Основать род. Часть 2. Черное и белое

Для дневного привала Сергей выбрал более-менее сухое место. Конечно, поесть можно и на ходу, но нужно разобрать рюкзак и выкинуть из него все лишнее, чтобы зря не тащить. Он снял куртку, развесил на ближайшей елке, чтобы проветривалась, и просто высыпал трофеи на траву.

Почти половину объема занимали патроны. Натовские, 7.62х51 в пачках по двадцать штук, которые были ему абсолютно ни к чему. Тридцать пачек, шесть сотен патронов. Почти десять килограмм. Плюс еще были снаряженные магазины в разгрузке, не меньше четырех, да еще один в винтовке. Это очень даже приличное количество, должно хватить на небольшую войнушку. Это куда же прется дюжина негров, увешанные оружием и с морем патронов? Ну да ладно, думать будем после. Что у нас еще? Еда. Тонкие лепешки в холщовом мешочке размокли и слиплись, превратившись в кашу. Жаль. Зато есть еще два натовских пайка и четыре банки каких-то консервов. Какие-то надписи на них странные. Часть по-английски, а часть... Буквы-то как раз такие же, как в блокнотике! Выходит, это не шифр, а какой-то незнакомый язык. Осталось узнать, какой. Закорючки не походили ни на кириллицу, ни на латиницу, ни на арабскую вязь, ни на китайские иероглифы, ни даже на египетскую клинопись. А больше алфавитов Серж и не знал.

Еще нашлись два пластмассовых футляра с электроникой. В одном навороченный тепловизор, в другом — ПНВ. К сожалению, купание было для них фатальным. Тут Серж сообразил и схватился за карман. Его рация тоже приказала долго жить. Вот черт! Еще в рюкзаке блок незнакомых сигарет, два комплекта герметично запечатанного белья, свернутый гармошкой туристический коврик и тонкий легчайший спальник, последний технологический писк. Это хорошо, теперь с ночлегом проблем будет меньше. Если, конечно, после встречи с кошкой он решится спать на земле. Из того, что было в карманах — еще одна зажигалка, еще две пачки тех же сигарет. Одна целая, одна, открытая, раскисла. Сергей не курил, сигареты ему были без надобности. Но веса в них немного, а где-то они могу сработать как средство платежа, поэтому выкидывать их не стоит. Еще какая-то бумажка с такими же странными письменами, фонарь (кстати, получше, чем у него), натовская индивидуальная аптечка, небольшой складешок "викторинокс" и горсть каких-то монеток в кожаном мешочке.

Ремень с содержимым Серж оставил "на сладкое". Сам ремень был великолепен. Толстенная натуральная кожа, богато украшенная тиснеными узорами, мощная пряжка. За время, проведенное в воде, он почти не пострадал. В ножнах был крутейший "Extrema Ratio Fulcrum S", в кобуре — пистолет, такая же "Beretta М1934" с запасной обоймой. Что особенно порадовало, в подсумках нашлось еще полсотни патронов и набор для чистки. Это было просто супер! Теперь у него есть пистолет и к нему мало-мальски приличный боекомплект. Уход за оружием был оставлен на вечер, а сейчас пора было идти.

Под корнями ближайшей елки трофейным ножом была вырыта достаточно глубокая яма, в которую были закинуты ненужные патроны и промокшие гаджеты. Испорченные продукты и сигареты были закопаны метров на сто в стороне. Все оставленные себе вещи были аккуратно сложены в рюкзак, кобура с пистолетом и подсумки нацеплены на пояс. Серж поднялся, нагрузился, подтянул все ремни, попрыгал, проверяя качество укладки и отправился дальше.

Шагалось теперь намного веселей. А что переживать? Голод ему не грозит, продуктов хватит с лихвой. Фляжка спасет от жажды, да и защититься от врага он сможет. Правда, вряд ли такой, откровенно говоря, слабоватый пистолетик спасет от подобной киски. Тут нужен ствол посерьезней. Кстати говоря, если здесь такие ходят, то спать на земле не стоит. Придется искать подходящее дерево и привязываться. С другой стороны, маскироваться он особо не умеет, а фигура на дереве видна издалека и для негров будет отличной мишенью. Кроме того, в случае чего, быстро вниз не спрыгнешь — пока еще отвяжешься. Хотя... Ту заразу пристрелили. Такой крупный хищник, скорее всего, контролирует изрядную территорию и не пускает на нее конкурентов. Так что в эту ночь можно быть спокойным — вторая такая страшилка не придет. А на зверя поменьше есть ножи и пистолет.

К вечеру он прошел от силы километров двадцать. Да и эта цифра была весьма сомнительной. Сказывались усталость, недосып, нервное напряжение, да и сложность маршрута. Намотал-то он изрядно, но вот насколько все эти бесконечные петли и зигзаги продвинули его к цели — совершенно непонятно. В любом случае, приблизительные расчеты показывали, что в таком темпе до башни ему идти еще по меньшей мере два дня. А сейчас надо бы выспаться и перекусить. Кроме того, хотя одежда частично просохла, многое осталось сырым, надо бы просушить. Да и горячая пища лишней не будет. Ветер с северо-востока, дым преследователи не учуют. Значит, решено. Серж нашел местечко повыше, посуше, вырезал большой кусок дерна, убрал его в сторону и на очищенной земле разложил бездымный костерок. Развесил вокруг на палках мокрую одежду, открыл и поставил поближе к огню банку тушеных бобов с мясом. Из рюкзака достал коврик, расстелил на земле перед костром и с наслаждением уселся, давая отдых утомленному телу. Стащил с ног мокрые ботинки, напихал внутрь набранный по дороге сухой мох и оставил сушиться. Под занавес отправил на просушку носки и занялся оружием. Разобрал пистолет и разложил детали на коврике перед собой. Потом, безжалостно разодрав на тряпки один из комплектов трофейного белья, тщательно вытер каждую насухо, смазал и собрал снова. Разрядил обоймы, протер их и патроны, снова снарядил. Вытряхнул запасные патроны из расползшейся коробки, перетер, набил пустую обойму. Оставшиеся "маслята" ссыпал в подсумок. Ну вот, теперь он вооружен и, можно надеяться, опасен. Пистолет, две запасные обоймы, четыре с лишком десятка патронов в запасе — это уже кое-что. Теперь можно и покушать.

Горячая сытная мясная пища — самое то для иззябшего, уставшего и проголодавшегося организма. Серж в один момент зарубал бобы с мясом, сполоснул консервную банку, вскипятил в ней воды, заварил сорванные по дороге листочки малины и брусники и, уже утоливши голод, без спешки приступил к чаепитию. Не торопясь, прихлебывая мелкими глоточками из жестянки, он с наслаждением выпил отвар. Немного подумав, повторил. Блаженствуя от ощущения тепла во всем теле, он надел высохшую и согретую одежду, загасил костер, закрыл костровище дерном. Спальник решил не разворачивать: в случае чего на то, чтобы вылезти, придется тратить лишние секунды. Залез под огромную ель, опустившую нижние ветви до самой земли, расстелил на земле коврик, устроился на нем, приготовил нож и пистолет, чтобы они были под рукой, и уснул, едва закрыв глаза.

Глава 4

Женин день по обыкновению начинался рано. Он давно привык к этому, как и к тому, что все его время с самого утра и до позднего вечера было, как правило, до отказа заполнено самыми разными делами. В обязательной программе значились зарядка, тренировка с пистолетом, ежедневный сеанс поставки и вечерний обмен информацией с другими фортами и с замком Россия. Все это вместе обычно занимало три-четыре часа. Остальное время Женя тратил по своему усмотрению и в зависимости от текущих потребностей. Бывало, требовалось съездить по делам в форт Сибирь или к подопечным эфиопам, бывало — эфиопы приезжали сами. Хотя рыночная площадь была построена близ Сибири и большинство сделок происходило именно там, многие эфиопские вожди предпочитали вести дела непосредственно с тем самым Юджином. Так уж вышло, что он создал себе среди выходцев из Африки репутацию большого человека, от которого многое зависит. Нынешнего главу форта Сибирь Курта Шрайбера это донельзя раздражало, но и сделать он ничего не мог. Эфиопы оставались неподвластны хваленому немецкому орднунгу. Особенно, когда дело касалось не простой торговли, ставшей уже вполне привычной, а чего-нибудь особенного, выходящего за рамки повседневности. Например, когда очередное племя решало, наконец, присоединиться к форту. Или когда в окрестных лесах обнаруживалась какая-нибудь находка, которую местные эфиопы сами использовать не могли, но хотели получить от нее максимальную выгоду.

В последнее время такие случаи сошли на нет. Все местные племена и так уже присоединились, а ближние леса были добросовестно прочесаны, и все мало-мальски ценное прибрано ушлыми эфиопами в хозяйство или продано в форты. Надо сказать, однажды заключенные договоры обеими сторонами соблюдались неукоснительно. Понятное дело, поначалу бывало всякое, но очень быстро хитрые африканские вожди выяснили, что намного выгодней вести дела честно, чем крутить да мутить, пытаясь выкружить себе сверхнормативный гешефт. Был даже случай — о нем Женя узнал много позже и окольными путями — когда вождь одного из кланов вознамерился кинуть Юджина в какой-то мелочи, и был тут же низложен возмущенными соплеменниками. А и поделом ему, честно надо вести дела.

Так вот: Женя проснулся, по обыкновению, рано. Было немного странно просыпаться одному — он уже успел привыкнуть к тому, что поутру рядом с ним всегда обнаруживается любимая женщина. Вошел, как говорится, во вкус. Ну так случай нынче особенный, по такому поводу можно и потерпеть.

Он быстро оделся, сделал зарядку и, опоясавшись верным "люгером", отправился на стрельбище творить свое воинское правИло. С полчаса он трудил тело всяческими хитрыми упражнениями, а закончив, взмокший и довольный, двинулся к бочке с холодной водой умываться. Порой он сам себе удивлялся: ведь всего лишь год назад сюда, на Платформу 5 попал рыхлый полуинфантильный толстяк, а сейчас через двор форта шел пусть не качок, но вполне себе крепкий и уверенный в себе мужчина. Пузень сдулся, заменившись отчетливыми "кубиками" пресса. Руки, грудь и плечи тоже обрели четкий мышечный рельеф. Не сказать, что Женя стал таким уж крутым качком, но появиться на людях с голым торсом ему теперь было не стыдно. С оружием он тоже неплохо освоился. Из винтовки с трехсот метров уверенно попадал в цель. Освоил и автомат, и дробовик. Но больше всего ему нравился пистолет. Женя любил свой "люгер" и редкий день с ним не практиковался. Нормативы, некогда установленные Григорьевым, он давно перевыполнил. Ему теперь ничего не стоило попасть в "яблочко" навскидку с пятнадцати метров. Полгода назад к обычным упражнениям с пистолетом добавились еще перекаты и уходы. В последний свой приезд Касаткин поглядел на Женины кувырки и щедро плеснул ему бальзама на душу:

— Неплохо, неплохо. Теперь тебе еще маятник выучить, да рукопашку подтянуть — и будешь вполне готовый боец ближнего боя.

Сказать, что Женя был доволен жизнью — это все равно, что ничего не сказать. У него было все: дело, однозначно важное и нужное, люди, которых он, не покривив душой, мог назвать друзьями, у него было честно заслуженное положение и уважение. А еще, и это, пожалуй, было самым главным, у него было любимая женщина. И эта женщина совершенно точно отвечала ему полной взаимностью. Теперь вот еще ребенок будет. Спрашивается, чего еще можно желать? Просто живи и радуйся!

Сейчас, год спустя, вихрь событий приубавил скорость, но даже и не думал останавливаться. Правда, уже не было перестрелок, погонь, осад и штурмов. Да, если честно, не больно-то и хотелось. Прошлым летом Женя навоевался досыта и повторения не хотел. Но и без войнушки хлопот вполне хватало для ощущения полноты жизни. Конечно, если сравнивать с фортом Сибирь и, тем более, с замком Россия, форт Заря был окраиной, провинцией. И народу меньше, и досуг скромнее. Конечно, если есть желание, можно и съездить, развлечься, но до Сибири два часа езды, а в замок Россия и вовсе день добираться надо. Это если по реке. Конечно, есть вертолет, но только для особо экстренных случаев, и за последний год таких не возникало. Сотников планирует строить прямые дороги в форты Сибирь и Алтай, но это дело будущего, возможно, что и отдаленного. Форт Алтай оказался ближе всех к найденному месторождению меди. От реки Звонкой к нему, как ранее от Щитовой к форту Сибирь, прорубили просеку. Перевалки на Звонкой и Щитовой разрослись до небольших поселков, и теперь дважды в неделю найденный на Щитовой колесный пароходик с небольшой баржей на буксире курсировал по маршруту Малый Алтай — замок Россия — Малая Сибирь.

В первое лето основные усилия поселенцев были направлены на прокладку дороги в форт Сибирь, но кое-что построить все же смогли. Прежде всего, срубили баню. Как бы там ни было, но вопрос гигиены всегда стоял остро. Да и любителей легкого пара оказалось немало. Вернее сказать, равнодушных к этому действу практически не оказалось. Даже Клаус Лори уж на что швейцарец, а тоже пристрастился. Во-вторую очередь поставили кузню. Вернее, сообща сложили для нее сруб, а Илья уже сам принялся мастерить печь, меха и прочую оснастку. Наковальню заказали каналом в Сибири, вшестером выволокли ее с платформы терминала и на веревках спустили через окно сразу в кузов грузовика. И теперь целыми днями Илья пропадал в кузне, выполняя различные заказы и фортов, и эфиопов. Хватало ему времени и на работу для души. Своей ненаглядной Настеньке он выковал такую оправу для зеркальца, что все мужики форта, не говоря уж о женщинах, ходили поглядеть и полюбоваться.

Байкер по велению души, Жора стал главным автомехаником форта. Автомотопарк был пока невелик, времени на уход и ремонт требовал немного, и Жора в свободное время уходил к Илье. Где-то пособлял, а где-то и толково советовал. Перспективы у такого сотрудничества открывались весьма широкие.

Фима Максаков оказался спортсменом, стрелком из лука. По его просьбе Женя добыл ему спортивный углепластиковый лук, две дюжины стрел и Фима периодически тренировался, не желая терять навыков. Григорьев долго подсмеивался над ним: мол, баловство это, а вот ружье — сила. В конце концов, у Фимы не кончилось терпение. Он подловил Иваныча, вынудил с ним поспорить, а потом пошел в лес и при свидетелях одним выстрелом с расстояния в полтораста метров завалил косулю. После этого Иваныч, на радость публике, честно откукарекал под столом, а потом выпросил у Жени еще один лук и начал тренироваться. Получалось у него так себе, но он не сдавался. А в лес ходил по-прежнему с ружьем.

Фимина подруга, скромная застенчивая девушка, оказалась профессиональной ткачихой. Причем не только по профессии, но и по зову сердца. Женя организовал ей ткацкий станок, и она просиживала за ним часами, создавая буквально шедевры ткацкого искусства. В прошлой жизни Жене доводилось видеть такие разве что в музеях. Не отставала от нее и Настя, кузнецова жонка. Поскольку зимой она ковыряться в земле не могла, то стребовала с Жени литературу, инструмент, и теперь к звукам ткацкого станка в форте добавился перестук коклюшек.

В общем, каждый человек обзавелся каким-нибудь хобби. Женя, в свою очередь, мало-помалу пристрастился столярничать. Что-то подсмотрел у Ганса Грубера, что-то вспомнил из отцовских наставлений, что-то со школьных уроков труда. В одном из пустующих помещений на первом этаже форта устроил себе мастерскую, постепенно обзавелся разнообразным инструментом и принялся за дело. Понятно, получаться стало далеко не сразу, но к концу зимы Женя обеспечил крепкими стульями и табуретами своего изготовления весь форт и стал задумываться о шкафчиках и буфетах. С наступлением лета свободного времени почти не стало, но следующая зима была уже не за горами, и Женя активно строил планы и рисовал эскизы. У Шурика же обнаружился талант к резьбе по дереву, и он украшал Женины поделки все более затейливыми узорами.