Волчица и пряности. Том 18

— Если он путешественник, то у него наверняка будут травы и короткий нож. Может, это и не так.

— Это легко сказать тем, кто привык к запахам трав. Нет, раз я знаю этот запах, я его где-то встречала...

Она закрыла глаза, роясь в памяти, не переставая жадно откусывать хлеб своим маленьким ртом. Некоторые могли бы подумать, что так есть не принято, но в ней заключалась сама невинность, которую так любил Лоуренс.

-И... хм... По какой-то причине у него есть пшеница.

Хоро была олицетворением волчицы, жившей в пшенице. Давным-давно она пробралась в повозку Лоуренса как раз с помощью пшеницы.

— Это, вероятно, сухари. То, что стоило бы иметь с собой, отправляясь в холодное место. Даже будь у тебя дом, ты, вероятно, не сохранила бы там еду. Сухари могут храниться годами, пока не рассыплются в труху.

— Хм-м? Ну, ты лучше знаешь мир людей, чем я. Ещё — как он одет. Ты ведь не можешь сказать, чем он занимается в мире людей, да?

Трактирщик был трактирщиком, меняла был менялой, торговец был торговцем. Кузнец с гордостью носит толстый кожаный фартук для защиты от жара, а пекарь — свой колпак. Как намекнула Хоро, обычно люди носят особую одежду, указывающую на их профессию, а не заявляли об этом вслух.

— Я никогда раньше не видел такую большую шляпу.

Она казалась глубокой, как горшок, и когда старик надевал её, почти закрывала ему лицо. Это было столь необычно, что, узнай он, какая работа требует такого, он был бы удовлетворён.

— Под мехом есть металл. Если он носит что-то, что по виду подходит для гор, то, наверное, потому что он всегда рядом с горными склонами, ему нужно защитить голову от падающих камней.

— Металл?.. Теперь я вспомнил, кто-то из владельцев сказал мне, что он может быть спекулянтом, ищущим место под шахту.

— Но горное дело разрушило бы природу, если бы старик захотел работать здесь, ему понадобилось бы специальное разрешение. У многих гостей Ньоххиры было достаточно власти и денег, а у жителей хватало связей для защиты земли. Если только это не было чем-то, что принесло бы столько золота, сколько воды в этих местах, то никто не смог бы получить такого разрешения. Спекулянт его возраста наверняка знал бы это. Животные говорят, что он не заходит на чужую территорию. Будь он охотником, с ним бы сражались как с охотником, но у него нет ничего похожего на оружие, он не преследует никакой добычи, поэтому они тоже в недоумении.

Истинная форма Хоро — волчица, она могла общаться с обычными животными. Эта купальня была в горной деревне дальше других на окраине деревни. Поначалу к "Волчице и Пряностям" приходило много горных животных, что делало почти невозможным ведение дел, но Хоро строго запретила им, и до сих пор удавалось мирно уживаться. Только в случае нужды, например, когда медведю с трудом удалось спастись от охотника, кто-то из зверей приходил в ванны.

— Раз ты так говоришь, я не могу представить, что он делает что-то ещё, кроме как что-то ищет в горах.

— Хм.

Хоро доела хлеб и облизала тонкие ровные пальцы. С тех пор, как родилась их дочь, она так не делала, и Лоуренс, почувствовал, будто время вернулось обратно.

Кстати, Миюри поступала точно так же.

— Но мы не знаем, точно ли поиск — это всё, что он делает.

— Что ты имеешь в виду? — не понял Лоуренс, и Хоро раздражённо посмотрела на него. Потом она, вздохнув, потянулась к кувшину, но налила вина только себе.

— Он переезжает с места на место, так? И он, кажется, не интересуется ваннами, комнатами, пением или танцами. Так?

— О, так и есть!

Служанки у печи даже говорили, что сначала он жил в старых домах, потом переходил во всё более новые. Если он искал что-то в деревенских купальнях, это имело смысл.

— Мне кажется, что я слышал подобную историю раньше... Богатый торговец заболел в городе во время своих поездок. Затем он тайно написал, где спрятал своё состояние.

Лоуренс рассказал это как забавную историю, но его выражение вдруг стало серьёзным.

— Что, если... это было на самом деле?

— А?

— То, сколько он платит — все эти деньги. Я давно не видел золотого румиона. Если бы он что-то искал, мы могли бы понять по тому, как он платит. В любом случае, многие наши клиенты имеют положение, славу или деньги.

— Хм. Если так, то ты думаешь, что он идёт от дома к дому, ищет скрытое послание, а затем берёт свой обед, чтобы поискать счастье, погребённое в горах?

— Возможно, это может стать лёгким сокровищем.

Лоуренс серьёзно задумался, но Хоро внезапно вздохнула и схватила его кусок бекона.

— Ээй, это моё!

— Этого слишком много для дурня, — отрезала Хоро и съела сама.

Потом облизала жир с пальцев и раздражённо посмотрела на Лоуренса.

— Ты не забыл, что он не интересуется водой или комнатами?

— Ой.

— Если бы были какие-то знаки в стенах или на потолке, он искал бы, пока его глаза не начали кровоточить. И под камнями в ванных могло быть что-то скрытое. Если бы он делал что-то подобное, мы бы сразу поняли. Он всю зиму перемещался по деревне, разве не так?

— Действительно... Хм... Но поиск чего-то, когда он подходит к каждой гостинице, действительно имеет смысл.

— Он может искать то, что мы не можем видеть.

— А? — потрясённо спросил Лоуренс.

Хоро смотрела на него, улыбаясь печально и одиноко.

— Например, воспоминания.

Она смутилась и вдруг встала со стула. Затем заключила шею застывшего Лоуренса в объятия. И тут же отпустила, видимо, это было её маленькое представление.

— Ладно, тогда я займусь уборкой, — нарочито отчётливо сказала Хоро и поспешила вверх по лестнице. Лоуренс внимательно наблюдал за ней, пока мог видеть её великолепный хвост.

Из-за своих воспоминаний Хоро оставалась на пшеничном поле деревни Пасро сотни лет. Поступив так, она забыла дорогу домой, многие вещи исчезли за это время. Когда она покинула деревню, места, через которые она прошла давным-давно, настолько изменились по сравнению с её воспоминаниями, что временами она плакала. И понять, что она всё же была в том или ином месте, ей удавалось только по запаху еды.

Старый гость, носивший странную меховую шапку на голове, казался намного старше Лоуренса. Возможно, в поисках воспоминаний давно забытых дней деньги не имели большого значения для этого человека. Если бы он побывал в купальне, в которой так давно останавливался в Ньоххира, что даже не помнил название, возможно, он смог бы вспомнить, что он оставил в этих горах.

Возможно, именно поэтому он, казалось, так много думал.

Лоуренс вернулся к еде и поднёс остывшую чечевицу к губам. Она была хороша и сама по себе, но когда ароматы смешивались вместе, это было очень вкусно.

Какая-нибудь прошлая история пронесла бы в себе купальню через долгие годы.

Он быстро покончил с едой и поднялся со стула.

* * *

Для путешественника не было редкостью погибнуть в поездке или в гостинице. Больницы и монастыри на дорогах паломников действовали в основном на средства, полученные из наследства умерших там. Часто говорили про выгоду, что можно получить из хорошо расположенной больницы на людном пути.

Хотя иногда гости умирали и в Ньоххире, они часто писали свои завещания перед приездом, и не приходилось слышать, что кому-то завещали большие деньги. Поскольку многие из их гостей были стары, а сама Ньоххира была расположена довольно далеко на севере, посетители готовились перед поездкой. Кроме того, им бы не хотелось оставить своё состояние в столь расслабляющем месте, как деревня с горячими источниками.

Но сама смерть гостей не была неслыханной, и все должны были быть готовы к этому.

— К тому времени, когда он переехал к Раманинову, большинство других владельцев должны были расспросить о нём, — рассказывал с мрачным видом Кир, владелец купальни, из которой таинственный гость перебрался к Лоуренсу.

Мрачным он выглядел не потому, что он не любил Лоуренса, или пренебрегал его мыслями. Лицо Кира было вообще тяжело прочесть, борода закрывала больше половины его квадратного лица, а его брови были толщиной в два пальца. К тому же, мимика и голос у него были не очень выразительными, и в сочетании с мягким поведением Кира часто неправильно понимали. Лоуренс понял, что он хороший человек, только после беседы с ним.

— Но, господин Лоуренс, соперничество между купальнями здесь жестока. Что ты делаешь с комнатой, когда гость ушёл домой?

— Конечно, убираю всё. Знаешь, они оставляют груды мусора.

— Это верно. Даже под крышей и в подвале. Пропустил уборку, и вдруг повсюду мыши и совы. Если бы кто-то оставил что-либо по своей воле, мы бы уже нашли.

— Мы могли бы не сразу узнать, это можно было бы оставить как символ, — возразил Лоуренс, и Кир внезапно кашлянул, наливая из бутылки в чашку, стоявшую на книжке. Это был горький эль, приготовленный из брусники, собранной летом. Присмотревшись, Лоуренс заметил, что лицо напротив него улыбается.

— Не скажу, что ненавижу такие вещи. Мне бы иногда понравилось драматическое приключение вокруг всего этого.

Лоуренс не был уверен, что это комплимент, но эль он взял. Напитки, что держал у себя Кир, всегда отличались отменным качеством. Владельцы купален часто совмещали свои увлечения с практичностью и готовили свои напитки, но Кир был особенно увлечён этим. Человеку легко запомнить действительно восхитительный напиток, и кроме того, он был благодарен, если может, сказав какую-то глупость, в любое время обвинить выпивку.

— Но... я не думаю, что этот тип обыскивает дома. Я думаю, каждый владелец сказал бы то же самое, так как они всегда знают даже, где бродят мыши по домам.

Если тут что-то есть, то не в том, что пожилой гость тайно ищет что-то посреди ночи в потолке.

— Ты знаешь, куда он ходит в течение дня? — спросил Лоуренс, и Кир пожал плечами.

— Лишь недавно большинство гостей разъехалось. Никто не успеет проследить за его действиями в течение напряжённого дня.

Кир сжал свою чашу с элем и, прикрыв глаза, наклонил голову.

— Слишком хорош, — пробормотал он, понимая в этом куда лучше Лоуренса. — По словам охотников и лесорубов, он, кажется, выбирает тропы, которые выходят из деревни. Иногда он, видимо, сходит с них. Один из охотников жаловался, что охотничьи угодья были невыносимо испорчены.

То же Хоро слышала от горных животных.

— Но почему сейчас? — вдруг спросил Кир.

— Что ты имеешь в виду?

— Хм... Не хочу, чтобы ты плохо думал обо мне, но он остаётся у тебя довольно долго, Лоуренс. Это значит, что он, вероятно, скоро вернётся домой.

Лоуренс сразу понял, что думал Кир.

— Правильно. Я также подумал, что сейчас ничего не получится.

Все владельцы постарше уже ломают себе голову над этой загадкой, поэтому Лоуренсу было совершенно бессмысленно что-то делать. Если бы он всё ещё пытался попробовать, ему понадобилась бы особая причина.

— Это в основном чистое любопытство. Знаешь, я был торговцем.

— Любопытство?..

Для прожившего всю жизнь в неизменной деревне, где повторялось одно и то же, такое, должно быть, звучало чуждо. Кир повторил слова Лоуренса весьма заинтересованно.

— А остальное?

— Гордость на самом деле.

Что бы он ни сказал, виноват эль. Лоуренс выпил ещё, словно убеждая себя.

— Это Ньоххира. Любые неприятности растворяются в воде наших источников, и каждый может радостно проводить свои дни. Разве ты не хочешь, чтобы они были счастливы, уезжая домой? — он вспомнил мрачное лицо старика. — Я думаю, что для новичка, вроде меня, лучше всего было бы поддерживать эту традицию.

Он напомнил, что этот гость отличался щедростью и платил золотыми монетами. Глаза Кира мерцали, он почесал голову.

— Это правда, хотя только новичок мог сказать такую очевидность. В любом случае, все остальные пахнут серой, — согласился Кир и, смеясь, размял плечи и выпрямил спину. — Я не думаю, что он плохой гость, — тихо добавил хозяин. — Он хорошо заплатил и не особенно привередничал.

— А упакованная еда рано поутру?

— Конечно, кухарка жаловалась мне.

Лоуренс рассмеялся, но Кир продолжал:

— И ещё. Мне понравилось, что он хорошо пил. Он пил осторожно, как будто наслаждался и пытался распробовать. Это так необычно среди наших гостей. Все остальные пьют, как рыба.

Он сузил глаза, продолжая смотреть на дверь, и вздохнул.

— Он пришёл с мрачным лицом, но я не переставал улыбаться. Я думаю, что пар из ванн омрачил мои глаза и душу как хозяина купальни, — он опустил взгляд и выпил своего фирменного эля. — То же самое со странным праздником, который ты предложил раньше, господин Лоуренс. Мы понемногу изнашиваемся с этой нашей повседневной жизни. Камень в реке становится приятным и гладким, но его может унести потоком, когда он больше не может держаться и выдержать течение. Но мы привыкли к этому и если ищем волнение, мы всё теряем. Я пытался не обращать внимания на гостей, которые казались грубыми, которые не могли сказать то, что им нужно было сказать своим близким, хотя они были здесь, в Ньоххире, — громко проговорил Кир и внезапно закрыл рот. Он повесил голову, немного погрустнел, затем пробормотал, будто обращался к своему отражению в эле. — Это не похоже на меня. Я слишком много наговорил.

Кажется, он даже покраснел за своей бородой.

Лоуренс выпил и ответил:

— Мне действительно это понравилось, настолько это замечательно.

Кир поднял голову и облегчённо рассмеялся:

— Скорее всего, потому, что твоя собственная купальня такая замечательная.

— Моя купальня?

— Некоторые из гостей говорят, что смотреть на пару, владеющую "Волчицей и Пряностями", намного интереснее, чем на музыкантов и танцовщиц. Это отражение купален в Ньоххире.

Лоуренс попытался спрятать своё отношение за притворным выражением лица, но обмануть этого человека, похоже, ему не дано. Кир, довольный до глубины души, сделал ещё глоток.

— Я вижу, как воспитана юная Миюри, такая открытая, непосредственная девушка.

Все гости купальни Кира уже разошлись, всё было тихо. Его речь мягко разносилась по всему зданию.

Лицо Лоуренса горело только из-за эля и ничего больше. Когда он попытался убедить себя в этом, Кир опять рассмеялся. Он ещё предложил вместе пообедать, но Лоуренс не мог заставить себя принять это сверх всего остального.

* * *

— Я сделаю всё, что в моих силах, чтобы помочь с этим гостем, — сказал Кир при расставании и махнул рукой. Из-за зимнего эля Кира из подобранных фруктов Лоуренс ушёл домой несколько пьяным.

Он почувствовал это, когда на своих подгибавшихся ногах, наконец, добрался до дома. Хоро и Ханна что-то чинили в столовой. Обе глянули ему в лицо и нахмурились.

— Ты, кажется, в хорошем настроении, да?

Оставив дела по дому женщинам и вернувшись домой пьяным, он не мог спорить. Он в раскаянии опустил голову, и голова тут же закружилась.

— Эль Кира... э... действительно... хорош...

— Откровенно говоря, ты дурень.

Хоро положила ветку конопли на стол и встала, прижавшись к Лоуренсу. Он подумал, что сейчас получит хороший удар, но она просто подставила ему плечо.