— Наконец-то вы пришли, — радостно приветствует выходящий из почти незаметной ниши Вайсен, а за ним идёт священнослужитель в тёмном одеянии.
— Только не говори мне, что мы приехали на собственную свадьбу, — потрясённо шепчет вампир.
— А если скажу, что так и есть, — поверишь?
— Придётся, я не хочу проиграть. Боюсь, ты уже продумал своё желание, но, возможно, меня оно не устраивает.
— Значит, нам нужно сочетаться браком, и именно сейчас, — уверенно заявляет он.
— Согласен.
Священник быстро зачитывает взаимные обязательства для будущих супругов и, получив их согласие, просит расписаться в документах, туда же ставит свою подпись свидетель. Обычная, ничем не примечательная церемония подходит к концу, но неожиданно в помещение заходит молоденький служка и передаёт чёрную бархатную коробку. В ней оказываются два браслета из платины. Хойя вздрагивает, узнавая эльфийскую работу и догадываясь об их предназначении.
— Милый, ты согласен, что нам необходимы брачные браслеты? — с нажимом спрашивает Джордж, и поясняет: — Они практичнее обычных колец и выглядят просто потрясающе. Я их специально заказывал для этой торжественной минуты.
Хойя застывает от такого наглого вопроса. Эльфийский артефакт может снять лишь тот, кто его надел. Вампиру нравится настойчивость и уверенность охотника, но он уже давно решил уйти, невзирая на брак. Призраков прошлого изгнать нелегко. Тяжело собирать себя из осколков — при каждом обидном слове или брошенном многозначительном взгляде снова погружаешься в ад. И выхода из него не видно. Жить за счёт Сикхта, видеть его, пить его кровь, прокусывать его кожу — от одного этого можно сойти с ума. Постоянно вспоминать о том, что он с тобой делал, кем ты был для этого орденца — игрушкой, подстилкой, шлюхой. Каждый раз заново проходить эти пытки Хойя не может. Он чувствует смертельную усталость и хочет освобождения. Сначала только необходимо избавить Денни и Ричарда от проклятия, а потом полностью высушить Сикхта, выжить без крови которого он будет не в состоянии.
Если согласиться носить браслет, то последний этого не позволит, блокируя любую попытку суицида. Решение тяжело, и только теперь становится ясно, что хоть выиграй, хоть проиграй этот спор — придётся надеть артефакт добровольно. Такого коварства от Джорджа Хойя не ожидал, но он, как броневая машина, упорно идёт к достижению цели, просчитывая каждый ход, не думая, что может ранить своим эгоизмом, а может, эгоистичен сам Хойя, старающийся выбрать более лёгкое решение? Вампир не в состоянии ответить.
— Да, я тебе верю, — с трудом произносит Хойя и видит, как бледнеет Джордж, проигравший своё желание.
Узы брака скрепляются артефактами, и поникший охотник говорит:
— Твоё желание исполнится, любое желание.
— А если я хочу, чтобы ты меня отпустил?
— Ты будешь свободен, но браслет останется при тебе.
— Зачем, если мы расстанемся?
— Я буду спокоен, что с тобой ничего не произойдёт, а если нужно, то всегда приду на помощь, ничего не попросив взамен. Ты должен жить ради себя, меня, наших мальчишек. У тебя есть теперь дом, куда можно вернуться.
— А Сикхт? Ты подумал, как мне трудно видеть его, вспоминая своё унижение? Но я не смогу прожить без него, к сожалению.
— Он не проблема. Его кровь можно собирать через надрез. Желающих, думаю, найдётся достаточно, чтобы тебе не пришлось с ним встречаться.
— Хорошо, тогда моё единственное желание...
Джордж чувствует, как каменеют мышцы, холодеют руки от этих слов, но Хойя, словно не замечая, продолжает:
— ...никогда не отпускай меня.
И охотник, счастливо улыбнувшись, заключает своего упрямца в крепкие объятия.
— Никогда не отпущу, и больше не заикайся об этом.
Новобрачные не замечают, что святилище опустело и лишь ехидно улыбающийся Вайсен наслаждается их семейными разборками. Ему впервые попадается пара с такими породистыми тараканами, но, похоже, любовь иногда играет и роль дихлофоса.
* * *
Джордж рассказывает в красках, как Вайсен уговаривал священников и добивался разрешения на въезд для регистрации брака, Хойя с удивлением узнаёт, что это святилище, расположено недалеко от Даленбурга. Он счастлив, что церемония была такой скромной и тайной: ему бы не хотелось большого скопления гостей. Быть выставленным им на обозрение. Ощущать чужие, порой завистливые взгляды, слышать обрывки шепотков, шушукающихся кумушек. Именно от этого хотелось убежать — он не смог бы остановить ни злую сплетню, ни распространяемые грязные слухи. Такой потрясающий жених, как владелец Арены, конечно же, привлекает многих, и неожиданная свадьба с безызвестным вампиром — настоящий удар для потенциальных невест.
— К моему величайшему сожалению, — Вайсен прерывает течение мыслей вампира, — мне нужно возвращаться обратно, а вы ещё можете тут осмотреться.
— Да, конечно же. И огромное спасибо за помощь, — с благодарностью произносит Джордж. — Но ведь ты ещё останешься на пару дней в Оштене?
— Останусь, пока не оформлю все документы на Алекса. Раз уж вы мне Ричарда не отдали, то его мужу не помешает получить моё покровительство. Тогда буду спокоен, что смогу защитить их обоих от многих неприятностей — мелкий просто шкатулка с сюрпризами, и каждый раз новыми.
Хойя вздрагивает от этих слов, понимая, что в этом и его вина: слишком рано пришлось Ричарду оказаться без внимания отца. И предоставленный самому себе вампирёныш так и не смог повзрослеть, но научился привлекать внимание окружающих разнообразными шалостями. А последние часто тянут за собой неприятности.
— Любовь моя, у нас сегодня праздник! Надеюсь, ты об этом не забыл? — звучит ироничный голос Джорджа. — У тебя такой кислый вид, как у нашкодившего ребёнка, которого отчитывает строгий родитель. Расслабься. Мы сейчас посмотрим Даленбург и его окрестности, а к вечеру вернёмся домой.
Хойя чувствует, как супруг осторожно гладит его по спине, чуть массирует плечи, и от этих ненавязчивых ласк становится спокойнее. Да, он виноват перед сыном, но теперь есть возможность с ним сблизиться. Кто, кроме него, сможет научить мелкого магии крови? Поможет разобраться со способностями? А он сам хотел отстраниться от общения с собственным сыном. Избавить от проклятия и навсегда исчезнуть из его жизни. Был повод — прекрасное оправдание собственной слабости. Сейчас же это не удастся, но если хорошо подумать, то это к лучшему. Пора, наконец, взять на себя ответственность за всё, что произошло в их жизни.
* * *
Путь домой кажется значительно короче. Хойя устал от такого яркого, полного разнообразных впечатлений путешествия. Затисканный и заласканный супругом, он теперь смеет надеяться на своё счастье. Ему хочется верить, что Джордж никогда его не бросит даже ради красивой женщины, хотя в последнем он не уверен — слишком сильны были чувства к матери Денни, которые до сих пор хранятся в любящем сердце охотника. А может, это и есть гарантия, что оно занято навсегда, и другой жены больше не будет? Тогда и Хойя не претендует на её место: ему достаточно своего тёплого огня, возвращающего к жизни и согревающего душу, если она всё же есть у детей ночи.
* * *
Клуб 'Арена', кабинет Джорджа.
Приезд в клуб сопровождается суматохой — пропал Алекс, утром ушедший вслед за Ричардом. Дерик, волнуясь, объясняет, что Сикхт приказал верному псу Патрику перехватить племянника, как только тот появится возле университета. Больше полугода тот не ходил на занятия и в общежитие, пользуясь неожиданно свалившимся отпуском, а сегодня рванул за мелким, наплевав на все предупреждения.
— Страшно подумать, что теперь с ним могут сделать храмовники, — расстроенно говорит Дерик.
— Нужно действовать законным путём. Пусть это и займёт чуть больше времени, но тогда у нас появится шанс разворотить это осиное гнездо, — злобно заявляет Вайсен.
— Хорошо, так и сделаем, — вздыхает Джордж, набирая номер Шейна.
Через несколько секунд тот отвечает. Обменявшись приветствиями, владелец Арены произносит:
— Шейн, тут такое дело, предположительно орденцы похитили Алекса и увезли в Оштенский монастырь. Сможешь проверить?
Джордж нажимает кнопку на коммуникаторе, и все присутствующие в кабинете слышат голос инспектора:
— Как ты себе это представляешь? Я не могу заявиться в орден с такой версией вопроса, тем более обвинять в похищении. Если бы у тебя были точные данные — тогда, конечно же, мы смогли искать, а без них я не имею права соваться в монастырь и обвинять кого-либо в преступлении.
Вайсен звереет и жёстко вступает в разговор:
— У нас нет времени, инспектор Шейн. Немедленно выпишите ордер на обыск Оштинского монастыря. Я заявляю о пропаже своего подопечного, и вы лично будете нести ответственность перед президентом, если Алекс пострадает от рук храмовников. Это халатность, повлекшая за собой...
— Господин Вайсен?! — прерывает гневную тираду Шейн. — Вы здесь, в Оштене? Я сейчас же подпишу документы и приеду.
— Давно бы так. Мы ждём, — ворчит ещё не остывший чиновник.
Связь отключается, и идут короткие гудки.
* * *
Клуб 'Арена'. Ричард.
Неожиданно мне приходит в голову мысль: 'Почему я не чувствую боли Алекса, если он угодил в опасную ловушку? Мы ведь с ним связаны эльфийскими кольцами, надетыми по специальному обряду, но раньше и без них меня находили, а сейчас эффект такой связи должен быть более выражен'.
Прислушиваюсь к себе, пытаясь найти не свои отрицательные эмоции или ощущения, и наконец это получается! Беспомощность, затёкшие ноги, скованные неподвижно, боль от зафиксированных и вывернутых назад рук и страшная нехватка свежего воздуха. Но всё это так слабо улавливается, словно Алекс блокирует свою негативную реакцию или находится слишком далеко отсюда. Встаю с пола, удивляясь своему поведению. Нужно спасать моего мужа, а не хлопаться в обморок, как изнеженная барышня! Злюсь на свою беспомощность. Да я сейчас весь гадюшник разворочу, откуда идёт угроза моему охотнику. Вычислю всех, кто посмел к нему притронуться. Вот и оставляй после этого его без присмотра — мигом какой-нибудь гад позарится!
Подхожу к встроенному шкафу с одеждой и выбираю свободного покроя штаны и широкую, не стесняющую движений рубашку. Одно плохо, в таких ярких шмотках маскироваться не получится, разве что только магию невидимости применить, но она слишком много энергии заберёт, когда придётся сражаться. Эх, жаль, что плащ-невидимку у меня тоже отняли. Он бы сейчас так пригодился! А в ярко-зелёных штанах и пёстрой пляжной рубашке в монастыре я буду выглядеть, как тропический цветок в окружении бабочек-опылителей, каждая из которых норовит урвать свою порцию нектара. Но делать нечего, в тесной одежде не повоюешь.
Я бесшумно выскальзываю из комнаты и, стараясь никому не попасться на глаза, крадусь на выход через секретный проход.
Глава 23
Часть 2
— Рич! — обжигает меня голос Алиссии. — Куда это ты собрался, засранец?! Немедленно вернись!
'Ага, сейчас, разбежался', — мысленно отвечаю, но вслух вежливо произношу:
— Да-да, вернусь, как только закончу одно важное дело!
И после этих слов даю стрекоча. Девушка на своих каблуках ни за что не догонит, а если мне удастся выскочить наружу, то моим планам уже никто не помешает. Тут всего-то метров двести осталось, сейчас последний поворот...
— Рииииич! Гадёныыыыш! Стооой! — разоряется сестра Алекса. — Ты у меня полууучишь!
Она совсем не боится голос сорвать? Или у неё от природы глотка такая лужёная? Ей вообще можно вместо сирены подрабатывать. Зато бегает она плохо.
Сворачиваю за угол, и резко остановившись, еле удерживаюсь на ногах, чтобы не усесться на задницу или не врезаться в Леда и Секку.
— Вот так сюрприз! — издевательски тянет Лед.
— На ловца и зверь бежит, — хихикает Секка.
— Я сейчас очень занят, так что прошу меня пропустить! — стараюсь произнести холодным тоном, но, похоже, у меня это не слишком хорошо выходит из-за напряжения.
— Дерик не зря боялся оставить тебя без присмотра. Он так и думал, что ты не усидишь на месте и помчишься спасать Алекса, как настоящий рыцарь, — ехидничает Лед. — Только белого коня не хватает и блестящих доспехов!
— Ты не прав, он такой выдающийся в своём ярком одеянии, что будет блистать и пользоваться потрясающим успехом среди серых колдунов, заточивших в своём замке принцессу, — ядовито сообщает Секка.
— Попался, засранец! — раздаётся гневный голос Алиссии, и в моё плечо впиваются сильные пальцы с длинными и острыми когтями, как у оголодавшего вампира.
Я пытаюсь вывернуться из этой хватки, но сестра Алекса только сильнее сжимает кисть, причиняя боль.
— Не дёргайся. Мы сейчас пойдём к Джорджу, пусть он сам решит, что с тобой делать, — шипит она и, обернувшись к Секке, добавляет: — А ты за принцессу ещё поплатишься!
От этой угрозы мой одногрупник явно не в восторге. Он кривит губы и чуть морщится, словно ему попалось что-то очень кислое.
— Алиссия, не держи зла, это я для примера сказал. Есть такой литературный приём — гротеск называется.
— Думаю, что ты с Алексом сможешь обсудить этот приём и его достоинства с недостатками на занятиях по рукопашному бою, — обрывает Алиссия Секку. — Вот тогда и выяснится, кто из вас принцесса. А теперь хватит тут время терять за пустыми разговорами! Пора идти к Джорджу.
С этими словами она разворачивает меня, и мы все дружно направляемся в кабинет владельца нашей гостеприимной 'Арены'.
* * *
Честно говоря, я никогда не думал, что Джорджу известно столько матерных слов, обрушившихся на мою бедную голову. Как только он понял, что я улизнул из своей комнаты и хотел покинуть 'Арену', его хватило лишь на скромное:
— Алиссия, выйди, пожалуйста, минут так на двадцать. И, чур, не подслушивать!
Я даже как-то расслабился от его воркующего голоса, но стоило закрыться двери, как мой бывший босс в элегантном чёрном костюме с безупречно белоснежной орхидеей в петлице, но с каким-то непонятным бешенством в глазах, излил на меня такой поток ругательств, что мне стало не по себе. У меня даже сложилось впечатление, что дай ему только повод, и меня бы просто и без затей выпороли. Прямо тут, при многочисленных свидетелях и под потрясённым взглядом ослепительно красивого в белоснежном костюме вампира. Не знаю, что меня уберегло от экзекуции: то ли мой виноватый вид и моё безмерное покаяние под каждым резким словом Джорджа, то ли подействовали умоляюще-испуганные глаза Хойи и смятая нервным движением чёрная орхидея, то ли родная сестра хозяина 'Арены', — но что-то явно помогло.
Вот, кстати, возник вопрос: а по какому случаю эти двое так празднично одеты? Прямо как на свадьбу вырядились! Впрочем, развить эту мысль мне не дали. Я оглянуться не успел, как мы уже направлялись в сторону Оштинского монастыря. И чем ближе мы к нему оказывались, тем сильнее я чувствовал Алекса...
* * *
Удивляет, что нас встречают несколько полицейских во главе с каким-то важным чином. Мы присоединяемся к ним и заходим через огромные узорчатые кованые ворота, попадая на аккуратные тенистые дорожки, ведущие к безупречно белым корпусам. Блюстители порядка уверенно идут вглубь парка, обходя красивые здания, и через какое-то время мы оказываемся перед мрачным строением, на входе которого стоит охрана в военной форме. Именно отсюда эмоции Алекса чувствуются особенно сильно. Оглянувшись, я замечаю, что у вампира и Джорджа настроение изменилось — они оба мрачные и какие-то сосредоточенные, а вот Дерик и Вайсен горят решимостью и злостью.
