Ненавязчивый микроклимат этой овальной залы отдалял, гася, пожар эмоций, переводил в другое русло, ставя на рельсы иных чувств. Четыре дуодека расслаблялись, первый костенел — некому проявлять прежнюю заботу, некому доверять с прежним откровением, вновь одни и брошенные, вернее лишенные по вине...
С мрачными ушами и колючими глазами дуодек Эрина напряженными парами бежал впереди всей центурии на новую дислокацию, в кампанульский цен-класс, или по-простому в музыкальный зал. Бордовые тона что в отделке, что в растениях с темно-золотистыми стеблями. Одна из стен представляет собой цельное в суммарный рост Панга зеркало, поделенное выпавшими прядками вьюнка, усеянного листьями и бледно светящимися колокольчиками мелких цветов, на сотню частей. Противоположная стена являла собой выставочный стенд музыкальных инструментов: флейты с фигуристыми духовыми трубами и двумя парами органов, разномастные гобои со сложной металлической клавишной оплеткой, арфы и лютни разных форм и размеров, смычковые виоли больших и малых размеров, там-тамы и другие ударные, включая тарелки и ксилофоны из разных пород дерева, а так же и с металлическими пластинами, бубны с бубенчиками и без, трещотки и маракасы, дождевые трубы, четыре клавикорда, включая парный вариант исполнения. Стенд — хитрое хранилище, в котором каждый инструмент был представлен в достаточном для одного дуодека количестве.
Каждый цен-класс имеет сателлиты для комфортных занятий с отдельными дуодеками и до четырех своих отражений с инструкторами, в подчинении у которых состоят менторы. Отдельные занятия провидит лично инструктор, большинство же уходит на откуп менторов, ведущих сразу по несколько дисциплин. Одни и те же менторы ведут центурию по тому или иному предмету весь год, а порой и целый восьмилетний цикл.
Солнечное золото волнистых волос и темное серебро лучистых глаз, кажется, смотрящих в саму душу. Инс-аудио отражался в каждом из ста, разделенных звуковыми барьерами друг от друга, но не от него. Пангу вспомнилось и прошлое ученичество вместе с очередным пузырьком от ЛЗ из инъекции. Отрадно думать, что не только прошлый наставник изгалялся с речью из несусветных поз и положений. Начали стоя, продолжили все те же звуки, включая и заученные наизусть еще в самые первые года и фонетические абзацы, декламировать сидя, лежа на животе, на боку, с заброшенными за шею ногами... Неудобные и комичные позы, демонстрирующие красоту ладного сложения инструктора, с требованием правильности произношения вслед за инструктором удручали, впрочем, Панг испытывал благодарность инс-аудио за барьеры, скрадывающие звук наравне с изображением соседей.
Инструктор обладал звучным певчим голосом, берущим весь диапазон от баса до сопрано. На распеве и зубодробительных сочетаниях Панг раз за разом пускал петухов, шипел и хрипел, обладая лишь серединой тенор-контральто, не умея брать другие ноты. Трудность заключалась в сочетании артикуляции с лицедейством — передача эмоций посредством голоса и лица. И в правильном дыхании и ровности тембра при выполнении простых гимнастических упражнений, таких как мельница, отжимания или приседания с прыжками. И в самих треллях, то взлетающих ввысь, то ухающих в штольни.
Перекусывали в одном из прилежащих классов — солоноватые и насыщенные минералами отварные кукурузные початки, которые неизбежно пачкали лица, а у Панга и на тунику пара капель обронилась, запивались смесью из сырых яиц и белого тягучего сока, благотворно действовавшей на натруженные связки. С точно таким же напитком стояли небольшие деревянные кубки и у зеркал, пить из оных следовало умудряться в небольшие паузы, специально оставляемые инс-аудио.
— Дуот Панг, — два слова как из трубы и барабана. — Вам нужно особое приглашение? — уничижительно провел баритон.
— Мы не станем исполнять Стелла-Стирпс, инс-аудио, — упрямо ответил Пинг, оставшийся с Понгом сидеть на своем месте, в то время как остальные разбежались по инструментам и на сценическое возвышение.
— Причина? — в том же ключе, обманчиво мягко приблизившись.
— Без комментариев, — буркнул Понг.
— Дуот Панг, — якобы незаметно со спины. — Тебе известны принятые в Кюшюлю правила? — ой как далекому ему до инструктора.
— У нас год на детальное...
— Изучение, — перебил Пинг Понга.
— Со штрафом допускаются изменения, — выделив ударением первое слово. — Дуот Панг, выступаете после всех, — не процедил, не облил холодом или презрением, сообщил факт.
Панг отказался не только из-за соображений отсутствия репетиций с восточной, а не западной транскрипцией, тем более ожидалось переложение для центурии. Нюх кричал о высоких вероятностях резонанса с чем-то непознанным при исполнении, опять же с огромными вероятностями, автором, с кричащей вероятностью лишь в рамках Глораса, своей мелодии пусть с наложенным текстом другими стихами. Как бы то ни было, Панг с ЛЗ не хотели рисковать. Впрочем, вполне реально и без последствий при соответствующем экранировании можно лопнуть пузырек памяти с еще не исполнявшейся песней. Пока дуоты передавали друг другу эстафету куплетов и мелодии, Панг, отключив восприятие, тренировался в своем воображении. Инструменты — ударные. Настучать ритм проще, чем сходу набренчать на незнакомом инструменте. Наставник и быт эолоса успели привить мысль о подлинной виртуозности лишь с инструментом, чья душа взаимно любима, а унификация допустима токмо на начальной стадии обучения игре. Панг оказался знаком примерно с десятой долей представленного, в отличие от соучеников — прима-девятка первыми брала инструменты, оправдывая или нет ожидания последующих. Они не оголили стенд-хранилище — каждая позиция представлялась достаточным количеством инструментов, хоть разом всей центурии по лютне или флейте, но ведь каждый инструмент особенный, с неповторимым звучанием и мелкими деталями во внешнем виде. В любом случае Панг не собирался в свой "экспромт" лажать — несоответствие нотных грамот на семеричной, из далекого прошлого, и десятичной, принятой на Арездайне, основах нивелируется для ударных, а подумать над сочленением или переводом можно и позже. Духовые инструменты проигнорировал из-за парного пения.
Первая волна эльфийская — альфары в большинстве своем с фаготами и гобоями для поддержания марки Кюшюлю. Какие тут флейты или свистульки!? Эльфы со струнными или клавишными, чтобы пропеть свою партию.
Первое деление буквально пролетело — из-за упущенного на приготовления времени пришлось сильно взвинтить темп. Следующий вступал, когда предыдущий отыгрывал половину. Панг позже обязательно собирался воспринять "запись", во сне, обе волны. Во время перемены Панг выбрал большой бубен и бочонок литавры под ушастыми ухмылками и взрослой непроницаемостью. Ожидаемо вторую волну, идущую в обратную сторону родной дуодек специально затянул, оставив менее ниции времени, но роли серьезной это обстоятельство не сыграло, ведь помимо прочего новый дуот хотел прояснить для себя некоторые оценочные критерии.
На два голоса — Пинг начал контральто первым, Понг грамотно приотстал баритоном. Дуэт, по мнению Панга, получился так себе, как раз под поставленные цели и задачи, не более.
Друзья, давайте все умрем -
К чему нам жизни трепетанье?
Уж лучше гроба громыханье,
И смерти черный водоем;
Друзья, давайте будем жить,
И склизких бабочек душить;
Всем остальным дадим по роже,
Ведь жизнь и смерть — одно и то же... /*Аквариум — К друзьям*/
Черное ударение по мозгам под покрывалом заботы. Финальное "ля-ля-ля" искривило цео, но не инструктора, а дети сопели ушами, из Эрина многие ненавидяще сжали кулаки или инструменты до легкого хруста, Юоён таки громко сломал сжимаемый в руке гобой. Переход от возвышенного к низменному отличался резкостью. Не вмешались, дали допеть врознь написанное на первом сегодняшнем занятии и доиграть, уложиться в две трети ниции, скорее всего из соображений необходимости злого настроя, раз все равно не вышло добиться внутреннего спокойствия, потребного при работе с оружием.
— Кто автор? — приватно, тихо, вслух, нейтрально осведомился инс-аудио, видя стекшую в пол мысленную посылку, периферийно следя за наказанием Оонта. Как Ринацео наказывал Понга на ристалище, так и сейчас уже другой бил Аоюна перед всеми.
— Мы переложили на ударные написанные друг дружкой на рифмике стихи, инс-аудио, — "развернуто" ответил Пинг за вытянувшимися в струнку воплощениями отрицательного, чью память и чувства разбередил своим исполнением Панг.
— Почему именно эти? — продолжил инструктор.
Панг синхронно пожал плечами. Допытываться не стали, наградив оценивающим взглядом с каплей если не признания, то принятия манеры исполнения.
На ристалище переместились портальной аркой, а не как соседи, выбегающие на центральный обод шириной в несколько сот метров или планирующие на него сверху. И на этот раз центурию приветствовал инс-арма, а не кто-то из менторов, занявшихся тремя другими выпускными звеньями, у прочих, как и в прошлый раз, к строю обращались центурионы. Лица контролирующих безликих големов легионеров походили на каменные маски. Другая пятерка декурий, те же управляющие инструменты. И траурные ленты.
Во вторник дробящее, в пропущенный понедельник было отдельно колющее и рубящее, сегодня колюще-рубящее. Кинжалы, ятаган, катана, глефа одно— и двух лезвийная, алебарда. За века все давно отковано по росту и рукам в достаточном количестве, а чары и заботливый уход не дают оружию приходить в негодность. Как в музыке и в других науках, обучают базовым приемам, а свое родное материальное заводят после совершеннолетия, когда тело завершает активную фазу формирования.
Легионер с одной стороны щадил, царапая, с другой Пинг и Понг уходили сплошь красными от покрывающих тело неглубоких ран, складывающихся в смертельный рисунок преподаваемых в Кюшюлю техник боя. Доппельвита не давали отрубать пальцы, а то необученный дуот усеял бы ими свою ровную площадку — препятствия вводились со следующего цикла, что наглядно демонстрировал соседний сектор.
Оонт горел до самого обеда вместе с Иёйтом, без единой искорки вины. Чувства придавали телу силы на поддержку чрезмерно взвинченного темпа — не дающие портиться металлу искры маэны так и летели со сталкивающихся лезвий, разливая звон злого хаканья. Аёыл сохранил трезвость и не выматывался до полного опустошения, когда цео ведут упавшее от обессиливания после финального гонга тело посредством оши, но его удары носили не менее злую ауру, жаждали подлинной смерти воображаемого противника. Юиёц вымещал вину и терзающую душу боль, вторя в последней Ульху. Оюцэ показывал свою прежнюю манеру осторожных атак, разящих, впрочем, наповал или оставляющих "кровавые" раны на теле голема, питаемого силой и волей легионера. Егёс не рисовался, как вчера — не получалось смирить царившую внутри бурю. Сэяну катана помогла наконец-то определиться, остановиться на льде, который с кинжалов воплощал Эёзд.
Остальные дуоты не прочувствовали смысловую глубину на предыдущей музыке, подозрения отдельных не в счет. Цео все так же зорко следили за подопечными, возведенные щиты закрывали их мысли и чувства, открывая лишь строго регламентированное — участие, внимательность, сопереживание, твердость, дозированные отеческие проявления. Четверо взрослых исподволь ободряли дуодек Эрина — минимум год каждый из них был Ринацео. Семейные ценности перекладывались на центурию, размазывались на общность, на группу, на рядом живущих. Пангу это казалось диким, в новом свете проявился и западный уклад — из прошлого всплыло чувство узкого семейного очага, присущего людям, а эльфам Арездайна лишь отчасти. Орки и гоблины похожи в этом плане на людей, восточные альфары клановиты, как подгорные жители.
Панг хоть и видел спиной бросаемые на него украдкой колючие взгляды, но никак не реагировал. Он вместе со всеми Эринаседаэ плелся к обеденному столу, неподъемными руками, боль в мышцах которых успела стать привычной, подносил ко рту вилку и намазанный кабачковой икрой черный свежеиспеченный зерновой хлеб. Его тарелки делились на пять, а не на семь, только в его меню и еще у шести дуотов были проросшие зерна с порубленной зеленью салатом, отколупленные кукурузины горкой, рисово-папайевая тюря со свеклой и тушеными кабачками, осыпанная вонючим давленым чесноком, сочащаяся жирным оливковым маслом сморщенная жареная картошка с луком колечками и спаржей, яично-овощной суп на кукурузном отваре. Никаких рыбных или моллюсковых деликатесов, молочных или медовых. Сегодня Панг впал в другую крайность — есть ни капельки не хотелось, доступ к астральной энергии мог покрыть любые нужды организма, отпала необходимость заполнять внутренний резерв в подпространстве. Но Пинг и Понг вынужденно уплетали как заведенные — маниакальное стремление быть независимым одержало победу, запас карман не тянет.
Слойка с творогом на полдник родила гениальную идею. Пинг и Понг даже глупо расплылись в улыбках, чем вызвали ушное подергивание и серию не сулящих ничего хорошего взглядов.
— Чего лыбишься? — буркнул Кэнэль, сделав глоток кефира.
Понг проигнорировал, сделав губы трубочкой и затем приложившись к кефиру. Неуклюжим движением ловко ушел от тычка, заплатив синяком за то, чтобы не поперхнуться, не дать повода для улыбок на их злых лицах.
Суть заключалась в слоях, образующих Пинга и Понга. Навык, отрывок данных — все расслоить и стряпать в конкретные моменты пирог индивида только из необходимого и достаточного. А призванный олицетворять братское единство воображаемый Панг объединит остальные слои, станет распределителем, гарантом и прочее. Дуот в этот момент мыслил сумбурно из-за разом столпившихся идей, образовавших пробку, однако за ночь планировал все разрулить и реализовать наклевывающийся проект, облегчающий жизнь ему и ЛЗ, уловившему смысл. Переключение на очередное занятие совершилось с трудом.
Глава 22. Сисма и облекто
Глядя через призму на задания по сисме, Панг внутренне хмыкнул получившемуся каламбуру — систематизация на системной магии. Как и на части прошлых занятий, он в самом начале настраивался, приводя в соответствие внутреннее знание с демонстрируемым для окружающих муляжом.
Расслоение в первом приближении дало пять слоев, второе — три однослойных, двух и трехслойные пироги. С двумя однослойными все кристально ясно.
АЗУ. Начертательная магия воображения. База строится на мысленном представлении магической фигуры, выражающей заклинание в виде потоков энергии, нитей, и логических связок, узлов. Соответственно, на сисме рассматривались бы классические как плоские, так и объемные конструкции, правила их создания, формулы расчета расстояний между узлами, длин нитей, углов, площадей и периметров, создание колебательного контура, шарниры и динамические реакции, способы сочленения фигур и прочее. Сплошная геометрия и планиметрия, сдобренная переложением других предметов. Причем, обучение проходит посредством особых магических контуров, помогающих в воображении сформировать четкую структуру, достаточную для срабатывания заклинания. Важен учет специфики дара, отражающейся на сложных многокомпонентных конфигурациях и энергетической составляющей. Определяющую роль играет склад ума и сила воображения с краткосрочной памятью. Неоспоримое достоинство заключается в рассмотрении заклинания как энергетической структуры, внутренний образ в точности отражает наблюдаемое в истинном зрении. Существенный недостаток — слабая развитость в области регулирования внутренней маэной, использующей для контроля внешних потоков и в качестве проводника воли мага, некоего каркаса заклинания, в сочетании с опорой на внешние потоки.
