Опрос горожан и обитателей лагеря так называемых паломников отложен на завтра ввиду позднего времени".
* * *
"Йонас Фёллер, expertus.
Я не знаю, к чему отнести свое состояние, есть ли моя подавленность следствие воздействия сил, с коими я соприкоснулся, или же мой разум отзывается на пережитые ощущения, но в любом случае — я считаю необходимым об этом упомянуть. Минувшей ночью я плохо спал, просыпался в лихорадке и смятении. Сновидений не было вовсе, посему нельзя сказать, что меня мучили кошмары, однако будто нечто темное облекало меня всего — и душу, и словно бы тело. Я бы сказал, что повсюду мерещилась кровавая пелена, но это не было похоже на болезненный бред или даже обычный пугающий сон, я повторю с уверенностью, что снов и видений не было. Это было чувство. Чувство, коего я до сей поры не испытывал.
Утром я поднялся разбитым, и даже кажется, что лучше бы мне было не ложиться вовсе.
Майстер Бекер отправился беседовать с паломниками, и в этом я не могу ему помочь, но и сидеть без дела не могу тоже. Это существо не дает мне покоя. Что оно? Порождение Предела? Казалось бы, какие еще могут быть версии? Но ведь от самого Предела не исходит ничего подобного, он пугает своей непознаваемостью, но не испускает никаких темных эманаций, он совершенно не похож на то, что я слышал подле той страшной могилы и после, присутствуя на анатомировании.
Или, быть может, я что-то упустил? Быть может, Предел, который сам является пятном чуждого в нашем земном мире, в себе содержит как бы дверь в двери, какую-то часть чуждого для себя самого? Быть может, где-то в той части леса, которую я еще не исследовал, есть нечто вроде коридора в неведомое, откуда и пришла эта тварь?
Так как исполнить рекомендацию майстер Бекера и просто отдыхать не выходит физически, я решил не терять понапрасну время и проверить свою версию. Пройду чуть дальше того места, где была найдена могила, и обойду границы Предела с той стороны. Не уверен, что мне стоит пытаться пройти внутрь него самого, но попытаюсь приблизиться настолько, насколько это окажется для меня возможным, попытаюсь вслушаться в него и понять, что происходит.
Хотелось бы мне знать, сколько правды в слухах о Грегоре Харте, который, как считается, входил в Предел и выходил оттуда. Хоть он и отрицает это, но ведь он может говорить так, опасаясь обвинений в ереси или сговоре с каким-то силами, помогающими ему выживать в этом странном месте. Вдруг слухи не лгут? Вдруг это шанс пощупать Предел изнутри?..".
* * *
"Мартин Бекер, следователь второго ранга.
Первый опрос так называемых паломников дал мало. Все они напуганы, но сложно понять, чем именно — то ли рассказами о странном существе, то ли тем, что это привлекло к ним внимание служителя Конгрегации, и теперь они опасаются, что их поголовно заподозрят невесть в чем.
Один из немногочисленных детей, присутствующих в лагере, рассказал, что около двух недель назад слышал в лесу "страшное мычание", но я не уверен, что сие не есть его фантазии, порожденные донесшимися до него новостями об облике существа. Никто более его слов подтвердить не смог. Впрочем, памятуя о том, что игнорирование детских показаний, не подтвержденных иными свидетельствами, уже заводило следствие в тупик, я a posteriori принимаю в расчет и правдивость его слов.
Обитатели Грайерца также возбуждены и встревожены, и если к так называемым паломникам мне приходилось довязываться с вопросами, то эти осаждают меня сами, охотно отвечая, но более одолевая вопросами меня самого, будто я, заглянув в нутро этого существа, должен был тотчас постичь все и сразу.
P.S. Майстер Фёллер покинул Грайерц еще утром, и до сих пор я его не видел. Люди, с которыми я говорил в лагере так называемых "паломников", утверждают, что видели его в лесу, сосредоточенного и явно болезненного. Волнуюсь".
* * *
"Мартин Бекер, следователь второго ранга.
Наступил вечер, и майстера Фёллера все еще нет. Осмотрев его вещи, я нашел последний составленный им отчет, в коем сказано, что он намерен снова осмотреть прилегающую к так называемому Пределу территорию. Хуже то, что по словам майстера Фёллера мне показалось — он намерен также войти внутрь. Надеюсь, я ошибаюсь. Грегор Харт утверждает, что майстер Фёллер не обращался к нему с просьбой провести по территории так называемого Предела, и его собратья, кажется, подтверждают, что он весь день был в лагере. Даже если все они не лгут — не уверен, что наш expertus не рискнет сунуться туда в одиночку.
In omnem eventum[28] вечер я посвящу составлению копий наших с ним отчетов, и если к завтрашнему полудню майстер Фёллер не появится, отправлю с этими копиями курьера".
Глава 4
Грайерц лепился на холме, покрытом свежей молодой зеленью, в прозрачном воздухе ощутимо пахло травяным соком, и казалось, что травинки лопаются под подошвами сапог и копытами коней, будто переполненные мехи. Зима в этом году решила отступить непривычно рано, уже в середине февраля снег сошел полностью, и сейчас, в начале апреля, все вокруг уже пропиталось солнечным теплом.
Заметно отощавшие за зиму четыре коровы бродили у подножья холма, у самой городской стены, выискивая растительность повыше, и на путников взирали равнодушно. Чуть в отдалении сгрудились десятка три овец с уже окрепшими ягнятами и столь же безучастно наблюдающий за прибывшими пастух — мальчишка неопределенного возраста.
— Pastorale... — пробормотал фон Вегерхоф не то с тоской, не то с легким раздражением; Мартин скосился в его сторону, однако ничего не сказал.
Майстер инквизитор Бекер вообще все время пути до Грайерца предпочитал блюсти молчание, если иного не требовали обстоятельства. Он рассказывал детальности начатого следствия, отвечал на вопросы о свидетелях и событиях, выдвигал свои версии и делился сомнениями, но когда тема расследования исчерпывалась — умолкал, пока какая-либо необходимость не принуждала его заговорить снова. Обыкновенно Курт ценил молчаливых спутников: обсуждение последних событий в политике, высоком свете или народе не относилось к числу его любимых занятий, если эти события не были чем-то значимы или не касались лично его, излияния и рассмотрения своих душевных тревог ему с лихвой хватало на исповеди, а чужие волнения давно перестали быть уникальными, чтобы вызывать не рабочий интерес.
Однако в этот раз молчание напарника неприятно давило на нервы, и временами казалось, что воздух вокруг дрожит от напряжения, точно над кипящим котлом. Окончательную ненормальность ситуации придавало то, что фон Вегерхоф, явно ощущавший царящую вокруг принужденность, пытался ее развеять, изображая разговорчивого легкомысленного попутчика. От того, что оба — и Мартин, и Курт — знали, что стриг в их присутствии играет ту роль, каковую привык исполнять в образе барона фон Вегерхофа, обоим становилось неловко; хотя, надо отдать должное, порою попытки эти и впрямь увенчивались успехом, и напряжение почти без остатка растворялось.
— Городок вправду небольшой, — сказал Мартин, увидев, как Курт разглядывает приближающиеся стены, и он молча кивнул в ответ. — Граф как-то сказал, что каждого своего подданного он знает в лицо, и я не удивлюсь, если это не фигура речи. Я сам за несколько дней выучил почти всех горожан.
— Не люблю мелкие городки, — вздохнул Курт недовольно. — В них обыкновенно вызревают самые крупные неприятности.
— Пражские обитатели могли бы напомнить, что ты не совсем прав.
Курт не ответил, с заметным трудом попытавшись ускорить шаг — с виду пологий холм оказался довольно крутым на подъеме, и идти становилось все тяжелее, особенно после нескольких часов пути. Не прихрамывать из-за тупой тянущей боли в правой ноге уже было невозможно, и от того, что спутники медлили, подстраиваясь под него, на самого себя в душе просыпалась тоскливая бессильная злость. Может, и впрямь — прав Хауэр, правы Бруно и Висконти, уже не намекающие, а прямо говорящие ему при каждой встрече, что пора бы сменить бродячую жизнь агента Совета хотя бы на должность обер-инквизитора в любом городе на выбор... Больше чем четверть века службы поминались все чаще, и отзывалось на эту память не разум, а тело — с каждым годом все назойливей, все явственней; однажды сырым осенним утром вдруг начинал ныть перелом, о котором, казалось, забыл уж лет десять как, или зажившая, как думалось, полдюжины годов назад рана вдруг вспыхивала внезапной резью, или в суставе, вывихнутом лет двадцать назад, начинало ломить, и все менее удачными становились попытки не обращать внимания, отмахнуться "пройдет", ибо ничего не проходило. Каждое новое напоминание о былых днях, приходя, водворялось в теле прочно, по-хозяйски, устраивалось основательно и навсегда. И хотя при каждом появлении в лазарете академии Курт неизменно становился объектом приложения целительских умений Нессель и Альты — с каждым годом становилось все яснее: даже лучшие лекари Империи не в силах вечно противиться обычной смертной человеческой природе, медленно, но верно берущей своё...
— А здесь как будто стало поживей, — заметил Мартин, когда до раскрытых ворот оставался десяток-другой шагов, и фон Вегерхоф хмыкнул:
— Найденный в лесу труп минотавра и явление конгрегатских воителей способны оживить и не такое болото.
Мартин кисло улыбнулся в ответ, невольно бросив взгляд через плечо, словно отсюда мог увидеть оставшихся в оцеплении у границ Предела бойцов.
Их было около полусотни, неразговорчивых и невыразимо мрачных — оттого, был уверен Курт, что вся их работа заключалась в беспрерывном хождении взад и вперед и ожидании невесть каких событий, которые, вернее всего, либо не произойдут вовсе, либо приключатся через месяц или год. Впрочем, случиться что угодно могло и завтра, и через минуту, и люди имперского рыцаря Бенедикта фон Нойбауэра это понимали, а потому не позволяли себе расслабиться, и это ежесекундное напряжение вкупе с бездействием сказывалось на них явно не лучшим образом.
С другой стороны, быть может, именно потому бойцы и исполняли возложенные на них обязанности с особым прилежанием и патрулированию границ Предела предавались рьяно и усердно. Расставить стражу так, чтобы охвачен был весь периметр, было невозможно — для этого сюда пришлось бы согнать три-четыре сотни человек, а посему отмеченную границу поделили на отрезки, каждый из которых и отдали под надзор одного из бойцов. Как сообщил господам дознавателям фон Нойбауэр, встреченный по пути сюда во время проверки обстановки, за время их присутствия в Грайерце при попытке проникнуть в Предел было остановлено и развернуто восвояси четверо паломников.
— Эти люди совершенно безумны, если хотите знать мое мнение, — категорично заявил молодой рыцарь, и хотя его мнения никто не спрашивал, Мартин кивнул с понимающим вздохом. — Я пытался говорить с ними, и Бог свидетель, сам едва не лишился ясности рассудка. Вот скажите, человек в своем уме станет соваться в местность, о коей известно, что она нашпигована невидимыми ловушками, уже погубившими более дюжины несчастных? Я пытался воззвать к их разуму. Пытался хотя бы добиться от них ответа, как они вознамерились бродить там в поисках, прости Господи, ангелов или неопалимых купин, или уж не знаю, что они ожидают отыскать в этом лесу... Они не знают. Вообразите, они не знают! Не знают, зачем туда идут, и не знают, как будут идти, но не истекает и пары дней, как кто-то из моих людей ловит и заворачивает назад одного из них. И если в ближайшее время это абсурдное паломничество не прекратится, так мое мнение таково, что всем им место в госпитале для умалишенных.
Мартин, судя по его лицу, был всецело согласен с рыцарем и с превеликим удовольствием отправил бы всю эту братию в дом призрения немедленно, не дожидаясь дальнейшего развития событий. Нельзя сказать, что Курт эту мысль не поддерживал.
Самих паломников увидеть пока не довелось — путь к Грайерцу пролегал в стороне от их лагеря, а в город они, судя по отчетам и рассказам Мартина, не совались без особой нужды даже минувшей зимой, каким-то чудом ухитрившись обойтись без насмерть замерзших... либо же где-то глубоко в лесу при должном упорстве кого-то из expertus'ов можно будет обнаружить еще пару десятков могил. Впрочем, зима в этом году была довольно мягкая, что вкупе с ранней и теплой весной ринувшиеся на паломничество люди ничтоже сумняшеся расценили как благословение Господне.
Городок же и впрямь казался переполненным и похожим на кувшин с мышами. И без того крохотный, на фоне возвышавшегося вдалеке пика Де Брок Грайерц выглядел совершенно игрушечным; в былые дни его явно нельзя было назвать многолюдным, редкие домики лепились друг к другу, разделенные единственной не слишком широкой улочкой, и легко отличимые от местных немногочисленные чужаки, казалось, заполонили его, хотя за все время пути к своему временному обиталищу господа конгрегаты повстречали их не более десятка. Чужаки взирали на новоприбывших с затаенной надеждой, явно уповая на то, что инквизиторская команда сделает их дальнейшее пребывание здесь ненужным или хотя бы не столь безрадостным, разбавив унылое патрулирование и ловлю паломников парой стычек, пусть и с потусторонними тварями или малефиками.
— C'est gentil[29], — кисло отметил фон Вегерхоф, когда Мартин остановился у невысокого одноэтажного домика с деревянной вальмовой крышей. — Я буду верить, что этот ужасающий хлев нам не предоставили из соображений скрытого глума.
— Не смотрите на его непритязательный наружный вид, внутри довольно уютно. Кроме того, это один из немногих домов с конюшней, и единственный, который мы смогли занять; конюшня при здешнем постоялом дворе доверия не внушает, к тому же Агнес предоставила нам почти всю жилую половину, да и готовит она просто волшебно.
— Это не дом с конюшней, — категорично возразил стриг. — Это конюшня с кухней. Надеюсь, хотя бы еда там человеческая, в отличие от условий, и "волшебно" не означает "из жабьих кож и пальцев повешенного".
— По-моему, кое-кто зажрался, — серьезно предположил Курт, и тот изобразил на лице гримасу оскорбленной невинности. — Господь Иисус не счел зазорным явиться в наш мир в хлеву, а его служителю отчего-то претит пожить в нем несколько дней. Если крыша не течет, а еда не ядовита, предлагаю считать сие обиталище годным.
— Я бы предпочел третьим пунктом еще и постель без клопов.
— Боишься конкуренции?
— Вас кусают клопы? — уточнил Мартин, возившийся с поводьями у коновязи, и стриг криво усмехнулся:
— Да, я тоже задумывался над тем, какие процессы происходят в их организмах после такого ужина. Похоже, что никаких... или же они тихо и мирно отдают души своему клоповьему богу, но исследовать постель с лупой в поисках трупов, дабы узнать, так ли это, мне как-то в голову не приходило.
Инквизитор тихо хмыкнул и, кивком пригласив следовать за собой, распахнул дверь и переступил порог.
Курт замешкался на несколько мгновений, невольно бросив взгляд на ожидающих лошадей. Фон Вегерхоф своего жеребца привязал сам, а он, едва остановившись, передал поводья Мартину; и сделано это было мимодумно, как-то невзначай, как нечто само собой разумеющееся, и хуже всего, что тот точно так же механически, явно безотчетно, поводья принял, поведя скакунов к коновязи.
