Возмущённо фыркаю.
— То есть это ты залез в тётины сны и запугал её Эйемондом. Так что иди и скажи ей, что всё это — полнейшая чепуха!
Рейенира согласно рассмеялась и велела подавать рыбные пироги. Эшмаил удивлённо приподнял бровь:
— Рейена, но я же поклялся, что не буду взаимодействовать со снами Рейениры! И не думаю, что мне стоит лично являться ко двору. Впрочем, ты сама можешь рассказать ей о нашем разговоре и о том, что я всего лишь пытался помочь раскрыть её пророческий дар.
Вот... хитрюга!
— Повторю ещё раз: я очень рад твоему здравомыслию, Рейена. Надеюсь, что нам ещё удастся встретиться. Если будет что-то срочное, то позови меня во сне, и я постараюсь ответить, — и слуга Тёмного плавно растворяется в воздухе.
{Симпатия к Тени не изменяется. Текущее значение: 4.}
Несколько мгновений смотрю на пирующую тётю, потом решаю проснуться и просыпаюсь.
Ничего себе. Вот так и... поговорили.
Ну а хитрюн какой этот Эшмаил, хитрюн! Сначала принёс клятву, а потом заявил, что сделать ничего не может — он же клятву принёс!
Но всё-таки... но всё-таки, наверное, я правильно сделала. Проверяю своё последнее задание и вздыхаю. Даже боги согласны, что Погибельный Огонь — это очень, ОЧЕНЬ опасная вещь. Наверное, и в самом деле лучше подобрать какое-нибудь не столь... погибельное плетение.
И теперь я точно знаю, что ту чушь с Эйемондом тёте наслал Эшмаил! Точнее, я и раньше так думала, но теперь это подтвердилось! Вот только как бы это самой тёте рассказать? Чувствую, будет непросто. Эх, хоть бы она так и не догадалась, что Эйемонд уже в замке.
Ладно, эта встреча хоть и волнительной выдалась, но никакого сравнения с предыдущей. А теперь — досыпааать...
* * *
Завтрак выдался... напряжённым.
Нет, на первый взгляд всё шло как обычно: тётя с аппетитом уплетала запечённую форель (и вообще, сегодня у неё неплохое настроение), вместе с ней завтракали я с Беей, мальчишки с Марис, рыцари, стюард, мейстер Герардис. Завтрак как завтрак... если бы не восторженные, нетерпеливые глаза мальчишек. И не те взгляды, что то и дело украдкой кидали на нас и рыцари, и челядь. И не тихое, но активное перешёптывание и за столом, и в коридорах. И гордое, деланое безразличие Марис — она тоже жаждет узнать, что вчера было, но вот о магии ей прекрасно известно, чем она беззастенчиво и пользуется!
Мне не удалось услышать, о чём же шепчутся слуги — едва заметив меня и Бею, они умолкали и смотрели на нас почти что испуганно. Можно, конечно, обнять саидар, тогда я точно разберу шепотки за столом — но нужно ли? И так вчера подслушать удалось.
Странно. Мне казалось, что мне должно быть приятно, что обо мне болтают! Но оно почему-то не очень...
Когда подали медовые пирожные, даже тётя больше не смогла игнорировать атмосферу за столом.
— Эй! Грибок!
Забавный коротышка в яркой, разноцветной одежде подошёл к верхнему столу на руках, перекувыркнулся, поклонился и, не удержавшись, упал навзничь. Бубенчики звякнули особенно резко и затихли.
— Скажи-ка, шут, а что в замке говорят о моих племянницах? — спросила тётя, вытирая губы расшитым платочком. — А то ты вечно всегда всё слышишь.
{Отношение к Рейене на Драконьем Камне после яркого магического бенефиса. Бросок 1d100 (в целом благоприятное первое впечатление) 1d75: 48. Смешанное отношение.}
— Как прикажете, Ваше Высочейшество! — поднявшийся Грибок поклонился снова, на этот раз не только удержавшись, но и вдобавок вытянув ногу назад. — А болтают разное, не в обиду маленьким миледи будь сказано! Некоторые бают, что под покровом ночи в замок залез грамкин, а юные леди увидели его, обернулись дракончиками и до уголёчков его сожгли! Впрочем, многие этому не верят и считают, что то был никакой не грамкин, а самый настоящий снарк!
Не удерживаюсь, фыркаю. Да что я — даже тётя улыбается! Грибок продолжает:
— Вот только другие иное несут. Якобы то не нечисть была, а колдовство красной ведьмы. Дескать, она заворожила малышек — сам я, Ваше Почтеннейшество, в это нисколечко не верю, ибо малышки сами кого угодно заворозят! — и с их помощью замок сжечь попыталась, еле-еле рыцари подоспели. Ум у простого народца малюююсенький, вот и плетут чего не попадя, — и, пожав плечами, закончил. — Разное болтают, Ваше Высочество. Всего и не упомнишь.
— А о том, что моих племянниц благословили Семеро, и теперь они могут творить чудеса их именем, не говорят? — недовольно осведомилась Рейенира.
— Нет, Ваше Высочество. Об этом не слышал.
— Чернь, — негромко протянула тётя. — Ладно, иди, — и уже громче, обращаясь ко всему столу. — Вчера под видом купца в замок проникнул могущественный мейеги, мечтавший поработить и извести всех нас. К счастью, Семеро благословили моих племянниц, позволив им совершить чудо. Благодаря вмешательству богов Рейена и Бейела сначала отыскали злодея, а потом и сожгли его. Более того, в своей неизмеримой милости боги позволили девочкам творить чудеса и далее. Теперь Рейена, помолившись, может исцелять многие болезни одним наложением рук. В благодарность за столь бесценный дар септон Освин сегодня проведёт службу, а я пожертвую на нужды Церкви тысячу золотых драконов.
Рейенира замолкла, и шепотки прекратились. Теперь вместо них стоит неразборчивый гул, из которого всё так же сложно вычленить отдельные слова. И я не думала, что глаза мальчишек могут сиять ещё ярче!
Тётя решительно направляется в септу, идём сразу за ней. Остальные держатся на отдалении — наверное, не из опаски, а просто Рейенира очень быстро и решительно вышла из-за стола. Хотя, может, и из опаски...
Рядом с тётей только мейстер Герардис идёт и тихонько интересуется:
— Ваше Высочество, септона Освина вы тоже в секрет девочек посвятили?
— Нет. Сказать по правде, я просто не предполагала, что этот секрет откроется так быстро и так внезапно. А чем меньше посвящённых... сам понимаешь.
— Ну а сегодня утром вы с ним уже говорили?
— Нет ещё. Но не думаю, что это окажется проблемой.
— Ваше Высочество, — в голосе мейстера Герардиса слышится беспокойство, — не слишком ли это... неосмотрительно? Я знаю септона Освина, и если...
— Да брось ты. Я тоже хорошо его знаю, он не откажет.
Тут я с тётей согласна — Герардис, на мой взгляд, зря беспокоится. Очевидно же, что синие тексты и магию мне дали сами боги!
Выходим во двор. Погодка не очень, дождик моросит, мелкий, но противный. А, ладно, всего лишь до септы дойти, Освин нас уже встречает, прямо на пороге стоит, в белых одеждах.
Подходим. Мельком оглядываюсь — из Великого Холла уже целая толпа постепенно выходит. Даже Ниссия там, тоже идёт, пусть и в не первых рядах. Может, она тоже помолиться Семерым решила? Хорошо бы! И Фирро Дрекелис тоже вышел, он, правда, к септе не идёт, просто стоит, наблюдает.
— Септон Освин, — Рейенира коротко кивает, — мы пришли сюда, чтобы поблагодарить Семерых за чудо, дарованное Рейене и Бейеле, — тётя идёт прямо к дверям.
Септон не двигается с места, продолжая загораживать вход.
{Отношение местного септона к Рейене. Бросок 1d75 + 25 (помощь Ниссии в разборках с Ордейтом): 71 + 25 = 96. Тяжёлый провал.}
— Рейенира, — несмотря на солидный возраст, голос у септона мощный и громкий, — я могу пропустить тебя в храм, только если ты желаешь помолиться о спасении девочек и об избавлении их от мерзости колдовства.
Что.
— Я понимаю, что неразумные малышки не виноваты в случившемся, и молюсь о том, чтобы их ещё можно было спасти.
Да что он вообще говорит такое?!
— Освин, — шипит тётя, но септон перебивает её.
— Только Семеро способны творить чудеса, всё остальное — лишь происки демонов из Семи Преисподень!
Как такое может быть, ведь это боги дали мне синие тексты и магию, боги, боги!
Небеса продолжают плакать дождём.
— Замолчи, глупец!
— Я не знаю, какое зло пытается извратить души малюток, — вместо этого Освин только повысил голос, — но не позволю выдать его за милость Семерых!
Нет. Нет. Нет. Не может быть. Он же не может говорить это всерьёз. Он не может, это же дар Семерых, Семерых, именно что Семерых...
— Убирайся с моего острова, — теперь тётя уже не шипит, а рычит, — и благодари Семерых, что до сего дня я считала тебя своим другом!
— Я-то уберусь, но вот зло, осквернившее девочек, никуда не денется. Вам стоит отправить их в Старомест — возможно, Праведным удастся...
...или...
...это дар...
...кого-то иного?..
Что-то говорит Освин, кричит тётя, мейстер отчаянно пытается их успокаивать. Толпа подтянулась поближе, сир Хармон готовится увести септона прочь, промокшая одежда холодит кожу — но всё, всё это совершенно неважно. Я просто пытаюсь осознать мысль о том, что моя магия, мои циферки, мои тексты... что Семеро могут не иметь к этому никакого отношения.
На плечо ложится тёплая ладошка.
— Рейена, Бейела, здесь вам не помогут, — подошедшая Ниссия говорит тихо, но удивительно отчётливо. — Идёмте. Я расскажу вам о Владыке Света. Вам нужна его помощь в борьбе с Тьмой, и он готов помочь вам.
Смотрю на сестру. На недоумевающую, растерянную, подавленную сестру. Она тоже осознала, что Семеро могут не иметь никакого отношения к синим текстам.
Она тоже хочет пойти.
[ ] Пойти. Если Рглор хочет нам помочь, нам стоит больше разузнать о Рглоре.
[*] Остаться. Освина не переубедить, но... Семеро... это были мои боги...
61. Неискусимые
Двенадцатый день шестого месяца 120 года от З.Э.
Нет.
Даже если не Семеро даровали мне синие тексты, даже если они отвергли меня из-за дара магии — они были моими богами, и я их не предам! В конце концов, у меня есть Дипломатия, так я что, Семерых переубедить не смогу, что ли?! Вряд ли это окажется настолько же сложно, как папу с тётей переупрямить.
А с Ниссией... я в другой раз о Рглоре поговорю.
Мотаю головой и веду плечом. Бея разочарованно морщится, но повторяет мой жест.
— Извините, Ниссия. Не сейчас.
Красная жрица едва заметно вздыхает и убирает руку.
— Как скажете, девочки. Мои двери будут открыты для вас.
Вновь оборачиваюсь к Освину. Сир Хармон вместе с каким-то стражником пытаются увести его прочь от септы, тот вроде особо не сопротивляется, но беспрестанно продолжает вещать о "грехе колдовства" и "гневе Семерых". Так, срочно надо что-то делать, вот только чт...
— Каррр!
{Заранее сделанный бросок, личность Верховного септона, оголтелый фанатик / закоренелый циник, бросок 1д100: 1. Кхм. Вряд ли этот Верховный септон продержится долго, ибо даже самые верующие из его собратьев ждут — не дождутся, когда же он отправится на встречу с обожаемыми им Семерыми.}
{Заранее сделанный бросок, возраст Верховного септона, молодой/старый, бросок 1d100: 76. Ну, не дряхлая развалина, конечно, но в возрасте уже, в возрасте.}
Несмотря на весь шум, карканье ворона раздаётся как-то особенно отчётливо. Я невольно перевожу взгляд вверх — и, кажется, не только я.
Сидит. Прямо на краю крыши септы сидит. Чёрный, крупный — я воронов у мейстера лишь мельком видела, они мне не понравились — но этот, кажется, чуть крупнее будет. Голову повернул, глазками-бусинками зыркает. Во все стороны, но, кажется, главным образом — на меня.
— Каррр! Каррр!
Взмахнув крыльями, ворон вспархивает в воздух и приземляется прямо на плечо мейстеру Герардису. Тот заинтересовано хмыкает.
— Из Староместа гость. Ну и что же, дружок, ты на своих чёрных крыльях принёс?
Мейстер ловко отвязывает послание — явно чувствуется большой опыт. Все — и даже Освин, как ни странно — наблюдают за Герардисом. Тётя бросает:
— К кому?
— "Мейстер Герардис, незамедлительно озвучь сие с порога септы, у которой ты стоишь", — с немалым удивлением зачитывает тот. — Хорошо, раз незамедлительно, так незамедлительно.
Мейстер останавливается на пороге септы, так, чтобы до него не долетали капли дождя, и начинает читать:
— "Мой заблудший брат Освин! Как мог ты принять божественное чудо за мерзость колдовства?! Как смел ты обвинить Рейену и Бейелу, личных посланниц Единого в Семи Лицах на этой грешной земле?! Я беспрестанно молюсь о том, что ты совершил сие по причине скудоумия и маловерия, а не из-за происков Тени! Тебе предписывается отправиться в обитель на Тихом острове и провести остаток жизни в смирении и раскаянии, искупая содеянное. Я же, многогрешный, направляюсь в Королевскую Гавань, дабы лично поприветствовать там посланниц Семерых. Писано в первый день шестой луны по дороге из Староместа в Королевскую Гавань Верховным септоном, Голосом Семерых на земле".
Смотрю на потрясённую тётю, потрясённого септона, потрясённого мейстера, потрясённых всех и понимаю, что это чудо, чудо Семерых! Они, именно они даровали мне синие тексты, цифры, магию, они помогли мне со всем, что у меня есть.
Они — мои боги, и я их не подведу.
[ ] Напишите, как Рейена прореагирует на это откровение. Возможно, она опустится на колени и начнёт молиться, как умеет, прямо тут, во дворе, под дождём? Или пообещает септону Освину заступиться за него перед Верховным септоном и Семерыми? Или ещё что-нибудь?
Чем Рейена займётся после того, как она (и все присутствующие) осмыслят послание и должным образом поблагодарят Семерых?
[ ] Сейчас — наилучший момент, чтобы начать исцелять наложением рук и именем Семерых. Рейена исцелит всех, нуждающихся в исцелении, всех, на кого хватит сил, и в замке, и в порту (разумеется, туда её отправят под надёжной охраной).
[ ] Заняться исцелением можно в любой другой день, а сейчас непонятно, что там с Эйемондом творится! Его следует навестить как можно скорее, как только схлынет волна всеобщего внимания.
[*] Разделиться! Рейена займётся исцелением. Бейела займётся Эйемондом.
Интерлюдия 7. Ложь
Рейенис Таргариен
Двенадцатый день шестого месяца 120 года от З.Э.
Когда завтрак уже подходил к концу, необычайно хмурый и молчащий Дейемон всё же подал голос.
— Корлис, Рейенис, нам надо поговорить, — судя по тону двоюродного братца, речь должна была зайти о... не самых приятных вещах.
Рейенис поневоле поджала губы. Вчера Дей неожиданно сорвался на Драконий Камень. В этом, в принципе, не было ничего необычного, вот только он вернулся тем же вечером, и, судя по рассказам, в совершенно отвратном настроении. Так что, пожалуй, хорошо, что он решил обо всём рассказать, а то Рейенис уже подумывала слетать в гости к Нире, ну и внучек проведать заодно. На всякий случай.
— Надо — значит, поговорим, — Корлис невозмутимо кивнул и поднялся из-за стола.
В последнее время Рейенис нечасто бывала в соляре мужа — или вообще общалась с ним, если уж на то пошло. Однако сейчас, кажется, речь зайдёт о чём-то важном... Ладно, перетерпеть можно, если по делу.
А судя по поведению Дейемона, дело есть, и очень и очень серьёзное.
