Волчица и пряности. Том 12

— Во всяком случае, смелости ей не занимать.

— Да уж. Иногда мне кажется, что какие-то из её предков были воинами, но... так или иначе, у неё много тайн. О, и я прошу, пожалуйста, храни это...

— В секрете. Конечно же.

Хьюг кивнул, и Лоуренс вернулся к насущной теме.

— Господин Хьюг, судя по твоей настороженности, ты ожидаешь, что в деревне может быть опасно?

Деревни могут быть менее гостеприимными, чем хотелось бы, по множеству причин. Если они расположены там, где немногие путешествуют, этого достаточно, чтобы к чужакам относились с подозрением. А если это такие места, где ходят слухи о ведьмах, местные могут подумать, что каждый, кто к ним приходит, не тот, за кого себя выдаёт.

— Если говорить откровенно — я не знаю. Это неподходящее место для торговли. Селяне редко посещают город, а горожане деревню — ещё реже. Честно говоря, они напоминают мне горшок с едой, когда ты забыл, что ты туда положил и когда.

Вполне подходящее сравнение. Не всякий решится открыть такой горшок — мало ли что оттуда может полезть.

— О, так ты думаешь, что там может быть что-то опасное, даже если с ними буду я?

Колкость Хоро разрядила напряжённую атмосферу, повисшую между Хьюгом и Лоуренсом. Лоуренс встретился взглядом с Хьюгом. Похоже, они думали об одном и том же.

— Если ты так говоришь, от нашего мнения уже мало что зависит, но... — произнёс Лоуренс.

— Тогда мне всё равно. В обмен на пятьдесят золотых она будет пользоваться нами, как захочет. Какая наглость!

Было бы лучше, если бы Хоро была в гневе, однако она говорила, улыбаясь, так что у Лоуренса были связаны руки.

— А эта дурёха ещё и знает про северные земли, которых вы все так боитесь. Разве это не то же самое, что говорил старый Хаскинс?

Она была права.

— Конечно, тот, кто гонится за двумя оленями, не поймает ни одного, но, сколько бы интересных знаний ни хранилось в её голове, всё же это одна голова. И если мы не откусим её здесь и сейчас, то когда же?

Это были горячие слова. Хоро такими не разбрасывается. Она так сказала лишь потому, что верила: её товарищи достаточно надежны, чтобы поправить её. Такое ощущение было у Лоуренса, когда он смотрел на её непобедимую улыбку. А значит, у него нет причин не соглашаться.

— Значит, так тому и быть. А, и ещё, Хьюг!

— Д-да? — он резко выпрямился.

Хоро ухмыльнулась.

— Если мы, в конце концов, разозлим эту дурёху настолько, что она больше не будет здесь торговать...

Такой исход был маловероятен, но не исключён, и это стало бы почти смертельным ударом для лавки Хьюга. Все взгляды были устремлены на неё, а она невозмутимо закончила:

— ...о, да, если так случится... я извинюсь.

Хьюг был опытным торговцем. Его натянутая улыбка стала искренней, и он хлопнул себя по круглому животу.

— О, ну настоящая волчица!

— Мм.

Маленькое лицедейство Хоро удалось. И всё же что-то в этом странном дружелюбии между бараном и волчицей казалось Лоуренсу невероятным.

* * *

На следующий день Лоуренс и его спутники тряслись в повозке Хьюга по дороге, ведущей на север, в сторону деревни Тауссиг. В повозке была гора припасов: хлеб и мясо, лук и чеснок, вино, соль, дрова и одеяла. Лоуренс сидел на козлах и держал поводья, а Хоро с Коулом теснились в крохотном свободном закутке повозки. Фран знала дорогу и ехала отдельно верхом на лошади.

Не так много времени прошло с тех пор, как Лоуренс в последний раз правил своим конём, и всё же ему было почему-то неуютно вести эту чужую повозку.

— За кого... эта маленькая дурёха... себя принимает? — не без труда произнесла, наконец, Хоро. Её рот был сейчас занят.

— Вкусно, да? — и Лоуренс с обречённым вздохом обернулся. Сидевший рядом с Хоро Коул испуганно вздрогнул. Обычно он ел, что ему давали, но сейчас осмелел настолько, что сам потянулся в мешок за добавкой.

— Это я не тебе, Коул. Ты ведь только вторую ешь, верно? А обжора рядом с тобой — уже шестую, — Лоуренс указал на Хоро, Коул несколько раз с сомнением перевёл взгляд с Лоуренса на мешок и обратно, потом, наконец, кивнул. Речь шла о булках из дрожжевого теста, на которые не пожалели масла. Они были настолько вкусны, что соблазнили даже Коула, живое воплощение благородной бедности. Хоро откусила от своей булки, вмиг проглотила и тут же запихала в рот остальное. Жевала она, открывая и закрывая рот, и в воздух поднимался пар её дыхания.

Даже Коул не мог устоять против свежей выпечки, сидя на холодном полу повозки. Лоуренс тоже взял себе штучку — но только одну. Он боялся, что привыкнет к такой еде и уже не сможет вернуться к жизни путешественника.

— Если художники едят так много такого прекрасного хлеба, ты тоже должен стать художником! — заявила Хоро.

— Я могу рисовать простые картинки с товарами... ну и мою будущую лавку, видимо. Я ведь уже показывал тебе, да?

Он имел в виду те дни, когда ездил один, подбирая каждую монетку, выроненную в темноте. Всякий раз получая хорошую прибыль, он клал перед собой лист бумаги и рисовал лавку, которой надеялся когда-нибудь обзавестись.

— Мм... да, должно быть, так.

Путешествие с Хоро отложило эту мечту Лоуренса. Хоро опустила голову и, подобравшись поближе к козлам, запихнула булку Лоуренсу в рот. Она ничуть не раскаивалась и не страдала. Лоуренс с улыбкой откусил. Этот разговор был возможен лишь потому, что они отлично понимали друг друга.

— Коул, а ты умеешь рисовать? — поинтересовался Лоуренс, оглянувшись.

Коул, похоже, всерьёз раздумывал, не сунуть ли недоеденную булку в свою суму, чтобы доесть потом. Он вздрогнул, точно пойманный за чем-то постыдным, и поспешно попытался дать хоть какой-то ответ. Лоуренс не сдержал улыбки. Но прежде чем кто-то что-то сказал, Хоро схватила ещё одну булку и кинула в суму Коула.

— Аа, эээ... ну, думаю, я могу рисовать ангелов и фей...

— Копируя картинки из книг?

Коул улыбнулся Хоро, потом повернулся к Лоуренсу и кивнул.

— Да. Когда у меня совсем не было денег, и я зарабатывал тем, что крепил гвоздиками пергамент, чтобы он разравнивался, тогда переписчики меня немножко и научили.

Коул был тем, кто отправился на юг в одиночку, чтобы стать со временем влиятельным человеком в Церкви и спасти родную деревню, однако казалось, что ему больше подошло бы сидеть за книгами, чем скитаться в поисках приключений. Если бы он родился в другое время и в другом месте, то мог бы стать выдающимся ученым.

Лоуренс переключился на Хоро.

— А ты?.. Впрочем, можно и не спрашивать.

Если бы Хоро взяла в руки кисть, уж она-то точно нарисовала бы картину, которую узнал бы любой.

— Пфф. Я не рисую. Нарисованное яблоко не съешь, — объявила Хоро и угостилась ещё одной булкой.

— Ну, мастерство Фран, должно быть, впечатляет, если ей соглашаются так платить. И она гонялась за легендами множества стран, — тихо произнёс Лоуренс, окинув взглядом расстилающуюся перед ними равнину. Горы оставались всё так же далеко. — Готов поклясться, она прошла через много бед. В северных землях по-прежнему неспокойно. Когда вера сменяет суеверия, а суеверия сменяют веру с такой быстротой, как здесь, искать истоки легенд — опасное занятие. Так что, возможно, её цена честная.

Вдобавок, чем дальше на север, тем труднее находить подходящий для строительства камень, и потому даже большие здания возводятся из дерева. Там нет ни витражей с изображениями святых, ни статуй, вырезанных в каменных колоннах, а значит, для обращения в веру требуются картины. Если потребность высока — ничего удивительного, что те, кто дают товар, преуспевают.

— Ею, должно быть, восхищаются, — пробормотал Лоуренс, поглаживая бородку.

— Пфф. Ну, я навосхищалась достаточно, — заявила Хоро, похлопав себя по животу, и принялась укутываться в одеяло.

* * *

Ночь они провели посреди равнины, покрытой сухой побуревшей травой. Между скоростью идущей шагом лошади и человека разницы почти нет, поэтому все путешественники, выезжавшие из Кербе, к ночи достигают одного места. Лоуренс остановил лошадь и развёл огонь там, где трава была истоптана, и чернело много старых кострищ. Там же было приспособлено большое бревно. Те, кто ночевали здесь раньше, были признательны и, вырезали слова благодарности на бревне. Путники подогрели на костре хлеб, затвердевший от мороза, поджарили вяленое мясо и сыр и поужинали. Ветра не было, однако зима брала своё, то тут, то там маленькими холмиками лежал снег, путники собрались вместе на бревне, как птицы. Троим теплее, если прижаться друг к другу и укутаться тремя одеялами, чем когда каждый укутается в одно одеяло.

Но Фран ушла спать в повозку. Лоуренс нагрел камень у костра и отнёс его Фран.

— Вот, тёплый камень.

Фран, положив под голову часть поклажи, смотрела в небо. Рядом лежал недоеденный хлеб с сыром, но она так увлеклась зрелищем ночного неба, что почти забыла об ужине. Когда Лоуренс принес тёплый камень, она вытащила из-под одеяла руку и взяла его. Лоуренс заметил, что под одеялом она держит толстую книгу. Путешествуя один, он иногда запихивал под рубаху бумагу для тепла, если не мог развести костер. Это могло быть даже теплее одеяла. Похоже, Фран тоже была привычна к тяжёлым странствиям.

— Ты уверена, что не хочешь посидеть у костра? — спросил Лоуренс.

Фран пристроила камень под одеялом, снова устремила взгляд в небо и только потом ответила:

— Я буду хуже видеть.

Лоуренс кивнул. Огонь отгоняет зверей, но притягивает людей — как друзей, так и врагов. Глаз, привыкший глядеть на огонь, бесполезен, если надо всматриваться в ночную тьму. Фран не только была привычна к дороге, но и набралась изрядного опыта.

— Насчёт завтрашнего дня... — произнёс Лоуренс, и Фран повернула голову к нему. Садиться она не собиралась, и Лоуренс решил просто продолжить. — Когда мы приедем в деревню, что мы будем делать с самого начала?

Во время их первого разговора накануне, в лавке Хьюга Лоуренс потерпел поражение. Он понимал, что это не могло не отразиться на впечатлении Фран о нём. Хоть она и взяла Лоуренса помогать ей в сборе сведений, но, возможно, презирала идею доверить всё ему и его спутникам. Поэтому он задал вопрос скромным и даже подобострастным тоном. Однако Фран, пристально поглядев на него, вдруг улыбнулась и закрыла глаза, словно она прочитала его, как открытую книгу.

— Оставляю это на твоё усмотрение.

Лоуренса этот ответ удивил, но если она впрямь хочет на него положиться, он должен сделать всё от него зависящее, чтобы оправдать её ожидания.

— В таком случае я представлю тебя как серебряных дел мастера на службе Церкви, а Хоро как монахиню. Пойдёт?

— Думаю, проблем возникнуть не должно, — после короткой паузы ответила она. По-видимому, она успела оценить, как эта история будет принята.

— Хоро будет юной монахиней и служанкой, Коул проводником. Я — странствующий торговец, нанятый служить вашей группе глазами и ушами.

— Хорошо, — согласилась Фран, однако при этом слабо улыбнулась.

От внимания Лоуренса это не укрылось:

— Что-то не так?

— Нет, ничего. Меня просто позабавила мысль, что мы собрали такую труппу, в которой даже я смогу сойти за монахиню.

Способность видеть себя так беспристрастно — редкий дар. Фран непринуждённо говорила о себе так, будто смотрела со стороны, Лоуренс не знал, что сказать.

— Какая церковь? — спросила Фран.

Поспешно заполнив пробелы в своём плане, Лоуренс ответил:

— Скажем, что мы из церковного города Рубинхейгена. Там далеко не одна церковь, а помимо них, много разных компаний. Даже если наш ответ покажется туманным, раскрыть нас будет нелегко.

Фран открыла глаза и посмотрела на Лоуренса. Тот подумал, не допустил ли какую-то ошибку. Но Фран перевела взгляд обратно на небо и произнесла:

— Ты знаком с довольно далёкими городами.

— Ложь, которую нельзя опровергнуть, неотличима от правды. Мне показалось, что такой далекий город, как Рубинхейген, вполне безопасен.

Фран кивнула, не отводя глаз от неба.

— Это была твоя база?

"База" — любопытный выбор слова. Словно Лоуренс был разбойником или наёмником.

— Я странствующий торговец родом из тех краев. Хоро просто залезла в мою повозку, когда я проезжал через одну из деревень по соседству. А потом... — Лоуренс замолчал и глянул на Хоро, сидевшую на бревне и потягивавшую вино. На него и Фран смотрел, похоже, лишь Коул, так что Лоуренс повернулся обратно к своей собеседнице и продолжил: — Она сказала мне, что хочет отправиться на север и чтобы я её взял с собой. А Коула мы повстречали, когда плыли вниз по реке Ром, и он к нам присоединился.

Лицо Фран было по-прежнему устремлено вверх, глаза она закрыла, однако у Лоуренса было впечатление, что она его слушает. Почему ей вообще интересна эта история? Быть может, она сама как-то связана с теми землями?

После долгого молчания Фран заговорила, будто всего лишь озвучивала слова, пришедшие к ней с неба:

— Значит, эта карта севера тебе нужна для?..

Она открыла глаза и посмотрела на Лоуренса, ему показалось, что в них растворено ночное небо. Упрямые, чудаковатые люди нередко чувствуют острее прочих. Он не собирался извлекать из ситуации какую-либо выгоду, но всё равно подобрал слова так, чтобы они подействовали наилучшим образом:

— Да... единственное, что моя спутница помнит о своей родине, это то, что она называется Йойтсу.

Взгляд Фран не сдвинулся с места.

— Понятно, — всё, что сказала она, потом закрыла глаза. На этот раз она повернула лицо не к небу, а вбок. Чуть поёрзала под одеялом, потом тихонько вздохнула, и Лоуренс понял, что она собирается спать.

Резкое завершение разговора, заставило Лоуренса понять, почему у Фран репутация человека, с которым трудно иметь дело. Её поведение идеально вписывалось в понятие "трудного человека". Может, Фран на самом деле не столь упряма и чудаковата, как её считают, подумал Лоуренс, но кто знает, что будет, если он выскажет это вслух. Лоуренс начал тихо выбираться из повозки. Напоследок Фран произнесла:

— Завтра я на тебя рассчитываю.

Лоуренс кивнул, и потом Фран действительно заснула.

Глава 3

Повозка сильно дёрнулась вбок. Это движение, похоже, разбудило Хоро.

— Уже приехали? — спросила она и широко зевнула, лениво мотнув головой.

Даже в холодное время года приближающиеся горы зеленели густыми лесами, между которыми виднелись белые пятна. Поросшая травой равнина казалась совершенно плоской, на самом деле это был очень пологий склон, если глянуть вверх вдоль него, становилось ясно, что поднимается он на невероятную высоту. Воздух здесь был холоднее, чем в Кербе, дорогу покрывал тонкий слой снега.

— Если свернём на эту дорогу и поедем прямо, скоро окажемся в деревне.

До самого горизонта расстилалась золотистая трава по колено. Если не сверачивать, а двигаться прямо, можно добраться до подножия гор.

Лоуренс и его спутники сделали остановку, чтобы надеть плащи и обговорить свои истории. Хоро накануне весь вечер бурчала, однако подготовка к большому лицедейству явно ей нравилась. А потом Фран вновь повела Лоуренса и спутников вперёд. Хвост Хоро под плащом радостно колыхался.