Книга 8 Там, где только прошлое

История Алмейры вызвала бурный интерес, а весть, что во дворце есть библиотека — ажиотаж. Незнание языка их не останавливало. Рассказ не надолго прервался, потом вернулся в старое русло. Решение Эл оставить состязания вызвало всеобщее удивление.

— Эл, ты же, как бульдог, если что-то начала, то не отпустишь. До сих пор удивляюсь, как же ты отказалась! — возмущался Дмитрий.

— Не ты один, Дмитрий, поражаешься моему поступку. Я рада, что тогда возобладал здравый смысл, — отвечала Эл. — Это несколько облегчило мою жизнь в дальнейшем.

Эл не упоминала о своих чувствах к Алику, но в процессе рассказа Игорь вдруг предположил, что в этой роли выступал кто-то из ребят и, судя по ошибкам и поведению, это был именно второй капитан из их команды. Речь зашла об этом и все потребовали объяснений догадке Игоря.

— Прости, капитан, — обратился к Алику Игорь, — но самое неприемлемое для меня твое качество — это гордость и стремление соревноваться с более сильными. Ты уж прости, но все твои беды от этого. Когда-то ты состязался с Эл, потому что ты не штурман, ты полководец. Этакое рыцарское стремление быть первым. Я подчеркиваю слово рыцарское, поскольку тобой обычно движут благородные стремления, идеализм, любовь, но когда дело доходит до выбора средств, то тут ты даешь сбои на таких простых вещах. Будь на месте Кикхи Дмитрий, он бы в душу к Эл влез, влюбил бы ее в себя до обморока, увел бы с собой без борьбы. Потому что Димка своих правил не устанавливает, а ты волей хочешь взять то, что берется согласием.

— Какой я хороший, — пропел Дмитрий.

— Легко обсуждать то, что случилось, — возразила Эл. — Знаешь, мой дорогой, аналитик, как не просто влезть в чужую шкуру. Роль была сыграна наилучшим образом, если учесть ранг его персонажа, он никогда не делал то, что делала, например, я. Мне знаком настоящий Кикха, и могу заверить, что сыграно было так, что не подкопаешься. Я его не узнала.

— Потому что если бы узнала — нам конец, — согласился Дмитрий. — Я не знаю подробности заварухи, но думаю, что их главный все знал заранее. Ты молодец, Эл, во время сообразила, что сам ход событий не ведет к победе.

— А что было с Алмейрой и Радобортом? — спросила Ольга.

— Эта история имела неожиданное и решающее для меня продолжение, — сказала Эл, — Алмейра — автор синего фолианта, который вы разыщете в библиотеке, если, конечно разыщите. Если вам положено знать, то узнаете.

— А что за огромная книга там лежит? — спросил Игорь.

— Ты был в библиотеке? — удивилась Эл.

— Я его там нашел, — подал голос Тиамит.

— Если есть двери, значит, должны куда-то вести, — предположил Игорь.

— Осторожно, пока не освоитесь, я бы не советовала вам экспериментировать с дверьми. Не уверена, что сама знаю все свойства этого места.

— Слушаюсь, капитан. Так что за книга?

— Не знаю, я ее не открывала.

— Так она открыта, — сообщил Игорь.

Эл пристально посмотрела на него.

Она уставала, постепенно стали спускаться сумерки, а рассказ о состязании наследников еще оставался не досказанным.

Эл сдалась первой, после повествования об уходе из Города Проклятых.

— Не могу больше. — Она повалилась на спину. — Остальное потом. А надо еще вернуться во дворец.

— Я покажу им комнаты. Ты можешь спать здесь, — сказал Тиамит.

— Я тебе буду так признательна, — выдохнула Эл.

— Интригующая история, дотерпеть бы до завтра. Я не усну после такого, как в сказке побывала, — рассуждала Ольга.

— Спать. Все. Спать, спать, — по-хозяйски стал спроваживать всех Дмитрий. Он не прогнал только Алика, который остался сидеть рядом с засыпающей Эл.

— И как же ты простила меня после всего этого, — вздохнул он печально.

— Потому что я любила тебя. И сейчас люблю, — бормотала Эл сонным голосом. — Мне вот только с Тиамитом поговорить.

И она заснула.

Алик склонился, хотел поцеловать ее, но услышал шум. Дмитрий тихонько крался к ним.

— Идем, — сказал он.

— Я бы лучше с ней побыл.

— Тиамит сказал, она любит тут спать. Он комнаты покажет, говорит, мы сами двери не откроем.

Алик согласился уйти, чтобы Димка не бубнил и пошел за ним в глубь острова.

Глава 6

Тот вечер был особенным. Первый вечер на острове. Эл продолжала рассказы все последующие дни, но рассказы не были столь яркими, как в первый раз. Она сохраняла хронологию, но не погружала собеседников в свои переживания и едва касаясь сути событий, о которых приходилось говорить. После рассказа об уходе Алика и Тиамита, о причине их ухода, повисло напряженное молчание. Эл ждала, что они услышат о ее особом положении при владыке и начнут спрашивать снова и снова. Ей хотелось сознаться в своем происхождении, она готова была поделиться тайной, но в одно мгновение отчетливо поняла, что разделит их и себя расстоянием непреодолимым. Эл смолчала, представив положение, как обязанность служить, за отказ от состязаний, как плату за освобождение Алика. Опасения и его и ее не оправдались, они не расценили уход Алика как слабость, повисло минутное молчание, а потом Ольга с грустью заметила.

— Это была вилка. Безвыходная вилка судьбы. Димка верно подметил, твой владыка мог знать заранее, поэтому подстроил исход дела в свою пользу. Ой, как это неприемлемо для существа столь высокого предназначения.

— Он практически лишился всех наследников, а тут Эл. Черт бы побрал Нейбо с его методами, — возмутился Дмитрий — это его работа.

На этом рассказ оборвался, а в следующий раз Эл изменила тактику. Она рассказывала отдельные истории, стараясь не акцентироваться на том, что происходило между нею и владыкой.

Наверное, они догадывались, домысливали, фантазировали, но не делились предположениями. Ее друзья были достаточно умны, чтобы осмыслить величину проблем, с которыми она сталкивалась.

Так шли дни, если можно было назвать днями периоды активности на острове. Время исчезло в обыденном понимании, назад никто не спешил вернуться. Эл сравнила свои ощущения и их, они переживали все те же этапы, которые проходила здесь она.

Игорь упомянул о книге. Эл не сразу устремилась в библиотеку. Визит произошел день на четвертый, когда любопытство стало преобладать над опасениями. Массивный том был открыт, на странице ничего не было, Эл смогла пролистать его, ни текста, ни рисунков не нашла.

Возник Тиамит, присоединился к ней, с любопытством наблюдая, как Эл изучает книгу.

— Ты не зашла ко мне ни разу, — заметил он.

— А зачем?

— В гости.

Эл улыбнулась.

— Я зайду. Для чего она?

Тиамит провел по глади листа с нежностью, словно испытывал наслаждение от прикосновения. Он вздохнул сладко.

— Будущее, — сказал он. — Это твоя будущая история.

— Зачем? В такой форме? Не во всех культурах известны книги. Какой прок записывать мою жизнь? Отныне она проста.

— История уже существует. Тоя задача собрать фрагменты, которые ее оживят.

— И кто ее записывал?

— Я. Давно, когда я встретил тебя, когда понял, что меня схватят, что плен будет долгим, я оставил тебе напоминания. Собери мои записи или их часть, и ты узнаешь, что тебе следует делать.

— Ты написал трактат под именем одного восточного мудреца. Я искала твои следы в прошлом, — сообщила Эл.

— Я бы удивился обратному, — сказал Тиамит. — Тебе нужно путешествовать. Собери свитки. Их было почти сорок.

— Мы встретились. Почему бы тебе просто не пересказать записи.

— Это невозможно.

— Почему?

— Потому что я не помню.

Эл удивилась.

— Ты. И не помнишь.

— Ты же победила Нейбо.

— Нет. Я его не побеждала.

— Ты выжила. Почему?

— У меня были свойства нужные ему для жизни. Он меня берег.

— Каковы были условие вашего сотрудничества?

— Я не помнила.

— Вот и я забыл. Благодаря моей забывчивости твое знакомство с владыкой случилось не сразу после нашего прощания. Тебе нечем заняться, так ищи мои записи.

— Почему ты сделал вывод, что мне нечем заняться?

— То чем ты живешь теперь, приносит тебе новый опыт? Что из окружающего еще не случалось с тобой? Ты не ищешь. Поэтому и страницы здесь пусты, — он указал на книгу.

У Эл было легкое расположение духа с утра, поэтому намеки Тиамита не вызвали ни отзыва, ни напряжения между ними. Она положила руку на том и заявила.

— Пусть подождет. Как тебе мои друзья? — спросила она.

— Отвечать обязательно?

— Да.

— Они люди.

Эл опять улыбнулась.

— Исчерпывающий ответ. Да. Они люди.

— Они люди, ради которых ты преодолела притяжение миров, — добавил он.

— Точно, — покивала Эл и стала серьезной.

Она отошла от книги.

— Ты мне хотела что-то сказать, но не решилась до сих пор.

— Если ты знаешь, зачем говорить.

— Когда ты облечешь своим мысли в слова, тебе придется обосновать их.

— Я выхожу замуж. За Алика.

Тиамит промолчал, потом взял ее за плечи и склонился, чтобы их лица оказались на одном уровне. Эл почувствовала веяние детства те дни, когда он склонялся еще ниже, чтобы глаза в глаза сказать свое наставление. Он был единственным существом мнение, которого ей хотелось учесть, но его отзыв был неожиданным.

— Это невозможно, — произнес он с сожалением.

Эл опешила. Тишина зала раскололась стуком ее собственного сердца, она физически ощутила, как оно сжалось, и укол боли заставил Эл поморщиться.

— Это не обсуждается. Я лишь хотела поставить тебя в известность.

— Я сам с ним поговорю.

Эл поджала губы и возмутилась.

— Только попробуй.

— Послушайся меня, — мягко попросил он.

Она ушла из библиотеки. Дверь осталась открытой.

Тиамит обошел вокруг овальный стол с книгой, провел рукой по чистому листу, поправил бороду и повернулся в сторону открытой двери. Секунду спустя в дверях появился Алик. Он улыбнулся приветливой улыбкой. Тиамит жестом пригласил его войти. Алик заметил книгу, покосился на пустой лист, ничего не спросил. Он надеялся на свою наблюдательность, на то, что время даст ему отгадки.

— Эл была здесь, она сказала о вашем решении, — заговорил Тиамит.

Алик казался чутким и внимательным, Тиамит заметил, как взгляд его стал пристальным, словно он пронизал им собеседника, но потом он отвел глаза, и его лицо стало обманчиво безмятежным. Молодой человек был подкупающе обаятельным. Это лицо Тиамит знал наизусть, каждую черту. Он был в том состоянии, когда молодой человек становиться мужчиной. К тому же Алик обладал той силой, которая когда-то играла в Эл, он мог предугадать исход их беседы, не задав Тиамиту ни единого вопроса.

— Вы считаете, что нам следует ждать еще? — спросил он.

— На сколько сильна твоя страсть? — спросил в ответ старик.

— Очень сильна, — кивнул Алик.

— А ее?

— Вы же знаете. Если Эл однажды приняла решение, его не так просто изменить. Если наш брак — ошибка, нам нужно ее совершить.

— Ты знаешь, кто она?

— Она великая, — он поправил сам себя, — она из тех, кого в мирах называли великими.

— Не скрывай своих мыслей, они верны. Она была великой, — поправил его Тиамит. — Она отдала силу, чтобы быть рядом с тобой.

Алик печально вздохнул.

— Вы намекаете, что мы неравны? Даже сейчас.

— Я не намекаю. Я этого не знаю. Я не имею понятия, чем обернется для Эл ее порыв. Стань сам таким, какой была она, если ты доберешься лишь до кромки ее дара, то сам поймешь, что для вас возможно, — многозначительно сказал маг.

Алик глубоко вздохнул, потом поднял глаза на Тиамита.

— Я возьму на себя ответственность и сам отсрочу этот брак. Но если Эл примет окончательно решение, я не буду ей препятствовать. Мы любим друг друга.

— Я бы сказал иначе, — Тиамит перевел взгляд на книгу. — Вы стараетесь поставить точку в ваших отношениях, но она может превратиться в запятую, выражаясь языком вашего времени. Все ваши знаки препинания ничего не значат в истинном ходе событий.

Тиамит ждал возражений, Алик согласно кивнул ему. Отпора не последовало. Тиамит убедился, что он старается быть разумным, но разум слабее страсти. Алик собрался уходить, Тиамит, остановил его за локоть.

— Надеюсь, что ты не станешь считать меня врагом.

— Нет, что вы. Я знаю, вы ничего не скажете и не сделаете, без веской причины. Вы считаете, что я ее не достоин?

— Я так не говорил и не думаю. Я просто знаю, что между вами есть разница. Эл знает, кто она и чего стоит, а ты только встал на этот путь. Разберись, кто ты есть. Я постараюсь тебе помочь. Ты демонстрировал силу в мирах. Откуда она взялась?

— Мы с Эл очень похожи. У нас одинаковые симптомы. Были. То есть были у Эл, я смог остановить или смягчить процесс.

— Вам следует начать путешествовать, — посоветовал Тиамит.

— Рад это слышать.

Алик смог улыбнуться, и Тиамит его отпустил.

Вне стен библиотеки ему стало легче. Он шел длинной галереей, расстояния здесь словно насмехались над глазом, казалось, что цель близка, но это был обман, или напротив, расстояние сокращалось, словно только что бежал со всех ног. Так он добрел до первого ориентира. Впереди показалась лестница в сад. В одной из внешних арок, близко от лестницы на перилах примостился Игорь. Он сидел, опираясь спиной о колонну, и увлеченно что-то чертил. Алику показалось, что он рисует. Игорь сидел к нему лицом, но не заметил, так был занят делом. Он поднял голову на шум шагов.

— Привет, — сказал он.

— Чем занят? — поинтересовался Алик.

— Пишу стихи, — ответил Игорь. — Представляешь, я два года ничего не писал, вернее все, что пытался сделать, было вымученно и обездушено. А тут! Я не понимаю, спал ли я, что это было. Я не нашел своих вещей. Вместо моей одежды — эта.

Игорь был одет по-другому, он теперь своим видом смахивал на Эл. Вид был романтический, словно он актер, играющий героя Александра Грина. Алика развеселила его изумленная восторженность, совсем как в юности, когда вместо схемы полета во время занятий он вдруг записывал ноты.

— Мой секретарь исчез вместе с одеждой. Я не писал вручную так давно, что мои мысли бегут быстрее способности писать. Я боюсь забыть то, что сочинил. — Игорь потряс несколькими исписанными листами.

— У Дмитрия хороший почерк. Попроси он с удовольствием запишет твои вирши.

— Издеваешься. Он будет смеяться.

— Он спит с томиком Шекспира под подушкой. Димка любит поэзию.

— Он любит появляться, едва о нем напоминаешь. — Игорь указал пальцем за спину Алика.

Эл тем временем сидела в саду. Она видела, как Игорь сидит на перилах, увлеченно пишет, улыбнулась с грустью, завидуя его порыву вдохновения. Ей было не до возвышенных чувств. Слова Тиамита раздосадовали ее, внутри родился протест, она вышла за пределы дворца, опасаясь, что наткнется на Алика и расстроит его известием о задержке. Выпытать у Тиамит причину не получиться. Эл решила успокоиться, посидеть в одиночестве. Игорь все писал, она удобно уселась среди кустарника, чтобы ее из галереи не было видно, только, если умышленно не вглядываться в сад. Так она просидела достаточно, чтобы прийти в себя.