— Ни чего, не переживайте, сейчас сядем за пиршественный стол, горло промочите, яств испробуете. Вот тогда, и расскажете нам, о своих странствия и дальних краях. Кстати, не желаете ли, послушать одно произведение, только вчера сочинил?
Мне было сейчас ни до стихотворений, но и отказывать ему сейчас было не разумно, и не любезно — мог и обидеться, а зачем так сразу заводить недоброжелателей? Поэтому я согласно кивнул:
— Мы охотно, тебя послушаем.
— Я очень рад, но чуть позже, а сейчас вас ждет пир. И меня не поймут, поэтому придется подождать, хотя может как раз на пиру я и выступлю.
Он развернулся, и направился вовнутрь. Золотые створки, украшенные рубинами, сапфирами, и каким-то витиеватыми узорами, бесшумно распахнулись, и Браги повел нас по дворцовым переходам, а замыкающим пошел Хеймдалль. Все вроде прилично и вежливо, а с другой стороны мы под неусыпным надзором. В смысле — никуда не денемся, и ни чего не успеем сотворить, если вдруг за этим пришли. Таким образом, они, демонстрируя гостеприимство, могли свободно пресечь любые наши попытки, нанести вред кому-либо, если нам это вздумается.
Мы вошли в огромный, прямоугольный зал, стены украшены гобеленами, на которых изображены различного рода схватки, картины охоты на животных и чудовищ, а еще просто разнообразные сцены жизни, где полно всяких красавиц и мощных парней, стоящих, лежащих, танцующих и купающихся.
Пол покрыт белым мрамором, освещение мягкое, хотя источников света и не видно. Зато хорошо видны, поставленные в ряд столы, с одного торца которых стоит трон, на котором и восседает, недавно виденный мной, всадник, только теперь на нем не было рогов, а пустую глазницу закрывала черная повязка. Был он черноволос и чернобород, чем сильно отличался от рыжего большинства, волосы длиной до плеч, лоб охвачены золотым обручем, лицо немного вытянутое, подбородок явно волевой, хоть и скрыт бородой. Мощная грудь, вздымается мерно, от него прямо веет спокойствием и Силой. Вот только цвет единственного глаза я никак не мог разобрать.
Я чуть склонил голову, в знак уважительного приветствия и быстро оглядел пиршественный зал. Столы тяжелые из голубовато-серого камня, с золотой окаемкой, за ними уже восседают асуры и аскирии, и апсарки — танцовщицы по виду, все в праздничных убранствах. Все, либо рыжеволосые, либо белокурые, либо с волосами, цвета зрелых злаков. У женщин разнообразные прически, скрепленные замысловатыми брошками и заколками, но у некоторых распущенны, и ниспадают ниже плеч, шелковистыми водопадами. Расселись все не попарно, а, похоже, кто, где хотел.
— Асгардцы! Позвольте я, представлю вам Априуса — странника из дальних краев, пришедшего к нам по приглашению нашего Царя — зычно проговори Браги, останавливаясь и застывая, рядом со мной. — А также его спутника — он повел рукой в сторону куатара — Куру. Очень кстати, интересного собеседника!
— Р-рад приветствовать светлых асуров! — Склонил голову горный кот.
Все заулыбались, задвигались, освобождая нам место, по левую сторону от трона.
— Постой, не спеши усаживаться, иди медленно, я представлю тебе всех присутствующих — тихо сказал мне на ухо, Браги, наверное, умеющий говорить здесь слаженнее всех. — Дам так сказать краткие характеристики...
Мы двинулись к столам, медленно и не спеша, рассматривая присутствующих нас, асуров.
— Гляди на главном троне — Атрид, сын Бора, внук Бури — общего нашего предка... По правую руку от него, его жена Фригг — указал он на златокудрую красотку, сидящую возле Атрида.
Я посмотрел, отмечая, что ее волосы собраны, в причудливую прическу, и в них, вплетено, множество драгоценностей, отчего они кажутся светящимися, создавая некий ореол. Лицо по причине белизны и гладкости кожи, тоже казалось, сияло, а взгляд синих как небо глаз, завораживал и покорял. Станом она была явно гибка, имела прямые, красивые плечи, царственную осанку, и высокую грудь — больше я ничего рассмотреть не успел.
— Она у нас первая красавица — быстро пояснил Браги — хотя Фрея готова тут поспорить, но это пока опустим. Супруга нашего царя покровительствует любви и наслаждениям. Рядом с ней всегда, ее подруга Гна, видишь вон та, с распущенными волосами? Сейчас она сидит поодаль, та еще скажу тебе штучка — владеет трансформацией, поднимает осознание на головокружительные высоты. Вон то, еще одна спутница Фригг — Глин. А вон те парни это Видар — молчун, слова из него не вытянешь, га-га и Вали выросший и превратившийся в богатыря за сутки — сыновья Атрида. Вот тот красавчик тоже его отпрыск Бальдр — царящий в весне. Он так красив и чист душой, что от него, как и от матери исходит сияние. Он самый добрый среди нас. С его приходом везде пробуждается жизнь и все становится светлое и краше.
Я учтиво кивал, всем, на кого в тот момент указывал Браги, Куру занимался тем же, доказывая свою разумность, и мы все ближе подходили к трону.
— А это — поэтичный муж указал на такую юную и свежую девушку, что казалась почти ребенком — моя нежная и кроткая Идун. Для меня она лучшая женщина мира, да и чем плоха вечно юная жена? К тому же она, хранительница "молодильных яблок", сама нежная и кроткая, скромна и тиха, но без нее нас бы уже давно не было бы в живых. У Идун есть корзина с яблоками вечной молодости, которыми она угощает всех нас. Эта корзина волшебная: она никогда не пустеет, так как взамен каждого вынутого яблока в ней сейчас же появляется новое...
Тем временем, асуры, аскирии, и апсарки не обращая особого внимания на то, что их представляют и как-то комментируют гостю. Они вовсю предались пиршеству: — ели, пили, смеялись, говорили, весело стуча кубками, и хлопая друг друга по плечу. А Браги тем временем продолжал:
— Это Ве и Вили братья Атрида — кивнул он на крепких, рыжебородых мужчин, в которых угадывалось некоторое сходство с правителем Асгарда. — Вон та аскирия, это Вер она обладает всеведением, очень мудра и ничто не может укрыться от ее проницательности и интуиции. Вот та — Гефьен сама добродетель, зарекомендовала себя как благосклонная, или дарящая. В дар от нее можно получить телесный или духовный талант. Ну и еще кое-что...
— Погоди, я едва успеваю кивать всем, не то, что рассматривать и запоминать — попросил я его — давай помедленнее.
— Ну ладно. Вон те двое, это наилучшие наши воины — кивнул он на двух могучих парней сидевших по ту сторону стола от Вили и Ве — если Атрид лучший мечник или метатель копья, то Тунар и Тюр преуспели в другом. Любимое оружие Тунара — это молот Мьельнир, который кроме него никто и не подымет. Он у нас громовержец, своим молотом повергающий великанов — врагов и других чудовищ, иногда кует что-то то, одному ему понятное.
Я взглянул на могучего рыжебородого богатыря, а поэт-песенник проговорил:
— Он не так мудр, как хотелось бы, но зато во всем мире нет никого равного ему по силе. Тунар велик и тяжел, и его не может выдержать ни одна лошадь, а поэтому он или ходит пешком, или ездит по небу в своей окованной железом колеснице, запряженной двумя козлами. Они быстрее ветра, мчат своего хозяина через заливы, леса и горы. У Тунара, есть волшебный пояс, который в два раза увеличивает его силу, на руках у него толстые железные рукавицы, а вместо копья, меча или лука он носит тяжелый железный молот Мьельнир, разбивающий вдребезги самые толстые и крепкие скалы. Повелитель грома и молний, редко бывает в Асгарде: он дни и ночи сражается на востоке с великанами. Но, когда нам угрожает опасность, стоит только произнести вслух его имя, и он сейчас же, является на помощь. Рядом с Тунаром — Сиф его жена, увлекается магией земли, отвечает за плодородие. Вон наша разумница Снотра, рядом с ней покровительница любви и всех любовных дел Сьефн.
Я не успевал разглядывать представляемых мне, видимо очень выдающихся личностей, но на Сьефн задержал взгляд подольше, в другое время, пожалуй, уделил бы ей больше внимания, но сейчас меня заботило только то, почему я не смог попасть домой. Умом, конечно, понимал, что случилось нечто ужасное, но сердцем надеялся, что все в порядке. А выяснить это я мог, только вернувшись туда. Поэтому сейчас требовалось, немного отдохнуть, и выяснить в чем заключается сила Асгардцев, потом, воспользовавшись ею, сплести нужные чары и попасть к Эльдариусу. Мне пришлось учиться первой хитрости, и умению извлекать выгоду из ситуации.
— Ну а это Лодур — тем временем Браги, продолжая мое ознакомление с обравшимися, указал на асура с хитрым лицом, аккуратной бородкой, и закрученными усиками — хитрец, и ловкач каких свет не видывал. Дальше Хед — слепой ас. — Опять я поразился возможности увечий или недостатков среди жителей этого мира. А вон то — Фрейр, со своей сестрой Фреей, они из другого народа, но теперь в знак примирения, живут здесь.
Я посмотрел на отличавшихся, и внешностью, и красотой, брата и сестру, поразился чарующей любовной силе и страсти, исходящей от девушки. Один единственный взгляд на нее, разжигал похоть, и еще в ней было нечто неуловимое и странное, но тут Браги прервался, сглотнул слюну, и, махнув рукой, позвал за собой:
— Все, идем к столу, горло совсем пересохло, и кишки к хребту прилипли.
— Да и мы, не прочь перекусить — поддержал его Куру.
Я смерил взглядом крепкую фигуру Браги, с подтянутым животом, но до хребта там еще явно далеко, и, поняв шутку, отправился за ним. Куру неотступно следовал за мной.
Усевшись по левую, от Владыки этого царства, руку, на почетные освобожденные для нас места, мы взяли по кубку я имею в виду себя и Браги, для Куру пришлось поискать нечто более подходящее. И подняв их перед собой, в момент осушили. Напиток оказался хмельным, резким и чрезвычайно тонизирующим. Далее, как и все, мы принялись насыщаться, дабы не обижать хозяев, и запивая этим напитком. Потом я не выдержал, достал свою каменную фляжку и принялся по очереди наполнять подаваемые кубки и рога. Вначале понятно передал хозяину, его супруге, воинам, и так далее. На столе стояли блюда с громадными нерезаными тушами, запеченных на вертелах, кабанов и оленей, также, было и немало лесной птицы, яйца, начиненные рыбьей икрой, осетрина, нерка, нарезанная ломтями, какие-то лепешки и коренья. Мясу лесной дичи несказанно обрадовался Куру, я еле успевал класть ему на блюдо, разнообразные куски, затем он мысленно затребовал корнеплодов — от рыбы после Гидрониуса его воротило.
Атрид выждал, когда все более-менее насытились, и напились, и только потом, повернулся ко мне:
— Ну а теперь, рассказывайте гости издалека, кто вы? И откуда?
За столами, стало тихо, слышалось только бурное дыхание, уже изрядно наевшихся асгардцев. Я начал рассказывать, вначале описав Эльдариус во всей его красе, вкратце обрисовал выполняемые им функции в великом организме Большой Сферы. И по реакции слушателей понял, что никто из них, в том числе и сам Атрид, никогда о нем и не слыхивали. Потом Куру описал флору и фауну миров лежащих неподалеку от Эльдариуса, чем немало удивил и потешил публику. А в конце рассказа, я поделился нашими злоключениями.
Наступила звенящая тишина, наверное, каждый представил как это — в одночасье остаться без дома, и не просто без дома, но и без мира в котором обитал. В воздухе казалось, повеяло каким-то жутким пророчеством, но едва я постарался что-то уловить, все исчезло.
Я понял, что говорить Атрид, будет только наедине, и прервал это неловкое молчание, попросив рассказать мне о самом Асгарде, и его устройстве. И естественно, обо всем, поведать мне, вызвался уже изрядно захмелевший Браги. И он рассказал, о том, как вначале у них были просто небольшие поселения, о войнах, о могущественных колдуньях ванов, их чародействе, и возможности оборачиваться в птиц и зверей, о строительстве стен, и последней войне. Поведал о Тюре, сыне владыки мира и сестры морского великана Гимира — третьем из Асуров после Атрида, и слывшего храбрейшим среди них. У него осталась, только одна левая рука, так как правую он потерял, спасая сородичей от волчонка Фенрира.... Но я понял, что это совсем не мешает Тюру быть искусным воином и принимать участие в сражениях. Тюр любит военное дело, хранитель воинских традиций, покровительствует, военных собраниям и поединкам.
Когда я спросил за нашего провожатого, Браги с гордостью рассказал что
Хеймдалль — которого называют также Мудрым Асуром — является верным стражем радужного моста. Бард, рассказал, что Хеймдалль, видит и днем и ночью, на расстоянии ста миль, и слышит, как растет трава в поле, и шерсть на овцах. Хеймдалль спит меньше, чем птицы, и сон его также чуток, как у них. У его пояса всегда, висит золотой рог, звуки которого слышны во всех странах мира.
Все это время, все гости дворца, не останавливаясь, пили и ели, и я понял — это у них такой дар, потреблять безмерное количество, оставаясь почти голодными, чтобы следующая порция казалась еще желанней. Но мы с Куру, такими возможностями не обладали, насытившись, просто слушали, и разглядывали пирующих небожителей. Затем, когда пир закончился и все разошлись, остался только сам глава Асгарда, восседавший на престоле, с волками у ног, и воронами, сидящими на спинке трона. Он вкратце рассказал мне свою историю. Волки видимо вначале были сильно не довольны присутствием Куру, но тот ведь не был обычным снежным барсом, и при помощи мыслеформ наладил отношения с ними. Пока он разговаривал с волками, я расспрашивал Атрида об источнике.
— К Источнику идти долго — прогудел Атрид — хоть пешему, хоть конному. Я никому, и не когда не говорил — как добирался до него. На Слейпнире, сквозь тогдашнее Ничто прыгал, прыгал, да все не туда — в общем, еле попал в нужные окрестности, да и то, не с первого раза. Мимиру ждать надоело, пришлось прислать за мной вещего ворона Хугина, который тогда мне еще не служил. Он то и показал нам путь, точнее вывел к самому Источнику. Веселое было времечко, скажу тебе, тогда я Асгард после смерти отца, только принял, забот куча, а тут еще ваны со своей магией да ведьмами, вот и летел испить меда знаний, как на крыльях ветра, чтоб узнать, как их одолеть. Ну и естественно, мудрости набраться для правления — а то не хватало еще опозорить честное имя отца.
— И как, правду говорят об этом Ключе?
— Полуправду. Вот там, после того, как я испробовал водицы впустую, последовали беседы с Мимиром.
Единственный глаз Асурского Царя, затуманились, Владыка Асгарда погрузился в воспоминания, затем он пояснил:
— Не все так просто, с этим Источником, и с Мимиром тоже... Дабы различать по-настоящему, мертвое от живого, видеть все в истинном свете, зреть другие миры и будущее, пришлось принести в жертву свой, правый глаз. В эддах и сагах напишут — мол, я отдал свой глаз Мимиру. Так просто взял и отдал. Ага, как бы не так.... Сначала размышлял некоторое время, ну прежде чем осознал необходимость этой жертвы, а потом словно в каком-то исступлении выдрал глаз из глазницы.... Угу, боль была такая, что я потерял сознание, и в беспамятстве рухнул в Источник. Священные воды омыли, пустую глазницу, и лишь тогда, боль отступила, а я пришел в себя.... Затем был мед познания, и подарок Мимира, позволивший закрыть пустой провал, шляпа та, до сих пор, носима мной. Слейпнир тоже приобрел, новые возможности и мы умчались обратно защищать Асгард.
