Истинная свобода воли.

— Надеюсь, завтра я получу разрешение на вскрытие трупа? — поинтересовался Малькольм, как только мы загрузились в салон.

— Разумеется, — я пожал плечами. — Я не вижу никаких препятствий. Разумеется, вскрытие будет проведено только после выписки нас обоих из госпиталя, и при моем личном присутствии.

— Обоих? — спросил Бертругер. — Это как это?

— Просто, док. Обоих, двоих, в паре, тандемом, — я хмыкнул. — Мы оба покидаем больницу.

— Позвольте узнать, с какой стати? — поинтересовался дед, заводя машину.

— В этом заинтересован комитет, — отмахнулся я.

— Но председатель мне ничего не говорил... — начал было Малькольм.

— Герр Бертругер. Председатель Лоренц не мог вам этого сказать, — я скосился на доктора. — Проект "Братья" находится под моим кураторством. Поэтому всё, что с ним связано, контролирую я. В том числе бракованных "братьев".

— Но...

— Док, — прервал я Бертругера, начиная раздражаться. — Меньше вопросов — спокойнее жизнь. Вези куда сказано и не возникай. Я устал и у меня плохое настроение.

Видимо мой тон доктору не понравился, и он, заворчав, залез в машину. Запихнув Альберта на заднее сиденье и всучив ему сумку, я тоже залез в салон и безучастно уставился в окно.

Поездка прошла в полном молчании. Малькольм был хмур и немного зол, Альберт впал в полудрему, карауля сумку, а я апатично созерцал несущиеся мимо пейзажи и редкие машины. Миновав пригород Мюнхеберга, "Жук" свернул на юг и вскоре показался городок Эггерсдорф. Не доезжая до него, машина свернула на грунтовку и, минут через десять, подъехала к кованным высоким воротам, возле которых легковушка и остановилась.

Выгрузились мы в полном молчании, после чего Малькольм развернул машину и уехал.

Созерцая покрытые старой краской витые прутья и невысокий каменный забор, увитый плющом, Альберт неопределенно хмыкнул.

— Поместье "Шторьх", — нарушил я молчание, разглядывая табличку на заборе. — Неплохо. Целое поместье...

— "Аист", что ли? — спросил британец.

— Угу, — я кивнул.

Вновь повисло молчание.

— Скажи что нибудь пафосное, — неожиданно весело сказал беляк.

— Чо? — я удивленно уставился на британца. — С чего это вдруг?

— Ну, скажи. Ты же командир, — Альберт хитро сощурился. — Воодушеви личный состав.

Меня подмывало отвесить клону оплеуху, но всё же я задумался.

— Табрис — Ангел свободной воли погиб, оставив свою свободу нам, — произнес я. — И этот дар — истинная свобода воли.

— И? — выжидательно протянул британец.

— Так поимеем же этих фашистов так, чтобы наши деды-ветераны гордились своими внуками!

— Есть командир! — британец с радостной ухмылкой вытянулся по струнке.

* * *

Мелкий гравий шуршал под подошвами берцев. Где-то в кустах заходилась трелями полевая птаха, а легкий ветерок шевелил невысокую траву.

Облезлые и дико скрипящие ворота остались позади.

Идя к двухэтажному зданию с колоритным фасадом, я наслаждался свежим воздухом. Британец с довольным лицом шагал следом, неся нехитрые пожитки в сумке.

Территория перед усадьбой была довольно обширна и немного запущена. С обеих сторон от дороги простирался сад из яблонь и груш, ветви которых были увешаны созревшими плодами. На земле, у корней, еще можно было разглядеть прошлогодний, погибший, урожай. Дом тоже не сверкал лоском. Он выглядел пустующим. Обширное крыльцо было занесено пылью и прошлогодней листвой. Окна тоже не отличались чистотой и живым взором.

Мы остановились перед ступеньками и молча рассматривали здание.

— Тебе тоже кажется, что тут давно никто не жил? — поинтересовался британец.

— Угу, — я кивнул.

— Ключ-то хоть дали? — снова спросил британец.

— Неа... — я покачал головой. — Дай-ка мне папку.

Альберт покопался в сумке и протянул мне папку.

Я задумчиво раскрыл папку и покопался в содержимом. Ключа не было.

— Тааак... — я помрачнел. — Засада.

— Не дали? — беляк тоже приуныл. — И что делать?

Я молча шагнул на широкое, крытое крыльцо. Дойдя до тяжелой лакированной двери, я нагнулся, приподнял занесенный пылью и листвой коврик и довольно хмыкнул. Моя догадка подтвердилась, и я продемонстрировал удивленному британцу поднятый ключ.

— Так примитивно? — с легким изумлением спросил Альберт.

— Здесь все — педанты, — Я пожал плечами и вставил ключ в скважину.. — Сказано не лазить по чужим домам, они и не лазают.

Ключ, с натужным скрипом повернулся и дверь, с таким же натужным скрипом, открылась.

Мы шагнули в просторный холл. Широкая деревянная лестница, находившаяся в центре, уходила на второй этаж. Шаги гулко разносились в пустом помещении. Всюду был немаленький слой пыли. Мебель была завешана белыми простынями.

— Так, — я огляделся. — Слушай мой приказ. Разведать первый этаж.

— Есть, — британец, оставив сумку у двери, фиглярски, в перебежку, исчез за лестницей.

— А нам — наверх... — пробормотал я, подойдя к лестнице.

Каждая ступенька, на которую я наступал, тихо скрипела. К перилам я прикасаться не стал, из-за того же толстого слоя пыли. Отсчитав двадцать ступеней, я шагнул на второй этаж.

Пол тихо скрипнул. Перед моим взором предстала стена, увешанная картинами и двумя коврами. В центре стены расположилась дверь. Шейные позвонки снова слабо затрещали, но я не обратил на это внимания и, подойдя к двери, повернул бронзовую ручку.

Второй этаж представлял собой обширную мансарду — кабинет, с огромным, тусклым витражным окном.

Кабине был обставлен старой и тяжелой мебелью, завешанной белыми полотнами, покрывшимися слоем пыли. На полу лежал толстый, тусклый от пыли, красочный ковер с рисунком средневекового сражения. Посередине стоял массивный и широкий стол из темно-красного дерева, уставленный всякими принадлежностями, вроде стаканчиков, промокашки, лотков для бумаг, старой настольной лампы, старомодного телефона и старых механических часов. Всё это покрывал слой пыли, а с лампы свисала паутина. К столу почти вплотную был придвинут тяжелое деревянное кресло, укрытое полотном.

Воздух был тяжелый и мертвый. Здесь уже давно властвовала тишина.

Щелканье немного усилилось, и на меня нахлынуло двойственное ощущение чуждости и, одновременно, радости возвращению к родному. С минуту я стоял, молча, разглядывая кабинет.

Сзади послышался топот и шарканье.

— Внизу четыре комнаты в левом крыле и мастерская с кухней в правом. Так же в правом крыле гараж с двумя машинами под брезентом, — отрапортовал британец, возникая рядом. — Никаких признаков недавнего пребывания человека.

— Ясно... — пробормотал я.

Неожиданно тишина рухнула. Подняв едва уловимое облачно пыли, старый телефон ожил, разразившись визгливой трелью.

Мы вздрогнули и переглянулись.

Я подошел к столу и, поколебавшись, взял трубку.

— Слушаю, — мой голос неожиданно отдал легкой хрипцой.

— Ты добрался, — раздался на том конце провода тяжеловатый голос. — Я рад. Я забыл сказать, что дом некоторое время был нежилым, — голос был слегка виноватый. — Там наверняка жуткая грязь. Я немедленно извещу бывшую прислугу...

— Нет, — прервал я собеседника. — Не стоит беспокоится.

— Но как же тогда? — удивился собеседник. — Там же запустение...

— Я решу этот вопрос завтра, — твердо сказал я. — И мне пока нужны только двое.

— Двое? — на том конце удивление возросло. — Кто?

— Мне нужны те двое, которые сторожили мою палату. Я заберу их завтра в... — я глянул на запыленное стекло часов, но те уже давным-давно остановились. — А который час?

— Э... Без десяти четыре... — на том конце повисло молчание.

Я зажал трубку плечом, взял часы, перевел стрелки, и, взяв ключ из лотка, взвел пружину. Тишину, словно ножом, разрезало отчетливое тиканье.

— Я приеду завтра в полдень, — я поставил часы на место. — Пусть эти остолопы к этому времени будут в полной боевой готовности.

— Хорошо, — ответил Кил, после некоторого молчания.

В ухо ударили короткие гудки. Я положил трубку на бронзовый рычаг.

— Двое остолопов? — Альберт скептически покачал головой. — Те два охранника? Они-то нам зачем?

— Ты бы предпочел в одиночку вылизывать этот дом? — спросил я.

— Нет, — беляк мотнул головой.

— Вот и замечательно, — я потер руки и снова оглядел кабинет. — Думаю, нам надо посетить гараж, узнать, что там за машины и в каком они состоянии, смотаться в магазин за едой, и привести в порядок хотя бы одну комнату.

— О, я бы не отказался от пива, — Альберт мечтательно зажмурился.

— Завянь. Нам не дадут, — осадил я британца. — Ты на наши физиономии посмотри.

— Командир, я на тебя валяюсь, — беляк хохотнул. — Тебе-то явно за двадцатник должно быть.

— С чего ты взял? — хмуро поинтересовался я.

— Ну, во-первых, — британец показал мне один палец. — Я сомневаюсь, что ты, провалявшись в коматозном состоянии в колбе со спиртом целых пять лет, не был совершеннолетним, работая в этой конторе. Во-вторых. Глянь в свой паспорт.

— Да и в правду... — я быстро достал паспорт из внутреннего кармана куртки и, глянув на свои персональные данные, едва не сел где стоял.

— Пятнадцатое февраля тысяча девятьсот семьдесят шестого года? — я тупо уставился в паспорт. — Это...

— Тебе двадцать шесть, — кивнул британец. — Я тоже охренел.

— Тогда почему я... — мозг отчаянно буксовал.

— Так выглядишь? — закончил Альберт.

Я кивнул.

— Может, это изначально было связано с тем, что ты от природы — альбинос, — британец задумчиво почесал затылок. — Но вероятно процесс развития и старения был более интенсивный, нежели чем сейчас.

— Что значит, был? — не понял я.

— Это конечно только догадка, но, возможно, пять лет в фактически заспиртованном состоянии...

— То есть...

— То есть дьявол его знает, почему у тебя такая физиономия, — Альберт развел руками. — Всё что я сказал — только догадки. Наверняка неизвестно, что точно с тобой происходит.

Неожиданно мне стало начхать на возрастное состояние моей физиономии. Если у меня есть паспорт, в котором прописано, что мне больше двадцати одного, то алкоголь они мне обязаны выдать по первому требованию.

— Эй, ты чего, командир? — поинтересовался британец, видя, как ступор сменяется зловредностью.

— Мы сегодня напьемся! — громко заявил я. — Пошли в гараж! Мне нужна тачка! — и зашагал к двери.

— Э... — британец удивленно посмотрел мне в спину. — О боги... Если он — спаситель мира, то я... — он запнулся и махнул рукой. — А я вообще овца по имени Долли.

* * *

— Ииииииес! — я лихо съехал по перилам со второго этажа. — Шевелись! Нас ждет веселье!

— Ну, во всяком случае, эти перила протирать не надо, — хмыкнул британец, цивилизованно спустившись по ступенькам.

— Не ехидничай, — я отряхнул брюки, подхватил сумку и направился в правое крыло к гаражу.

— Боже, то ты весь из себя Доктор Зло, то депрессивный маньяк, то Оптимист-эксплуататор, — Альберт притворно возвел глаза к потолку.

— О да, я личность многогранная, — я хихикнул. — Живо за мной! Кажется мне, что тачки, которые нас дожидаются, с полуоборота не заведутся.

— И нам придется копаться в них? — немного стушевавшись, поинтересовался британец.

— Естественно! — я удивленно на него уставился. — Только не говори, что ты этого не любишь.

— Не то чтобы... — беляк замялся.

— Ясно, — я хмыкнул. — Я подозревал, что ты неженка. Пошли, будешь получать стандартное, русское, высшее жизненное образование.

— Чего-чего? — не въехал британец.

— Объясню по ходу дела. Шевелись.

Миновав кухню и дверь в мастерскую, я открыл дверь гаража и вошел внутрь.

Гараж представлял собой помещение десять на десять метров с довольно высоким, где-то трехметровым потолком. Он явно был пристроен к дому не так уж давно, лет пятнадцать назад. У стен стояли несколько верстаков, три внушительных ящика с инструментами и куча аппаратуры. А в центре возвышались два силуэта, укрытых брезентом. Одна машина, судя по силуэту, явно была внедорожником, а вторая, судя по небольшой высоте и довольно обтекаемым формам, явно представляла собой какой-то спорткар.

— Ну, и с чего начнем? — спросил британец.

— Начнем с двери, — обломал его я, ухмыляясь. — Не хочу работать в таком воздухе, в такой пыли и без нормального света.

Напару, мы обошли машины, осмотрели дверь и попробовали поднять. Довольно толстые "жалюзи" отказывались сдвигаться с места.

— Смотри, — беляк указал под потолок. — Привод.

По обоим углам рамы виднелись коробы с моторчиками.

— Ясно... — я огляделся и направился к одному из верстаков.

Взяв с него монтировку и подобрав стремянку, я молча поставил лесенку у правой стороны косяка, прицелился, и с силой вонзил инструмент в механизм.

— Фу... — судя по тону, британец нахмурился. — Как грубо.

— Минус! — победно крякнул я.

Первый короб с грохотом отвалился вместе с моторчиком.

Ухмыляясь, я спустился, передвинул стремянку, вновь поднялся, и начал издеваться над вторым механизмом.

— Минус! — второй пострадавший короб слетел с петель и грохнулся на пол.

— Ты вандал... — наигранно печально произнес Альберт, шевеля ногой обломки.

— Это пижонство — ставить ТАКИЕ хлипкие двери, да еще и на приводе, — поучительно произнес я, спускаясь. — Все должно быть прочно, толсто, брутально и на ручной тяге. А теперь помоги поднять.

Я поддел дверь и приподнял её. Британец сообразил быстро и пихнул в щель кусок деревянного бруска.

— А теперь поднимаем.

Взявшись за нижнюю створку, мы поднатужились и потянули. Со скрежетом, дверь поддалась и, открывшись на половину, сама поехала вверх.

Нашему взору открылся широкий двор, с грунтованной тропой, заворачивавшей за правый угол и уходящей к воротам. Во дворе так же был небольшой, разбитый в центре, садик из вишневых деревьев. А по правой и левой сторону виднелась стена из розовых кустов.

— Гут, — я отряхнул руки и вдохнул свежий воздух. — Теперь займемся тачками.

Первым покрывала лишился джип.

— Ё-моё... — присвистнул я. — "Jeep Cherokee". Если не ошибаюсь... — я пригляделся к угловатым формам кузова. — Восемьдесят четвертого года, — я подергал за капот, который отказался открываться, и заглянул в решетку радиатора. — Дизельный.

— Как ты это определил? — поинтересовался британец.

— А хз. — я пожал плечами. — У меня интуиция развитая.

— А... Понятно, — беляк задумался. — А ты случаем не экстрасенс?

— Чег... Уй! — Вопрос Альберта застал меня в тот момент, когда я залез под джип, в результате чего саданулся лбом об раму. — Нет!

— Ясно, — Альберт слегка поник. — А жаль.

— Колеса спущены, бак пустой, надеюсь, ступицы не прикипели... Чего тебе жаль.

— Что ты не экстрасенс, — понуро пробормотал Британец.

— Аккумулятор точно в ноль, — я снова подергал капот. — А тебе чего надо от экстрасенса?

— Да уже ничего.

— Ну и отлично, — я отряхнулся. — Откроем вторую тачку.

Взявшись за покрывало, мы потянули. Когда ткань сползла полностью, британец забыл про экстрасенсов, а я забыл матерные слова. Я, конечно, подозревал, что по форме там явно не седан. Но чтобы такая тачка...