Притихшая и совершенно растерянная, но полная покорности цепочка посланцев медленно входила в зал. Все эти люди прибыли в строго указанное время — все они принадлежали к общинам де-юре свободным, но фактически уже бывших в моем кулаке. Те, кто не прибыл сегодня могут забыть о возможности попасть пред мои глаза.
Непосредственно перед праздником здесь будут представители полностью подчинившихся мне земель — этих никто не неволит, но среди них считается хорошим тоном угодить Властелину.
Представителей крупных государств я не приглашаю принципиально. Я их не признаю. А некоторые из них по-прежнему думают, что моя цитадель всего лишь миф, а я сам только сказка, которой сохраняет свою независимость Триградье.
— Здравствуй, Великий Дракон! — от группы говорил один. Таков закон, все прочие послы обязаны молчать. Если я захочу, обращусь, не захочу — промолчу. Но запомню их присутствие или отсутствие это факт.
— Склоняемся перед Твоим величием и мощью! — они поклонились разом. На колени не стал ни один. Не потому что все были горды и полны осознанием своей силы. Я сам запретил ползать.
— Твоя сила неизмерима! — восторженно вещал оратор — раскосый кочевник в кожаных одеждах. В руках он мял шерстяную шапку, которую не снимал даже перед своим каганом — Твои крылья, воздетые над небом затмевают свет солнца, а Твоя тень ложась на города заставляет врагов трепетать! Мы пришли засвидетельствовать Тебе свое уважение и почтение, Великий Дракон! Прими наши скромные дары и даруй нам, смертным сынам своих отцов свою милость!
— Я ВИЖУ ВАС ВСЕХ, — усиленный с помощью магии мой голос принадлежал какому-то великану. У посланцев, еще не оправившихся от моего собственно вида и не смеющих поднять глаза на Самого, аж колени затряслись от такого рева. Встречающая сторона хранила спокойствие. — ЛЮДИ, ПОКЛОНИВШИЕСЯ МНЕ, СЛУШАЙТЕ МОЁ СЛОВО. Я ПРИНИМАЮ ВАШЕ УВАЖЕНИЕ!
Начинался непосредственно процесс дарения. Основные дары — пушнина, деньги, драгоценности, оружие, соболя, шкуры, привезенные в повозках, как раз сейчас распределялись по моим закромам. В этот раз, как и всегда не обошлось без рабов. Особенно незавидна судьба мужчин — я не оставляю подобные подарки у себя. Разумная предосторожность. Мужчины пойдут во все концы моих владений на самые тяжелые работы.
Теперь же был черед главных подарков. Это было все самое ценное. Особое оружие, магический предмет, великая родовая драгоценность. Даже редкие предметы искусства.
Выходя по очереди, они ложили свои подношения на низенькие столики перед Саламандрой и Бобром.
Горцы с благоговением оставили изящный серебристый кинжал с опалом в рукояти. Саламандра заинтересовано пошевелился и я понял, что ему эта вещица знакома. Мелкий владетель откуда-то из Заголосья, помявшись, оставил на столе тщательно запечатанный тубус. Смуглый торговец-шейх аккуратно положил короткий посох с драконьей мордой в навершии. Северяне оставили куртку укрытую необычайной серебристой чешуей. Все ложили какие-то предметы, но никто не имел права объяснять, что дарит.
Это можно будет сделать потом — на праздничном пиру. Тогда уж каждый в подробностях распишет уникальность своего подарка. Тогда и поговорят. А пока тишина и мрачная торжественность. Великий Дракон наблюдает.
Оставив дары, они еще раз низко уклонились и отступили к выходу. На лицах некоторых я без труда разобрал легкий испуг. Последняя часть ритуала. Мне должны передать один из предметов. А я должен взять, демонстрируя добрую волю.
Впрочем, если я откажусь, никто упрекнуть не посмеет. Но последние годы этого как-то не случалось.
Бобер внимательно осмотрел кинжал, прошелся пальцами по зеркальному ларцу, раскрыл наугад древний фолиант, понюхал небольшой полупрозрачный камень. И взял со столика плащ. Придирчиво пощупал ткань. Задумался. И кивнув, передал Саламандре. Один из посланцев — худой длинноволосый, расплылся в горделивой довольной улыбке.
Чародей обязан отдать этот дар мне. Но гостям незачем знать, что кроме всего прочего Саламандра одновременно изучал вещь на наличие магических науз.
Осторожно приняв накидку, кудесник поднялся по ступенькам и подал её мне. Я, не прикасаясь, оглядел вещь.
Легкая накидка угольного цвета с отливом. Окантованная алой нитью с изображающим языки пламени узором. Золотая с рубиновыми капельками застежка. Великолепная тонкая работа неизвестного мастера.
Я медленно встал и кивнул магу 'одень'.
'Стой, дурак!' — подобный ледяному шквалу окрик загрохотал в ушах. Перед мысленным взором встало золотое пламя зрачков. Призрачный дракон никогда не тревожил меня просто так. Он был моим тотемом.
— СТОЙ! — громко рявкнул я. Саламандра недоуменно застыл на месте с расправленной в руках накидкой. А я своим заклятым обостренным зрением смотрел в каменное лицо Бобра.
Посланцы испуганно затаили дыхание, а худой недоуменно нахмурился.
— ОДЕНЬ ТЫ! — Мой перст указал на управляющего.
— Мой Дракон... — Бобер в нарушении неписанной традиции посмел обратиться ко мне. — Но это ведь...
— САЛАМАНДРА. ОДЕНЬ НА НЕГО!
Маг ловко сбежал по ступенькам и в абсолютной тишине набросил на интенданта предназначенный мне подарок. Бобер в последнюю секунду испуганно дернулся, пытаясь выскользнуть, но Саламандра был куда быстрее.
— Ууаааааа!!! — сполох режущего глаза белого пламени, которым стал дар, моментально поглотил завизжавшего Бобра. Обезумевший факел, шарахнувшись, перевернул задымившийся столик с подарками и, прежде чем испуганно закричавшие люди поняли в чем дело, бросился к моему трону. — Ненавижууууу!!!
Засуетились, испуганно расталкивая друг друга мои приспешники. Костяки, рассредоточившись, пытались сдержать людей и перекрывали выход из зала. А на меня пер, карабкаясь по ступенькам охваченный нестерпимо жгучим пламенем силуэт. Убегать, словно подзаборный пес, прыгая в сторону?
— Ненавижууууу! — По залу прокатились чары. Незримо, но неотвратимо они заполонили все вокруг. Это, надрывая жилы, старались маги — темные спицы ударили в горящее, но не умирающее тело. Горящего Бобра просто качнуло — он споткнулся и огненным мячом покатился вниз, беспрестанно завывая и прожигая мрамор.
Меня тут же отгородила от мира темная стена Саламандровой магии. На отказывающийся умирать комок горящей плоти обрушились целые валы хваленых 'экранов'16. Трещало пламя, прожигая магию, словно сухие веревки и воздух вокруг белого силуэта дрожал, распадаясь на составляющие.
Дико закричали в зале, а мой убийца уже поднялся на ноги и страшно крича, бросился вверх.
Очевидно, его не сдержат заклинания. Этот огонь волшебный и на порядок выше всех сил доступных ученикам моего слуги. Если уж Саламандра даже ничего не почувствовал...
'Волхвы. Их работа. Проклятье на их седые головы'.
Несколько Костяков уже со всех ног летели ко мне. Но они безнадежно опаздывали.
Времени уже просто не было.
И тут оправившийся от потрясения Саламандра, поняв бесполезность своей магии, сделал неожиданный поступок.
Блеснул поднятый кинжал — подарок горцев и маг, швырнувший свое похожее на тень тело вверх, рухнул на плечи Бобра. Всего в четырех ступеньках от трона. Я едва разглядел, как кинжал вошел в то место, где раньше у управленца была шея. Саламандра остановившимся взглядом смотрел на меня, удерживая горящего убийцу за плечи. Мгновение спустя два охваченных белым огнем силуэта рухнули к подножию трона.
Мигнув, рассеялись вокруг защитные чары Саламандры. В отличие от поддерживавшегося неведомой магией Бобра кудесник погиб в первые же мгновения когда его охватило всепожирающее пламя.
Тело Саламандры распадалось прахом, и вверх поднимались густые жирные клубы дыма. Вместе с ним та же участь постигла и Бобра. Нож оборвал жизнь интенданта, и действие продлявших жизнь чар. Покушение провалилось.
Я обвел притихших людей взглядом, угасающих бирюзовых глаз и постепенно приближающимся к нормальному голосу крикнул:
— Где тот, что принес плащ!
Согнавшие в кучу трясущихся как овцы послов Костяки расступились — худой навзничь лежал на полу, подобрав под себя ногу. Из груди красноречиво торчал кинжал. Рядом лежало еще одно тело — тот самый смуглый торговец с разрубленной головой.
— Кто это сделал?
Костяки переглянулись, и один из них прогудел из-за своей оскаленной маски:
— Он сам. Мы не успели помешать, Великий Дракон!
— А второго кто убил?
Воин преклонил колено и, склонив голову, проронил:
— Я сделал это. Он сопротивлялся.
Несколько долгих мгновений, показавшихся воину вечностью я боролся с настойчивым желанием колесовать его за такой просчет. Потом благоразумие взяло верх над жаждой крови.
— Если я в течение суток не узнаю, кто стоял за дерзким покушением ты будешь четвертован. А пока что ты пойдешь в темницу.
— Да будет по Воле Вашей, — с трудом выдавил воин. На пороге уже маячили, бряцая оружием другие воины. Их возглавлял Лев, с беспокойством заглядывающий в зал.
— Все вон, — буднично повелел я. — Посланцам отбыть в гостевые покои. Охрана!
Зал очистился за считанные минуты. Нескольких человек просто вынесли на руках. Все они были магами, пытавшими защитить меня от волшебного огня.
Обгоревший клочок черной ткани лежал среди серого праха и оплавленных плит.
Лев и Змей задержались. Идеолог с усилием оторвал немигающий взгляд от того, во что превратилось тело нашего общего компаньона, когда я с мрачным весельем заметил:
— Зато избавились от предателя. Не нравился мне этот Бобер...
Змей посмотрел на меня, и последние слова застряли в моей глотке.
— Иди, Змей. Разберись со слухами, придумай как все подать... и подумай. До вечера.
Он, сутулясь, побрел прочь. Лев же зло буркнул:
— Во дворе была попытка саботажа. Десятка два вшивых сволочей напали на стражу, и попытался зажечь Цитадель.
— Глупо, — без выражения отметил я. — Дасунь-крепость огню не поддается...
Заставить себя смотреть в его глаза и только в них оказалось не так сложно.
— Кто нападающие?
— Несколько человек из обоза. Остальные слуги. Все подчинялись этому... — он кивком обозначил останки интенданта.
— Чего добились?
— Убито четверо охранников. Один убитый — Костяк. Трое ранены. Один сильно обжегся. Пожар потушили сразу. Ущерба пока не определено. Захватили живыми двоих.
— Можете сразу вести их в пыточную, — приказал я. — Я хочу знать, кто пытался меня убить.
'Огонь, прожигающий магию. Семаргловы штучки. Стихийная магия. Волхвы, наверняка это волхвы. Или Яромир, что в сущности одно и тоже'.
— Мой Дракон, — Лев задержался на пороге. — А что с... Саламандрой?
— Похороним с почестями. Он умер за меня.
'Хоть я и считал его не слишком-то верным. Надо же — ошибся'
В эту минуту меня куда больше печальной судьбы пожертвовавшего собой мага занимала мысль 'кого же произвести на его место'.
И еще как мой тотем сумел ощутить угрозу, в то время как её проморгали все чародеи.
Глава 3
'... Помните — если Вы решили воплотить образ Темного Властелина
никто не отменял классический арсенал злодейств; да Вы
можете быть ценителем прекрасного или наделенным выдающимся
Темным Гением, но в глазах среднестатистического человека уже имеется
набор черт, по которому определяется Вас либо относят к Темным Властелинам,
либо вы остаетесь злобным чудаком. Однако в перерывах между организацией травли
личного чудовища на неприятные Вам поселки, похищением особ королевской крови
и наведением локальных огненных бурь всегда есть время укрепить
свой статус в глазах подчиненных иными средствами. Пышное пиршество, роскошный
праздник, сдача небольшой, но богатой крепости или храма на разграбление, конкурс
на лучшее вредоносное заклятье (очень полезно для внедрение здоровой конкуренции
между подконтрольными магами) и много других мероприятий...'
Темный Властелин Грай 'Дракон' Триградский
'Владыка Тьмы. Секреты мастерства — шаг за шагом' (рукопись)
— Итак, Саламандра, я еще раз поздравляю тебя, — тот, кто совсем недавно звался Келькутом, низко поклонился. Из-под надвинутого на лицо капюшона торчала седая окладистая борода.
Внеочередной Совет завершился, не принеся мне желаемого. Лиса и Ежа не было — первый срочно отбыл в Хёргэ17, второй готовился к Черному Сходу в Грейбрисе. Лев рвался карать и разить, не считаясь с последствиями. Медведь подозрительно молчал, явственно демонстрируя опасения за свою жизнь. Зря. Змей, вяло зачитавший новый перечень мер, толковыми идеями похвастаться не смог.
Основной вопрос — кто стоял за провалившимся покушением — остался без ответа. Посовещавшись, на должность главного мага Цитадели из дюжины претендентов я выбрал Келькута. Старый опытный колдун специализировался на всевозможных ритуалах и работе с артефактами. Но он прошел суровую школу и весьма сносно разбирался во всех существующих стилях магии — вечный оппонент сгинувшего в белом пламени кудесника.
В своё время Келькута зазывал к себе бывший глава Республиканского Сената, обещая всевозможные блага, если старик изволит служить ему. А кроме него еще десятки особ рангом пониже. Даже мудрейший Наместник империи Ван, расположенной за морями-океанами слюну пускал, желая заполучить такого редкого знатока.
— Ты ведь понимаешь, какой на твои плечи ложится груз? — мы неспешно прогуливались по восточному крылу Цитадели. Здесь почти не показывались слуги — только лишь шастали туда-сюда по коридорам, наряженные в черные накидки аколиты. Завидев меня, они почтительно кланялись и замирали, не решаясь скользнуть мимо.
Некоторые вели умные беседы, касающиеся прикладного злоделания, другие таскались с огромными книгами, плотно закупоренными бутылями, мисками, ступками, черепами, сумками и прочей чепухой. Просто поварята какие-то.
Иногда в воздухе разливался запах грозы и до наших ушей доносились раскаты грома. Практические занятия по неостихийному18 колдовству в самом разгаре.
Стены коридоров были украшены фресками и барельефами с изображениями самых разных чародеев. Обычно это были кровавые баталии, наглядно демонстрирующие преимущества того или иного стиля.
— Надеюсь, ты понимаешь глубину ответственности, ложащейся на твои плечи? — поинтересовался я, рассматривая сменяющиеся изображения. Келькут-Саламандра почтительно внимал.
— Твой предшественник насколько я знаю, очень сильно приблизился к исполнению моего пожелания. 'Экранирование', 'энвольты' и многое другое. Достаточно весомый результат. Но отнюдь не вершина ожиданий, — мне надоело говорить самому, и я решил все же вовлечь в процесс мага. — Напомни мне особенности существующих чародейских традиций. В общих чертах — я хочу убедиться, что ты понимаешь.
Саламандра кивнул и указал рукой на ближайший барельеф. Я ухмыльнулся, узнавая.
Со стены диковато взирал босой старец с воинственно развевающейся на ветру бородой. Вытянутая вверх рука оканчивалась острыми звериными когтями. Он стоял на опушке леса, а десятки людей на заднем плане были сдавлены частоколом деревьев с по-змеиному извивающимися ветвями.
