Мастер теней (2 книга, завершено)

— Извольте, Ваше Высочество. — Эрке опустил ее на пол около круга. — Все готово. Не угодно ли вина? Может, еще углей?

Глянув на прикованного за руки и за ноги к металлическим столбам висельника, Шу одобрительно кивнула. Крепкого сложения, лет под сорок, в шрамах и татуировках, с грязно-черными патлами. Глядит исподлобья, злобно щерится.

— Ах, какая прелесть, — протянула она. — Грабитель, убийца? Насильник?

— Подпольный работорговец, Ваше Высочество.

Шу усмехнулась: этого следовало ожидать, раз уж приговоренного выбирала Балуста.

— Чудно, чудно... вы все еще здесь, капитан?

Эрке поклонился и побежал вниз по лестнице. Шу еле дождалась, пока за ним и за Балустой захлопнется дверь башни...

Ровно через миг после этого работорговец заорал. На каком языке он орал, какие проклятия призывал на её голову, о чем молил, Шу не слушала. Она купалась в водопадах ненависти, ужаса, отчаяния — и, наконец, оживала.

* * *

Через час с небольшим, когда Шу дремала, свернувшись калачиком в кресле, пришел Ахшеддин с двумя гвардейцами. Он снял с раба оковы и кивнул рядовым:

— Уберите.

Гвардейцы молча подхватили седого, бессмысленно лупающего глазами старика под руки и увели прочь: муниципалитету нужны мусорщики. А Эрке, чуть помедлив, коснулся плеча Шу.

— Ну, рассказывай, — зевнув, велела она и села.

— Сообщить Бастерхази о мятеже мне не удалось. Он добавил Глухому Маяку еще защиты, так что я сам остров еле увидел. А подобраться... — Эрке добавил длинную тираду.

Шуалейда повторила её с легкими вариациями и стукнула кулаком по подлокотнику.

— А что с Конвентом, Шу?

— Что. Полный дыссак. — Она тоскливо глянула на заливисто щебечущего удода на подоконнике. Птица тут же замолчала и сорвалась с места, лишь мелькнули яркие крылышки. — Парьен не верит ни в отравление, ни в проклятие. "Королевский оберег невозможно обойти"! Зато он готов выделить мага, как только мы официально обратимся за помощью. Но с магом пойдет три полка имперской кавалерии под командованием Его Высочества Лермы.

Эрке набрал воздуха, чтобы высказать все, что думает об охотниках на корону Валанты... но передумал. Лишь вздохнул и опустил взгляд в пол, словно ища подсказку в рисунке древесных прожилок.

— А может, нанять ткачей? Маловероятно, что у них получится, — вздохнул капитан. — Но вдруг...

— Уже.

Эрке вскинулся и тут же опустил плечи: в тоне Шуалейды не слышалось надежды.

— Неделя прошла. И ничего. — Развела руками Шу.

— Мало. Если Мастер послал ткача из Суарда, еще не меньше пяти дней, — постарался успокоить ее Эрке, но тут же сам засомневался: — Не подарим ли мы пророку еще одного последователя?

— Не подарим. Я дала им амулет Ясного Полдня, — ответила Шу и добавила, видя удивление капитана. — Да, я взяла его из сокровищницы. Без ведома отца. Это так важно?

Быстрый, нервный топот на лестнице не позволил Эрке ответить.

— Скорее, Шу, королю плохо! — не добежав до верха, закричал Бертран Флом.

Без лишних слов Шуалейда вскочила и помчалась вниз — уже зная, что поздно, поздно...

Глава 3. Ревун

Хилл бие Кройце, Стриж

436 год, 5 день Жнеца. Асмунд, север Валанты

Асмунд встретил циркачей неприветливо. Высокие розовато-серые стены вздымались над садами предместий, солнечные блики прыгали по начищенным шлемам и кирасам стражников, через ворота сновали селяне, купцы и шеры. Как и в столице, жизнь в Асмунде кипела и бурлила. Но, в отличие от Суарда, не было в нем мира и спокойствия. Слишком внимательные стражники, слишком торопливые торговцы, слишком много нищих — не прохиндеев из Лиги, а растерянных и несчастных людей, обездоленных мятежом.

— Пятнадцать, — бросил усталый стражник в воротах.

— Так по два же... — возразил было Генью.

— Не нравится, уматывайте.

— Все дорожает! Хлеб по три динга, где ж это видано... — пробормотал ремесленник, стоявший в очереди за Стрижом.

— Проходите, не задерживайтесь, — сердито рыкнул стражник, получив положенное. — Бродяги.

Генью повел труппу прямиком в маленький постоялый двор у западной стены. Унылый хозяин приветствовал четверку жонглеров по именам и сам подсел к ним за стол. Стриж в разговор не встревал, если его не спрашивали, больше слушал и запоминал.

Трактирщик кидал тоскливые взгляды на пустой зал, жаловался на дороговизну, что свежего мяса не достать. Купцов нет, все едут или по реке, или западнее, через Дремстор. Торговля заглохла, горожане припрятали кубышки, город полон голодных оборванцев.

— Неудачное время вы выбрали, — качал головой Брейгус, как циркачи называли трактирщика. — Кому сейчас нужен цирк? Хлеб вздорожал вчетверо, стража гонит из города бродяг, да все без толку, нищих только прибывает. В приюты Светлой и то уже не принимают...

Генью кивал, обещая не попадаться страже на глаза, и мрачнел. Вместо прибыли поездка грозила обернуться сплошными убытками. Все оказалось намного серьезнее, чем казалось из столицы — и теперь циркач явно жалел, что не воспользовался предложением купца и не повел труппу к гномьим горам.

"Скорость и осторожность, осторожность и скорость, — думал Стриж, прислушиваясь к разговорам. — Жаль, если циркачи испугаются, удобное прикрытие. А может, оно бы и к лучшему..."

Он не желал себе признаваться, что успел привязаться к случайной попутчице. Подумаешь, несколько ночей под одним одеялом. Но зачем Хиссу лишние жертвы? Хватит с него обильной жатвы. Пусть уж она живет — где-нибудь подальше и от мятежа, и от внимания Темного Брата. А Стриж подберется к пророку и так, без цирка.

* * *

Между столом циркачей и входом, заедая кислое пиво острыми колбасками с ржаным хлебом, семеро мужчин то громко смеялись, то заговорщицки понижали голоса. Они зашли в таверну через четверть часа после артистов, заняли самый большой стол и велели подать жаркого. Наглые, жадные рожи, полукафтаны дубленой кожи и тесаки, плохо спрятанные под полами, выдавали лихих людей. Страже они не попались — а может, стража уже получила с них положенную мзду.

Каждый раз, когда пропитые голоса отпускали особо смешные шуточки и сами же над ними ржали, Генью косился на них и ежился, а Луса с Павеной вздрагивали. Стрижу хотелось сказать: да идите же отсюда скорее, хоть через окно! Но домашний лопушок-менестрель, шкура которого все больше натирала подмышками, не сообразил бы, да и не стал бы лезть.

— ...Армия справедливости... нужны смелые люди... пророк ценит... — то и дело доносилось от разбойной компании: похоже, жилистый тип в круглой шапке матроса вербовал мятежникам подкрепление.

Стриж прислушивался — этот тип, по прозванию Ревун, выдавал очень полезную информацию. Настолько полезную, что Стриж решил наплевать на безопасность артистов. Картина вырисовывалась обнадеживающая: Пророк идет к Хурриге, что между Асмундом и Луазом. Кроме самого Пророка, нет ни одного дельного начальника, только мелочь. Все окрестные шайки влились в банду, главари грызутся за кусок пожирнее. Охраны у Пророка много, но бестолковой...

Нерешительность циркачей сделала свое дело. Утолив голод и обсудив, что хотели, головорезы обратили внимание на девушек. Бородатый, воняющий чесноком и перегаром тип вразвалочку подошел к артистам и схватил Лусу за плечо.

— Пошли, красотуля! С этими хлюпиками небось позабыла, что такое настоящий мужик? Я тебе напомню, детка.

Остальные шестеро поддержали его, не вылезая из-за стола, хохотом и неприличными жестами.

— И подружек прихвати! — велел вербовщик, ощупывая Стрижа сальным взглядом. — Мне эту, беленькую.

Ещё двое поднялись с лавки и нарочито медленно пошли к артистам.

Луса попыталась выскользнуть, но разбойник держал крепко. Бледная и дрожащая, она сжалась. Рядом Генью и Ишран замерли в сомнении. Ввязываться в драку — безнадежно. Отвернуться и отдать девушек на растерзание — совесть не позволяет. Сидевшая по правую руку от Стрижа Павена напряглась, под прикрытием стола вынула из ножен ножи.

На размышления Стрижу понадобилось полвздоха: доиграть лопушка и позволить вербовщику себя завалить — бессмысленно, шлюшке он ничего не расскажет и к пророку не отведет. Удирать — глупо, такой источник информации на дороге не валяется.

"Поиграем!" — мурлыкнула Тень, касаясь нежно, словно любовница.

Дальше все было быстро, просто и до противности приятно.

Стриж вспрыгнул на стол, метнул два ножа из рукавов. Тут же носком сапога разбил кадык самому ретивому. Тела грузно повалились. Три.

Кинул нож в разбойника, только оторвавшего зад от лавки. Одновременно из-за спины свистнули два лезвия, удивленно вскрикнула Павена. Один её клинок вонзился в того же разбойника — он схватился разом за шею и за грудь, осел. Четыре.

Второй клинок фокусницы ранил пятого разбойника в плечо. Он схватился за свой нож, не обращая внимания на хлещущую кровь. Вербовщик зарычал, вскочил. Взмахнул тесаком. Седьмой бандит полез из-за стола, но слишком медленно.

Из горла рвется чужой голодный рык, сладкий запах крови будоражит ноздри.

"Служи мне, Стриж! Жертву, вкусно!"

В два прыжка Стриж достиг середины зала. Ударил в висок вербовщика — в полсилы, этот ещё нужен живым. Пять.

Не глядя больше на бессознательное тело, поймал тесак. Перехватил руку предпоследнего разбойника, вывернул, сунул тесак ему под ребро. Шесть. Поднырнул под занесенный табурет, ребром ладони ударил по шее. Семь.

Тишина. Седьмое тело неспешно упало. Стриж отскочил, развернулся: последняя пара ножей готова сорваться в полет, жажда гонит вперед, на запах страха, к алой пульсации жизни.

"Остановись, хватит! — приказал сам себе. — Врагов нет. Жертвы кончились".

Разочарованно рыкнуло из глубины Ургаша: "Ещё, моё!"

"Остановись. Ты не раб!" — приказал себе Стриж, убрал ножи. Стряхнул с рукава кровь.

"Остановись. — Вдохнул. — Успокойся. — Выдохнул. — Поиграли? Хватит".

Вдохнул.

Тень отступила, но недалеко. Ждет.

Медленной выдохнул.

"Продолжения не будет".

Вдох, ещё медленней. Выдох. Возвращение.

Вынырнув в привычную реальность, Стриж осмотрелся. Брейгус в своем углу, под стойкой, выдает себя позвякиванием посуды. Неожиданная храбрость Павены испарилась. Полный ужаса взгляд прикипел к первым двум убитым — нож в горле, нож в глазнице. Циркачи на месте, ошарашенные. Глядят то на семь тел, то на него.

Держа живых в поле зрения, Стриж вынул из трупов ножи. Тщательно вытер об одежду разбойников, свои сунул обратно в рукава, остальные два положил на стол перед Павеной.

Циркачи, за время схватки только и успевшие, что вскочить и достать оружие, попятились. Луса дрожала, уткнувшись носом в колени. Одна Павена решилась поднять на него несчастный и растерянный взгляд.

Стриж ободряюще улыбнулся ей.

Павены и циркачей было жаль. Домашнего мальчика, забывшего сменить выражение лица, пока за несколько секунд клал семерых бандитов, артисты испугались много больше, чем простых и понятных головорезов. И, увы, теперь пользы от цирка — ни на динг.

Кроме них, в таверне не было посетителей, а трактирщик... что ж, нет в Империи такого трактирщика, что не признает тайного знака Гильдии.

— Брейгус, — бросил Стриж, и голова хозяина заведения показалась из-за стойки. — У вас на полу грязь.

Стриж указал на трупы, сложив пальцы особым образом. Брейгус побледнел ещё больше, хотя, казалось, его вытянутая физиономия на это уже не способна, и мелкими шажками вышел из-за стойки.

— Не извольте сомневаться, сейчас приберу, Ваша Ми...

Со страху трактирщик начал заговариваться. Но Стриж ожег его таким взглядом, что тот подавился.

— Э... почтенный менестрель...

— Нам нужна комната.

Трактирщик закивал и попятился. Циркачи потихоньку приходили в себя, с опаской поглядывая то на Стрижа, то на выход. На их лицах читалась отнюдь не благодарность.

— Эй, не разбегаться, — Стриж обратился к бывшим приятелям спокойно и твердо, как к маленьким детям. — Вам ничего не будет. Все хорошо, сидите тихо.

— Ты... ты не... — первой попробовала заговорить Павена.

— Нет, конечно. Зачем? Пожалуйста, идите в комнату. Брейгус вас проводит.

Трактирщик, только подобравшийся к двери на улицу, подобострастно кивнул и показательно опустил щеколду — он, мол, вовсе не намеревался сбежать, как можно!

— Кто он такой? Ты его знаешь? — шепнул Генью провожающему артистов наверх Брейгусу.

В ответ трактирщик съёжился, дважды сомкнул прямые пальцы, изображая ножницы, и приложил палец к губам.

Ожидая, что вербовщик вот-вот очухается, Стриж прислонил его к стене, а заодно связал руки его же поясом. Найденный тощий кошель Стриж сунул себе в карман. Пригодился и чудом уцелевший на столе кувшин с пивом — Стриж плеснул кислятиной в лицо пленнику, чтобы тот быстрее пришел в себя.

Осторожные шаги на миг отвлекли Стрижа. От замершего на середине лестницы Брейгуса исходили физически ощутимые волны нездорового любопытства пополам со страхом.

— Бие Брейгус, вы что-то хотели? — тихо осведомился Стриж.

— Нет-нет, ни в коем случае! — Брейгус попятился. — Может, вам что-нибудь нужно?

— Не беспокойте меня. И проследите, чтобы никто не беспокоил, — приказал Стриж. — Из дома не выходить!

— Слушаюсь, Вашмилсть...

Вздрагивая и утирая лоб, трактирщик убежал наверх.

"Трус, предатель. Бесполезен", — мимолетно подумал Стриж, сгребая со стола горсть соленых орешков и подтягивая табурет поближе к вербовщику.

Ревун

С трудом продрав будто залепленные тиной глаза, Ревун увидел перед собой давешнего белобрысого актеришку, грызущего орешки и швыряющего скорлупки на пол. Попытался приподняться, и, помянув Хисса, плюхнулся обратно — шакалий сын связал его. Сквозь липкий, гудящий туман в голове всплыло последнее, что он видел — эта же смазливая физиономия с робкой улыбкой и тьмой Ургаша в глазах. Улыбка никуда не делась, только стала наглой и снисходительной, тьма же исчезла бесследно.

"Ткач. Проклятье! Вот везет на выродков. Надо ж было принять убийцу за шлюху! Но что ему надо? Если только Пророк?!"

Пророк был единственным, что могло бы заинтересовать Гильдию Ткачей. Несущий Свет, Провозвестник Чистоты и Вечного Блаженства. Родной брат белобрысой твари, лишь прикидывающейся человеком: раз поглядев в глаза ткачу, Ревун больше не сомневался в том, что за сила помогает Пророку.

"Светлая, даруй быстрой смерти, — сообразив, зачем убийца оставил его в живых, взмолился Ревун. — Не отдай меня Темному!"

— Ну?

Равнодушный голос словно ударил под дых, вышибив весь воздух.

— Меня зовут Ревайн, по прозванию Ревун. Последние пять лет у меня своя шайка... была... — невольно Ревун скосил глаза вправо, где всего лежал в луже крови его помощник. Волна животного ужаса вновь накрыла его, на пару секунд лишив речи.

— Угу. С проповедником знаком? — Орешек захрустел на крепких зубах.