Нф-2017: Демон

13

Кухня в доме была. Как и подвал, в котором целыми днями пропадал лекарь. Когда был дома. А бывал дома он редко. Мотался по вызовам целыми днями. Судя по всему, дела у него шли хорошо. От пациентов не было отбоя. В мои обязанности входило в отсутствие сеньора Витора принимать и записывать желающих попасть к нему на прием. А также вести хозяйство.

Работу мне лекарь предложил на следующий день после нашего с ним разговора.

— Я понимаю, ты можешь не захотеть остаться, — начал он. — Но мне действительно нужна... помощница. Правда, не знаю, сколько платят за такую работу. Но выясню сегодня. Денег у меня хватает. Могу себе позволить платить достойное жалование.

— Вы предлагаете мне работу? — Не поверила я своим ушам.

— Да. Ведь просто так ты не осталась бы?

— Не осталась бы, — согласилась я. — Я благодарна за вашу доброту, но злоупотреблять ей не стала бы. Так что, если ваше предложение имеет цель только...

— Нет, мне действительно нужна помощь, — прервал меня лекарь. — Видишь, я не приспособлен к ведению домашнего хозяйства. Так почему не ты?

Действительно, почему не я? Работа мне нужна была. Тем более, жалование сеньор Витор предложил и в самом деле достойное. Учитывая, что 'моя' комната оставалась при мне, да и питание было за счет работодателя... О таком месте я могла только мечтать.

Я постепенно осваивалась в доме, беря под свой контроль бытовые вопросы. То, что лекарь был не приспособлен к ведению домашнего хозяйства, это еще было очень мягко сказано. Дом был похож на нежилой. В нем не было элементарных вещей типа метлы или половой тряпки. На мой вопрос, как он без них обходился, сеньор Витор только пожал плечами.

— Женщина приходила. Раз в неделю. Наверное, у нее все свое было. Купи, если нужно.

И я покупала. Веник. Ведро. Тарелки, сковороду, дрова заказала для каминов и печки на кухне. Крупы, овощи, колбасы.

Лекарь хвалил мою стряпню. Правда, я как-то не замечала, чтобы она пошла ему впрок. Он оставался все таким же худощавым. Когда он не мотался по вызовам, то запирался в подвале, в комнатах, куда мне хода не было. Об этом он строго-настрого предупредил в первый же день, когда я спустилась к нему в подвал, пытаясь накормить собственноручно приготовленным обедом.

И во мне снова стала просыпаться любопытная девочка Жоана. Та самая, которая не побоялась подойти вплотную к клетке с демоном. После всех событий моей недолгой, но так бурно начавшейся самостоятельной жизни, она, казалось, заснула навсегда. Но, памятуя прошлые ошибки, я все-таки держала свое любопытство под контролем. Поэтому не пыталась заглядывать в подвал. Пока лекарь был дома. Когда же его дома не было... Тоже не пыталась. Пока что.

— Позови лекаря. Немедленно! — Худой, как жердь, надменный посетитель мне сразу не понравился. Смотрел он на меня, как на пустое место. Взгляд его шарил по комнате, в которую я провожала приходящих пациентов.

— Для начала, я бы хотела узнать ваше имя, и в чем состоит ваша проблема, сеньор, — вежливым ровным голосом осведомилась я. Сеньор Витор сегодня сидел в подвале, а в такие дни мне надлежало, выяснив у посетителя суть его жалоб, докладывать лекарю о визите. Такова была инструкция, и я ей следовала беспрекословно.

— Ты вообще страх потеряла, девчонка? — Возмутился надменный тип. — Я к лекарю пришел, зови его сейчас же! Твое дело двери открывать и шляпы держать, а не вопросы задавать.

— Сеньор, простите, но лекарь занят, и чтобы прервать его занятия, я должна доложить о посетителе по всей форме. Так что, будьте добры: ваше имя и с какой проблемой пожаловали. Иначе я просто не буду отвлекать лекаря, — само собой, буду. Нельзя было оставить пациента без помощи, даже если тот — заносчивый хам. Но и поведение такое поощрять не следовало, тем более, что посетитель не выглядел ни умирающим, ни вообще больным, если честно.

— Мое имя тебе ничего не даст, — сдался посетитель. — Меня послал мой хозяин, сеньор Мануэл Фернанду Гомеш Сараива де Карвалю. Сеньор намедни вернулся из дальних странствий по землям востока, и нынче должен был состояться званый ужин в честь его возвращения, сам бургомистр приглашен! Но с утра сеньор слег с сильным жаром. И ему с каждой минутой все хуже, уже начался бред!

— Присядьте, пожалуйста, — я указала на кресло для посетителей в гостиной. — Я позову лекаря.

Перед дверью, ведущей в подвальные комнаты, я застряла. На мой стук сеньор Витор не отзывался, а войти без разрешения я не решалась. Однако, что-то в словах или поведении нынешнего посетителя не давало мне покоя. Я была уверена, что дело очень срочное. Не знаю, откуда взялась такая уверенность, но минуты, пока я стояла перед этой дверью, не прекращая стучать в надежде, что лекарь меня наконец-то услышит, казались мне непростительным промедлением. И я решилась.

Осторожно толкнула дверь. Просто немного приоткрою и позову погромче.

Лекарь сидел ко мне спиной. Его дымчатые очки лежали рядом на столе.

— Сеньор Витор, — позвала я в приоткрытую дверь.

Но лекарь никак не отреагировал. Не слышит, что ли? Точно, когда он слегка повернул голову, я заметила, что уши у него залеплены воском. Я даже понимала причину этого: стоило мне приоткрыть дверь, как по ушам ударил высокий противный свист, непрекращающийся, на одной ноте. Свистело что-то из многочисленных колб и реторт, громоздившихся на столе, за которым сидел сеньор Витор. В колбах что-то кипело и булькало. Мой лекарь занимается алхимией? Тогда понятно, почему в подвал он никого не пускает. Алхимия приравнивалась к колдовству. Но я-то не выдам, уж это он должен был понять...

Осторожно, чтобы не задеть ничего из незнакомых мне предметов, заполнявших комнату, я подошла к сеньору Витору. Легонько тронула его за плечо.

Лекарь среагировал мгновенно и, честно признаться, не совсем ожидаемо. Он резко вскочил, оборачиваясь. Вот уж не ожидала от него такой прыти. Движение было каким-то совсем уж плавным, и в то же время стремительным. Больше подходящим воину, а не хромому лекарю. Впрочем, мало ли кем он был в прошлом...

— А, это ты, — проорал сеньор Витор, а потом, спохватившись, вынул воск из ушей. — Я же просил не заходить сюда, девочка, — добавил он уже нормальным голосом. Впрочем, раздражения в нем не было, только мягкий упрек.

— Я не могла вас достучаться, а там посетитель, и дело срочное. Его хозяин, вернувшийся из путешествия, слег с сильным жаром, и состояние ухудшается с каждым часом, — быстро доложила я, не отрывая взгляда от лекаря. Очки остались лежать на столе. И я наконец смогла рассмотреть его глаза.

14

— Откуда вернулся? — Насторожился лекарь.

— Из путешествия, — терпеливо повторила я, продолжая рассматривать моего работодателя. Да уж, теперь понятно, почему он темные очки носит. Я бы к лекарю с такими глазами на прием не пошла. Если он даже себя не может вылечить... А глаза у него симпатичные, карие. Но это сложно рассмотреть было: покрасневшие белки, припухшие, воспаленные веки. Ко всему, глаза еще и слезились — налицо были все признаки "глазного воспаления" — этого бича городских жителей. Нам в приюте говорили, что оно проистекает из немытых рук — так Господь карает нерях.

— ОТКУДА? — Сеньор лекарь был явно встревожен не на шутку. Заметив мой взгляд, он схватил со стола очки, и, выругавшись себе под нос, водрузил их на месте.

— Не знаю, — пожала плечами я. — С востока откуда-то. А почему вы свое глазное воспаление не вылечите, вы же лекарь?

— Это не воспаление, а аллергия. Не лечится, — отмахнулся сеньор Витор. — Не отвлекайся. Ты с этим слугой контактировала?

— Аллергия? Контактировала? — В приюте нас таким ученым словам не учили.

— Раздражение, вызванное реактивами, — лекарь махнул рукой на свое алхимическое оборудование. — К слуге прикасалась? Близко подходила? Он на тебя не кашлял?

— Да нет, вроде бы, — я была в недоумении. — Да что произошло то?

— Сеньор, вернувшийся с востока, сильный жар, быстро ухудшающееся состояние, — лекарь носился по комнате, лихорадочно роясь в многочисленных шкафчиках-ящичках. Его движения были четкими и стремительными. По-моему, у него даже хромота прошла, и он будто ростом выше стал.

— Простите, сеньор Витор, я не понимаю.

— Тридцать лет назад. Эпидемия чумы. С этого все и начиналось. Неужели не помнишь? — Лекарь вынырнул из очередного шкафчика, бережно придерживая обеими руками, голубого стекла пузырек странной формы.

— Откуда я могу такое помнить? — опешила я. — Мне же всего шестнадцать. Я тогда еще даже не родилась. Да и вы, наверное, совсем маленьким были, как вы такое можете помнить?

— Шестнадцать? — Теперь удивился сеньор Витор.

— Ну да, а вы думали, сколько? — Я украдкой покосилась на свое отражение в ближайшей колбе. Неужели я выгляжу настолько старше своих лет, что лекаря смог удивить мой возраст? Да нет, вроде бы. Лет на пятнадцать-шестнадцать и выгляжу.

— Ээээ, неважно, — лекарь накапал в стакан из голубого пузырька, долил прозрачной жидкости из реторты и сунул стакан мне. — Выпей. И бегом к себе в комнату, сиди там, в гостиную... посетителя в гостиную проводила?

— Ну да, как обычно.

— В гостиную не заходи, до моего прихода никому не открывай, вернусь — не встречай, пока сам не позову. Все ясно?

— А почему?

— Вопросы все потом, сейчас каждая минута на счету, — с этими словами он подтолкнул меня к выходу, по дороге надевая свою ужасную птичью маску. Жуть. Я поежилась и с трудом подавила желание перекреститься. Думаю, лекарь бы посмеялся над такой моей реакцией, но кто знает, мог и обидеться.

* * *

За окном давно стемнело. Я сидела на подоконнике, забравшись на него с ногами и отгородившись от тонувшей во мраке сгустившейся ночи комнаты тонкой занавеской. Эта привычка у меня появилась недавно. Очень уж уютным был широченный подоконник. На нем хорошо думалось.

Моя нынешняя жизнь была размеренной и в меру интересной. Работа по дому — не в тягость, а сеньор Витор был ко мне добр. Хоть и общались мы с ним немного — все-таки он был достаточно нелюдимой персоной — но было в нем что-то такое, что заставило меня записать его в "свои". Таких людей, с которыми я готова была делиться своими мыслями и сомнениями, и которым доверилась бы безоговорочно, было немного. Точнее, всего двое. В приюте ими были Аделина и мать-настоятельница. Однако, после истории с демоном, не думаю, что мать-настоятельница осталась все так же хорошо ко мне настроена. Поэтому ее можно было смело вычеркивать. В Дельке я была уверена больше. Думаю, доведись нам с ней поговорить по душам, моя подруга меня поняла бы и осуждать не стала. Лекарь же подкупал своей ненавязчивостью. Казалось, он не обращает на меня ровным счетом никакого внимания, однако, в его доме я чувствовала себя не обузой, а желанной... нет, даже не гостьей. Просто собой.

Удивительно, как при всей своей рассеянности в быту, сеньор Витор никогда не забывал позаботиться обо мне. На прошлой неделе на главной площади была ярмарка. Утром в день ее открытия я обнаружила у себя на столе мешочек с деньгами и записку, в которой лекарь предлагал мне взять выходной и сходить развеяться и прикупить парочку зимних вещей — надвигались холода. Само собой, я никуда не пошла. С недавних пор у меня выработалась стойкая неприязнь к главным площадям. А на следующий день посыльный принес коробку, в которой лежали удивительно мягкие и теплые сапожки на меху и плащ с теплым подбоем. Моего самого любимого зеленого цвета. И главное — моего размера. Лекаря я смогла поблагодарить только через два дня — он все это время где-то пропадал, я его даже ночью дома не видела. В ответ на мои благодарности он только отмахнулся, буркнув, мол, он не для того меня месяц выхаживал, чтобы я снова простуду подхватила.

За окном плавно кружили одинокие снежинки. В наших краях снег — редкость, но нынешняя зима обещала быть холодной. Сеньор Витор еще не возвращался. И во мне потихоньку начинало шевелиться беспокойство. Слишком встревожен он был, когда уходил. Обычно лекаря сложно было вывести из равновесия, каким бы сложным ни был пациент. Сегодня же я его не узнавала.

Вот на улице мелькнула высокая фигура в черном плаще. Я подалась вперед. Нет, не он. Плащ прохожего рвануло порывом ветра, и снова почудилось, что фигура мне знакома. Полы плаща взметнулись, словно крылья демона. Показалось, будто из-под плаща показался кончик хвоста с кисточкой на конце.

* * *

— Иту дирэ козтарэа терран им-тариал! Иту бадаро, — снова старший демон сердился.

Я все еще видела темную ночную улицу за стеклом, но была уверена, что я сплю: снова это странное оцепенение, преследующее меня в снах про демона. Голоса демонов звучали совсем рядом, будто в коридоре за дверью моей комнаты.

— Тару коз банетия, — мой демон явно на что-то уговаривал старшего. Все-таки, красивый у него голос. Глубокий и бархатистый. Слушала бы и слушала. Он заставлял стайки теплых мурашек маршировать помоему телу.

— Нау пода дарар иту. Иту козтарэа, — ответ старшего был категоричным и, по-всей видимости, окончательным.

— Мы уже допустили одну эпидемию для людей! — Вскричал мой демон. Последнее слово потонуло в каком-то странном хрипении.

— Ка? — Не понял старший демон.

— Дараз ма козимэа па терранл, — уже спокойнее повторил мой демон.

* * *

Все тело мое дернулось. Так бывает, когда во сне тебе кажется, что падаешь: вспышка мгновенного испуга, ты дергаешься, просыпаешься и понимаешь, что лежишь в своей кровати. Я сидела на подоконник. Наверное, я заснула, упершись лбом в окно — лоб заледенел весь от холодного стекла. Мне послышались шаги в коридоре. Двое. Одни неровные — значит, сеньор Витор вернулся. И не один.

Забыв, что мне было наказано не высовываться из комнаты, пока лекарь меня сам не позовет, я кинулась к двери, рывком ее распахнув. Никого.

— Сеньор лекарь! — На всякий случай позвала я.

Тишина.

— Витор! — Уже громче. Мертвая тишина в доме, лишь часы внизу бьют час ночи. Показалось.

Я задумчиво вернулась в комнату. Пора, наверное, в кровать перебираться, спать ложиться. Интересно, смогу ли я снова подсмотреть во сне за демонами? А в том, что я именно подглядываю, сомнений не было. Демоны не всегда сразу замечали мое присутствие. А заметив, резко обрывали свои разговоры. Хотя, чего таиться-то? Я же все равно ни слова не понимаю.

Я замерла, передумав ложиться. Сегодня я как раз поняла. И не просто слово, а целую фразу. Мне надоело слушать разговоры демонов, ничего не понимая в них. А эта фраза, которую — я почти в этом не сомневалась — демон повторил дважды: на нашем и на своем, демонском, могла стать ключом к пониманию. Я кинулась к столу, доставая лист бумаги и перо с чернильницей.

"Мы уже допустили одну эпидемию для людей" — вывела я. И добавила внизу: "Дараз ма козимэа па терранл". Не уверена, что записала правильно, но хоть что-то. Судя по интонациям, "Ка?" — это был вопрос, наподобие "Что?" Старший демон, похоже, не понял фразу, сказанную моим демоном на нашем языке. Интересно, откуда он знает наш язык? Тогда, на площади, он его точно не знал. Я призадумалась. Нет. Не так. Он его понимал, однозначно. Но говорил на своем.