Лира. Жизнь на грани миров

В отцовской коляске два ряда сидений нас с трудом умещало. Мачеха села рядом с отцом, справа. У жениха коляска отличалась тем, что спереди имелось лишь одно водительское место посередине, а сзади два ряда по движению и против. Андей сюда уже не вместится, разве что нас потеснит. Зато у отца места в салоне было чуть больше, и задний ряд раскладывался в постель.

— Хорошо, дочка. Заедем тогда сперва в магазин. Тоня, тебе что-то нужно?

— Мне сорочка нужна и юбка.

Отец ничего не сказал. Мама Тони служила, Андей уже тоже, но, похоже, они едва сводили концы с концами. Продукты военным и их семьям давались бесплатно, поэтому с голоду не умирали. А вот на остальные нужды следовало наскрести. Я часто Тоне отдавала часть своих вещей, ссылаясь на то, что выросла, так ни разу и не примерив. Она была мельче меня, вся в свою мать. А покупала я себе и ей. Мы не могли им дать денег, ведь те были именные, приходилось идти на такие вот ухищрения.

— Милая, тебе что-то нужно? — спросил отец у жены.

— Пока нет. Благодарю.

В магазине мы с Тоней разделились. Отец сказал, что за Тоню отдельно сам оплатит. А я не хотела мешать её выбору.

Она вначале пыталась со мной советоваться, что лучше купить — подороже юбку или подешевле, но я сказала, чтобы брала лишь то, что нравится и сидит лучше. А про деньги не думать, отец оплатит любую сумму. Военные хорошо получали и могли содержать семью. А вот вдовы получали небольшое пособие. Просто военные все находились на довольствии обычных граждан, вот и старались не обременять их семьями погибших. Жене пригождалась её профессия.

Но женщине-военной платили значительно меньше мужчины. Почему такое неравенство? Я как-то поинтересовалась у отца. На что получила ответ: политика государства. Во-первых, воинам платят больше, ведь есть риск потерять жизнь. Ну а во-вторых, так женщин толкают на то, чтобы повторно выходили замуж. Правда, это довольно серьёзный шаг, да и потерять мужа гораздо легче, чем жену, потому как вдовцам создавать новую семью можно было лишь с другими вдовцами. Поэтому для мужчины найти себе пару всегда гораздо легче, чем такой женщине. Но отец, вот, до вчера так и не женился. А причиной был его дар и счастливое будущее, которого не было.

Я уже всё выбрала и отправилась на выход. Вот только, оплачивая на кассе, выяснилось, что платёж не прошёл.

— Почему? — удивилась я, краснея от стыда. Все взгляды покупателей на меня уставились.

— Извините, в доступе отказано.

— Но как же так? — честно не понимала я. Тоня уже приближалась ко мне.

— Девушка, у вас два счёта для оплаты. Возможно, со второго пройдёт, — вежливо сказала кассир.

Делать было нечего. Я выбрала второй счёт. Платёж действительно сработал. Вот только я не могла понять, что это значит.

— А вы можете подсказать, в чём дело?

— Обратитесь в службу услуг, — посоветовала она.

— Благодарю.

Я забрала свои покупки и направилась к выходу.

— В чём дело, дочка? — спросил отец, когда я садилась в нашу повозку.

— Ни в чём.

— Ты оплатила?

— Да.

— Странно, мне сообщение не пришло.

— Мне сказали обратиться в службу услуг. Твой счёт заблокирован.

— Странно. Пойду проверю.

И он пошёл в магазин. Вскоре вышел вместе с Тоней.

— Всё сработало. Давай вместе позвоним в службу услуг.

Мачеха вдруг вспомнила, что надо ещё что-то купить в соседнем канцелярском магазине, и с Тоней ушла, оставив в багажнике покупки, а мы с отцом сели на заднее сиденье.

Я достала из коляски звонилку и набрала нужный номер. Стала выяснять.

— Женщина, вы замуж вышли. На вас пришли все бумаги. Совместный счёт работает, отцовский отключается автоматически.

— Но мне в банке сказали, что будут работать оба.

— Увы, эта программа заложена на высшем уровне. Вы больше не имеете доступа к средствам вашего родителя.

Поблагодарив, я отключилась.

— Ты слышал? — спросила отца.

— Слышал. А когда ты успела в банке побывать?

— Сегодня утром.

— Куда вы ещё заезжали?

— К нему домой, к нему на службу, а магазин и в банк. Но утром в магазине твой платёж прошёл.

— Он у нас ночевал? — вдруг спросил родитель.

Я опустила смущённый взгляд долу.

— Да, но ничего не было. У него голова раскалывалась. Я его в гостиной уложила.

— В общем, смотри: обойти систему мы не сможем. Поэтому предлагаю тебе пользоваться счётом мужа. В случае, если союз не состоится, я должен буду покрыть все расходы. Поэтому ты мне пересылай копию трат, чтоб я отложил эти деньги с оговоркой.

— Хорошо, пап.

— А вот и Тоня! — отец вышел из коляски, подавая ей руку. — Всё выбрали?

— Да. Мама ждёт у кассы.

— Уже иду, — и отец, закрыв дверцу, пошёл в магазин.

— Всё в порядке? — спросила подруга.

— Да.

Сама же я думала о другом. Допустим, отец с женихом разберутся в случае расторжения временного союза. Но как отнесётся государство к этому? Оно ведь на нашу семью квартиру выделило. Правда, я там одна числиться буду, раз муж в командировке, но не скажут ли, что незаконно занимала её в то время, когда туда могли кого-то поселить? Стоит ли отказываться от квартиры? А может, наоборот, съехать туда?

Ох, сколько трудностей от одной помолвки. И чего отцу приспичило временный союз заключать? Правда, тогда он бы не оказался в храме, не женился, мы б с Тоней не породнились... Плюсов однозначно больше. Да и меня не поймут, если к мужу перееду. Говорила, мол, ни за что и никогда... а сама... Про командировку я не могу говорить, опять же. Что же делать?

Меня отвезли в отдел катастроф, отец вызвался забрать через два часа, тем временем, они должны были решить все остальные дела.

Серое здание выглядело слишком уныло. Стены облезлые, лестница побитая. Ощущения того, что катастрофа неизбежна, она приближается, давит на тебя.

Я оступилась. Каблук синего кожаного сапога попал как раз в ущербность. Света внутри было мало. Он лишь проникал в побитые стёкла. Бр... И я стою уже не на лестнице, а на крыше, точнее, том месте, где сохранились куски листового железа. Город похож на пустыню. Ни деревца, ни дома, лишь голая земля. Мокрая земля, грязь. Тишина, мёртвая, холодящая душу. Никаких запахов. Безжалостное солнце светит над головой, а потом железо, на котором я стояла, проваливается вниз.

Очнулась я в кабинете. Мне на лицо брызнули водой.

Кабинет тоже обшарпан, но не на столько. А у меня наступает откат, паника захлёстывает. Я запоздало кричу, будто падаю с огромной высоты. И вот я лежу, тело больше не чувствую, лишь гляжу в дыру на крыше где-то там, высоко надо мною. Небо серое. Но я ничего не слышу, лишь погружаюсь во мрак.

Сквозь тёмную пелену забытья пробивались солнечные лучики, будто живописец вёл своей кистью, постепенно разгоняя тучи и добавляя всё больше света на своё полотно. Вскоре добавились запахи чего-то пряного, от чего защипало в носу. И я чихнула. А потом распахнула глаза.

— Ладно, я пойду, — послышался знакомый голос жениха, но взгляд ухватить его не смог. Лишь незнакомых людей, ободранные стены. Я и забыла, что тут такое место.

— Здравствуйте, скажите, а тут только что муж был?

— Был, — подтвердил старичок с длинной белой бородкой.

— И даже не поздоровался, — тихо сказала я. Неужели огорчилась?

— Голубушка, мы его с задания выдернули, ему отлучаться нельзя. Если б не его дар, то не смели б побеспокоить.

— А зачем тогда его вызывали?

— Тут вот какое дело, голубушка. Ты даже на вливания силы целителя не отвечала. А раз мужняя, то и разыскали твоего супруга. Кому как не ему ключик к твоей сущности подобрать... — пояснил старик.

А я смутилась. Они так говорят, будто мы настолько близки, что... Но ведь смог меня из мрака вывести. Значит, ключик имеет. Но... Мужняя. Все ведь так считают. А бантик на вязи только мы с мужем видим? Или только в храме его узреть можно?

— Простите, — я села, опуская ноги на пол.

— Что ж там такое узрела, что сознание потеряла? — спросил всё тот же старик.

За столами сидели мужчины и женщина одна, писали что-то, не обращая на нас внимания. Старик подошёл ко мне, сел рядом на лавку.

— Вы считаете мою память?

— Память невозможно считать, голубушка. Это всего лишь путь к данным.

— Вы прочтёте мои мысли? Как мне передать образы того, что я видела?

— Нужно подключить тебя к считывателю. Я запишу на него всё, что ты мне покажешь. Но тебе придётся вновь оказаться в своих видениях, — предупредил он.

И если раньше я просто не горела желанием получить очередное видение, то сейчас всё моё нутро противилось этому. Что, если опять этот мрак поглотит меня?

— Не бойся, голубушка, я рядом и буду в твоих видениях. Готова?

Готова я не была. Но вспомнила, что дар мне дан во имя родов земли нашей, во имя Предков, вздохнула и кивнула. От этого зависят многие жизни. Тысячи, если не леодры*.

Старик кивнул, женщина за вычислителем в ответ тоже.

— Дай мне свои руки, — сказал он. Я неуверенно раскрыла ладошки. Он уложил их мне на колени, накрывая своими. — Начнём с первого видения. Знаешь, как его расширить?

Я кивнула, потом закрыла глаза. Глубокий вдох, и я переношусь во вчерашний день, выхожу из отцовской коляски, подворачиваю ногу и... Я уже там. Вокруг ни души, пустыня, лишь выступающая из мокрой земли верхушка дворца культуры.

— Медленно гляди вокруг, стараясь зацепиться за детали, — слышу голос старика. Понимаю, что не одна, выгоняю из души страх и просто осматриваюсь. Внимательно. На самом деле есть и другие здания, которых я не заметила раньше. Вот тут торчит ветреница* здания высшего военного училища — сокол, расправивший крылья, вон там виднеется крыша общины целителей. Там кусок стены. Стоп, какой стены? Разве там есть стена? Вспоминаю сегодняшнюю местность. Что-то не припоминаю.

— Давай поднимемся выше. Ты, скорее всего, ни разу не была на здании дворца культуры. Давай посмотрим сегодняшний план местности, — предлагает мой сопровождающий. И хоть я его не вижу, но тут же мне открывается вид с заданной точки. Потом картинка чуть бледнеет и совмещается с видением. Стены действительно нет. А потом я оборачиваюсь. И чуть ли не падаю, поскольку по ту сторону ничего нет. Я стою на самом краю, но тёплые руки меня удерживают.

— Туда тебе не надо. Значит, стена остановит это что-то. А теперь давай взглянём на составляющую насыпи.

Я разворачиваюсь, осторожно ступаю по крыше дворца культуры. Дохожу до края.

— Ищи место, где можно спуститься. Вот здесь, гляди, должна быть дверь, ведущая с крыши.

Вот только двери нет. В том месте, где она должна быть, земля.

— Ступай сюда.

И хоть мне становится страшно, я делаю шаг вперёд. И меня начинает засасывать внутрь, точно здесь болото, трясина. Я пытаюсь выбраться, но мне не удаётся. Паника накрывает меня. Старик молчит, я не ощущаю тепла его рук, мне кажется, что я совсем одна и меня затягивает эта масса.

Я закричала, проваливаясь в пустоту, а потом и во мрак.

— Вы издеваетесь? — слышу вновь знакомый голос. Тьма тут же рассеивается, на этот раз будто ветер сносит туман. — Ты как? — спрашивает мой кошмар. Усов нет. Волосы странно подстрижены. Тёмно-зелёные глаза выделяются на бледном лице, как и ямочка на подбородке. Одет он, по меньшей мере, странно. Шарф клетчатый на шее, одежда незнакомого крою.

— Я забираю жену.

— Но как же... — бормочет дедок.

— С неё на сегодня достаточно, — спокойно говорит мой кошмар.

И... Пространство вокруг нас меняется до неузнаваемости.

Примечания автора:

леодр* — миллион по-старославянски.

Ветреница* — (Даль) флюгер, флажок на шесте для указания направления ветра.

Глава 6

Очутились мы в странном помещении. Вокруг были парики, накладные ресницы, расчёски, заколки, ножницы и даже костюмы.

Слыхала я про западные цирюльни. То ещё место.

— Жозеф! — окликнул жених.

— Да, сэр! — из дверного проёма выходил странный мужчина в разноцветных тряпках. Я поспешила спрятаться за супруга. — Это кто к нам пожаловал? — спросил он по-английски.

— Вот из этой мадам нужно сделать конфетку, но чтоб лица видно не было. Сможешь?

— Вдова? — уточнил Жозеф и, получив кивок, сказал, что всё сделает.

— Отлично!

— Волосы придётся укоротить, — бормотал он себе под нос.

— Только попробуй! — холодно отозвался муж. А цирюльник побледнел. — Ладно, тогда парик.

Меня усадили в кресло и начали издеваться: выщипывать брови, накладывать какие-то маски на лицо, ресницы прилепили накладные. Ногти подпиливали и прочее. А потом засунули меня в премерзкий корсет. Ну я жениху припомню все издевательства!

Облачили меня во всё черное, кружевное, пышное. И самое главное, что эта кукла была неповоротлива и не могла вдохнуть полной грудью. И это я! Сказали б мне — ни за что не поверила. Когда же я была готова, мне муж подал бумагу, которую надлежало выучить.

Приехала из Лютеции, муж, заядлый игрок, два года назад, почти сразу после замужества преставился. За долги у меня изъяли замок и пришлось продать рудник и поехать в славную Англию. Мечтаю открыть собственный завод, только пока не решила, куда вложить деньги.

— Выучила? — спросил жених. — Зовут тебя Лизетт Анри. Сейчас выедешь отсюда, Жозеф тебе даст карету. Мы с тобой незнакомы. Легенды своей придерживайся и не вздумай никому показывать своё лицо.

— Почему?

— Сделают любовницей и твоего мнения не спросят, — выдал муж, а я побледнела ещё больше. Мне закрыли обзор чёрной вуалью.

— Жозеф и так сделал всё что мог.

— Благодарю, Жозеф.

— Не стоит благодарности, мадам Анри. Я вашему мужу жизнью обязан.

— Ладно, я пошёл. Иначе моя задержка будет выглядеть подозрительной, — сказал жених по-английски и вышел.

Так мне по-французски болтать надо? Первое задание! Никогда не думала, что мне доверят игру в разведчиков! Это ведь так увлекательно, хотя и очень опасно. Почему только вдова?

— Жозеф, а мой обман не раскроют?

— Что вы, мадам, всё продумано до мелочей. Мадам Анри должна была как раз сегодня прибыть.

Настроение упало. Значит, мой благоверный супруг с какой-то мадам шашни крутит! Ничего себе! Я ему устрою!

Но жениха уже и след простыл, срывать ему задание я не собиралась, всё же это в интересах нашей державы, поэтому пока буду играть по его правилам.

Осмотрев себя в зеркале без вуали и отметив, что новые накладки лишь портят меня, как и художества, увеличивающие глаза, закрыла чёрную перегородку.

— Мадам, ваш экипаж, — сказал Жозеф и проводил меня к чёрному выходу, галантно выставив надо мной зонтик. Дождь? Не особо его люблю. Жозеф усадил меня в карету, запряжённую лошадьми. Какая древность! Мы уж давно самоходные повозки используем, правда, в основном, военные. Для простого народу по-прежнему лошади в обиходе, хотя мы пытались наладить производство первых моделей. Но люди, особенно сельские, отказались. Мол, сподручнее и ближе к природе лошадка. А ездить они далече и не ездят. Городские жители пользовались бесплатными самоходными трамваями. Те, правда, по рельсам лишь ходят, но в будущем собирались пустить автобусы.