— Закрой рот, дурак! — зло сказала девушка, потеряв самообладание. — Мой отец не может забрать меня к себе, потому что он из Бессмертного народа! Он — эльф!

Он помолчал. И еще помолчал. А Яха — та вообще оцепенела и перестала дышать.

— Ты — полуэльфийка? — наконец спросил он.

Девушка гордо кивнула.

— Угу. Но вот в чем дело... эльфов не бывает.

И он с насмешкой уставился в глаза потрясенной красавицы.

— Эре, — выдавила она. — Я... я... ты вообще хоть что-то усвоил в школе? Я же что преподавала?

— Сказки! — буркнул он. — Сказки — вот что ты преподавала! Наш мир стоит на трех китах — неслабо, да? Надо быть полным идиотом, чтоб это изучать.

— Я преподавала в соответствии с методическими разработками столичного института благородных девиц! — возмутилась учительница, совершенно забыв, в каком виде, где и перед кем выступает. — Три кита — это аллегория, Эре! На трех народах держится наш мир, и один из них — Вечные! Для деревенской составляющей империи положено преподавать историю именно так, в сказочно-аллегорической форме, для лучшей доходчивости!

— Лучше бы просто сказала, что, мол, такое дело, во всех обитаемых мирах нет и не было ни эльфов, ни гномов, ни тем более магии, а у вас на Жери Светлолиственной всего полно вопреки законам мироздания.

— Эре, ты дурачок, да?

— Конечно, дурачок! — проворчала Яха. — Магии у него нет! А мандривки тогда что? А переговорные раковины? Даже у нас в деревне одна есть!

— Ах, раковины! — вспомнил он. — Разумеется, раковины! Допотопные ультракоротковолновые средства связи, на микрочипах чуть ли не первого поколения, с батарейками в мизинец...

Он нащупал свою сумку, покопался там, достал сумочку Надии, украшенную жемчугом, раскрыл, всмотрелся при свете очага. Учительница стремительно покраснела, хотя никакие подштанники туда поместиться не могли даже теоретически.

— Ага! — удовлетворенно сказал он. — Мне действительно не показалось. Вот тебе раковина. Она? Кстати, и сумочку забери, твоя все же.

Он терпеливо переждал восторженный визг, жаркие обнимания и целования. На какое-то время ему показалось, что их судьбы действительно расплелись, и он стал непривычно благодушным.

— Яху не забудь взять! — пробурчал он. — Пропадет девойка в городе без тебя. И хорош целоваться, тоже мне, универсальная валюта женщин во всех мирах и народах.

Глава шестая

В виде исключения — просто Володя

Учитель истории в виде исключения был мужчиной — и потому себя работой не утруждал. Методическая манера его была незатейлива и эффективна: в начале урока распределить абзацы учебника по ученикам — и вперед, читайте молча. А в конце урока выслушать пересказ прочитанного, не особо вслушиваясь — и произвольно расставить оценки. Естественно, двоечников у него не бывало. Ну, а пятерки он ставил общешкольным отличникам, чтоб не портить отчетность. Очень удобная у него была позиция, бесконфликтная. Для школы — просто бесценное качество.

— Прочитал? — скучающе спросил учитель. — Рассказывай.

Класс привычно оживился. Еще бы — Вову спросили! И сейчас он что-то ляпнет!

— Прочитал, — признался он. — Вранье.

— Мда? — протянул учитель, не удивившись. — Ну, обоснуй.

— Деревни в те времена не могли быть такими бедными и малолюдными, — пояснил он. — Чисто логически: новое поселение образуют кто? Переселенцы. В количестве не менее двух семей, потому что инцест и тогда был предосудителен. Деревенская семья — это муж, жена и все дети, кого она успевала родить, примерно десять-пятнадцать. Так что в следующем поколении имеем что? Сорок-пятьдесят дворов, с учетом пришлых. А пятьдесят дворов — это, уже через поколение, двести-триста взрослых и около пятисот детей. Я бы не назвал такую деревню маленькой!

— Неверно, — поправил учитель. — А высокая детская смертность? Оставалось в живых...

— Вранье! — уверенно заявил он. — Не было смертности! С чего бы, сами подумайте! Экологически чистая разнообразная пища, труд на свежем воздухе, отсутствие бытовых ядов типа табака и крепкого спиртного — с чего бы смертность?

— Данные науки...

— Да вранье это! — завопил он. — Все средние века люди заселяли новые и новые земли! Откуда людские ресурсы, если была смертность? А еще войны!

— Незнание правил гигиены, распространение болезней? — с улыбкой предположил учитель. — Жили в сырых землянках, надрывались на барщине...

— Не было! — покачал он головой. — Там, где я жил — не было точно.

В классе поднялся восторженный шум. Первая красавица класса показала ему большой палец — молодец!

Учитель в каком-то смысле был солидарен с ней. Однообразные тягучие уроки, где не повернуться, не развлечься, могли свести с ума кого угодно. Ну, а данному классу неслыханно повезло, что у них есть такой клоун, как Володя.

— А где ты жил? — лениво полюбопытствовал учитель.

— Не знаю, — вдруг растерялся Володя. — Понимаете, там такое преподавали в школе! Сказки и вранье, никакой полезной информации! Прямо как здесь!

— Ну, мы-то знаем, где живем, — благодушно возразил учитель. — Знаем, где, знаем, когда.

Точно? — не поверил он. — И что, кто-то знает, в каком году мы сейчас живем? Я имею в виду, не от выдуманной даты мифического рождения богочеловека, а по универсальному летосчислению? А то у мусульман сейчас, например, совсем другой год — а их по численности больше, чем европейцев!

Учитель принужденно улыбнулся.

— По-твоему, в средние века жилось лучше, чем у нас сейчас! — заметил учитель, пытаясь перейти на шутки.

— Конечно! — заявил он убежденно. — Средние века — это, по сравнению с нашим временем, прогресс. Мы-то живем в рабовладении. Я запросто могу доказать — причем буду пользоваться только открытыми источниками!

— Не стоит, — сказал учитель таким странным голосом, что смех в классе сам по себе утих. — Можете собираться домой, сейчас звонок будет... а тебя, Володя, я попрошу остаться.

— История — опасная наука, — сказал учитель, когда за последним любопытным учеником закрылась дверь. — Опасная даже в наше время. Сказал что-то не так — и на тебя обратили внимание. И на заметочку взяли. И клеймо на лоб — невидимое, но оттого более опасное. Понял? Ты, Володя, мудро поступаешь, что переводишь свои разговоры на пошлости да на женщин. Вот так и дальше держись. За пошлость не бьют.

— А вы? — рискнул спросить он.

— А я увлекаюсь автомобилями, — усмехнулся учитель. — Я у себя в гараже такую технику собираю! А историей я не интересуюсь. Тем более — преподаванием истории. Хотя доказать, что мы живем в рабовладении, тоже могу. Но — не советую.

— Идиотизм какой-то! — раздраженно сказал он. — Школа должна давать знания, а не ложь, ведь так?

— Так, — легко согласился учитель. — А ты где-нибудь видел такую школу? Хотя бы в тех мирах, про которые так увлеченно фантазируешь?

Он честно повспоминал. И молча покачал головой.

— Ну, вот и беги тогда! — сказал учитель, заканчивая разговор. — В свои средние века.

А за дверью его поджидали девчонки во главе с первой красавицей класса. Та сверкнула полными бедрами под суперкороткой формой, улыбнулась победно холеным лицом и спросила:

— Вова, тут девочкам любопытно, что такое инцест! Расскажи, а?

— Ну, блин, да что за класс такой! — пробормотал он обреченно.

Однако подумал, вспомнил совет учителя — и рассказал. И даже показал. И, довольный, побежал в свои средние века, провожаемый восторженными ругательствами девчонок.

Эпсар Борз умер — да здравствует эпсар!

В этот раз эпсар мудро накинул броню: не девочек собрались лапать, а ловить тех, кто умеет загонять стрелку в глазницу по самое оперение — и теперь ему было жарко. Выпитое за день просилось на волю. Он со злобой поглядывал на молодежь, болтающуюся по улице — а их много встречалось, празднично одетых, здоровых, сытых, собирающихся в компании, шумно обсуждающих новости. Ишаки, подумал он. В город бы их, на пятидесятичасовую рабочую неделю. А то расслабились в деревнях чрезмерно, волю почуяли, ишаки. Папы Борза на них нет. Но будет, ох и будет! Вот с отродьем Бессмертных разобраться, потом можно и деревню в три шеренги строить, с наклоном! Налоги им ввести дополнительные, что ли? А то живут слишком хорошо: улицу плитняком замостили, заборы через раз каменные, за заборами сплошь сады, такие, что домов не видно... и при том почти не работают! Вон печи гончарные дымят, да кирпичный заводик — и все! Покос, видите ли, только по росе хорош! Роса долой — пошли домой! Разбогатели на торговле в городе, ишаки...

Заместитель суетился, исправно бежал впереди, как собачонка, показывал дорогу. Вот тут, мол, ничего не нашли, а вон там нашли того, кого грохнули не найденные вот тут! Чует, мелочь худосочная, что последний день живет? Чует! Потому и суетится, жизнь вымаливает.

Эпсар цепко оглядел лесок, где потеряли девок. Непонятно. Голый ведь лесок. Как в нем не заметить двух девиц, разряженных во все цвета палитры горных мастеров? Ладно заместитель, он придурок по определению — но третий десяток? Молодые, необленившиеся, необнаглевшие — да не нашли девок в самом соку?! Да таких нюхом можно брать! Мужским!

На опушке бойцы задергались, заозирались. Понятно. Стрелка в глаз может косоглазие спровоцировать. Как минимум. Вот и не хочется никому идти первым. А придется, хе-хе.

— Эй-вэй, молодой! — сказал эпсар заместителю. — След бери. И — веди. Десятник! Проследи, чтоб вел, куда след идет.

Бойцы облегченно посмеялись. Не им первыми идти!

Заместитель без возражений закинул саблю в верхнее крепление и мягко побежал вниз по склону. Ну-ну. Может, туда и вел след. Но скорее — под уклон бежать легче.

Эпсар достал командирскую раковину, развернул проекцию местности, поискал метку. Ну-ну. Получалось, правильно бежал заместитель. Хе! А что удивительного? Девкам смерть грозит — так ведь и заместителю тоже! Вот и бегут одинаково, куда ужас ведет!

Но внутри что-то ворочалось и зудело. На самом-то деле, конечно, не зудело, а натурально орало во весь голос, но эпсар ничего не слышал сквозь жар похмелья. Может, мастерство действительно пропить невозможно. Может быть. Но вот чувство опасности, присущее любому ветерану, сквозь алкогольное отравление способно пробиться не всегда. Потому эпсар покрутил головой в поисках, на ком бы сорвать злобу, нашел, сорвал — и успокоился.

Внизу, естественно, была река. Правда, мелкая, как все горные речки в этой местности. Скорее даже ручей. Кони прошли не напрягаясь. А за ручьем — крутой склон. И выходы гранитные. И чем выше — тем больше. А метка на проекции туда и указывала. Уроды! Нет чтобы вдоль ручья бежать, где полегче, вон даже и тропка набита! Нет, полезли в гору. Словно опытные диверсанты. Они, ишаки, наверняка еще не раз такое сделают — и что, вот так в броне за ними и лазить? А без брони страшно. Стрелка из пружинного стреломета — она, того... очень неприятна, когда меж ребер.

Это надо было обдумать. Или хотя бы остудить клокочущее нутро речной водой. Так что эпсар спешился, встал на камень... А бойцы первого десятка поперли в гору, вслед за заместителем и десятником. Только бойца при конях оставили.

Вода остудила прекрасно. Вот тут-то чувство опасности и прорвалось. И понял эпсар внезапно, что заместитель бежал без брони. И легко бежал, ишак, всех обгонял, и сильно обгонял! И...

Но в этот момент на воду легла тень. Эпсар поднял голову. Перед ним стоял заместитель, внимательный и настороженный. Подобравшийся, словно кошка перед прыжком. Сделал круг, зараза, и вернулся к ручью — а десяток еще пыхтит где-то вверху.

Может, мастерство не пропьешь. Может быть. Но если стараться, как эпсар... Так что он даже саблю не успел выхватить. Получил камнем по шлему и упал в ручей. Стремительная вода рванула тело, поднатужилась — и поволокла по камням. Заместитель даже взглядом не проводил. Понятно, что камнем сквозь полицейский шлем не убить. Но если не поднимать голову пяток минут из воды... а пяток минут камень гарантировал.

Заместитель ловко подхватил командирскую раковину. Ткнул пальцем в молчаливого бойца при конях:

— Ты! Зови десятника. И — бегом!

Еще не отшелестели камни под ногами убегающего бойца, а чувство опасности взвыло внутри заместителя. Только заместитель был непьющим, а потому все понял правильно: мгновенно развернулся и со свистом кинул саблю в защитную позицию. И только потом поинтересовался, в чем, собственно, причина.

За спиной у него перемещалась группа воинов. Знакомые форменные камуфляжные балахоны, сапоги горного типа, стандартное вооружение. Вроде как коллеги полицейские. Но не они. Не такие здоровые. Не настолько краснорожие. Не... иные, короче. Ловкие, изящные даже движения, длинные светлые волосы, невозможно синие глаза у всех. Словно все — двоюродные братья. Как минимум. И еще особенность — все пятеро без брони.

— Он убил эпсара, — констатировал один.

— Может, он сам теперь эпсар? — задумчиво предположил другой.

— А что, у них принято убивать эпсаров? — с любопытством встрял третий.

— А давайте и его убьем, раз он новый эпсар! — радостно предложил четвертый.

— Не спешим, братья, вдруг у них больше нет офицеров, а мы же офицера ищем, — благоразумно предложил пятый.

И все это — на одном дыхании. И все это — в непрерывном движении всех пятерых, в любопытном заглядывании во все места, в мгновенных переменах настроения. Заместитель похолодел. Угораздило же ему столкнуться с боевой звездой Бессмертных, да еще в момент преступления! Говорила ему маменька не ходить в офицерское училище — не послушался, придурок, а теперь поздно!

Дико зашумели кусты на склоне, и к речке свалился потный первый десятник. Злой, как буй-тур, и такой же страшный. Как некстати.

Эльф развернулся в одно змеиное текучее движение — треньк! На груди десятника расцвела розовая вспышка.

— В броне! — констатировал стрелок.

— А жаль! — откровенно признал второй.

— А давайте ему в глаз засадим, там брони нет!

— А давайте убьем эпсара, у него нигде брони нет!

— Но сначала спросим, мы же спросить шли!

Заместитель с удовольствием понаблюдал, как десятник вертит головой и тихо хрипит. Так ему и надо, ишаку!

— Иди отсюда! — посоветовал эльф первому десятнику. — Бойцов верни.

Десятник что-то понял своим звериным чутьем и рванул обратно по склону.

— Он не приветствовал нового эпсара!

— Может, он не знал, что вот это — новый эпсар?

— Тогда это был плохой десятник!

— А давайте убьем эпсара — почему у него такие плохие десятники?!

— Но мы же шли сюда спросить эпсара... хотя...

— Стоп! — сказал обмирающий от страха эпсар.

И случилось чудо — эльфы "стопнули".

— Я новый эпсар, — представился заместитель по возможности твердо. — О чем вы должны меня спросить? Я с удовольствием отвечу на любые вопросы! То есть на какие смогу!

— Есть вопрос, — благодушно признал эльф. — Что вы тут делаете, в нашем лесу?