Ключ от бездны. Книга первая

— Пояс с ножнами и именные браслеты из бронзы, — поспешно ответил Герех. — Все это появится у вас во время ритуала посвящения. Его проведет один из жрецов Кэух.

— Но перед тем как вы произнесете слова клятвы, запомните твердо, каким обязан быть истинный страж невилл, — подхватил первосвященник. — Пусть станут напутствием вам мои слова, пусть будут выжжены они огнем в ваших сердцах. А примеры тех, кто нарушил заповеди Стражей, никогда не забудутся.

Итак, слушай же, служитель Кэух, каким ты станешь, когда ступишь на благословенную землю близ священного Колодца.

Будь тихим и терпеливым, выносливым и сильным. Развивай в себе самообладание. Стремись быть внимательным. Не впускай в душу свою страх. Никогда не трогай того, что не принадлежит тебе. И, наконец: не будь самонадеян с тем, кто сильнее тебя, умей смиряться с тем, что кажется неправильным. И не пытайся противоборствовать божеству, — он помолчал, потом заговорил, возвысив голос, и чем больше говорил, тем торжественнее звучали его слова. — Кэух уже готова подняться к нам из темной бездны, чтобы мы, служители, могли поклониться ей. Божество улхурцев, что было лишь духом, наконец, обрело плоть. Теперь ваши жизни связаны с той, что обитает в Колодце. Братья, готовы ли вы к новой жизни?

— Да! — ответили они разом.

— Опуститесь на колени, чтобы я видел ваше смирение перед единственным господином, которому вы будете служить отныне.

Мужчины выполнили просьбу. И тогда в пещере появился еще один человек, облаченный в серебристый хитон с капюшоном, почти скрывающим лицо. Он был высок и двигался так степенно, что невольно вызвал почтение у новоявленных служителей. В руках его находилась свернутая одежда, и, подойдя к помосту, он сложил ее там и повернулся к собравшимся.

Улхурцы стали подходить по одному, принимая одежду и облачаясь в нее прямо перед жрецом. После чего жрец сам застегивал на запястьях каждого по браслету, и читал короткую молитву, накрыв своей правой рукой правую руку посвящаемого. Причем, последний, всякий раз с опаской свершал это действо, стараясь не смотреть на белую, холодную руку жреца с длинными, загнутыми и темными ногтями.

Когда последний из стражей принял браслет, снова заговорил первосвященник:

— Вы стали избранными! Будьте достойны оказанной вам чести. И никогда не преступайте заповедей, услышанных в гроте Умбры. Будьте чисты и духом и телом! Сейчас вы стоите на пороге иной жизни. Безнаказанно нарушить ее законы не смеет ни один смертный, — он воздел руки кверху и воскликнул:

— Да свершится! Пусть закроются врата прошлого.

Вход в пещеру преградила плита, что снова напомнило мужчинам о пережитом в лабиринте.

— Откройте новые врата!

За спинами стражников разомкнулись каменные глыбы, образуя проход. А жрец в серебристых одеждах прошествовал к нему, потом остановился перед входом и низко поклонился.

— Войдите в обитель невилл! — раздался дрожавший от напряжения голос Кхорха.

Стражи последовали за служителем и оказались в красивой пещере с большим и плоским, пепельно-синим камнем в центре. Здесь было еще два входа, один из них открывал галерею, ведущую к озеру, за другим располагалась целая анфилада комнат-пещер. Туда все и направились.

— Теперь это ваш дом, — пояснил жрец, переходя из залы в залу. — Здесь вы будете свершать ежедневные молитвы, — сказал он, обведя рукой первую комнату со статуями Кэух, существа, похожего на паука, но с человеческой, довольно уродливой головой. — Здесь вы сможете открывать для себя знания, — вдоль стен представленной залы стояли простые скамьи, а в нишах над ними лежали книги и свитки. Следующая была пуста и просторна. — Эта комната для тренировок, — пояснил служитель, — чтобы укреплялся не только ваш дух, но и тело.

Далее шли трапезная с большим столом, и общая спальная с низкими ложами и сундуками для личных вещей.

— На рассвете каждого дня, — продолжил жрец своим сиплым, неприятным голосом, — вы станете обходить берег озера, уже знакомого вам. А когда невиллы выйдут к священному колодцу, вы будете присутствовать при ритуале, следя за правильностью его исполнения.

— Ну, мы-то уже свершали его, — усмехнулся Сахулл, — и поэтому, знаем...

— Ты потешаешься над священным действом, страж, — перебил его служитель, — и можешь поплатиться за это. Ваше дело — смотреть за тем, чтобы содержимое чаш не оказалось пролитым на землю. Если это случится, виновную невиллу придадут смерти. Такое Кэух не простит людям.

Теперь вы можете отдохнуть и осмотреться. Хочу еще заметить: все необходимое вы станете получать через служек. Те имеют доступ в ваш дом через трапезную. Они же будут оповещать о трапезах в урочный час, с помощью вот этого гонга. Звон его слышен даже на дальнем берегу Хелла. Служки знают свои обязанности. Вы должны усвоить свои. Если кто-то из слуг окажется вне грота для стражей — вы будете наказаны. Если чужой проникнет на озеро — вы будете наказаны. Если одна из невилл нарушит правила — вы будете наказаны. Все. Я стану приходить к вам после утреннего обхода. Это понятно?

— Да, господин, — кивнул Сахулл и, замявшись, поинтересовался: — Можно ли узнать твое имя?

— Меня зовут Хепи-Сах, — ответил служитель, опуская голову, и стражам показалось, что он желал спрятать и без того закрытое лицо. — Будьте готовы, через несколько дней в храме состоится первая службы. И помните, скоро настанет час Хелла, когда над Иктусом восходит луна. Пока свет ее не погаснет с приходом нового дня, никто из рода человеческого не смеет выходить к озеру. Ну, а сейчас, я удаляюсь, — добавил он и, развернувшись, покинул дом стражников.

— Странный, — проговорил Одрух, задумчиво потирая подбородок. — Мне поначалу показалось, что он так двигается из-за особой важности, что напускают на себя жрецы. Но теперь понимаю — не все так просто.

— И имя чудное, — подхватил Сахулл, заметив, какими странными взглядами обменялись горцы, когда услышали его. — И рожу прячет, — он кашлянул, окидывая довольным взглядом свой новый наряд, хитон, со шнуровкой на груди и просторные штаны.

— Хорош, — заметив, что он любуется собой, усмехнулся Одрух. — Мне, к примеру, пришлись по душе вот эти сапоги из кожи. Говорю со знанием дела — у озера могут водиться змеи.

Звучный голос гонга прервал его речь.

— Нас приглашают на вечернюю трапезу, — засмеялся Рехум, который, казалось, еще больше похудел за прошедшее испытание и стал, как подросток.

— Идем, — кивнул Сахулл. — Такому дохляку не помешает подкрепиться. Да и мы с радостью составим тебе компанию!

Все вошли в трапезную, и расселись за столом, с предвкушением вдыхая аромат жареного мяса.

Двое мужчин в серых рубахах показались из смежной комнатки, неся большие плоские чаши с едой.

— Кифрийцы? — Счастливая улыбка сползла с раскрасневшегося лица Сахулла. — Нас будут обслуживать эти грязные морды? — он с пренебрежением окинул рослую фигуру одного из служек с бронзовой кожей и золотыми браслетами на босых ногах.

— Успокойся, — посоветовал ему Одрух.

Служка поставил блюдо и молча поклонился. Второй замер у противоположного конца стола.

— Ступайте, — отпустил их Сидмас.

А когда они ушли, недовольный Сахулл зло глянул на горца:

— А кто назначил тебя здесь главным, брат?

— Хватит! — Одрух ударил по столу тяжелой рукой. — Хочешь стать лидером? Тогда заслужи наше уважение, как сделал это Хоруг! Не оскорбляй людей понапрасну. Кем бы они ни были. Я понимаю, все мы устали, много пережив, но пережив вместе, хочу заметить. А сейчас давайте по достоинству оценим трапезу, приготовленную для нас любезными кифрийцами, — он предостерегающе взглянул на рыжего охотника.

Тот только стиснул зубы и опустил глаза.

В молчании мужчины принялись за мясо. Но когда прислужники вынесли фрукты и мед, Сахулл, не сумел сдержать клокотавшей в нем ярости — один из кифрийцев случайно задел его краем просторного рукава. Двинув по блюду так, что на пол посыпались персики, улхурец ухватил за шиворот испуганного служку и притянул к себе.

— Ты это нарочно, гад? — гаркнул он в испуганное лицо.

Кифриец замотал головой, мыча и слабо упираясь.

— Чего? Говори, урод, зачем ты толкнул меня?!

— Отпусти его, — Одрух поднялся и направился к взбешенному стражнику, душившему безропотного бедолагу.

— Отвечай! — вопил Сахулл, и вдруг смолк, выпуская из рук кифрийца, широко открывшего рот. — Сожри меня Улх, — тихо выругался он, ошарашено глядя на служку.

— Чего ты? — отнимая блюдо у кифрийца и отправляя его в каморку, поинтересовался змеелов.

— У него отрезан язык, — ответил охотник растерянно.

На какое-то время за столом восстановилась полнейшая тишина. Ее нарушил Креламет:

— Кхорх надежно хранит тайны подземелий.

— Смотри, — предупредил Сахулл не без яда в голосе, — как бы и тебе не лишиться кое-чего за эти слова.

— Пора и отдохнуть, завтра трудный день, — хмурясь, сказал Одрух и первым пошел в спальную.

Но как только, поглощенные безрадостными и тревожными мыслями, мужчины улеглись, до них вдруг донесся близкий, сиплый и протяжный вой, полный тоски и боли. Ему ответил другой, приглушенный и шедший с озера.

— Кто это, храни нас Улх? — вскрикнул Рехум, вскакивая с кровати.

— Их двое, огромных и, судя по голосу, голодных. Это ящеры, — ответил змеелов. — Наши новые знакомые желают нам покойной ночи. Настал час Хелла...

* * *

Утром их разбудил жрец.

— Ваш первый день службы начат, — сказал он, — и, судя по недовольным лицам, ночь прошла не совсем спокойно.

Одрух подошел к служителю.

— Приветствую тебя, Хепи-Сах, — поклонившись, проговорил он почтительно. — Благодарим, мы отдохнули и готовы исполнить свои обязанности.

— Прекрасно, — ответил жрец бездушно-ровным тоном. — Прошу в трапезную.

На этот раз все прошло спокойно, третировать и без того несчастных кифрийцев, никто не хотел. Все чувствовали нервозность, когда отправились за молчаливым служителем в грот Дев и встали полукругом невдалеке от синего камня.

Церемония оказалась недолгой. Открывший колодец Хепи-Сах прочел над ним короткую молитву. Потом появились невиллы. Одетые в белые, свободного кроя платья, с распущенными, украшенными цветами волосами и босые, они казались похожими на прекрасных сказочных созданий. Только сказки в этих краях имели жутковатый смысл.

Каждая из дев несла в руках глубокую чашу, полную какой-то жидкости — нечто темно-красного с черными сгустками. По очереди невиллы вылили это в бездонные недра, и колодец закрылся. Девушки опустились на колени и затянули что-то совсем непонятное и мало похожее на песнь. Судя по бледным лицам и дрожащим голосам бедняжек, все, что происходило сейчас, было для них мучительным.

Собрав чаши, жрец отпустил невилл и подошел к стражникам.

— Теперь вы должны осмотреть берег озера, — напомнил он.

— Помилуй нас, — чуть слышно пробормотал травник и если бы не Сидмас, который вовремя поддержал его, юноша свалился бы в обморок прямо на глазах у служителя.

— Это кровь, — выдавил из себя дрожавший Рехум.

— Да успокойся ты, — встряхнул его мхар. — Чего ты хотел?

— Кого можно кормить... этим?

Одрух усмехнулся:

— Отец говорил мне, что у каждого свой бог. Можешь представить, какой он у Кхорха.

— Идем к Хеллу, — сказал Сахулл, — и держите себя в руках.

* * *

— А я вот о чем думаю, — шагая по галерее, проговорил Креламет. — Наш лабиринт где-то совсем рядом.

— Возможно, — отозвался Сидмас. — Озеро находится на дне кратера и та отвесная скала — фундамент храма. Лабиринт тянется вдоль жерла вулкана. Мне еще тогда казалось, что галереи идут по кругу.

Тем временем, они уже вышли к озеру, и остановились, удивленные и зачарованные представшим зрелищем.

Над аспидной в серебристых бликах водой редкими полосами стлался туман. В его белесых прорехах виднелось синее небо. А где-то там, за туманом, в пустом безмолвии, высились антрацитовые скалы. У самого берега тихо плескались волны, перекатывая рябые камушки.

Креламет зачерпнул воду.

— Ядовито-соленая, — сказал он. — Но здесь растут цветы.

— Какие цветы? — подхватил Сахулл. К нему снова возвращалось бойцовское настроение.

— Нимфеи, — сын сотника обернулся к нему. — Разве ты не заметил их в прошлый раз?

— Как то не до цветов было, — буркнул рыжий охотник.

— Я тоже их видел, — проговорил Рехум неуверенно. — И потом подумал, что мне привиделось.

— Проверим? — прищурился Сахулл.

— Но... там ящер, — пробормотал травник и отступил от воды.

— Не впускай страх в душу свою, — засмеялся охотник. — Так завещал нам великий Кхорх. Ты тоже трусишь? — взглянул он на Сидмаса.

— Нет, — тот пожал плечами, — но смысла в этой затее не вижу.

— Ну, как же? Если найду цветок я, ты перестанешь корчить из себя вождя нашего племени, — он хмыкнул. — Найдешь ты — я больше рта не разину. Идет?

— Идет!

— Одумайтесь! — попытался урезонить их Одрух, но Сахулл лишь рассмеялся ему в лицо.

— Я помолчал бы на твоем месте или сам бы полез в пасть ящера.

Сидмас оттолкнул друга, что попытался помешать ему и, сбросив сапоги, первым вошел в воду. Хохоча, охотник отправился за ним. И скоро туман поглотил их.

Они поплыли в разные стороны, нисколько не сомневаясь в успехе. Но чем дальше оставался берег, тем плотнее становился туман, через который уже ничего не было видно.

Мхар перестал грести и огляделся. Ноги покалывало от холодной воды, но он решил доплыть до скал и уже тогда повернуть назад.

— Вернитесь! — донеслось до него с берега, и он удивился, что так далеко забрался.

— Э-э-й, — отозвался Сахулл совсем рядом, в то же время, оставаясь невидимым.

А сын правителя заметил цветок.

Он покачивался на синей глади, где отражались его белые лепестки. Сидмас протянул руку, касаясь чашечки, и вдруг ощутил жалость к трогательной хрупкости нимфеи. Но пальцы уже скользнули к упругому стеблю и надломили его. Не веря глазам, он поднес к лицу сорванную лилию, испачканную кровью...

Спокойные воды вдруг взорвались перед ним; из темной глубины вырвался ящер. Разинув страшенную пасть, тварь бросилась на мхара и только чудом тому удалось увернуться, оттолкнувшись от чешуйчатого тела гада. Всей массой тот обрушился мимо и снова погрузился в пучину. А Сидмаса затянуло водоворотом. Оказавшись под водой, он открыл глаза, и увидел сквозь мутное пространство, как разворачивается гибкое тело змея. Что произойдет потом, он никак не мог предположить, но сцена эта долго будет преследовать его в ночных кошмарах. Огромная пасть ящера распахнулась так близко, что стали видны острые, длинные зубы и черная глотка твари. Забив ногами и загребая руками, мхар рванулся в сторону, уже предчувствуя, как вопьются в него змеиные клыки. Но... мгновение минуло. И чьи-то руки потянули его наверх, прочь от разбухающего в воде кровавого пятна.

* * *

— Зачем ты полез за мной? — отплевываясь и тяжело дыша, проговорил Сидмас, выбираясь на берег, где их ждал мокрый и притихший Сахулл.