Истинная свобода воли.

— Гестапо, млять... — послышалось тихое бормотание сзади.

— Фюрера на стене не хватает... — так же тихо проворчал я.

— Он нам нужен? — поинтересовался председатель, кивая в сторону Альберта.

— Да, — я кивнул.

— Хорошо, — Кил снова уткнулся в бумаги. — Садись. Через пять минут начнем.

— Куда? — поинтересовался я.

— По правую руку, — пробормотал Кил, Черча линию по линейке. — Он пусть стоит.

— Стой за спиной, — я уселся на ближайший стул к председателю.

Альфред молча кивнул и пристроился за моей спиной, замерев как истукан.

Пока председатель что-то азартно чертил, мерил и высчитывал, я с интересом разглядывал прибор на столе. Больше всего он походил на проектор. Такая небольшая прямоугольная коробка с довольно крупным окуляром и толстым стержнем-микрофоном на боку.

— Вот так тебя, зараза. А то всё не сходится, да не сходится... — проворчал Кил, сгребая бумаги и писчие принадлежности. — Жопы просиживают и ничего не делают... А глава проектировочного отдела должен решать простейшую геометрию и прикладную физику... — он собрал все бумаги в желтую пластиковую папку и убрал её в нижний ящик вместе с остальным канцелярским хламом.

Мда... держать марку "кирпич силикатный" — ацкий труд, при таком то начальстве. Я действительно изо всех сил старался дышать ровно и не захихикать.

Оказывается и мировая закулиса отдувается не по детски... Это ж надо... Кому скажу — не поверят... Чтобы Ужасный Кил Лоренц решал за своих подчиненных задачку по геометрии и физике...

— Так, — Кил посмотрел на циферблат наручных часов. — Вроде пора.

Он сунул руку под стол и чем-то громко щелкнул. Лампы потухли, но практически тут же заработали проекторы.

— Отступи на два шага, — Тихо бросил я за спину. Тихий шорох обозначил выполнение приказа.

После некоторого жужжания, шесть проекторов затихли. Остались работать два проектора, осветившие меня и Кила, и еще четыре по соседству.

Меня осветило малиновым светом. Кил воссиял в белом. И тут же, напротив меня, появились, слегка смятые помехами фигуры. Человек напротив меня осветился синим светом. Хмурый мужчина с морщинистым лицом, в меру крупным носом, довольно густыми бровями и практически лысым лбом. Не узнать Жака Рене Ширака, даже мне, было сложно.

Справа от меня проявилась крупная фигура в насыщенном красном свете. Немного вытянутое лицо, отчетливые, выделенные тенями, скулы и кучерявые короткие волосы.

Его я видел впервые.

Рядом с Шираком появился еще один мужчина в синем свете. Его лицо тоже было довольно приметным. Альберт оказался прав. Энтони Чарльз Линтон Блэр собственной персоной.

А вот четвертый человек, представший в желтом свете, вызвал отчетливое удивление. Смуглая кожа, в меру морщинистое лицо, густые черные усы, блестящий взгляд, и густые черные волосы. Полное имя этого политика мне — простому русскому человеку со средним образованием запомнить было достаточно сложно. Ну а если коротко...

Четвертым был Саддам Хусейн.

Кружок по интересам, млять...

Практически все "гости были одеты в черные френчи с металлическими, светлыми пуговицами.

Только я выделялся светлым и пестрым, в данном освещении одеянием и бледным лицом. Да и председатель был одет несколько не по общей теме, то есть в черный пиджак, белую рубашку, черный галстук и неизменные очки.

— Внеплановое собрание объявлено состоявшимся, — железным голосом возвестил председатель. — Рад вас всех приветствовать.

— Благодарю, председатель Лоренц, — первым голос подал Ширак. — Мы получили известие, и теперь своими глазами убедились, что один из нас вернулся на свое место, — он посмотрел на меня.

— Да, это так, — Кил кивнул. — "Чтец" снова с нами.

— Это светлый день, — подал голос Хусейн. — Наш промысел благословлен.

— Это действительно очень хорошо, — проекция Блэра мигнула. — Все идет достаточно гладко.

— И нам не терпится узнать результаты, — пробасил неизвестный мужик в красном свете.

Четверка выжидательно уставилась на меня. Тааак... мужики и бабы... вот она, засада...

В ушах снова тихо защелкало. А потом словно током шарахнуло.

— Результаты чего? — елейным голосом поинтересовался я.

Это еще что за хрень?! С чего это вдруг у меня голосок такой прорезался?! Чё за дела?! Я ж другое сказать хотел...

— Герр Лоренц, — недоуменно подал голос Блэр. — Мы хотим знать, ритуал прошел успешно?

— Вас это не касается, герр Блэр, — снова холодным голосом ответил я, сохраняя серьезную физиономию.

— Как это понимать? — Саддам нахмурился и перевел взгляд с меня на председателя. Тот хранил молчание.

— Ритуал не имеет к "сценарию" никакого отношения, — вновь вырвалось из моего горла. — Поэтому вас это не касается.

Едри меня об косяк! Да что это за нахрен?!

— Во всяком случае "чтец" сохранил свой норов, — с ехидцей протянул "красный человек". — Хорошо. Забудем про это. Но вот известие о том, что "сценарий" оказался под угрозой срыва, нас несколько насторожило.

Я скосился на Кила. У того дрогнул мускул на правой щеке.

— Это правда... — Хусейн оторвал от меня несколько недовольный взгляд и впился им в председателя. — ...что ангел Табрис погиб?

— Действительно, — поддержал вопрос Ширак. — Это так?

Лицо председателя едва уловимо расслабилось. Видать он таки понял мою задумку.

— Табрис, — сухим голосом сказал я. — Выйди.

Еле слышный шорох и за спиной выросла фигура полуангела.

Лоренц с едва различимой ехидцей наблюдал за вытянувшимися лицами.

— Что ж... — "красный человек" быстро собрался. — Этот вопрос исчерпан.

— Он похож на вас, — заметил Блэр.

— Я в курсе, — на сей раз, я сказал это сам.

— Мы очень рады вашему пробуждению, — подал голос Ширак. — Теперь следующее плановое заседание пройдет в должном порядке.

— Тогда заседание окончено, — подвел итог Кил.

Ширак, Блэр и Хусейн отключились. Но "красный человек" остался.

— Герр Усов? — Кил вопросительно посмотрел на оставшегося.

Усов? Русский что ли? Твою мать... И наши здесь... Даже слов нет, чтоб обложить по статусу и положению...

— Меня интересует только инцидент в лаборатории, — Усов перевел взгляд с Кила на меня и обратно.

— Непредвиденное пробуждение разума одного из бракованных "братьев", — ответил председатель.

— Второе за год, — Усов нахмурился и отключился.

Председатель Лоренц откинулся на спинку кресла и потер переносицу.

— Всё-то они знают... — проворчал он, шаря под столом в поисках включателей.

После щелчка проекторы перестали жужжать и погасли. Помигав, вспыхнули лампы.

— Мне следовало догадаться, что они могут пронюхать про гибель Табриса, — Кил сложил ладони и уставился в одну точку. — Нужно срочно запускать производство второго эшелона.

— Незачем, — я тоже откинулся на спинку кресла. — Один Табрис погиб. Но второй остался.

— Второй? — председатель задумчиво посмотрел на молчащего Альберта, а затем на меня. — Он не подойдет. Он лишен "сердца".

Что еще за "сердце"? Ядро что ли? Думай голова, думай — каску куплю.

— Что нам мешает пересадит "сердце" Нагисы?

— Но это невозможно, — Лоренц покачал головой.

— Откуда ты знаешь, что это невозможно? — поинтересовался я. — Об этом, где нибудь сказано?

— Нет, но...

— Тогда не говори, что это невозможно.

Кил нахмурился.

— Ты в хорошей форме, — он покопался в ящике стола и достал черную папку. — С твоим приходом они перестанут жужжать мне в уши, требуя отчетов и подробностей. Они считают, что перевод свитков был неполный. Они хотят знать больше.

— Они знают только то, что им необходимо знать. Остальное их не касается.

Поклясться готов, слова с языка слетали самопроизвольно! Я ничего не мог сказать сам! Как будто меня... затыкали?!

— На следующем собрании ты им это и объяснишь, — Лоренц протянул мне папку. — Документы и ключи. Бертругер отвезет тебя домой.

— Домой? — не понял я.

— Думаю, тебе хватит разлеживаться в госпитале, — Кил криво улыбнулся. — Ты никогда не любил больницы.

— Это точно, — я взял папку и встал.

— Завтра у тебя выходной, — председатель потянулся за рацией. — Выспись.

— Обязательно, — я кивнул и, развернувшись, вместе с Альбертом, покинул кабинет.

* * *

Сил моих хватило только на то, чтобы дойти до лифта, возле которого мою, резко накренившуюся, тушку подхватил Альберт.

— Эй, ты чего? — британец прислонил меня к стене и зафиксировал. — Плохо, что ли?

— Я думал — сына рожу... — я схватился за гудящую голову.

— О как... — британец покачал головой. — Я-то думал что ты крепче...

— Просто я знаю, в каком дерьме мы сидим, а ты имеешь самое посредственное представление об этой дурке, — проворчал я. — Мозголомный сюжет плюс реальные физиономии равняется комнате на Канатчиковой даче.

— Чему равняется? — не догнал Альберт.

— Проехали... — я глубоко вдохнул и выдохнул. — Надо найти Дока.

Британец загрузил меня в приехавший лифт, и мы поехали наверх. Пока кабина неслась вверх, беляк немного покрутился перед зеркалом, вмонтированным в стенку. Я же, держась за поручни, хмуро наблюдал за ним.

— А знаешь... — он задумчиво почесал затылок. — А мне нравится эта форма. И эти очки мне идут.

— Угу. Идут, — мрачно буркнул я. — Как противогаз — ежу.

— Ладно, фиг с ней, с лирикой, — Альберт облокотился на поручни. — Каков итог первого раунда? — Он мотнул головой в сторону.

— Считай, что в первом раунде нам удалось тихо поиметь глав целых пять стран.

— Шикарно... — британец довольно ухмыльнулся. — Но что дальше?

— Дальше? — я повертел в руках папку. — Узнаем про мою персону побольше...

— Что-то мне подсказывает, что ты узнаешь кое-что интересное... — британец снова хмыкнул.

— Кое-что — это что? — кисло поинтересовался я.

— Ну... Скажем так, репутация у тебя не очень...

— Это в каком смысле? — Я нахмурился.

— Я тут, до тебя, два месяца пролежал, — Альберт потер шею. — И, даже если учесть, что ты спал пять лет, слухи ходили — закачаешься... Ну а если еще и "клички" твои перечислить...

— Так. Стоп. Ну-ка, выкладывай, что за клички, — я скис еще больше.

— Ну... — Британец поскреб затылок. — "Сын Аненербе", "Йозеф Менгеле Второй"...

— Стоп! — я прервал Альберта. — Хорош. Я уловил суть.

Мама... Роди меня, убогого, обратно... Я влез в местного Франкенштейна, и у меня большие сомнения, что я смогу удержать эту марку.

Лифт, наконец, поднялся на нужный этаж. Мы вышли и направились по знакомому маршруту.

— А у тебя какое образование? — спросил британец.

— Средне-специальное, поварское, — буркнул я.

— Мда... — британец хмыкнул. — И почему я уверен, что всё будет в ажуре?

— Может потому, что я два года работал мясником? — ехидно поинтересовался я.

— Даже так? — Альберт хохотнул. — Тогда всё точно будет под контролем.

— С чего ты это решил? — мрачно буркнул я.

— Ну... — британец почесал затылок. — Не знаю. Просто я в этом уверен.

— И то хорошо... — пробормотал я, копаясь в папке.

Первым делом я выудил книжицу, отдаленно смахивающую на паспорт.

Тэкс... Посмотрим, кто мы есть...

Альфред Отто Лоренц фон... КТО?!

Я остановился как вскопанный и еще раз, очень внимательно и медленно, прочитал имя и фамилию.

Альфред Отто Лоренц фон Вольф.

— Что такое? — поинтересовался остановившийся вслед за мной Альберт.

— Роди меня обратно... — простонал я.

— Это физически невозможно, — развел руками беляк.

— Глянь на вторую фамилию... — я протянул ему паспорт.

— Фон Вольф? — Альберт задумчиво повертел паспорт в руках. — Хорошая фамилия. Благородная.

— Угу, — буркнул я, отбирая документ. — У меня такая же вторая фамилия была. Пока я ТАМ жив был.

— Да ладно? — британец удивленно посмотрел на меня, а потом на паспорт. — Считаешь, что...

— А ты сам посуди. Фон Вольфы — род довольно небольшой. Фамилия редкая. И я сомневаюсь, что это просто совпадение.

— А там у тебя...

— Ну, я слышал, что у меня остались какие-то родственники в Европе. Но чтобы так...

— Значит он — действительно твой родственник.

— В каком-то смысле — да.

— Значит... — британец задумался. — Слушай, а ты ТУТ можешь жить?

— В каком смысле? — не догнал я.

— Ну, в смысле, ты оттуда... — британец указал куда-то в сторону — ...здесь. И в то же время ты здешний, там, — он махнул в другую сторону. — В этом мире, в России.

— Ааа... — я кивнул. — Намекаешь, что меня здесь две штуки?

— Да.

— Что, меня одного мало, решил еще одного психа подключить? — я расхохотался. — Не жирно ли барину будет?

— Да я не об этом, — отмахнулся британец. — Просто интересно, есть ли вероятность пересечься с самим собой параллельным?

— Это вполне возможно, — я пожал плечами. — Только что тебе это даст? Ты даже сам себя не узнаешь, — я снова расхохотался.

— Ну, знаешь... — надулся Альберт. — Самому-то не хочется с самим собой побеседовать?

— Знаешь... — я изобразил мыслительный процесс. — Нет.

— И почему? — ехидно хмыкнул беляк, складывая руки на груди.

— Если я достаточно хорошо себя любимого знаю, то мне при встрече с самим собой, не прожить и минуты, — в тон ответил я. — Я сам себя же и грохну.

— Страшный ты человек... — рассмеялся британец.

— Вот и не зли меня, — подвел я итог.

* * *

— И снова здрасти! — гаркнул я, входя в кабинет.

От резкого звука Малькольм аж подпрыгнул в кресле и буквально подкинул небольшую пачку бумаги, которая незамедлительно разлетелась в стороны.

— Да что вы себе позволяете?! — рассвирепел доктор.

— Прошу прощения, — я подхватил пару улетевших в мою сторону листов. — Я прекрасно понимаю, что моя физиономия за сегодня вам примелькалась...

Малькольм раздраженно засопел, выражая полное согласие с моим заявлением.

— ...и тем не менее. Нам предстоит еще некоторое время побыть в обществе друг друга.

— Да я уже в курсе, — Бертругер с силой опустил собранную стопочку бумаг на стол. — Я главврач, а не извозчик! И вообще я тут работаю только потому, что мне тут платят хорошие деньги! А общаться с вами и вашим окружение мне не доставляет ни малейшего удовольствия!!!

Я на всякий случай отступил от распалившегося старика на шаг. Видимо капризы председателя Лоренца, да и мои, его явно уже достали.

— Сдаюсь, — я примирительно поднял руки на уровень груди. — Я бы поехал сам, но, к сожалению, я напрочь забыл, где живу...

Малькольм явно прорывался схватиться за голову и зарычать. Но всё же сдержался.

— Вы собрались? — пробурчал он, наводя порядок на столе и закрывая ящики стола.

— Ну да, — я потряс сумкой. — Уже давно как.

— Тогда поехали, — Бертругер снял халат, повесил его на вешалку и натянул курку.

На выходе из кабинета Бертругер вопросительно скосился на засеменившего за нами Альберта, а потом на меня, на что получил жизнерадостное "домашняя работа". Смысл фразы до Малькольма дошел несколько позже. Хоть его лицо и имело озадаченное выражение, вопросов он задавать не стал. Проследовав по коридорам, мы вышли на улицу и проследовали к малиновому "Жуку" дока.