— Сложно... Когда падала ударилась подбородком о бордюр, — сокрушенно принялась рассказывать Верина мама, — и так сильно, что получила сразу все тридцать три удовольствия: и сотрясение мозга, и рвоту, и головокружение. Пришлось даже "Скорую" вызывать, ну а уж те прописали лекарства и строго недельный постельный режим...
— Уж лучше подбородком, чем виском... — округляя глаза от ужаса возможный последствий, прокомментировала, услышанные страсти, Валентина.
Все дружно поплевались через плечо.
"Ну, жива и славно... а помучаться, пусть помучается... а то мне тоже совсем не сладко... дура психованная... Все-таки странно, откуда она так хорошо владеет каратэ?.. Оно же в Союзе, вроде, даже запрещено было... ".
— Витя, а давайте бедную девочку навестим? — бодро предложил Клаймич.
Я чуть собственным языком не подавился от неожиданности!
"Привет, Альдона! Пришел посмотреть, на своих рук дело... Ха-ха-ха!". Или еще лучше: "Как здоровье?! Пришел добить тебя, сучка!"...
— Конечно, Григорий Давыдович! Мысль — отличная, только может чуть позже, когда она гостей сможет принимать?
— Да... — первый раз, с момента моего прихода, открыла рот Вера. Она сидела за мамой и старалась не встречаться со мной взглядом, — не стоит, ей сейчас не до гостей.
— Обязательно приходите, — поддержала дочь Татьяна Геннадьевна, — только через три-четыре дня. У Альдоны пока тошнота и головокружение, так что ей, и правда, еще не до гостей...
Я незаметно выдохнул.
Мы еще минут пять помусолили тему Альдониного неудачного падения, а затем каждый счел своим долгом вспомнить похожие "ужасы" из своей жизни, начиная от банальной сломанной ноги и заканчивая... невышедшим шасси самолета, которым однажды летела Валентина...
Наконец, все эти "охи" и "ахи" закончились и мы приступили, собственно, к тому, зачем и собрались.
"Аэлитовцы" приготовились играть, но Татьяна Геннадьевна сначала решила продемонстрировать нам с Клаймичем искусство акапелла.
То есть без музыкального сопровождения. Петь они, с дочерью, почему-то, решили вместе. А для исполнения выбрали "Ромашки спрятались, поникли лютики".
"Надеюсь Вере не во всех ситуациях будет нужно присутствие мамы, а то у меня проблемы...".
Ну, что сказать про само исполнение...
О-х-р-е-н-е-т-ь.
Да, наверное, таким словом передовать эмоции от искусства — удел быдла. Но я реально охренел.
Это было ВЕЛИКОЛЕПНО!
Я, конечно, после всех сделанных заявлений, ожидал, что у Веры будет хороший голос, но... реальность превзошла мои ожидания. У нее был прекрасный голос и великолепные вокальные данные. У мамы, кстати, тоже...
Голоса переплетались и распадались на разное звучание, улетали под потолок зала и лились прямо в уши, брали за самое сердце и вызывали мурашки до слез... Слова песни были неважны — сила воздействия была в голосах. И сила, противостоять которой, было, практически, невозможно.
Когда они закончили свой дуэт — все присутствующие разве только ладоши себе не отбили. А Клаймич, вообще, ринулся на сцену лично выразить Татьяне с дочерью свое восхищение.
Про меня он вспомнил только минуты через три, да и то, первым вспомнил не он, а Татьяна Геннадьевна.
Собственно, я остался единственным, кто никак не выразил своих эмоций, и остался сидеть на месте, с достаточно нейтральным выражением лица.
— Витя, тебе не понравилось? — вдруг поинтересовалась Верина мама, среди гула восторгов.
Тут про меня вспомнили и все остальные. Наступила неожиданная тишина.
— Ну, что вы, Татьяна Геннадьевна, — совершенно спокойно ответил я, — как такое исполнение может не понравиться... Было великолепно... Просто, как я понимаю, это было высокое искусство, а я хотел бы услышать обычное выступление. Верино. Сольно. И в сопровождении ансамбля... Что-то современное и известное...
Пообсуждав и посовещавшись, Клаймич, Завадский, Алик и сама Татьяна Геннадьевна решили, что мои пожелания справедливы и выбрали для исполнения песню Мартынова "Лебединая верность". В репертуаре "Аэлиты" она была и Вера, в свою очередь, слова знала.
Пока народ совещался, я подошел к одиноко стоящей девушке. Увидев мое приближение, она дернулась, но осталась стоять на месте.
— ЗдОрово... Я даже не ожидал, если честно. Ты — молодец...
— Спасибо...
"Как же с тобой нелегко... 22 года... мдя...".
...Первый куплет Вера начала неуверенно, к тому же опоздала со вступлением, но тут мама снова все взяла в свои руки. Она подошла к сцена, встала прямо перед Верой и дальше "пела" вместе с ней... только беззвучно.
Это дало чудодейственный эффект! Вера сразу "обрела опору", голос окреп, а со второго куплета она стал выдавать такие ноты и с такой силой, что к концу песни я уже был абсолютно спокоен.
(примерно: https://musik.kz/track/-23837353_119150657 )
— Витя, у нее просто нет опыта публичных выступлений... Вы же тоже не с первого раза исполнили... Помните?.. А она — не вы, переживает и страшно волнуется... Все будет замечательно! Поверьте моему опыту... — скороговоркой загундосил мне в ухо Клаймич.
Я кивнул:
— Слышу. Верю. Согласен.
Клаймич вскинул на меня взгляд... и довольный засмеялся.
Так у нашей группы появилась первая солистка.
А, заодно, я сообразил, что группе еще нужно и название придумать! Сначала хотел выбрать что-то из того, существующего в мое время. Перебирал в памяти: "Мираж", "На-Ну", "Форум", "Ва-банк" и даже "Виа Гру", но все было не то...
Поскольку моей группе суждено будет стать "мега-звездами" мировой эстрады, то название должно было быть или легко запоминаемо/произносимо, или нести идеологический/национальный смысл. Как например: "АББА", "Союз-Апполон", "Балалайка" или "Красные Звезды". А, кстати, чем не вариант?! "Red Stars"! Неплохо, но с таким англоязычным названием в СССР выступать не будешь, а ВИА "Красные звезды" звучит как-то... по-солдафонски, что ли.
Можно назвать группу, как российскую платежную карту — "Мир", тем более, что и конкурс, якобы, проводили по названию. Я еще, когда услышал о победившем названии, подумал, что вот иностранцы, например, это слово не поймут. Лучше было бы назвать "Спутник", и сообразно обстоятельствам — платежная карта твой спутник, и на Западе это слово знают.
Ну, и?!.. "Спутник"? "Sputnik"! Кажется англо-саксы еще не переучили мир на свой "satellite".
* * *
На следующий день, после завтрака, когда мы с мамой выходили из столовой, я увидел, на скамеечке, мощную фигуру Лехи.
"Упс... У нас проблемы?".
— Лешенька, здравствуйте! Рада вас видеть! А что так рано? А где Дима? Опять сына у меня заберете?! Я его уже третий день не вижу!.. — вывалила мама поток эмоций на "старшего брата"!
Пока Леха стоял и хлопал глазами, осмысливая кучу вводных, я счел за благо вмешаться, а, заодно, воспользоваться моментом.
— Привет, Леша! Спасибо, что заехал! А Димон с Арсеном на воротах тормознулись? Надеюсь сегодня мы с тобой, их обыграем! Мам, ну... чего ты? Сама же отпустила!
— Да, я шучу, — засмеялась мама, — езжайте — развлекайтесь... Поздно только не возвращайтесь. К обеду приедешь?
— Мы с Григорием Давыдовичем договорились сегодня встретиться, скорее всего, у него пообедаем... Да, Леша?
"Братец" первый раз получил реальную возможность открыть рот, но предпочел ограничиться энергичным кивком и невнятным "угу"...
— Комбинатор... — ворчал Леха, пока мы неспешно шли к воротам санатория, — и как часто мы уже "встречались"?!
— Сегодня третий день, — ухмыляясь, ответил я.
— Опа! И чего делал? Девочку завел или старая тропинка протопталась?!
— Какая "старая"? — искренне удивился я.
— Ну... — замялся Леха, — я так... к слову...
"Да, ладно?! Догадался, значит, тогда...".
— Неее... ты уж, раз начал... Какая такая старая тропинка?
— Отвали... сам знаешь... — недовольно буркнул Леха.
— Ладно... потом вернемся к теме, — угрожающе пообещал я, — давай рассказывай, что стряслось?
— Ну, стряслось, не стряслось... С Димоном... Поговорили... мы...
— А-аа... А я то думал... Мы его потеряли?
— Угу... Он не верит. Или не хочет... скорее так...
— Ну, а в чем ты проблему увидел? Не хочет — не надо. Взрослый человек, сам решает, что для него лучше. Лучше скажи, ты со мной?
Леха искоса посмотрел на меня:
— Я же уже говорил, я решений не меняю...
— Вот и славно...
На душе отлегло. Терять Леху мне не хотелось категорически. Что касается Димона... то, наверное, так лучше... Время покажет.
— Он сказал, что все деньги вернет... После первого рейса... Сейчас пошел билет во Владик доставать. На него "родаки" денег прислали...
— На деньги мне по фиг... Сам знаешь...
Леха кивнул:
— Все равно... Вернет.
— Вернет, так вернет. Потратим на что-нибудь... — я засмеялся.
Пока разговаривали — дошли до проходной "Салюта".
— Леша, бери такси и поехали к Клаймичу. Тот, на самом деле, хотел пообщаться! Или у тебя другие планы были?
— Планов и денег на такси у меня нет... Как-то так.. — сморщился Леха.
— На... — я повытаскивал из разных карманов три сотенные бумажки.
Леха набычился.
— Леш, не дави на мою детскую психику. Денег У НАС до хрена, дело делаем одно... что теперь пешком пойдем что ли?!
Леха мрачно молчал.
— Вообще-то, договаривались, что у нас все общее. К тому же ты тут "вещал", что своих решений не меняешь! — давил я.
Леха покачал головой:
— Угу, с меня шиш, с тебя масло...
Я пошел с "козыря":
— У тебя было бы, ты бы не поделился?
Леха усмехнулся:
— Так ведь нет...
Я ему вернул усмешку:
— Так ведь будет... Все еще будет... И на "мерседесах" ездить бум! Хотя, лично, я предпочел бы " кадиллак"...
Леша только мечтательно вздохнул:
— Ладно, поехали... Эй...
... — Поэтому, со временем, Григорий Давыдович, у нас очень жестко. В самом начале сентября мы уже должны представить и "комсомольскую" и "милицейскую". А там уже и до "Песни года" недалеко...
Клаймич, удобно устроившийся в кресле, напротив меня, задумчиво потер переносицу:
— А на "Песни года", я так понимаю, вы, Виктор, хотите и сами что-то спеть?
Леха удивленно хмыкнул и с интересом уставился на меня.
— А не для этого ли, Григорий Давыдович, Вы заставили меня изображать звезду эстрады на сцене?!
Интерес Лехи заметно вырос и разродился звуками:
— Ну... и как оно?!
— Вы, знаете, Алексей... Неплохо... совсем неплохо. Даже хорошо. Особенно меня удивило сценическое поведение. Виктор себя на сцене чувствует совершенно свободно, я бы даже сказал, органично. Но...
Клаймич нагнулся к столику и взял из вазочки горсть соленых орешков(!). Я, так, даже слегка прибалдел, услышал, как он добавил их к заказу, когда звонил в ресторан.
Теперь, заканчивая обед, они с Лехой лопали банальный подсоленный арахис, а я им с умилением любовался. "Символ будущего" нельзя есть, главное, что он есть! Гы!
— ...но актовый зал санатория, это не зал с телекамерами и прожекторами в "Останкино". К тому же, над голосом надо, все-таки, поработать со специалистами. Не много и не долго, но надо. Второе...
Григорий Давыдович, отпил пиво из хрустального фужера, в то время как Леха, по-простецки, хлебал его из граненого стакана. Пивные кружки нам, почему-то, не принесли.
— Так вот... Второе, я не думаю, что вам там дадут выступить. Опыта выступлений у вас нет, а хотя бы одна, написанная вами, песня там прозвучит. Этого посчитают достаточным. Но подготовить, что-нибудь, конечно, можно... на всякий случай. Хотя, я на этот вариант особенно не рассчитывал бы...
Он пожал плечами и продолжил.
— С "комсомольской" песней тоже все неочевидно... На праздничных концертах выступают, обычно, признанные мастера эстрады и "профильные" самодеятельные коллективы.
Видя наше непонимание, Клаймич охотно пояснил:
— Вот если бы вы выступили комсомольским хором или бригадой самодеятельности стройотряда, тогда да...
Я встал, отошел к балкону и, встав в "позу Ильича", стал четко и с напором декламировать:
Вполголоса жить не стоит!
Мы начали свой разбег!
Нам выпала честь с тобою
Открыть двадцать первый век!
Я слышу сквозь ночь и вьюгу
Часов волевой отсчёт.
Стрелки... идут по кругу,
Время... идёт вперёд.
— Этот куплет пою я, как тот, кто до двадцать первого века доживет точно, — я усмехнулся, "уж я то это точно знаю, уже доживал разок", — а припев я предпочел бы спеть хором с Кобзоном и Лещенко...
И я затянул:
Если дело отцов станет делом твоим, —
Только так победим. Только так победим.
Слышишь юности голос мятежный,
Слышишь голос заводов и сёл:
Ле-нин, Па-ртия, КАМ-СА-МОЛ!
Ле-нин, Па-ртия, КАМ-СА-МОЛ!
— Потом Кобзон и Лещенко, каждый поет по своему куплету и заканчиваем мы концерт совместным скандированием с залом: "Ле-нин, Па-ртия, КАМ-СА-МОЛ!" и так минут пять. Громового скандирования... Естественно, стоя... Весь зал, во главе с...
Я многозначительно указал пальцем в потолок.
"Два раза пересматривал эту сцену на айфоне. Первый раз чуть не прослезился, sуka... Столько веры и азарта в глазах тех сотен скандирующих парней и девчонок. Мдя...".
Я вернулся и тяжело плюхнулся в кресло. Настроение испортилось...
Леха, встретившись со мной глазами, поднял вверх большой палец!
Клаймич задумчиво рассматривал на просвет фужер с пивом, медленно крутя его за тонкую ножку. Молчание затягивалось.
— Как вы умудряетесь писать такие разные тексты, Витя? Нет ощущения, что это один автор. Обычно это понятно. Но не в вашем случае.
— Знаете, Григорий Давыдович, как Гафт написал в одной из своих эпиграмм: "Всегда играет одинаково..."
— ...актриса Лия Ахеджакова, — закончили мы с Клаймичем хором.
— Вот запало мне в память, теперь стараюсь не быть похожим сам на себя.
— ...и на Ахеджакову, — невинно добавил Леха.
Пока мы смеялись,довольный нашей реакцией, Леха воспользовался моментом и умял остатки орешков.
"Все верно: смеется тот, кто смеется последним...".
...Наши посиделки затянулись до позднего вечера. Я был вынужден спеть "кАмсАмол" и "милицейскую" песни полностью, и не по одному разу. Хорошо, что слова уже заучил наизусть. Клаймич напряженно слушал, иногда закрыв глаза и перебирая пальцами по столешнице. Потом обсудили вопрос срочного привлечения к творческому процессу Завадского. По ходу обсуждения Леха позвонил Николаю, и так нас, вскоре, за столом стало четверо.
Пришлось петь снова...
Уже в полном составе, мы составляли "график проведения работ", в котором все выглядело более-менее понятно и, отчасти, даже реалистично, кроме одного пункта... "Солисты".
Солисток не было. Была пока только Вера и то, Клаймич удрученно кивнул, когда ее я обозначил термином — "ненадежная".
Конечно, это не было критично "сегодня". И "кАмсАмол", и "ментовскую" я мог спеть с кем-то из мэтров. И на "Песне года", если дадут выступить, то тоже поразеваю рот "соло", но... но...
