Основать род. Часть 2. Черное и белое

Через пять минут колонна машин в полном составе — "кюбель", "ганомаг" и газончик с бойцами уже пылила по своротке.

До места докатились быстро. Перед самой локалкой, ставшей теперь домом для Гуджи, дорогу перегораживал завал из бревен. Из-за него выглянул парнишка с винтовкой, узнал Женю и, не дожидаясь распоряжения, бросился искать начальство. Вскоре к баррикаде вышел вождь. На плече у него висел пистолет-пулемет "Стэн". Вчера его еще не было, и Серж внутренне похолодел: в его кладе среди прочего добра были и такие.

— Приветствую тебя, Юджин, — важно начал вождь. — Я рад видеть тебя живым и невредимым.

— Здравствуй, Зеуде. Я вижу, ты прислушался к моему совету и перекрыл дорогу.

— Да, Юджин, и это принесло мне удачу. Сегодня утром сюда приехали солдаты на квадроцикле, но у нас было, чем себя защитить.

— Я рад, Зеуде, что мой совет помог тебе. У меня есть к тебе предложение. Пусть твои люди пока откроют проезд для моих машин, а мы с тобой поговорим.

Женя следом за вождем прошел к бывшей локалке. Около нее стоял большой двухместный квадр.

— Я вижу, у тебя сегодня много трофеев.

— Да, день начался удачно, — подтвердил эфиоп.

— Но на этом, похоже, все закончится. На большой дороге теперь стоит блок-пост русского анклава, и солдаты из Аддис-Абебы доехать сюда больше не смогут.

— Что ж, удача переменчива.

Вождь решил отнестись к известию философски.

— Я возвращаю взятый вчера у тебя инструмент. Пусть твои люди подойдут к машине, и мой водитель отдаст им все, что я брал.

Зеуде взмахнул рукой, отправляя одного из толкущихся поблизости пацанов "на задание".

Женщины принесли какой-то травяной отвар в красивых кружках из локалки, и с должным почтением подали угощение беседующим вождям, после чего испарились. Женя отхлебнул из своей кружки: неплохой травяной сбор. Похоже, эфиопы вполне уже освоились в здешних лесах. Он отпил еще и перешел к делу.

— Скажи, Зеуде, нравится ли тебе это место?

Вождь племени Гуджи довольно покивал.

— Да, Юджин, здесь хорошо. Мы уже решили, где будут построены дома, а где мы вырубим лес для посадок.

Теперь покивал Женя.

— Ты хороший вождь, Зеуде, ты не тратишь время впустую.

Эфиоп польщенно оскалился.

— У меня к тебе есть предложение, Зеуде.

Вождь тут же подобрался и всем своим видом дал понять, что готов внимательно слушать.

— Хочешь получить еще один дом? Подобный этому, из бревен?

— Конечно, — осторожно ответил эфиоп, — это хороший дом, в нем тепло даже зимой.

— Я дам тебе такой дом. Только он будет разобран, но зато его можно будет перенести на нужное место и собрать обратно.

— Смогу ли я сделать это?

— Я пришлю человека, он все покажет.

— Хорошо, — медленно ответил Зеуде. — твое предложение очень...

Он поискал слово.

— ...очень заманчиво. Но что я должен для этого сделать?

— Помочь разобрать этот дом. Мне понадобятся все мужчины Гуджи.

— Хорошо. Пойдем, Юджин.

Через полчаса все стояли около затопленного дома. План действий был обсужден заранее. Двое бойцов разделись, вплавь добрались до сруба и быстро разобрали крышу, а потом и потолок. Свалили три лесины, очистили от веток, укоротили до нужного размера и собрали над срубом треногу. К верхушке треноги подвесили блок, через который перекинули прочную веревку. Потом два человека спрыгнули вниз, и через пару минут первый ящик поднялся над верхним венцом сруба. Женя никогда бы не подумал, что глаза Зеуде могут настолько расшириться.

Добытое грузили на сделанный на скорую руку плот, и отвозили на берег. Работали быстро, и уже через час рядом с озерцом высился штабель разнокалиберных ящиков. Оказалось, что дорога к затопленному дому вполне проходима для квадроцикла. Быстро изготовили волокуши, и два человека принялись возить добытые ящики к машинам. Остальные так же оперативно разобрали и подняли на берег небольшой сруб, не забывая помечать каждое бревно.

Эфиопского вождя мучала жаба. Он глядел на быстро уменьшающийся штабель, и его сердце буквально обливалось кровью, стоило только представить, что он мог бы и сам проверить затопленный дом и забрать себе скрывавшиеся в нем сокровища. А так — остается только благодарить Юджина за щедрость. И ведь он ничуть не обманул: сам нашел, сам забрал, а такой хороший дом в уплату за несколько часов работы пяти человек — это очень, очень щедрая плата. Наверняка он попросит в счет него что-нибудь еще. Но Зеуде отдаст, он не станет ссориться из-за пустяков с таким могущественным человеком.

Когда работы были закончены, Женя подошел к вождю.

— Ну вот, Зеуде, этот дом ты можешь перенести на любое место и там снова собрать. Он — твой.

— Спасибо, Юджин, ты очень щедр. Но... как ты узнал о том, что там внутри?

Вождь был явно потрясен произошедшим.

— Ничего особенного, просто я любопытен.

Оружие в локалке оказалось британским. Знакомые уже винтовки "Lee Enfeld", пистолеты-пулеметы "Sten", револьверы "Webley-Scott" и четыре пулемета "Bren". Ко всему этому богатству — изрядный запас патронов. Был еще двухдюймового калибра миномет "Ordnance ML 2-inch Mortar Mk II" и два ящика гранат Миллса N5. Особой изюминкой стали бесшумные карабины De Lisle Commando калибра .45ACP. По сути, комплект вооружения для нового форта.

В машины не вошло и половины всех ящиков. Не по объему — по весу. Зеуде уже принялся мысленно потирать руки: сейчас Юджин попросит покараулить добро, и несколько очень полезных в хозяйстве вещичек обязательно достанутся ему. Но тут на дороге раздался шум моторов, и вскоре на поляну выкатился бортовой ГАЗ-52 в сопровождении шишиги с крупнокалиберным пулеметом. "Нет", — понял вождь, — "нынче не обломится".

Глава 17

Тащиться с тяжелым караваном Жене не хотелось. Медленно, пыльно. Главное — медленно. Поэтому он пересадил Сергея из броневика к себе в "кюбельваген", взамен загрузив "ганомаг" лежавшими в вездеходике ящиками с револьверами.

— Ну что, Фима, пусти-ка меня за руль.

Фима без особого удовольствия поменялся местами с шефом. Женя уселся за руль, поерзал по жесткому сиденью, устраиваясь поудобнее.

— Ну что, ребята, держитесь крепче! Кто выпадет на ходу — не теряйтесь, сзади на газонах подберут.

И дал гари.

Триста километров до Берлина "кюбель" по меркам убитой напрочь Зусулки буквально пролетел, оставив далеко позади колонну грузовиков.

В Берлине они остановились у тамошней таверны перекусить баварскими сосисками с тушеной капустой, и Серж поразился, как много людей узнают Юджина. Большинство кивают издали, но многие подходят, здороваются за руку. Некоторые заводят разговоры на тему "а помнишь!". А людей здесь было не в пример больше, чем в форте Заря. У Сержа, отвыкшего от большого общества, даже зарябило в глазах, поэтому он уткнулся в тарелку и сосредоточенно питался. Впрочем, сосиски были действительно мясными, капуста — свежей, хлеб — мягким и до ароматным, а пиво, настоящее светлое баварское пиво, просто обалденным. Серж, последние месяцы живший, в основном, на консервах, рубал в три горла, получая от простой, в общем-то, еды несказанное удовольствие.

Наконец, все было съедено и выпито. Хозяин заведения самолично вышел к Жене, тепло попрощался, приглашал заходить еще, отказался брать с него деньги, и нагрузил с собой небольшой, литров на десять, бочонок того самого пива.

Дергать занятого разговорами Женю было как-то неудобно, поэтому Серж насел на Фиму:

— Слушай, чего это он? — и взглядом указал на хозяина, солидного немолодого немца с изрядным животиком.

— Так Евгений Михайлович год назад его из рабства у эфиопов выкупил. За пять литров бензина и десять дробовых патронов. Тогда он еще начальником Сибири был, еще битвы с Джамалом не было, и окрестные племена принялись тех рабов, кто уже не мог работать и бы, по сути, при смерти, ему в форт свозить. А он людей выкупал, лечил, откармливал. Ну а когда Джамала убили, половина спасенных немцев переехало в бердлин, а вот этот поднялся, таверну, видишь, открыл. И если Женя заходит поесть, всегда старается сам обслужить, денег не берет, и с собой всегда что-нибудь положит. Вроде, как благодарит за спасение жизни.

— И много тут таких, благодарных?

— В Берлине — десятка полтора, еще столько же в Сибири. А вообще, тут год назад такое месилово было! Сам Евгений Михайлович об этом говорить не любит. А я — я попал сюда уже после, когда вся веселуха уже кончилась. Ты лучше Федьку расспроси, бабы Лисиного внука. Вот он все в подробностях опишет, и даже покажет тот дробовик, из которого самого Джамала завалил.

Сергей не понял половины из этого рассказа, но переспрашивать не стал. Действительно, после расспросит, да и ехать пора. Но вот тот факт, что как минимум три десятка человек обязаны Юджину жизнью, в голове осел.

После перекуса за руль снова сел Фима. Тут уже не до гонок: строгий Уксусников понаставил дорожных знаков, входивших в жесткое противоречие с требующей полета душой. Эта дорога, между замками Берлин и Россия, была сейчас вполне безопасна. Дикое зверье, какое не выбили местные охотники, сбежало подальше в дебри тайги. Пакистанка была зачищена, набеги бармалеев ушли в прошлое. Знай, кати себе спокойно, да наслаждайся окружающей природой. А теперь, с отвоеванием двух третей зусулки. Берлин и вовсе становился почти что тылом.

В замок Россия удалось приехать засветло. Закинув вещи в гостиницу (и такое теперь водилось), Женя отпустил Фиму гулять, а сам, прихватив гостинцев, отправился в больницу к Ольге. Его остановила на пороге строгая медсестра.

— Время посещений закончилось. Приходите завтра.

Никакие уговоры, увещевания и намеки на близкое знакомство с самой Зенгер не помогли. Загрустив, Женя поднялся на стену и, облокотясь о парапет, принялся смотреть на реку. Дебаркадера теперь было два, и ко второму как раз и были зачалены два трофейных монитора. Оба корабля были одинаковы. Низкобортные, широкие корпуса. Надстройка и ходовая-боевая рубка сдвинуты к корме, на баке полностью закрытая броней орудийная башня со спаренным 37-мм автоматом. На корме, на крыше надстройки, прикрытый с трех сторон бронещитками, крупнокалиберный пулемет. Еще по два пулемета поменьше, видимо, калибра 7.62, в барбетных гнездах по бортам. По меркам Платформы — линкор. По сравнению с таким "Дункан" — так, мелочь, максимум — легкий крейсер. У одного из мониторов в основании рубки была рваная дыра, из которой торчали куски исковерканного железа. Серо-зеленая краска рубки над дырой хранила следы пожара. Женя засмотрелся, задумался о своем настолько, что не услышал приближающихся шагов.

— Добрый вечер, Евгений Михайлович, — прервал его медитацию знакомый голос.

Женя обернулся.

— И вам того же, Алексей Александрович. — ответил он, пожимая протянутую ему руку. — Не сидится в кабинете?

— Насиделся за день, — поморщился Сотников. — Ну и подкинули же вы мне работенки! Прямо как год назад. Хотя нет, на этот раз, пожалуй, побольше.

Женя хмыкнул:

— На этот раз все было сделано с высочайшей санкции, так что вините в этом только себя.

— Ладно, ладно. — сдал назад Командор. — Признаю, вы правы. А вообще везучий вы человек, Евгений Михайлович.

— Вы же сами меня убеждали, что везение — результат серьезной предварительной подготовки. А готовились нынче и мы, и вы на всю катушку.

— А я от своих слов и не отказываюсь. Но кое-что все же было сделано вами, так сказать, сверх плана.

— Это вы сейчас о чем? — подозрительно спросил Женя, перебирая в памяти события прошедших суток.

— Да обо всем сразу. И о броневиках, и о "языках", и об оружейной локалке. Но, признаться честно, больше всего меня удивили ваши новобранцы. Профессор Гольдбрейх аж трясется весь, так ему хочется поболтать на идиш со своими, так сказать, соплеменниками.

Женя пожал плечами.

— Кто же мог предугадать, что подданные Нового Иерусалима окажутся такими непатриотичными. Кстати, они говорили, что еще пара десятков человек спит и видит, как бы им срулить из "земли обетованной" сюда к нам, причем многие — семьями.

Сотников оживился.

— Да? Очень своевременная информация. Послезавтра мы ждем в гости официального представителя иудеев. У нас с ним есть много тем для разговора, а теперь вот и еще одна нашлась. Учитывая, насколько они замазаны во всей этой истории, людей они нам отдадут. Никуда не денутся.

К концу речи улыбка Командора стала очень напоминать волчий оскал.

— Кстати, к вам уже довезли двух пленных ортодоксов? — продолжил тему Женя. — Я отправил их в Сибирь вчера ночью.

— Еще нет, но они уже в пути. Я послал за ними "Стерегущего", так что в ближайший час ожидаю. Вот и будет, так сказать, предмет торга. А к вам на неделе заедет человек из разведки, поспрошает вашу шестерку переселенцев. Нам надо составить как можно более полное представление о том, что происходит в этом закрытом анклаве.

Сотников отвернулся к реке, вынул из кармана пачку сигарет, закурил. Какое-то время он стоял, попыхивая сигаретой.

— А что шведы? — прервал его мысли Женя. — Их большой начальник ведь сидит нынче у вас, так сказать, на подвале.

Сотников затянулся еще раз и щелчком отправил окурок вниз, за стену.

— Шведы пытаются сделать рожу кирпичом и сказать, что, мол, отдельные несознательные граждане приняли по своему собственному желанию участие в эфиопской авантюре. Но им это не удастся. Во-первых, эти симпатичные кораблики не дадут, а во-вторых, ваш трофей в моем подвале рассказывает, видимо от шока, такие вещи, что просто так им будет не отвертеться. В любом случае, такой урон в живой силе и технике, равно как и в репутации и в самоуверенности, надолго отобьет у них охоту к пострелушкам. Их делегация приедет завтра. А через неделю, думаю, откроем торгово-пассажирское сообщение с Китаем. Теперь мы имеем на руках все козыри, чтобы диктовать скандинавам свою волю. Будут ерепениться — пошлем эскортировать торговый караван их же дредноут, но уже под нашим флагом.

— А эфиопы?

Женя решил, пока железо горячо, выжать из Командора максимум информации.

— Вы ведь в курсе, Алексей Александрович, что сегодня с утра я имел беседу с официальным представителем их правительства по поводу передвижения нашего блок-поста? Сейчас он примерно в ста двадцати километрах от Аддис-Абебы. Знаете, у меня после того разговора возникло чувство, что они еще не догадываются о масштабе катастрофы.

— Утром, может, и не догадывались, а днем по радио была официальная беседа с тамошним королем на предмет возвращения военнопленных. Договорились создать комиссию для установления границ анклавов.

— Тут надо бы поаккуратней подойти к вопросу, — насторожился Женя. — Ко мне недавно попал дневник неизвестного эфиопа, который, по-видимому, длительное время изучал район, лежащий между нами, то есть фортом Заря, и Аддис-Абебой. В числе прочего, он в развалинах древних строений нашел нетронутую локалку, очередной шарик-индикатор и собственно платформу терминала. В своей рукописи он подробно обозначил расположение этих интересных мест. Оригинал и копию перевода я привез для нашего уважаемого профессора. Проблема в том, что эти объекты находятся довольно далеко от "Зари" и вообще от обжитых мест.