Поведение гостей раздражало. То есть в действительности раздражали гриффиндорцы, пагубному влиянию которых подверглись и остальные приглашенные. Для слизеринцев являлось естественным существование весьма ограниченного круга лиц, в присутствии которых они могли вести себя свободно, не следуя всем правилам этикета. Это было привычно. Придерживаться формальностей на предварительной встрече очень важных переговоров, замаскированных под вечеринку — это было правильно. И хотя фактически переговоры еще не открылись, вести себя, словно нанюхавшись пыльцы фей, было верхом невоспитанности. На своей собственной территории слизеринцам досталась роль бедных родственников, нежеланных гостей на празднике жизни. Складывалось впечатление, что над ними откровенно издевались, но конкретных причин, кроме уязвленного самолюбия и гордости, предъявлять претензии не было. Гости просто приветствовали каждого пришедшего громкими возгласами и махали руками, переставили мебель, а потом и вовсе перетащили ближе шведский стол. Они болтали, подшучивали, смеялись, спорили, а Дин Томас, обнаружив, что он единственный одет официально по маггловским меркам, жаловался:
— Черт, я что, мог одеться по-человечески?! Почему никто не сказал!? Я один тут похож на пингвина!
— На тебе костюм, а не смокинг, — отвернувшись на секунду от Падмы Патил, с которой она говорила о проекте по рунологии, откликнулась Грейнджер.
— Лично я считал это само собой разумеющимся — раз уж мы хотели попробовать их просветить о нашей культуре, — ухмыльнулся Джастин.
— Я три часа на этот "Виндзор" угробил!
— Хочешь, распущу? — улыбнулась Лаванда, кокетливо глядя на него сквозь ресницы.
— При всех?! — ужаснулся тот, и все снова захохотали. — Лав, сокровище мое, может, просто поиграем в переодевания? — шевельнул он бровями.
Браун бросила на него оценивающий взгляд и потянулась за волшебной палочкой.
— Только без фанатизма! — поспешно предупредил Дин, выставляя ладони. Лаванда закатила глаза, кивнула, и в следующий миг он оказался затянут в кожаные штаны и свободную рубашку, расстегнутую до пупа. — Я же просил! — возопил он, поспешно берясь за пуговицы.
— Это тебе за недоверие, — поучительно сказала та, под аккомпанемент хихикающих девчонок. — Могло быть хуже.
— Что?!
— Это могла быть майка в сеточку, — сквозь смех выдавила Лиза, и хихиканье взорвалось полноценным смехом.
— Парни, спасайте! — обратился он к усмехавшимся, ухмылявшимся и открыто смеющимся однофакультетникам и друзьям.
— Извини, — развел руками Эдди Кармайкл, отвечая за всех, — нам с ними еще жить.
— Дамы? — он чуть надул губы, еле заметно приподнял брови, потупил взор, щеки слегка впали, а в глазах поселилась безнадежность брошенного щенка.
— А у нас женская солидарность, — подмигнула Кэти, общипывая веточку винограда.
Дин Томас опустился в кресло, всем своим видом демонстрируя презрение и отчуждение, и закинул ноги на журнальный столик. Гермиона потянулась, шлепнула его по голеням и изогнула бровь, вынуждая опустить конечности на пол. Дин раздраженно проворчал что-то себе под нос и, поскольку к ним как раз присоединилась Анжелина, ходившая за напитками, вздохнув, поднялся, уступая ей место. Только в этот момент Пэнси поняла, что они не настолько беспечны, как пытаются показать, либо защитные инстинкты у них развиты на слишком высоком уровне, ведь каким-то незаметным и непостижимым образом все девушки оказались размещены в середине, а парни расположились по периметру, сформировав эффективную оборону. Томас освободил последнее место и скользнул за спинку дивана, облокотившись о стену и полностью скопировав позу Лонгботтома, который, казалось, не двинулся с момента, когда занял свою позицию. Приглядевшись, Пэнси поняла, что большинство парней действительно не покидают своих мест, предоставив девушкам возможность поухаживать за собой, хотя непонятно, какого Салазара они не призовут все, что захотят, магией.
— Поттер всегда настолько не пунктуален? — пренебрежительно хмыкнула Пэнси.
— Время от времени, — беспечно отозвался Шеймус.
— Нам давно пора начинать.
— Без Малфоя? Или как раз для него привычно всегда опаздывать? — Грейнджер закусила губу, пряча улыбку.
Паркинсон пренебрежительно хмыкнула и, не удостоив ее ответом, отвернулась к столу, медленно села и озабоченно нахмурилась. Пэнси могло это до ужаса не нравиться, но она всегда осознавала, настолько сильно они во многом схожи. Что действительно дико, ей никогда не приходило в голову, что она способна так сильно завидовать грязнокровке. Грейнджер тоже была умна и амбициозна, умела удивительно быстро и аккуратно собрать информацию и представить ее в виде доклада наряду с другими важными для исследования деталями и, как и Пэнси, находилась в тени второго из двух самых известных парней Хогвартса. Пять лет слизеринку коробил от злости и оскорблял факт, что Малфой низвел ее до уровня грязнокровки, выполнявшей всю черновую работу, чтобы Поттеру осталось только прийти и собрать сливки небрежным и легким движением руки. И неважно, касалось ли это оценок или очередного необыкновенного приключения — Пэнси давно потеряла счет количеству раз, когда они сталкивались у стеллажей, соперничая за нужные книги или засиживаясь допоздна в библиотеке, засыпали, уронив головы на стол. Все, что угодно, чтобы добиться признания, осуществления надежды услышать слова благодарности, но в итоге чаще всего получить разочарование, ведь он даже не заметил, что не все сделал сам.
Пять лет учебы она думала, что они обе — лишь женщины своих мужчин, серые кардиналы, навеки потерянные в их сиянии, обреченные на затмение ими, но пятнадцати минут созерцания коллективной динамики хватило, чтобы убедиться в обратном. Ей все еще хотелось быть кем-то, значимой самой по себе — у гриффиндорской старосты это уже было. К Грейнджер обращались за советом, интересовались ее мнением, ее внимательно выслушивали и следовали ее указаниям, ей подчинялись, хотя Поттера при этом рядом не наблюдалось. В подобном положении к ней самой обращались бы только с запросами о местоположении Драко, просьбами передать ему сообщение, или через нее интересуясь его мнением по тому или иному вопросу, а ведь Грейнджер даже не была официальной девушкой героя. Для Пэнси вообще стало шоком известие, что одна из самых перспективных ведьм школы, ежегодно попадавшая в первую тройку лучших студентов, начала встречаться с рыжим недоумком. Слизеринцы прогнозировали, что это событие станет концом Золотого Трио, но вместо этого трое, казалось, сплотились еще больше, поскольку Поттер был искренне счастлив за друзей, хотя прослыл из-за этого еще большим болваном, чем его считали ранее, правда, это казалось бы слишком сложно.
Глядя сейчас на девушку, которой удалось исполнить ее мечту, девушку, которая смогла завоевать уважение, заслужить доверие и право на собственное суждение в качестве Гермионы Грейнджер, а не подружки Гарри Поттера, Пэнси подумала, что никогда в своей жизни ей еще не хотелось так сильно поменяться с кем-то местами. До зубовного скрежета захотелось быть частью этой толпы, излучавшей спокойствие, стабильность, дружелюбие и постоянную поддержку, поскольку ей до смерти надоело, что ее ценят только тогда, когда она очень нужна или когда ее нет рядом. Пэнси очень хотелось, чтобы единственный раз в жизни ее ценили просто за то, что она есть.
С истечением последних секунд заявленного промежутка времени стена раскрылась, являя взорам Гарри Поттера.
Глава опубликована: 16.05.2011
Глава 27
С истечением последних секунд заявленного промежутка времени, стена раскрылась, являя взорам Гарри Поттера. Осмотревшись, он остановил взгляд прямо на чинно восседавших посреди всеобщего разгула слизеринцах и ослепительно, словно специально для них, улыбнулся. Создавалось впечатление, будто он заранее знал, какое именно зрелище предстанет его глазам, и ни капли не был удивлен.
— Я последний?
— Пред, — хмыкнула Грейнджер, смерившая его критичным взглядом. — Мы все еще ожидаем Малфоя.
— И это человек, постоянно указывающий мне на отсутствие должных манер, — осуждающе поцокал языком Гарри. — А я так спешил с отработки, так боялся опоздать, что даже переодеться не успел. Вот как это называется, а? — трагично вопросил он и сразу же сам дал ответ, одновременно с несколькими мужскими голосами: — Проблемы с зеркалом! — и они вместе рассмеялись.
Сохраняя внешне беспристрастное выражение лица, Пэнси мысленно изумилась, что это за отработка такая могла потребовать подобной формы одежды. На Поттере был плащ из мягкой матовой кожи, покроем чем-то отдаленным напоминавший мантию или рясу и так же, как и они, покрывавший парня от шеи до пят. Он смотрелся... сумрачно в этом удручающем маренго, где единственное светлое пятнышко — более светло-серая окантовка, выглядывавшая из-под высокой стойки ворота. При этом сам Поттер буквально сиял от неимоверного счастья, которое практически можно было осязать руками и вдыхать полной грудью. Как инфекция, его радостное настроение распространилось на их гостей, отчего те стали еще шумнее, чем раньше. Таким Пэнси не доводилось его видеть еще ни разу. Его глаза сверкали, волосы были взъерошены больше обычного, а с лица не сходила восторженная улыбка. Поттер казался почти пьяным, что ничуть не портило его внешний вид — напротив, из-за этого он выглядел много лучше.
С невообразимой непринужденностью включившись в их беззаботную болтовню и беззлобное поддразнивание, Поттер под аккомпанемент легкого трепа спустился с левой стороны полукруглой лестницы на входе и отправился в путешествие по периметру зала, безостановочно выписывая на стене сложную вязь чар на уровне своей груди. Несколько человек, загораживавших ему путь, молча освобождали дорогу, не акцентируя внимания на его действиях, не прерывая своих разговоров и не втягивая его в них, если он не считал целесообразным вставить реплику-другую в той же насмешливо-шутливой манере. Надежда Пэнси, что хотя бы Поттер, согласно Лукасу, окажется серьезной личностью, медленно, но верно начинала рушиться на глазах.
Провидцы — маги, наделенные даром истинного видения, способные зрить в суть вещей, за последние столетия стали чрезвычайной редкостью их мира. Ей казалось непозволительной роскошью отмахнуться от его мнения только из-за отсутствия у него жизненного опыта, ведь это отнюдь не влияло на качество его оценки, как утверждали некоторые слизеринцы. Пэнси к числу этих недалеких личностей не принадлежала и не изменила своего решения, принятого после слов Нотта-младшего в том холле, увидеть Поттера его глазами. Девушка лишь сильнее преисполнилась им, ведь раз Лукас говорил, что у Героя есть второе дно и он стоит более внимательного изучения, она ему верит, и ей только остается обнаружить скрытое. И хотя для многих, присутствующих на встрече, достижение договоренности по основным вопросам было достаточным результатом, она определила себе совсем иную цель: не торговаться и влезать в доверие (это она оставит на долю Драко), а обнаружить для себя настоящего Поттера, без маски и без прикрас. Всех их, если уж на то пошло. Правда, пока что все они не производили неизгладимого впечатления, и Поттер мало чем отличался, во всяком случае, вел он себя ничуть не лучше остальных и не демонстрировал ничего выдающегося, помимо той же непринужденной и непробиваемой наглости, которой придерживались в поведении другие гости.
Эдриан Пьюси, в отсутствие Драко возомнивший себя главным, решив прекратить это безобразное своеволие Золотого Мальчика, едва успел открыть рот с протестом, а в него уже впилось жесткими взглядами подавляющее большинство присутствующих. Грейнджер, чьи глаза обещали кару небесную в случае неподчинения, резко мотнула головой, и Пьюси с неведомо откуда взявшимся благоразумием решил замолкнуть. Пэнси подумала, что по крайней мере одно открытие ею все же было сделано и она увидела другую сторону Гермионы Грейнджер: не занудная Всезнайка и выскочка, действующая на нервы всем в радиусе пары десятков футов, а серьезная, уважаемая и, судя по последнему взгляду, весьма опасная девушка, с которой не рискнет связываться даже завзятый задира вроде Эдриана, ни разу не уступивший своей иногда заведомо ложной точки зрения без долгих дебатов. Весьма удачно, что этот прецедент не был засвидетельствован Малфоем — это могло поставить переговоры под угрозу срыва, особенно после того, как Поттер, не прерывая своего занятия, обернулся и послал слизеринцам издевательскую ухмылку. Что показательно, шумовой фон во время этого инцидента не снизился и на сотую децибела. Пэнси задавила растущее разочарование, доверившись утверждению Лукаса, что Поттер никогда и ничего не делает просто так, хотя она так и не смогла идентифицировать его действий и полагала, что в конечном итоге он сам все разъяснит. Возможно, как и в случае Грейнджер, надежда еще есть, и он не такой клоун, каким показывает себя.
— Оп-па... Chip'n'Dale отдыхают, — наткнувшись на Дина Томаса, на рубашке которого, являя его полуобнаженный торс, катастрофически не доставало пуговиц, Гарри расплылся в широкой жизнерадостной улыбке.
— Заткнись! — предупредил тот, вслед за Лонгботтомом отступая подальше в ограниченном пространстве между диваном и стеной, чтобы Поттер продолжил рисунок.
— Я только...
— Ни слова, — с отчетливой угрозой.
— Хорошо, как пожелаешь, — пожав плечами, согласился Поттер и отвернулся, однако стоило Дину расслабиться, бросил через плечо: — Но сетка была бы более в тему.
— Лиза ему предлагала, — сквозь смех выдавила Лаванда.
Гарри перевел взгляд на указанную девушку и обворожительно ей улыбнулся:
— Великие умы. Так кому ты сегодня наступил на хвост, Дин?
— Я ничего не сделал! — зло пнув носком ботинка пол, возразил тот. — Впрочем, как и обычно. Им просто нравится цепляться ко мне без всякого повода.
— Да-да, слышали, знаем: всегда все дело в том, что девочки от природы такие мстительные, мелочные, стервозные...
— Эй! — прервало его звонкое возмущенное девичье многоголосье.
— ... но именно за это мы их и любим, — примирительно закончил Поттер со сладкой улыбочкой.
Как раз в этот момент он достиг изолированной зоны Слизерина, где, в отличие от прочей мебели в комнате, диваны и кресла, обеспечивая прочность тылов и внушая определенную уверенность и основательность, были придвинуты к стене вплотную.
— Будьте любезны, — изогнув бровь, произнес он, в то время как его волшебная палочка продолжала мелькать в воздухе, выписывая узор, постепенно вытягивая руку.
Пэнси мысленно закатила глаза, ожидая до зубовного скрежета предсказуемых действий мужской части своего факультета, и проглотила стон, когда те согласно ее ожиданиям все как один с вызовом уставились ему в глаза. На что она не рассчитывала, так это на полыхнувшие потусторонним огнем глаза Поттера.
— Советую передумать.
— А иначе что? — спросил Теодор Нотт.
— Или сдвинетесь сами, или я сделаю это за вас, — усмехнулся он.
— Хочешь драки, Поттер? — удивился Грэхэм Монтегю.
