Ключ от бездны. Книга первая

— Я поняла.

— И никому не надо, пока она не подрастет.

Матенаис вдруг расплакалась.

— Ну, что ты? — смягчилась Лемаис и отдала ей ребенка. — Теперь тебе нужно быть сильной вдвойне. И беречь наследницу, как зеницу ока.

— Я всегда хотела дочку, — растроганно произнесла жрица, — а вот теперь у меня... внучка. И скоро будет еще одна.

Поглощенная созерцанием малышки, легко покачивая девочку на руках, она не видела, как странно усмехнулась Лемаис.

* * *

Вечером к Наэле заглянула Лидэя. Лемаис, что провела целый день возле подруги, тихо зашипела, узрев гостью.

— Прошу тебя, милая, не надо ссор, — шепнула ей мхарка. Она, наконец, чувствовала себя свободной душой и телом, снова и снова заставляя Лемаис пересказывать, как выбрался из подземелий Сидмас. Правда, ее немного тревожило, что будет с самой невиллой, если Кхорх обо всем узнает. Но та была так спокойна и беспечна, и только смеялась, говоря, что Одрух не даст теперь ее в обиду. И снова улыбалась и ласково целовала Наэлу, ничего не желая говорить что-то о своих отношениях с царем, которого сама мхарка боялась даже больше первосвященника.

— Как ты? — спросила крылатая, присаживаясь на кровать и боясь взглянуть в сторону помрачневшей Лемаис. Та не выносила свою соперницу, совершенно не ревнуя Кхорха, но, не смирившись с тем, что кто-то занял ее место в Улхуре и теперь претендует на любовь Матенаис.

— Хорошо, дорогая, — с умилением глядя в нежное личико крылатой, ответила Наэла.

— А как ребенок?

— Уже бегает, наверное, — вмешалась бывшая невилла. — Марлоги, знаешь ли, не то, что обычные смертные — зверята, которые даже в мамке не нуждаются. И вместо молока пьют теплую кровь крыс. Иногда — человеческую, если повезет...

— Остановись, умоляю, — побледнев, простонала Наэла.

— Прости, — Лемаис опустила ресницы. — А как самочувствие нашей будущей мамочки? — елейным голоском поинтересовалась она и осмотрела хрупкую фигурку крылатой.

— Хорошо, — мучительно краснея, ответила та.

Лемаис расхохоталась.

— Ты совсем не похожа на брюхатую! И если бы не видела, как копошится в тебе крохотный рабис — подумала бы, что ты выдумала эту старую, как мир сказку, чтобы прибрать к рукам мужика. Но ты слишком глупа даже для этого. А господин наш дуреет рядом с тобой, — она снова рассмеялась, игнорируя укоризненный взгляд Наэлы. — Хотела бы я взглянуть на рожу Кхорха, когда он услышал эту новость! Мне так интересно, что он станет делать с крыльями своего сынка? Вырвет? Привяжет к спине и спрячет под черным балахоном?

— Может, их не будет, — чуть смелее проговорила Лидэя.

— Фу, — поморщилась ее собеседница. — Мало ей того, что она отдала своих собратьев на верную смерть, разболтав про тропу...

— Перестань, Лемаис! — вскрикнула Наэла. — Разве можно обвинять в таком?

— Нет? — прижав руку к груди и изобразив на лице раскаяние, воскликнула невилла. — Она не делала этого?

— Что вы знаете обо мне, — крылатая опустила голову, — чтобы судить...

— Так расскажи.

— Тебе это нужно? — она открыто, уже не боясь, посмотрела в глаза Лемаис.

— Я же сказала — да!

Лидэя вздохнула и заговорила:

— Я родилась в семье Лута, брата Пурфа-вождя. Моя мать, прожив с мужем достаточно долго, так и не смогла подарить племени воина. А это позор для любого мужчины-рабиса. И чем больше времени проходило, тем меньше уважали моего отца сородичи. А заодно и нас с мамой. Над ней откровенно насмехались, а меня подлавливали в горах и швырялись камнями. Особенно издевались мальчишки. Я дралась с ними, злилась и не понимала, от чего никто не задирал бездетную Фесу. Напротив, все жалели ее, как больную. А меня даже мама никогда не жалела, только вымещала свои обиды.

Потом стало еще хуже. Я повзрослела, но отношение ко мне не изменилось. И только потому, что мы позорили семью вождя. Особенно я боялась сыновей Пурфа. Один из них стал охотиться за мной, открыто говоря всем, что возьмет меня. Но не как жену, а как рабисы поступают с чужеземками, не изливая в них семя. Это позор для крылатых, — она помолчала, с видимым усилием справляясь с теми чувствами, что вновь захватили ее. — Он выслеживал меня. Долго, потом поймал, ... и я убила его.

Наэла ахнула. Лемаис смотрела внимательно, почти с состраданием.

— Все открылось, — тихо добавила Лидэя, — и меня чуть не убили тогда. Только Пурф заступился, сказав, что сын его сам заслужил смерти. И больше никто в племени не смотрел в мою сторону. Даже мать...

— Как же ты жила? — спросила мхарка с жалостью.

— Одна. Я научилась бросать копье не хуже любого мужчины. Но сыновья вождя тайно желали мести. Долго бы я не прожила...

— Теперь я понимаю тебя, — сказала Лемаис тихо. — И, пожалуй, уступлю любовника, — она улыбнулась. — Он тоже несчастен, как и ты. И вы должны поладить...

— Это так великодушно с твоей стороны, — сквозь слезы проговорила растроганная Наэла. В последнее время она была слишком сентиментальной и очень часто плакала, казалось, вообще без причин.

Но влага быстро просохла на ее глазах, как только крылатая покинула их.

— Тебе нехорошо? — забеспокоилась Лемаис. — Ты так побледнела!

— Нет, мне хорошо, — отозвалась мхарка. Личико ее заострилось, в глазах появилась злость. Прищурившись, она недобро улыбнулась: — теперь я знаю, как уничтожить Кхорха...

ГЛАВА 20

Сады Хэм-Аиба тонули в клубах серого дыма. Горела священная земля Дэнита. Много дней терзали ее огненные смерчи, что приходили от города Мертвых. Чары жреца Арахна выжгли имена богов, запечатленных на золотых стелах храма Всех богов. Злой ветер разгонял пепел на много дней пути, пока не дошел до границ с Маакором.

— Беда! — сам Бамин-Ат явился во дворец Астемана. — Беда, владыка! Поднимай войска — недолго осталось городам нашим. Я видел на мирном алтаре знаки беды. Много крови пролилось на подступах к Хэм-Аибу. Много еще прольется. Кхорх готовит путь вышедшим из Бездны.

— Я знаю, — ответил Астеман, — все знаю. И давно уже стоят наши воины в гарнизонах. По первому сигналу они выступят против улхурцев.

Двое служителей храма внесли в покои ахвэмского господина большой ящик и поставили возле его ног.

— Что это?

Бамин-Ат сорвал крышку, и взору Астемана предстало мертвое чудовище — сгорбленное, с огромными ручищами и с жутким оскалом на посиневшем уродливом лике.

— Это марлог, сын демона, — сказал жрец. — Сотни их уже пробираются по выжженной долине Дэнита к Арбошу. Туда направил первосвященник потомков Арахна.

— Корнуоты готовы к войне, — правитель наклонился, заглядывая в ящик, и замер, не в силах оторвать взгляд от мерзкого существа.

— Днем они превращаются в пауков и пробираются по оголенной земле мертвого Хэм-Аиба, — сообщил Бамин-Ат с нотками ужаса в голосе. — Этого выловили и убили на берегу Аургуса. Они уже близко!

— Зачем Кхорх сжег Сады?

— Светлые духи не пустили бы пройти по ним отродьем зла.

Владыка вздохнул и откинулся на спинку кресла:

— Мы ничего не сделали, чтобы остановить его.

— Ты твердишь это как заклинание и продолжаешь бездействовать! — верховный служитель побелел от гнева. Он не понимал великого Ва-Лерага, не понимал, зачем тот отправил в Улхур сына, и каждый день молил богинь о возвращении Сидмаса, зная, что Креламета уже нет на земле. Его отец, нарушив клятву верности своему господину, покинул маакорскую землю и увел воинов к Гефреку, поджидая Кхорха близ ущелья. Для сотника война уже началась. А вот хозяин Ахвэма выжидал. Чего? Нападения? Неужели страх перед Кхорхом был так силен?

— Мы проиграем, — тихо проговорил владыка, будто отвечая на его безмолвный укор. — Маакор исчезнет, и вместо него останутся лишь гиблые топи, а мой народ превратиться в эркайев, уродливых и безумных.

— Молю тебя! — Бамин-Ат упал на колени. — Сделай хоть что-нибудь! Защити нас!

Астеман поднялся, толкнув ногой ящик:

— Ты не заметил, что склонился перед марлогом? Вот истинный наш господин. И все мы должны поклониться ему, пока не поздно. Если примем власть зверя, спасемся.

— Ты обезумел, господин! — жрец с ужасом посмотрел на Астемана.

— Я знаю, — ответил тот спокойно. — И еще знаю, что от проклятья нас избавит только чудо...

* * *

Тяжелые тучи затянули небо над Дэнитом. Слепые марлоги ненавидели солнце и тот, кто направил их на земли корнуотов, заботился о том, чтобы светлый бог рогатых не помогал своим потомкам. И дети бездны уже чувствовали близость жертв с горячей кровью. Там, впереди, были леса — конечная их цель. И они не уйдут, пока не утолят безумный голод. Сыны Арахна не знали ни страха, ни усталости. Все, что им нужно — исполнить приказ отца, пришедший от хозяина, да напиться свежей крови.

Жажда гнала их дальше. Все ближе были марлоги к Арбошу. И с жадностью ловили сладкий запах живой плоти.

* * *

— Они уже пришли! — обращаясь к войску дружинников, проговорил великий князь корнуотов, славный Ирвик. Золотистая кольчуга покрывала его широкую грудь, ветвистые рога были выкрашены в красный цвет, во славу бога войны Ису-Атуму. Много веков корнуоты слыли самым воинственным народом Апикона и не сложили мечей, вступив в союз Трех царей. Охраняя свои леса, они продолжали воевать с северными марами. Новый враг, пришедший с юга, не страшил их.

— От братственного Ахвэма явились послы с просьбой о помощи, — продолжал князь. — Мы ждали этого, но оказалось, что Улхур готовит для нас первый удар. Марлоги уже в Дэните. И мы встретим их достойно! — улыбаясь, он поднял меч, держа его обеими руками и направляя острием к земле. — Пусть начнется кровавый праздник Ису-Атума и его дочерей! Мы принесем им богатые дары — детей черного демона!

Единый клич дружинников был ему ответом.

И Ирвик повел войска из Варда к Дэнитской долине, где сошлись все княжеские дружины.

К полудню они миновали пределы Вардовского леса, а к вечеру добрались до границ арбошских земель.

— Ш-ш-ш, — ведун великого князя, старый корнуот с тонкими рожками, как у косули, поднял руку. Войско остановилось. Ирвик удивленно взглянул на старца. — Лес, — проговорил тот, осматривая кроны. — Лес гибнет.

— О чем ты говоришь, Агмунт?

— Смотри, владыка и слушай! Слушайте все!

Восстановилась тишина. Лес молчал. Все было серо-синим вокруг. Прощально шелестя, осыпались с крон редкие листочки.

— Он плачет, — вновь заговорил ведун, — и говорит мне, что от Хаша идет огонь.

— Гибнет! — воскликнул князь нетерпеливо, — ты сказал, что лес гибнет!

— С марлогами пришло проклятье Кхорха, — хрипло произнес старец. — Лес говорит мне: преклонитесь перед детьми Арахна или погибнете.

— Арахниды не желают мира и не просили меня о нем! — возвысил голос Ирвик, зная, как послушны бывают корнуоты словам лесных ведунов. — Поэтому мы встретим гостей мечами!

В глубине души сам он уже поверил его словам, но честь воина не давала Ирвику смириться. Пусть звон мечей разобьет чары подземелий! И он, потомок славных воинов Арбоша отстоит свою землю!

Дружины вновь двинулись за великим князем. И казалось, уснул лес, а зло не пришло на эту землю.

— Марлоги!

Они напали внезапно, став пауками и подкравшись близко к дружине великого князя.

Торжествующий визг наполнил тишину и перед застигнутыми врасплох лесными людьми предстали жуткие твари. Марлоги оказались повсюду — на земле, деревьях, их была тьма. Только краткий миг разделял врагов.

И вот уже падают с ветвей серые тени. Серые тени отрываются от земли. Острые зубы вгрызаются в плоть. Вонзаются в уродливые бледные тела мечи и копья.

Первый страх перед злобным зверьем прошел и корнуоты стали теснить марлогов. Но тех не становилось меньше, словно уже убитые поднимались вновь и вновь и с утроенной яростью бросались на рогатых.

— Они слепы, — насадив летевшего сверху марлога на меч, прохрипел Агмунт. — Слепы!

Развернув жеребца, укрытого медвежьей шкурой, ведун прорвался к свободному от деревьев участку и зашептал заклинания, волоча у седла мертвую тварь.

Ухватив марлога за шкирку, старец легко поднял его и отсек голову.

— Я призываю духов дождя! — прокричал он, орошая кровью землю вокруг себя. — Я призываю духов леса защитить меня от чар демонов, имя которым Севау и Бебаи! — и, бросив труп, Агмунт воздел руки к небу. Мгновенно уменьшившись в размерах, ведун обернулся вороном. Сделав круг над полянкой, птица взмыла вверх, в наливающееся синевой небо...

Хлынувший кровавый ливень сбил с толку боящихся воду тварей. И они отступили, чувствуя повсюду только запах собственной звериной крови. Недолгим был бой, и первые орды марлогов полегли на самой границе арбошских лесов.

Но братья их уже шли следом...

* * *

Сынов Арахна все чаще видели ночами на окраинах леса. Они появлялись стайками и рыскали в поисках пищи, обращаясь в пауков при малейшей опасности.

Войска Ирвика разбили лагерь близ Дэнита, ожидая нового нападения уже несколько дней. Князю все больше казалось подозрительным такое затишье. Он знал, что марлогов втрое больше, чем тех, что раньше напали на его дружину.

— Эти твари что-то затеяли, — сказал он, глядя на долину с узкой террасы, выстроенной между стволами гигантских сосен.

— Марлоги не ушли, — отозвался Агмунт, ставший героем первой битвы с улхурцами. — Но я не могу понять, где они теперь. И вижу только темноту.

— Темноту, — эхом отозвался князь и посмотрел на небо.

Тучи ушли, и несколько дней уже стояла небывалая жара. Дожди, что вызывал ведун, приносили мало пользы. И сам он все больше мрачнел, говоря, что не может защитить сохнувшие от зноя леса.

— Кхорх знает, что произошло, — глухо произнес Агмунт. — Теперь он защитит собратьев от дождя.

— Я не верю! — гневно крикнул Ирвик. — Как мог он узнать? Ты говорил, что господин марлогов не достиг Дэнита.

— Ему служат сильные бесы, — ведун внимательно посмотрел на князя. — Хочешь ли ты продолжить борьбу?

Ильвиг вцепился в деревянную перекладину террасы и опустил голову:

— Ты снова предлагаешь сдаться? Но я никогда не пойду на это.

— Если погибнут леса, что станет с нами, владыка? — Голос старца дрогнул.

— Ты не можешь противостоять магии арахнида?

— Кхорх сжег Хэм-Аиб, хранимый могущественными духами Арбоша и Маакора. Он показал свою силу, — Агмунд втянул воздух открытым ртом и опустил веки. — Я слаб перед ним. Но тоже не сдамся, пока ты не велишь мне, Ирвик, — он помолчал, потом продолжил, глядя на сизую дымку над горизонтом, туда, где был Улхур. — Скоро повелитель подземелий пришлет послов. Он сам идет к Дэниту. В Антавию. Ее король тоже встанет перед нелегким выбором. Кхорху нужны земли, нужны подданные, а значит и поклонение, и власть, и богатства.

— Я не пущу марлогов на свою землю, но если Кхорх попросит мира и золота... — князь был не в силах продолжить, но этого и не требовалось.

— Это мудрые слова, мой господин.

— Нет, — Ирвик поднял голову, — это наша война. Союз Трех царей существовал, как видно, только на словах. Где теперь мои союзники, которые клялись прийти по первому зову? Маакор молчит — Астеман вернул моих дружинников, узнав, что Арбошу грозит нападение. Но почему не прислал свои войска? Почему не предложил мне помощь в ответ? Трус! Не удивлюсь, если Дэнгор ответит тем же...