| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
— Кенет! — едва мог вымолвить царь, широко раскрыв глаза от удивления. — Но ведь ты... умерла! — более он не мог сказать ни слова, лишь только невнятные звуки путались в окладистой бороде, изрядно выбеленной сединой, словно вершины Лебана искрящимся снегом.
— Не верь завистникам и лжецам, — нежно произнесла Кенет. — Все вокруг только и думают о том, как одурачить властителя и завладеть троном, принадлежащим тебе по праву. Разве я ошибаюсь?
— Да, да, — рассеяно бормотал Кархедон. — Но я сам видел твое бездыханное тело... в храме Баалат.
— Обними меня.
Царь, чуть помедлив, повиновался. Пальцы тронули складки платья, ощутив под одеждой мягкую, столь желанную, плоть. Уста коснулись бледных губ возлюбленной, слились с ними в долгом поцелуе.
— О, мой пригожий и мудрый! — шептала Кенет, поддавшись царским ласкам. — Ты светоч богов, господин звездного воинства. Ты — небесная роса, блистающая в лучах божественного света!
— Но как? — недоумевал Кархедон, роняя на одеяния женщины горячие слезы любви. Надежда, угасшая в одночасье, воскресла по воле таинственного волшебника. Пусть все это обман! Но он, владыка Гебала, готов поверить в любую, даже самую невероятную ложь, лишь бы находиться с любимой рядом, видеть улыбающееся лицо, наслаждаться ее мягким голосом, нежными руками, умиляться роскошными волосами, ласкать тело, вспоминая о былом счастье.
"Царедворцы — льстецы и подлые интриганы! Они вынашивали коварные планы, замышляли дурное, мечтали захватить трон и разграбить казну! Ведома ли вам, жалким созданьям, пресмыкающимся перед господином, и таящим острый клинок в своих одеждах, истинная сущность души того, кто раньше времени состарился в радениях за город, населенный тупым скотом в человечьем обличье? Ведома ли вам истинная любовь, пронесенная сквозь десятилетия ожидания? Ведомо ли вам благородство мечтаний, надежд и стремлений возвысить женщину, превратив ее из рабыни в первую жрицу Баалат? Нет, вам знакомо только корыстолюбие и предательство! Сегодня вы валяетесь в ногах повелителя, а завтра вонзите в сердце кинжал, смоченный змеиным ядом! Шелудивые псы, жаждущие золота и власти! Лесть, ложь, притворство! Всюду обман!"
— Теперь мы вечно пребудем вместе. Ты и я, — произнесла Кенет, откликаясь на его мысли.
— Все так странно... Я не могу поверить в твое чудесное возвращение, — царь, пытаясь сохранить ясность ума, старался отыскать в словах любимой скрытый подвох, опасаясь со стороны приближенных заговора или иной измены. Вдруг все подстроено недоброжелателями, а мимолетное счастье не более чем игра какой-нибудь жрицы, искушенной в интригах и магических ритуалах? Но пусть будет так! Он готов покориться неведомому колдовству, лишь бы видеть ее, возможно последний раз в жизни.
— Я хочу твоей любви, — шептала Кенет, увлекая мужчину на царское ложе.
Не смея противиться воле возлюбленной, он повиновался. Нежные прикосновения многоопытных рук пробудили в нем былую страсть.
— Прошло столько лет, — с трудом выдавил из себя Кархедон, покрывая жаркими поцелуями лицо любимой. — Ты не забыла наши ночные встречи.
— Эл тому свидетель.
Ласки Кенет, таинственное очарование дворца, окутанного мраком, давным-давно позабытые признания и теплые объятия погружали рассудок в безумный водоворот желаний, пришедших на смену тоске и отчаянию. Погребенный заживо в гробнице одиночества и печали, он вновь воскресал. Ослепнув от слез, он чувствовал, как сила возвращается к нему, трепеща в предвкушении близкого экстаза.
— Кенет! Ты изменилась... Твоя кожа стала гладкой, морщины исчезли, а груди, как и прежде, упруги....
— Благодаря тебе, мой властелин! — с едва скрываемым притворством в голосе отвечала верховная жрица. Ты — магический эликсир, дарующий молодость и любовный пыл. Я вся сгораю от страсти! Разве ты не испытываешь то же самое? Твой детородный член тверд и высится, словно тысячелетний кедр в горах Лебана, дыхание жарко, взгляд нетерпелив, а разум охвачен огнем. Познай меня вновь, как в первый раз...
— Я хочу верить твоим словам, но...
— О, малодушный! Будь же смелее! Наполни меня живительной влагой, как небеса насыщают водою иссушенный зноем колодец! Захвати меня словно неприступную вражескую крепость! Войди в меня, как входит в тронный зал победитель, свергнувший законного владыку!
— С радостью, моя госпожа! — Кархедон с непреклонностью и мощью молодого вепря, рыча от возбуждения, набросился на возлюбленную, разрывая дорогие пурпурные одежды.
— Владей мною... — страстный вопль Кенет сотряс стены дворца.
Манящее лоно пленило мужчину, а нежные руки охватили тело медными оковами, смешивая наслаждение и боль в едином безумном вихре. Подчиняясь инстинкту, Кархедон бросился в атаку, терзая плоть сильными ударами, пронзая ее могучим копьем.
Забыв обо всем на свете, царь едва видел колышущиеся груди любимой. Контуры изящного тела растворялись в свете бронзового светильника. Полуприкрытые глаза охватила страстная нега, легкая улыбку обнажила ровные, ослепительно сверкающие зубы. Лицо Кенет таяло. Руки, плечи, волосы терялись в огне. Кархедон застыл в ужасе. В отсветах пламени, озаривших покои, перед взором владыки Гебала предстала царица.
— Что же ты остановился? Молю тебя, продолжай! — наиграно произнесла вдова Абелбаала.
— Изыди, подлая змея! — страх и отвращение исказили лицо Кархедона. Он отпрянул в сторону, пытаясь избавиться от наваждения.
— Куда ты, любимый?
— О, мерзкое отродье! — зашипел царь, упав на каменный пол. — Ты все подстроила! Ты убила Кенет! С помощью колдовства овладела ее голосом, одурачила меня! Будь ты проклята!
— Пренебрегаешь моей любовью? Но, посмотри на меня. Разве я не прекрасна? — женщина, бесстыдно раскинув ноги, вальяжно разлеглась на царском ложе. — Мои груди напоминают спелые плоды, а набухшие соски — виноградные ягоды. Руки нежны, бедра округлы. Линии тела изящны и возбуждающи. Лоно обещает подарить усладу. Улыбка обольстительна, а уста сладкоречивы. Возьми мою красоту, молодость и силу... в последний раз...
— В последний раз? — Кархедон едва мог шевелить онемевшими от ужаса губами.
— Пока любовь не превратилась в смертоносный яд! Ну же, смелее! Разве тебя не прельщают мои ягодицы? Прикосновение к ним обжигает не только ладони, но и сердце, опьяняя старым вином.
Царица презрительно рассмеялась, наслаждаясь страхом, охватившим Кархедона.
— О, боги! — исторг из себя вопль отчаяния владыка Гебала, наблюдая, как лицо супруги Абелбаала истекает расплавленным воском, являя перед безумным взором сквозь потоки кровавых слез и разноцветные пятна лик Анобрет.
— Удивлен? — томно спросила бывшая жрица.
— Нет, нет! Анобрет умерла! Я сам...
— Отдал приказ убить меня?
— Нет!
— Да, ты прав, не меня. Чужеземку. Но твои головорезы оказались крайне невнимательны. За что и поплатятся вскоре. Впрочем, один из них уже мертв, как Абелбаал и Кенет.
— Ты — исчадие ада, проклятье преисподней! — вопил Кархедон, в бессильной злобе сжимая кулаки и потрясая густой бородою.
— Зачем так громко? Разбудишь весь Гебал, — издевалась Анобрет. — Как видишь, я жива. Пять лет назад ты совершил роковую ошибку. Пора заплатить за содеянное.
— Ты убьешь меня, как Абелбаала и Кенет? — уже спокойно спросил Кархедон.
— Что ты! — рассмеялась колдунья — Убить тебя? О, это бы значило совершить великое благодеяние. Ты не достоин легкой смерти. Вечные муки — вот твой удел!
Анобрет встала с постели и, не стесняясь собственной наготы, неспешно направилась прочь из царской опочивальни.
— Постой! — окликнул ее Кархедон, в чьей душе еще теплился огонек надежды. — А как же я?
Ты? — удивилась посланница Хтето. — Прислушайся!
Далекий грохот достиг ушей венценосца.
— Гроза приближается, — бывшая верховная жрица Баалтиды окинула Кархедона презрительным взглядом. — Мне пора. Прощай!
Оглушительный треск поверг владыку в ужас. Дворец содрогнулся. Земля уходила из-под ног. Потеряв опору, Кархедон повалился на пол, невольно прикрыв лицо руками. Осыпающаяся штукатурка вмиг убелила царскую голову. Молния попала в крышу. Колонны, испещренные загадочными росписями, пылающие кедровые балки, тщательно отесанные камни рухнули, погребя Кархедона. Могучий удар поразил позвоночник, раздробив хрупкие кости. Нестерпимая боль пронзила тело, не давая шевельнуть рукой или ногой. Дикий вопль застрял в горле, превратился в беспомощный хрип. Царь бился в конвульсиях, но вскоре затих, придя в себя лишь тогда, когда поутру слуги вытащили его из-под развалин, парализованного и обожженного.
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
* * *
**
— Эй, Хархаб! — окликнул слугу Мицри, — Куда запропастился этот бездельник? Уж скоро солнце поднимется над горами, а его все нет. Мое терпение на исходе!
— Ума не приложу, — нехотя отозвался Хархаб, одолеваемый дремотой.
— Видать, крепко вы набрались вчера в харчевне. Ну ничего, я вычту из его доли десять сиклей. Будет негодяю наука!
— Не гневи Эла напрасными обвинениями! В самом деле, я прошлым вечером опорожнил пару кубков. Да только Зора со мной не было! Ты ведь сам поручил ему встретиться с двумя этими... э, чужеземками... Разрази их Решеф!
— Так где же он?! Быть может, затащил их на ложе и наслаждается ласками красавиц? А мы здесь...— главарь шайки явно нервничал.
— Сам хотел бы знать,не случилось ли чего?
— Ладно, подождем еще немного. Случилось, не случилось... Все это мне порядком надоело. Как только в городе появились, тьфу ты, ну, те две вооруженные бабы, сразу начались неприятности! Думаешь, смерть Кенет случайна?
— Ты ведь знаешь, судьба людей в руках богов. Хотя, не стану зарекаться. Весь Гебал только и говорит о позоре Абдимилки. Такие на все способны.
— Куда ты клонишь? — раздраженно спросил предводитель, нервно расхаживая по скрипучей палубе судна.
— Да как по мне... надо было им сразу выпустить кишки.
— С каких пор ты стал иметь собственное мнение?
— А что? Я так и скажу — нечего нам связываться с чужаками. Сами управимся.
— Позволь мне судить, — зло бросил Мицри, окатив подручного презрительным взглядом.
— Ладно, замолкаю, — с обидой в голосе произнес Хархаб и принялся точить лезвие кинжала каменным оселком.
— То-то, — вожак расплылся в довольной улыбке. — Кем вы были без меня? Мелкими воришками! А нынче на вас с опаской взирают царские воины! При одном только вашем появлении купцы закрывают лавки, а матери прячут детей по домам.
— Это верно, — лениво отвечал Хархаб, томимый ожиданием.
— Только бы добраться в Цор! — продолжал Мицри. — Надеюсь, мы быстро оболваним этого Дардана. В страхе падут к нашим ногам города и царства. Стоит только завладеть скипетром. Вот, ты, Хархаб! Чем бы тогда хотел заняться?
— Я? Ну, пожалуй, мне бы золота побольше, а уж там я погляжу.
— Невежда! — недовольно пробурчал Мицри. — Тебе только брюхо набить, да одеться в пурпур. Усыпят тебя самоцветами, а ты все равно будешь валяться в грязи!
— А ты, что ты будешь делать?
— Займу место Кархедона!
От неожиданности у Хархаба сперло дыхание. Потеряв на время дар речи, он глупо таращил глаза на главаря и только кивал головою.
— Хватит валять дурака! — сказал первый разбойник земли Кинаххи тоном, не терпящим возражений. — Пора отплывать! Поднимай парус!
Владелец утлого суденышка, чьи борта и палуба невыносимо скрипели, обложил троих помощников последними словами, приказав тем шевелиться.
Грубое полотнище затрепетало на ветру.
Мицри тоскливо взглянул на покидаемый Гебал. Охваченному странным предчувствием, ему казалось, будто он в последний раз смотрит на родной город, где знаком каждый переулок. Сколько воспоминаний связано с Гебалом. Здесь он впервые познал женщину и прирезал нищего бродягу. А сколько вина выпито в портовой харчевне, сколько серебра растрачено на изысканные кушанья, дорогие одеяния и любовь блудниц? Лишиться всего в одночасье? Какие глупости!
— Эй! — резко окрикнул Мицри хозяина судна. — Живо останови свою посудину, не то пожалеешь, что родился на свет!
— Бросай канат, ослиный помет! — ничего не понимая, заорал кормчий одному из корабельщиков. — Что случилось?
— Киламува!
— Господин, господин! Заклинаю богами, остановитесь! — тяжело дыша от быстрого бега, Киламува схватился двумя руками за борт и едва не упал в воду.
— Чего стоите, зловонные свиньи! — презрительно бросил Мицри перепуганной команде. — Втащите его скорее на палубу!
Двое полуобнаженных мореходов подхватили задыхавшегося гонца.
— Говори! — командовал Мицри. — Но знай, я перережу тебе глотку и скормлю рыбам, если ты посмел беспокоить меня по пустякам.
— Господин! Дурные вести!
— Ну! — заскрипел зубами главарь шайки.
— Зор мертв!
— Как!? — опешил Мицри.
— Зарезан! Нашли сегодня утром в верхнем городе! А рядом с ним -Абдимилки со вспоротым животом и нескольких его дружков, изрубленных топором!
Лицо предводителя местных разбойников побледнело, приобретя неприятный землистый оттенок, а скулы под кожей заходили ходуном.
— Это не все! — тучный содержатель местного кабака никак не мог отдышаться.
— Что еще? — холодно спросил Мицри, глядя куда-то в даль, словно и не замечал говорившего.
— Ты ведь знаешь, сегодня ночью неожиданно разразилась гроза!
— Какое мне до нее дело?
— Молния угодила во дворец.
— Да, я, кажется, видел какой-то пожар.
— Обрушилась крыша над царской опочивальней. Кархедон искалечен камнями и балками!
— Вот так новости! — невольно вырвалось у Хархаба.
— Он жив?
— Кто? — переспросил мучимый одышкой Киламува.
— Кархедон, кто же еще! — рассвирепел Мицри.
— Жив, но очень плох. Парализован и сильно обожжен.
— А убийцы Зора и Абдимилки, по обыкновению, не найдены?
— Ты, как всегда, мудр и прозорлив, — уже спокойно произнес Киламува.
— Ладно. О Кархедоне есть кому позаботиться. А что слышно о чужеземках?
— Ничего. Исчезли бесследно.
— Ясно. Далеко они не могли уйти. Зор наверняка проболтался...
— Что ты хочешь сказать? — не выдержал Хархаб.
— Да ты тупой осел! — вскричал Мицри. — Неужели ты думаешь, что Зор изрубил Абдимилки и его подручных? Нет! Быть может, Абдимилки напал на Зора? Угаритянки! Вот всему причина! Именно с ними должен был встретиться Зор! Им же, как я полагаю, намеревался отмстить и этот безмозглый увалень! Теперь послушай меня, Киламува! Возвращайся в город и собери людей. Найди их живыми или мертвыми! Все! Корабедьшик! Я не намерен больше ждать! Отплываем немедленно!
* * *
* * *
*
Ра, утомленный дневным бдением, клонился к горизонту, мечтая омыться в водах Зеленого моря, скрывавших вход в Туат. Нежные руки светоносного бога, не имея предела в щедрости своей, коснулись редких облаков, окрасили их золотом и пурпуром, бросили пригоршню самоцветов на морскую гладь, заставив сиять ее всеми цветами радуги.
Мафдет уныло плелась вслед за Лилит. Изможденная многодневным походом, девушка равнодушно взирала на виноградники и поля, желтевшие спелой пшеницей, на рощи кипарисов и сосен, в изобилии росших на западном склоне гор Лебан.
| Предыдущая глава |
↓ Содержание ↓
↑ Свернуть ↑
| Следующая глава |
