— Луна привет! Как я рада тебя видеть! Эта садистка совсем меня загоняла, я вечером из-за неё едва доползаю до постели! Скажи ей, что бы она перестала меня мучить!
— Сомнения гложут меня сейчас, как и всегда почти гениальную, я же здесь не одна, наши любимые князь и княгиня прибыли тоже и поверь, коль они решат провести обучение обычное наше, то и тебе придётся встать с нами в строй. Сестра жалеет тебя, а князь и княгиня, когда обучают, не в курсе даже значения этого слова. — Луна встала и, приняв позу, очень похожую на Мишину, продекламировала: "Боль пот и слёзы, что пролиты при обучении, равны пролитой в бою крови учеников — пожалев, ты их жизни загубишь!". Такова традиция их древнего рода, и верны они им! Знания вбивают страхом, потом, болью и кровью. Только так учат они.
Я решила немного дополнить рассуждения Луны, и, посмотрев прямо в глаза сестры, добавила:
— И то, что мы живы, и я могу тебя сестра обнять, означает только то, что их подход эффективен и единственно правильный! Поэтому не смей мне тут больше стонать, когда вернусь в Хогвартс, я и твоего Невилла буду гонять с тобой вместе! Я уверена, князь позволит мне начать вас приводить в вид не вызывающий у меня отвращения! — увлекшись разговором, мы не заметили, как зашла мама.
— Правильно говоришь дочь, — мама повернулась к Падме, — а на каникулах я сама возьмусь за тебя с Невиллом, с Августой отец это уже обговорил... — в ответ на это сестра застонав, и с видом умирающего лебедя упала в свободное кресло, наградив меня таким взглядом, что наверно мне полагалось сгореть заживо. Но так как Падма всё же не Миша, её взгляд мне ничем не грозил. Внезапный порыв ветра и сильные, очень сильные, но нежные руки кровной сестры подняли меня на ноги, а потом словно куклу несколько раз повернули, очевидно, чтобы рассмотреть с разных сторон, после чего, отпустив меня, Гермиона отступила на шаг.
— Сестрёнка, я очень рада тебя видеть! Очень-очень! Ты как? Как самочувствие? На что жалуешься? Чем хоть тут столько времени занималась? Наверное, совсем заскучала?! — Гермиона буквально светилась и фонтанировала эмоциями.
Для меня это было довольно странно видеть, какая-то она сегодня чересчур радостная, сверх эмоциональная и даже как будто бы пьяная. По крайней мере, глаза у неё точно шальные, да и улыбка не сходит с лица, а это очень для неё не характерно. Никогда раньше я её такой не видела! Ну не из-за меня же она такая... Она прямо таки светится от счастья. Пока я пыталась понять, с чего она себя так ведёт, Гермиона опять подскочила ко мне, схватила меня за руки и выпалила прямо мне в лицо — Я... мы с Мишей... в общем, у нас двадцать первого ноября будет свадьба!
В начале мне показалось, что я ослышалась. Мне ли не знать, насколько у моей сестрёнки тяжёлое состояние, и какие в связи с ним "перспективы". Да я даже и не рассчитывала на что-то до её семнадцатилетия, и то это в лучшем случае. Только милостью всех богов и желанием самой Кали может случиться так, что ей удастся помочь до этого срока. А тут такое невероятное заявление! Но всмотревшись в её глаза, почувствовав даже через сжатые ладони, её учащённое сердцебиение, я поняла — я не ослышалась, она действительно это сказала. Её глаза были не просто шальные, нет, они были полны счастья, они им буквально сияли! Осознав это, моё сердце ухнуло куда-то в желудок, а потом, резко взвинтив ритм, устремилось к горлу, в голове зашумело, и на меня накатилась невероятная слабость, ноги стали подгибаться. Если бы она не подхватила меня, то я бы непременно упала. Моё дыхание перехватило, и я физически почувствовала, как моё лицо заливается краской, ведь её слова означали только одно — после её свадьбы у меня появится шанс! Но не успела я до конца осознать своё счастье, как её очередные слова едва не лишили меня чувств.
— Парвати, Миша всё знает. Я всё о тебе рассказала, после моей свадьбы у тебя будет семь дней для того чтоб выбрать дату уже твоей свадьбы!
— Но как?! — От переизбытка нахлынувших чувств я едва смогла шептать. — Как, как Миша... он... как он отнёсся к моим чувствам? Я не безразлична ему?! — Я на такое и не надеялась, думала, что после свадьбы сестры, с её одобрения у меня будет только шанс на то чтобы обратить на себя внимание любимого, а тут такое!!! Да ещё и сказанное во всеуслышание, при маме и сестре с Луной!
— Всё именно так, вы с Луной не безразличны ему. — Гермиона отвечала и по доброму улыбалась мне, а я не могла во всё это поверить, я выхожу за любимого замуж в этом году! Но внезапно Гермиона стала совершенно серьёзной и даже немного грустной, продолжила. — Правда, будь осторожна, магия Миши требует точного соблюдения обрядов, ты не должна быть с ним до дня свадьбы, имей это в виду, именно поэтому у тебя на выбор только семь дней. Конечно наш любимый и сам в курсе всего, но мужчины слабы, я читала об этом, в таком возрасте даже он перед соблазном может не устоять, поэтому нам с тобой нельзя терять голову — М-да, наверное, только наша Гермиона способна вот так при всех, всё разом рассказать.
Я не успела переварить свалившиеся на меня новости, как в комнату зашёл Миша, и я, такая обычно вся смелая, почувствовала невероятное смятение, даже иррациональный страх перед ним. Гермиона, видно почувствовав моё состояние, крепче подхватила меня под руки, и практически неся меня, подвела к нему... а потом прошептала мне на ухо:
— Ну, чего застыла? Обними же его, ну же! А то такое впечатление, что у тебя сейчас сердце выпрыгнет из груди. Поверь, это всё, правда! Тебе не мерещится!
Я несмело посмотрела на Мишу, он спокойно стоял и смотрел на меня. Как всегда сухой и серьёзный, в своей неизменной броне. Я хотела хоть что-то сказать, но не находила ни одного подходящего слова, будто бы из головы в один момент выдуло все те слова, которые я сочиняла лёжа у себя в кровати в Хогвартсе долгими вечерами перед сном на протяжении всех этих лет. Я так и не успела хоть что-то вымолвить, неожиданно Гермиона толкнула меня в спину... а дальше он в первые ответил на мой поцелуй, так робко и нежно, и, к сожалению, так коротко. Даже от такого почти мимолётного поцелуя, моя голова закружилась, а ноги подогнулись. Как оказалось, и от счастья можно упасть, правда такие нежные и сильные руки любимого меня удержали, он просто заключил меня в объятья, и в этот момент нас обоих обняла Гермиона. Так обнявшись втроём мы и стояли, пока не услышали обиженный голос Луны.
— Ну вот, все обнимаются, только, как обычно бедная Луна осталась одна. А ведь я тоже мечтаю о ласке с заботой и нежностью!
Рассмеявшись, мы позвали её присоединиться к нам.
Джон Грейнджер
Сегодня мы с Джейн в последний раз идём в нашу клинику... сколько сил, времени, и нервов мы с ней потратили для того чтоб добиться всего того, что у нас сейчас есть, не сосчитать, почти двадцать лет упорной работы, И вот её продаем, по сути, у нас нет выбора. В магическом мире, где живут наши дети, по их словам, скоро должна начаться война. В Англии мы станем обузой, им придётся тратить своё время и силы на нашу защиту. Если бы отправить жену подальше, а самому остаться, то, несомненно, я мог бы быть им полезен, но у нас через два месяца должна родится младшая дочка. И я не могу оставить жену с новорожденной без поддержки и заботы в незнакомой и далёкой стране. Поэтому уже завтра мы уезжаем из Лондона и вообще с острова, пока в Дели, а дальше посмотрим. Нас в Индию пригласили родители, ученицы нашего приёмного сына... я до сих пор не хочу даже думать о том, что мне рассказала Джейн о планах нашей дочери о введении этой девушки в их с Михаилом семью. Да чёрт меня побери! Я даже не знаю, как в таком случае мне её называть, не говоря уж о её родителях! Но наши дети, можно уже сказать, живут в этом чёртовом магическом мире, к сожалению, их будущее неразрывно с ним связано, и я не посмею мешать Гермионе и Мише в их дальнейшей жизни. Раз Гермиона сама! на такое пошла, то я... эх, я просто не знаю, как на такое реагировать. Поживём, увидим. Надеюсь, что моя малышка знает что делает. Раз моя дочь считает, что взяв младшей женой (да будь я проклят, название то какое — младшая жена!) Парвати, а возможно и Луну в её с Мишей семью их шансы на долгую и при этом счастливую (очень на это надеюсь) жизнь намного повысятся. Да пусть Михаил хоть гарем из ста жён, как какой-нибудь восточный султан, себе заведёт, если это поможет дочери и ему выжить, я и на это соглашусь! Я соглашусь, на что угодно лишь-бы детей не хоронить. Мы ещё в феврале это всё с женой долго и жарко обсуждали и в конце концов пришли к такому решению, но это не значит, что нам такое положение вещей нравится! Отнюдь, но раз Гермиона на этом настаивает, то мы примем любое решение детей. Хотя я до сих пор не могу понять её — как это — делить собственного любимого с кем-то ещё?
Ну вот и всё, последние личные вещи уложены в небольшую коробку, прощальный взгляд на кабинеты, где мы столько проработали, и мы уже направляемся к выходу, как вдруг я слышу звон дверного колокольчика, а ведь я эту дверь точно изнутри закрыл, странно... Шикнув Джейн, беру её под руку и быстро веду её к дверям пожарного выхода. Хорошо, что я, перед тем как повернуть к нему, осторожно глянул за угол, одного быстро брошенного взгляда в коридор было достаточно чтобы понять — нас ждут и здесь. Две мужские фигуры затянутые в чёрную мантию и с масками на роже уже входили в наружную дверь. И судя по их одежде, к нам нанесли визит несколько магов, но друзья так не ходят, а значит, это враги! Обидно до зубовного скрежета, всего пара минут, и мы бы разминулись! Но переживать и сетовать на судьбу некогда, за моей спиной беременная жена. Поэтому доставая из кобуры скрытого ношения глок, повернулся к ней и, смотря в такие родные глаза, почти одними губами прошептал: "Враги", и тут же отвернулся обратно. Пока расклад не плохой — пистолет против палочек, тем более, что они не готовы к тому, что я вооружён, да и не ожидают нас тут, значит эта пара уже трупы, хоть пока и не знают об этом. Но проблема в том, что с первым же выстрелом маги навесят щиты, а Джейн не в том состоянии, чтобы быстро бегать. Похоже, вместе нам не уйти, в любом случае мне надо отвлечь магов на себя, значит, валю эту парочку, отправляю Джейн на выход, а сам остаюсь её прикрывать. К черту все размышления, надо работать!
Делаю шаг из-за угла коридора и сразу же всаживаю две пули, как в тире, звук выстрелов в закрытом пространстве бьёт по ушам, на автомате делаю контроль в головы. На этих придурков я потратил всего пару секунд. Оборачиваюсь к Джейн, так и застывшей у стены, моя умничка, даже не вскрикнула, в руке у неё я вижу судорожно зажатую Берету, подаренную мной ей в минувшем году. Командую: "За мной!" Поворачиваюсь к выходу и бегом по коридору к двери и наружу, к счастью за ней никого нет. Сжимаю запястье любимой и шепчу ей: "Детей береги! Беги через проходной дом и в подземку. Меня не жди!" и легонько толкаю её в нужную сторону. Времени нет даже на то чтобы обняться. Она молодец не спорит со мной, только сузив глаза, мгновение смотрит на меня, шепчет: "Не геройствуй!" и вразвалочку бежит по указанному направлению. Я провожаю её взглядом, хотя и понимаю, что отвлекаться нельзя, но не могу иначе. Тело же действует само, левая рука нащупывает в поясной сумке гранату. Вижу, как добежав до входа в здание, она оглядывается, ловлю её отчаянный взгляд.
До слуха доносится, как в коридоре открывается пожарная дверь, отпускаю чеку и спустя секунду бросаю внутрь гранату. Переждав грохот взрыва и визг осколков, следую туда же сам, в движении стреляя по едва различимым в дыму и пыли, силуэтам. А мгновением позже, уже приземляясь на колено, чувствую невыносимую резкую боль, буквально рвущую и выворачивающую меня, казалось, в агонии корчилась каждая клеточка моего тела. Правда не долго, секунд десять, последней мыслью, которая пробилась сквозь боль, была — "Нате твари, жрите!".
Взрывом почти трех килограммов пластида закрепленных на его теле, на куски разорвало не только Джона Грейнджера и напавших магов, но и обрушило часть здания. Это был последний "привет" от сержанта в отставке — выключатель "мёртвой руки" с десяти секундной задержкой.
Луна
Как непривычно и страшно жить, не ведая, что тебя ждёт впереди. Когда горизонт событий вплотную приближен, когда я не то что не вижу древо судьбы, но даже вероятностей веер мне стал недоступен. И как маги без проклятия пророка живут? Не понимаю я просто! Но насколько известно мне, такой гениальной обряд, что неделю назад я провела, блокирует дар на пару недель, реже на месяц. Мне осталось без дара пророка продержаться неделю, возможно, что две... и, подбодрив себя мыслью, что всё не так уж и плохо, я зашла в Большой зал, идя на обед. Даже не подозревая о том, какая картина ждёт там.
Гермиона и Миша в абсолютной тишине размеренным шагом шли мне на встречу, вокруг них клубилась чётко видимая серая дымка, в глазах сияло багровое пламя. Они шли словно не замечая ничего что творилось вокруг: как дети мимо которых они проходили, серели от страха, а некоторые особо впечатлительные даже теряли сознание, как кисти нашего любимого Князя временами окружало тёмное почти чёрное пламя, не замечая того, что плечи и волосы Гермионы уже побелели от инея... Они медленно прошли мимо, меня не заметив, окатив волной ощущения близости смерти и холода, а выйдя за дверь ускорившись исчезли размытой тенью. А я, не понимая в чём причина их почти полной потери самоконтроля, стояла растеряно ещё наверное минуту, в отчаянии смотря в коридор, где они исчезли. И лишь минутой спустя, когда подошла к нашему обычному в этом году месту за столом Гриффиндора, и взяла со стола "Ежедневный пророк" поняла. На первой странице бросающийся в глаза заголовок кричал: "Обезумевший магл взорвал здание, убив несколько магов, попытавшихся спасти его жену" и фотография полуразрушенного здания клиники родителей Леди.
Первая безнадежная мысль — это ошибка! Я лихорадочно читаю статью, и с ужасом вижу адрес указанный в статье, это их адрес. Но как?! Почему?! Джейн ведь только позавчера меня обнимала... она... она, словно мама моя меня обнимала!!! Я не могла в это поверить, не хотела верить! Ведь только позавчера я с Герми на живот мамы клали свои ладони, прислушивались, пытались уловить момент, когда малышка толкается! По мере чтения статьи неверие моё сменилось горем потери, смешанным с гневом. А потом пришел страх и отчаяние. Я не сдержалась и газета, вспыхнув в руках, мгновенно рассыпалась пеплом. И таким же пеплом в душе рассыпалась надежда на долгую счастливую жизнь, на семью, на детей. Я, я видела, могла оценить их безумную ярость, они начинают свой путь в мир, где правит одна только смерть. Хотя дар слеп пока мой, но я видела раньше вероятность такого, не зная причин, но видела, это начало пути, что погубит нас четверых, а возможно и мир заодно уничтожит. Беря себя в руки, вошла в транс и, стряхнув пепел газеты с руки, мимолётно отметила для себя банальную истину — свет изначальный, как и пламя сжигает, а ещё вроде-бы рядом кто-то кричал от боли, но это уж точно не важно. Развернувшись, и не обращая ни на кого внимание, в начале пошла, а потом, направив магию в мышцы, стремительной тенью покинула зал.
