С подавленным настроением и дежурной улыбкой на лице женщина следила, как дергаются от капель и струй дымящиеся уши — вторую половину хрящика оных очерчивали темные всполохи, создающие пугающий своим цветом ореол еще на мизинец дальше простирающийся. Как бережно моют они друг другу спины.
— Панг, ты хочешь отомстить? — неожиданно задала она вопрос, когда Пинг и Понг вышли сухими на опоясывающую мокрую зону дорожку.
Дуот не поднимал голов, пожимая плечами. Он считал ошибкой недавние разглагольствования, неверно оцененная ситуация грозилась вылиться в еще большие словесные изливания. Молчание ей стало ответом.
— Пинг, посмотри мне в глаза, — со строгостью в голосе.
Она взялась за подбородок, поднимая лицо — он смежил веки.
— Понг, в чем дело? Почему вы прячете глаза?
Силу применять не позволила себе.
— Мы еще о многом поговорим с вами, алсы, — отпустив оба подбородка, создала портал.
Провожаемые Сержем и полными гадливости с пораженно испуганными взглядами, среди которых встречались обрывки жалости, смятения и брезгливости, Пинг и Понг, держащиеся за руки, выбежали из портала, точно туда, где тягал груз дуот Эёух из положения стоя, развивая плечевую группу мышц. Деканы не стали понукать остановившихся с упражнениями, чтобы поглазеть, и округлить глаза от вида изуродованной спины, и шарахнуться в сторону.
— Благодарим, — вместе произнесли Пинг и Понг, когда остановились напротив Хоана и Хуана.
И поклонились в ноги, до самого пола, держа правую руку на груди в области сердца. Глаза на мокром месте не выдержали блеска омерзения от вида уродств, когда после разгибания их очи встретились. Но скупая слеза Пинга прорвала плотину — они оба порывисто шагнули, и, правильно поняв дрогнувшие губы и едва заметный кивок, бережно обняли. Липкие от пота тела и белые от мела ладони не смутили — Пинг и Понг ответили, буквально стиснув в их объятьях, пролив еще по слезинке им на плечи.
— Все наладится... — попытался подбодрить на ухо Хуан, не зная о причиняемых касаниями муках.
— Держитесь... — вторил брат-близнец.
Они преодолели себя, идя наперекор желанию отпрянуть, а не ощутив боли, воспряли духом. Пинг и Понг стоически стерпели объятия ради поддержания возвышенного момента.
— Внимание! — на себя отвлекла звучным голосом, обтекшим сокровенный момент, куранс всех в зале. — Центурия Эринаседаэ! С первого арота на декаду я прописываю вам обязательную геркулесовую диету. Дуодеку Эрина — на весь арот, — сделав паузу. Дав замеревшим у тренажеров в постойке смирно вникнуть в сказанное. — Дуоту Эёуху определяю бонус за смелость и смекалку, дуоту Пангу — за мужество, — продолжив, когда последний отстранился, вытерев дорожки на безмятежном лице с опущенными в пол глазами тыльными сторонами ладоней. — Иоцен, проследите за выполнением и не забудьте заглянуть ко мне в кабинет, — это уже мысленная передача для деканов, выловленная Пангом из-за ширины распространения.
Вокруг пары дуотов образовался вакуум — все сторонились, а за неимением дозволения к активной беседе вслух, братья вели активный диалог только между собой, через доппельвита. В душевой Инаэцео весьма внятно произнес, упрекая:
— Это не заразно, дуоты!
Эёуху помогло — пара дуотов, извиняясь, потрепали за плечи или прошептали слова только для их ушей, другие не сумели скрыть облегчения. Напряженность и зона отчуждения остались в Эрина, чьи уши поймали речь, но до дела не довели, а Ринацео весь в своих мыслях.
В столовой появление Панга ознаменовалось разбитой посудой, уроненной дежурными. И до, и после, больше десятка стопок на черепки и помои. А бедный Сэян дергался, едва не давясь, каждый раз, когда губы соседа, впервые не сидевшего в тесноте на самом краешке скамьи, в ухмылке ползли к ушам.
Инс-био — кареглазый эльф с волосами цвета очищенных семечек подсолнечника. Атлетичная фигура, пружинистая походка, едва заметные разводы в радужке различимы под пристальным взглядом, который не каждый сможет выдержать — его очи отталкивали непререкаемой властностью.
Бесцеремонно завладев ухом, инструктор причинил боль Понгу, сидящему с кипой картинок на выделенном коврике орхидного зала. Взрослый подошел сразу после рассадки, желая лично проверить работу коллег, видимо обидевшись из-за отсутствия приглашения. Понг застыл, пропуская боль через себя, не давая угнездиться зачастившей паршивке. Ни один мускул не дернулся на его лице, когда с наскоку не получилось ничего, и даже уши ни разу не дернулись на грозно фырчащего под ногами прозрачного ежа, на которого все прочие до этого бросали тоскливо умиленные взоры, с затаенной детской завистью, с досадой за вольности.
Как и в Грузде, судя по текстам заданий, о составе крови и тканей здесь не знали. Ни о ДНК, ни о лейкоцитах, ни о пептидах и аминокислотах, ни о клетках с их строением. О материальных носителях информационно-энергетических элементов ничего — функциональные свойства приписываются той же крови целиком, хотя при этом есть умение выделять плазму, например. Но в подавляющем большинстве случаев все воздействия основываются, контролируются и протекают на тонких уровнях. Микробы сродни порче, как многие грибки, скажем. Нельзя увидеть глазом через линзу — и ладно, не беда, согласно общепринятому мнению, бесперспективный удел фанатов-одиночек — у людей, пользующихся для разведения чудовищ древними установками, с трудом поддающихся копированию. У эльфов в этом плане не так все критично и трагично, биандры — собственная разработка от и до, по словам ЛЗ, имеющим доступ к другому источнику знаний. Отсюда же вывод — лаборатории под Фтацем когда-то принадлежали эльфам, до сих пор их косвенно курирующим.
Инструктор оказался умнее куранса — за отказ показывать на двух сервах, эльфе для Понга и альфаре для Пинга, указанные в задании косточки и мышцы он не назначил штрафа, ведь все равно блокировка не снята, а тот озвученный бонус — это красивые, но пустые слова. И наказывать не стал — грязь под ногами не заслуживает внимания сильных мира сего. А Ринацео не решился немедленно всыпать причитающееся, явно сделав зарубку в дневнике памяти.
Выгоревше-оранжевый с сочными янтарно-ореховыми глазами инс-мадитатор выглядел столь же колоритно, как и окружающее его пёфатуэ(*). Кусочек совершенства — невыразимо прекрасный эльф на фоне уголка природы, взлелеянной руками, без магии. Злаковые в окружении степных цветочков, дорожки ручьев, теплые камни-сиденья. Эффект нисколечко не портил длящийся со вчерашнего дня дождь, не имеющей дерзости проникнуть под крону, пленяемый в ее верхних слоях, который загораживал лучи Ра. Вокруг царила безмятежность, а отсутствующие яркие акценты рассеивали зрение, усугубляя релаксацию. Где-то и за барьерами произошла пересменка как для противоположного пола этого звена, так и для других звеньев в целом.
Озвученное лирическим баритоном задание на аттестацию заключалось в отделении сознания и нахождении меток с последующим воздействием на них на территории пёфатуэ. Первое — медитация, второе — транс. Имеющее хождение в Ориентали определение различий между этими состояниями разума казалось Пангу наиболее уместным: медитация ориентирована вовнутрь, транс предполагает целенаправленное воздействие на окружающее. Применительно к сознанию все осложняется.
Поставленная задача требует выхода ментального тела, стоящего над эфирным и под астральным. В начале отделиться и осмотреться. Уровень подготовки подразумевает восприятие окружающего материального мира с соответствующим уклоном, учить видеть объекты конкретно этого плана, например, прочих алсов, начнут в следующем цикле. Потому взрослые зорко следили за побочными эффектами истинного зрения, с которым можно легко распознать рассыпанные повсюду метки, и за тем, чтобы никто не замешкался при подключении к продвинутой контролирующей системе посредством уже знакомых Пингу и Понгу присосок на кончиках жгутов, выходящих из-под земли. Впрочем, разрешалось использование талисманов, помогающих отрешиться или сконцентрироваться, коими некоторые не замедлили воспользоваться.
Пока остальные алсы поднимались, Пинг с Понгом старательно опускались до нужного уровня, как из чистого любопытства, так и из соображений достоверности для оши, вследствие чего оба оказались последними как в плане времени "выхода" из тела, так и по числу "собранных" меток. Одни половины Панга за спинами вторых еле сдерживали хихиканье — со стороны смотрелось смешно и нелепо, а шуметь нельзя. Особенную пикантность создавала раздвоенность под сенью висящего сверху неимоверного пласта. Смех на нервной почве грозился перерасти в нечто большее, но тиски воли не дали, а затем он сменился упадническим настроением — отпечаток смерти извергал потоки боли, испытываемые слабыми оболочками, а порождаемая негативная аура отпугивала детей похлеще, чем шугающая в речной воде мальков коряга. Удручал и резонанс с Эёухом, понявшим многое и потерявшимся в мыслях об этом, не вылившихся в какое-нибудь дело, кроме взглядов украдкой.
Ристалище на сей раз разделили на сектора с мишенями на внешних кругах. Техника и меткость стрельбы из лука проверялись в первую очередь. Расходящиеся сектора позволяли ступенчато выставить мишени, в которые алсы стреляли, не сходя с места.
Ростовые квадраты с концентрическими кругами и телесным контуром стояли то справа, то слева огороженной желтой световой линией полосы. Первое упражнение — на меткость выпускать по одной стреле, начиная с ближайшей цели, мягко падающей при попадании оперенной стрелы с наконечником из каменного дерева, отличающегося весом. Второе на скорость, причем вся сложность в том, что сразу видны только первые две мишени, удаленные на пятьдесят и шестьдесят шагов. Одна стрела на мишень. Затем движущаяся мишень в единственном и учетверенном варианте. Пятое и шестое — бег не от лучника, а к нему. По две и восемь стрел соответственно. После лука стрельба из арбалета — по пять попыток по пяти стационарным мишеням, дальняя из которых находилась в двухстах метрах. Метание ножей и стрелок двумя захватами в самом конце занятия. И все перечисленное как с левой руки, так и с правой в разных стойках, хорошо еще, что поправки на ветер не в этом цикле — на ристалище в сегодняшнюю ветряную погоду стояла тишь да гладь, ни травинка не шелохнулась от внезапных порывов, колыхающих край кроны.
В этот раз отсутствовал строгий лимит времени для каждого подхода, а вот контроль по-прежнему осуществлялся пятью декуриями воинов, и так же запрещалась магия. Пинг и Понг все так же следовали по выбранному курсу — они без проблем могли просчитать каждое мускульное сжатие, но нежелание напрягаться извилинами являлось лишь макушкой горы доводов. Вот и мазали часто, случайно попадая в углы мишеней. Недолеты, перелеты, улеты в ограждающий барьер, даже попадания плашмя были — путаница в стойках, хватах и захватах в разы понижала общую эффективность. С выглядящим как украшение сугубо функциональным узором из бороздок и вставок ростовой композитный лук с дважды изогнутыми плечами натягивался с непривычки туго, крага для защиты рук от тетивы стесняла движения не меньше такого же грубого кожаного нагрудника, а напальчник существенно снижал чувствительность, впрочем, прекрасно защищая мягкие подушечки пальцев от режущего шелкового тросика, одного из секретных слагаемых в формуле убойности эльфийских луков.
Процент обеируких зашкаливал — оно и понятно. А еще не освоившиеся как следует с правой или левой использовали талисманы собственного изготовления — влиять на себя разрешалось, а итоговая прибавка за вычетом штрафных баллов оправдывала их применение. У Пинга и Понга что там, что там — всё выходило одинаково жалко и убого — связанное с физическими нагрузками вообще требует регулярных тренировок под присмотром специалиста. Панг знал о трех пластах с одеждой для телесной памяти, но примерять не спешил — небезнадежные результаты распалили гордость.
На метании ошибались все поголовно — руки дрожали от перенапряженных после стрельбы из лука мышц. Кто-то больше, кто-то меньше, но изнемогали все от этих диких нагрузок, и выкладываясь без остатка — вода из душа и незаметное воздействие оши ненадолго дадут второе дыхание, а там уже и отдых с естественным восстановлением сил. Пинга и Понга инс-арма принудительно отстранил после третьего взмаха — если первый нож еще вылетел в сторону мишени, то второй и третий вырывались из несмотря на мел вспотевшей кисти, летя в противоположном направлении.
Обед сопровождался унынием со стороны Панга и вспомнившими о бойкоте остальными девятью дуотами, начавшими полноценный игнор — никаких прямых взглядов, подчеркнутая отстраненность, и то же смятение чувств, по десять раз на дню мечущихся меж множества огней, поведенческих установок, давших системный сбой.
Глава 25. Просчитанная авантюра
Всю сиесту Панг проспал. А Лис протрудился. Дети отныне воспринимались как имеющая свой образ мышления и память ипостась манифестации при ушедшей в сонную тень могущественной основе, вконец измотанной перипетиями. Над Лисом одержал верх эльфийский образ мыслей, считающий чрезмерным количество судьбоносных событий в единицу времени. Но впадение в спячку или меланхолию означало предательство самого себя, и в планы потому не включалось.
Лис занялся обеспечением комфорта и безопасности своей ипостаси. Он понимал Лейо и Зефира, при готовности в любой момент помочь спрятавшихся от некроартруктора, долженствующего увидеть кандидата в сверкающие, а в отдаленном будущем и в мерцающие, не больше, но и не меньше. Поэтому выделил еще одно ядро из группы в одиннадцать и облек его в астральное тело, уделив внимание механизмам дублирования и переключения фокуса осознания, мерам предотвращения вторжения через чужие сны и защите их от всяческих напастей. Львиная доля ресурсов, впрочем, ушла на поиск оптимального пути избавления от пакости некротической сущности и другие заботы...
Пожалуй, Пинг и Понг впервые за долгие месяцы сладко выспались, вспомнив ни с чем несравнимое ощущение, вспугнуть которое остальным не суждено. Пусть не понимают и счастливый профиль втихаря изучают — это улучшит сумбур в их головах. Понг опять залыбился, раздражая Кэнэля и Сонэля, почему-то остро реагирующих на это. В целом Панг сгладил настроение и своего декана — Серж остался в астрале с альтер эго.
Малаб отдаленно напоминал химлаб цветовой гаммой оформления, рядами столов, отсеков с инструментарием и ресурсами. Но вместо вытяжек здесь места оборудовались маэноводами и решетчатыми ширмами, создающими стационарные экраны. И инс-сапеллекс не отличался худощавостью и вытянутым лицом, его волосы цвета бледного пшена прижимал обруч под серебро глаз и разводами, как у радужки.
Аурепти(*) — задание до самого ужина. Инструктор старался не смотреть в сторону дуота Панга, когда перечислял список на создание. Аурептиро — цисторисовая пластина с заранее обозначенными по периметру коммуникационными точками, к которым надо будет подвести маэнопроводящие линии, должно было получиться что-то наподобие электросхемы, смутно знакомой. Так же в программе два медальона из ранее созданных детскими руками заготовок, признанных годными — талисман и оберег. На заключительном этапе предстояло объединить два созданных медальона в единый амулет. Модульный принцип во всей своей неизученной когда-то с наставником красе, и в тоже время на принципиально ином уровне им владело далекое и не очень прошлое.
