Волчица и пряности. Том 12

— Кстати, давно хотел спросить: в той легенде случайно не ты была? — поинтересовался Лоуренс, удостоверившись, что Фран отъехала достаточно далеко от повозки.

Хоро, не прекращая жевать небольшой кусочек вяленого мяса, равнодушно ответила:

— Увы, среди моих друзей нет птиц, если не считать ту недавнюю женщину, а сама я хожу без перьев.

— И нет мыслей, кто бы это мог быть?

Хоро покачала головой и вздохнула.

— Если бы в легенде была я, та дурёха уже рисовала бы нам карту...

С этими словами она отвернулась, словно извиняясь за причиненное беспокойство. Если бы Лоуренс показал, что, по его мнению, Хоро притворяется, она бы непременно рассердилась. Хотя он действительно так считал. Коул, похоже, отчаянно искал, как бы её утешить, но Лоуренс, встретившись с ним взглядом, лишь улыбнулся.

— Если с расспросами всё пойдёт хорошо, что мы будем делать в оставшееся время? — спросил он.

Хоро вдруг подняла голову и улыбнулась. Она вдруг показалась Лоуренсу ещё больше похожей на юную девушку, чем обычно, отчасти потому что держала Коула за руку, как сестра младшего брата. Может, она сейчас была не до конца искренней, но отчасти — да. Вскоре показалась одинокая ниточка дыма от какого-то далёкого очага, через короткое время путники въехали в деревню. Хоро огляделась и саркастично заявила:

— Возможно, я слегка переела белого хлеба.

В приютившемся у подножия гор Тауссиге едва ли выпекали много такого хлеба. Жалкое подобие изгороди должно было сдерживать диких зверей, а амулеты на ней — злых духов, амулеты эти свидетельствовали о влиянии Церкви. Если бы Лоуренс и его спутники не знали о слухах про ведьму, расположение амулетов показалось бы странным: вопреки тьме и опасностям, таящимся в горах, амулеты были обращены к равнине. У Лоуренса в воображении возникла картина неопытного путешественника, который опасается лишь волков впереди, не подозревая о разбойниках позади. Он представлял себе Тауссиг угрюмой, малонаселённой деревней, однако из домов доносились радостные детские голоса, на широких улицах лениво паслись козы и овцы. В общем, обычная деревня.

Говорят, большинство ссор происходит от взаимного непонимания. Лоуренс спрыгнул с повозки и глянул на Фран, не торопившуюся слезать с лошади.

— Прошу, — тихо промолвила она.

Взяв левой рукой повод лошади Фран, а правой — повод лошади, запряжённой в повозку, Лоуренс медленно вошёл в деревню. Вскоре его заметил сидящий на грубо вырубленной деревянной скамье старик.

— Начали, — тихо произнес Лоуренс и надел свою лучшую деловую улыбку.

— Ой-ёй-ёй... неужели у нас гости? — сказал старик. Он, похоже, присматривал за пасущейся скотиной — в руке у него был пастушеский посох.

— Моё почтение. Я странствующий торговец. Моё имя Крафт Лоуренс.

— О, торговец, значит?

Вокруг глаз старика появились морщинки, словно он пытался понять, какое дело может быть у торговца до его деревни.

Сначала дети, потом и взрослые заметили необычных гостей. Некоторые наблюдали, сидя у стен, другие — сквозь щели в деревянных ставнях.

— Мы приехали из Рубинхейгена, города далеко к югу.

— Рубин...

— Из Рубинхейгена.

Старик кивнул и какое-то время молча сверлил Лоуренса взглядом. Когда он сидел неподвижно, то казался куклой из древесной коры.

— Это известный церковный город.

Вдруг взгляд старика переместился с Лоуренса на сидящую на лошади Фран, несколько мгновений спустя — на спустившихся с повозки Хоро и Коула. Потом, вздохнув, старик в явном замешательстве снова посмотрел на Лоуренса.

— Какое дело привело слуг Церкви в нашу деревню?

Лоуренс улыбнулся до ушей — от такой улыбки младенец бы расплакался — и ответил:

— Мы услышали, что здесь на землю сошёл святой ангел. Как верные слуги Господа, мы надеемся узнать здесь больше.

Старик никак не среагировал на эти слова, и Лоуренс шутливым тоном продолжил:

— Этот ангел до сих пор в деревне?

— Нет! Не неси ерунды!

Голос старика внезапно стал таким резким, что Лоуренс на миг растерялся. Этот возглас распугал и скотину: свиньи завизжали, козы застучали копытами. Куры захлопали крыльями, спасаясь бегством. Старик посмотрел Лоуренсу в глаза и сказал:

— Деревня ему была не нужна. Да, ангел здесь проходил, но он всего лишь спрашивал дорогу. Мы здесь совсем, совсем ни при чём!

Он был отчаянно настойчив. Лоуренс поспешно пытался очистить голову от старых мыслей и обдумать всё заново. Он здесь проходил? Но деревня ему была не нужна?

— Я понял. Я понял! — он умиротворяюще поднял руки, не собираясь продолжать расспросы.

Плечи старика поднимались и опускались в такт тяжёлому дыханию. Выкатив глаза, он подался вперёд, будто желая сказать еще что-то. Его губы дрожали — то ли от возбуждения, то ли от гнева. Что привело его в такое состояние?

Подошло ещё несколько мужчин. Лоуренс услышал позади шелест одежды — Коул готовился. И Хоро тоже. Потому что все мужчины держали в руках большие ножи или топоры. Фран, однако, не шелохнулась, так и продолжая сидеть на лошади.

Лоуренс жестом призвал спутников сохранять спокойствие, — не потому, что хотел не уронить гордость перед Фран, и не из бравады. Будь у этих мужчин в руках оружие, он бы приказал спасаться бегством. Он этого не сделал, видимо, потому же, почему этого не сделала Фран. У троих подошедших мужчин руки были по локоть в крови, а на лицах отражалось лишь раздражение от того, что их работу прервали. А ножи и топоры были из тех, что использовались для разделки туш, и в любом случае, когда кто-то хочет убить, на лице его написано отнюдь не раздражение.

— Путешественники, да? — спросил один из них — мужчина средних лет, отличающийся особо крепким телосложением. Увидев, что старик обернулся и пытается что-то сказать, он его опередил: — Всё в порядке, господин старейшина. Успокойся.

Рот старейшины беззвучно открывался и закрывался. Вполне возможно, что раздражение на лицах мужчин адресовалось не чужакам, а старейшине.

— Сарка! — громко крикнул мужчина, обернувшись. Из одного из домов тут же вышла женщина, которой он кивком указал на старейшину, та, похоже, сразу поняла и подошла. Потом мужчина похлопал старика по спине и повернулся к Лоуренсу.

— Примите мои извинения, добрые путники. Он не наговорил вам ничего ужасного? — спросил он и кинул топор на землю, после чего небрежно вытер окровавленные руки о штаны. Похоже, он понял, кто из путешественников говорит за всех. Подобные вещи очевидны для горожан, но живущие в деревушках, часто испытывают с этим затруднения.

— Нет, ничего. Однако я, по-видимому, спросил его о чём-то ужасном, потому что он, по-моему, сильно испугался... — ответил Лоуренс, пытаясь выудить что-нибудь полезное.

Бородатый мужчина горько улыбнулся.

— Несчастья всегда приходят извне.

Он знал, как устроена жизнь. Возможно, этот человек в деревне отвечал за связи с внешним миром. И если Лоуренс выразит ему благодарность, она может вернуться сторицей.

— Меня зовут Крафт Лоуренс. Я странствующий торговец, — представился он и протянул правую руку.

Мужчина посмотрел Лоуренсу в лицо, на свою руку, на руку, протянутую Лоуренсом, и наконец, пожал её.

— Ур Мюллер, — сообщил он. — Старейшину не многое может напугать. Либо пришло его время. Либо пришёл сборщик налогов. Либо пришёл кто-то, кто расспрашивает о дурных слухах.

Горные деревни не могут жить одним лишь земледелием и скотоводством, они должны полагаться и на охоту. Сложенные на груди руки Мюллера были вдвое толще, чем у Лоуренса, и запачканы кровью по локти, из-за чего выглядели устрашающе. Но Лоуренс не ощущал злобы ни в нём, ни в остальных, эти мужчины с ножами и топорами в руках были разгорячены, но лишь тяжёлой работой, которой они только что занимались.

— По правде сказать, мы пришли, чтобы услышать легенду об ангеле.

— Об ангеле? — мужчина насупил брови и взглянул на спутников Лоуренса за его спиной. Потом, будто что-то вспомнив, продолжил: — А! Ты про это, да?

— Можем ли мы узнать больше? — спросил Лоуренс со смиренным видом.

Мюллер рассмеялся весёлым смехом охотника, хотя в нём чувствовалась и мягкость землепашца.

— Ха-ха-ха! Можешь так не угодничать. Готов спорить, в городе ты слышал много гадостей о нашей деревне. Они все уверены, что если ты живёшь не в городе, значит, суеверный невежда. Ну, думаю, вокруг нас и впрямь немало деревень, где невежды живут, но это не про нас. Я тебе расскажу про эту легенду всё, что знаю.

Если бы люди верили словам друг друга, в мире не было бы ни лжецов, ни воров, и сомневаться в ближнем не было бы повода. Если этот мужчина был настолько хорошим лжецом, что Лоуренс его не раскусит, Хоро ему обмануть не удастся всё равно.

— А теперь, добрый путник... господин Лоуренс, да? Ты и твои спутники уже ели?

В одиночку Лоуренс не отказался бы от трапезы, даже если был бы сыт. Сейчас же он бросил вопросительный взгляд на Фран. Изрядно постранствовавшая Фран, похоже, была с ним согласна.

— Нет, — ответил он.

— Тогда приглашаю отведать оленя, которого мы только что забили, — сказал Мюллер и огляделся. — Вино, мы сами займёмся дублением. Не одолжишь свой очаг?

— О, это провидение Господне, — шутливым тоном ответил мужчина по имени Вино.

Дубление кож — нелёгкий труд. Взамен этого труда дать свой очаг и развлекать гостей, зная, что самому тоже достанется доля, — любой бы обрадовался. Однако лицо Мюллера тотчас посуровело.

— Это не отдых, ясно тебе?

Он был не только здоровяком, но и мужчиной в расцвете лет, и когда он принял угрожающий вид, это впечатлило. Приветливый Вино втянул голову в плечи.

— Понял, понял. "Никакой выпивки", да?

Лоуренс искренне улыбнулся дружелюбию селян. И вдруг заметил, что Фран наблюдает за происходящим с тоской в лице. Она, возможно, выросла на юге, в доме богатого менялы, её тоска по такого рода разговорам, выглядела странно.

Лоуренс подумал, не вспоминает ли она о прошлых скитаниях, но тут Вино повернулся к нему и сказал:

— Ладно, давай сюда. За мной!

Они последовали за Вино к типичному деревенскому домишке. Клочок земли у домика даже не был ограждён, рядом с домиком торчали воткнутые в землю палки, к ним были привязаны козы и куры. Сбоку под большим навесом сидела женщина с платком на голове и с ребенком за спиной. Она молола зерно в ручной мельнице. Подойдя ближе, Вино подозвал её и поцеловал ребенка, Лоуренс решил, что она жена Вино. Утерев пот со лба, женщина отряхнула пыль с ладоней, подошла к Лоуренсу и чуть удивлённо оглядела компанию. Потом кивнула, будто подтверждая, что берёт на себя большую ответственность.

— Я пойду за дровами, пожалуйста, пройдите в дом и подождите там.

Вино кивнул, Лоуренс со своими спутниками вошёл в хижину. Пол заменяла утрамбованная земля, над очагом с потолка свисал крюк. В потолке сделано маленькое окошко для дыма. Лоуренсу показалось, что он заметил следы птичьих гнёзд, нахально устроенных прямо в крыше. В углу комнаты висели соломенные дождевики и корзины. Словом, типичная зимняя хижина. В очаге еле теплился огонёк, из-за чего казалось ещё холоднее.

Фран приняла роль гостьи без стеснения и сразу устроилась у очага. Хоро и Коул принялись тыкать пальцами в связки лука, свисающие с крыши, и тут в хижину вернулся Вино с охапкой дров.

— Значит, вы здесь мелете муку вручную?

— Хмм? А, ну да. Свои вещи можете оставить здесь. Это мы сейчас добавим в огонь... вот так. Схожу за мясом, — проговорил Вино, ловко выкладывая дрова в очаге. Пару раз с силой подул, удовлетворённо кивнул и выбежал из хижины.

— Почему ты спросил? — поинтересовалась Хоро.

— Хмм?

Хоро выглядывала наружу сквозь щель между деревянными ставнями окна, вделанного в глиняную стену, она задала свой вопрос, не оглянувшись.

— А, я просто подумал, что редко можно увидеть, как люди мелют муку вручную, когда совсем рядом течёт река, — ответил Лоуренс.

Ручная мельница, которой пользовалась жена Вино, состояла из двух плоских камней, лежавших один на другом, между ними можно было размолоть достаточно зерна, чтобы семье хватило на день. Молоть достаточно муки, чтобы каждый день печь хлеб, для людей жизненно важно, потому в большинстве деревень, где рядом течёт река, построили бы водяную мельницу, которой пользовались бы все жители. Но, как правило, мельницу возводит землевладелец, а потом взимает с селян и торговцев плату за пользование. С селян, которые мелют муку вручную, платы не взять, и всё же Лоуренсу это показалось странным. Хоро кивнула. Возможно, ей это просто показалось неинтересным.

Лоуренс сел по другую сторону очага от Фран, Хоро и Коул двинулись к нему. Лоуренс жестом показал Хоро сесть возле Фран в качестве её спутницы. Хоро посмотрела раздражённо, но послушалась. Фран сидела молча, но Лоуренсу показалось, что она вслушалась в его объяснение насчёт мельницы. Надо будет позже спросить об этом Хоро, подумал он — и тут вернулся Вино с полной корзиной оленины.

* * *

В кипящем, булькающем котле на крюке, варились тощие, чахлые морковки, листья лопуха и другая зелень. Рядом с котлом лежала наготове гора оленины, и Хоро, увидев это, заколыхала кое-чем под плащом, даром, что наелась хлеба в дороге. Лоуренсу было неудобно, что с ними так радушно обращаются, и он предложил кое-что из своих припасов — не хлеб и вяленое мясо, а немного соли. Глаза Вино и его жены тут же полезли на лоб, что напомнило Лоуренсу, как сильно могут отличаться условия жизни в разных местах. Здесь было много оленины, а вот добыть соль было тяжело. Если бы он сообщил Хоро, что на этом и основано искусство торговли, она бы лишь презрительно фыркнула.

— Скоро будет готово, — сообщил Вино, когда его жена помешала овощи в котле и добавила мясо.

Без мяса варево едва ли пришлось бы Хоро по вкусу, но сейчас оно источало знакомый аромат. Мясо вскоре сварилось, и жена Вино принялась накладывать и раздавать еду, начиная с тех, кто ближе, — Коулу, потом Лоуренсу, потом Хоро.

Когда настал черёд Фран, она медленно произнесла:

— Я... я не ем мяса...

— Ох! — воскликнула жена Вино.

В таких деревнях, где не было церкви, люди вполне могут и не знать, что церковники воздерживаются от мяса. Жена Вино поспешно глянула на Хоро, та готова была расплакаться от мысли, что ей не удастся дорваться до оленины. Как ни странно, первым заговорил Вино.

— А, ну да, я слышал, что умеренность по нраву Господу, но... думаю, вы можете, по крайней мере, поесть овощей.

Хоро кивнула, и Вино продолжил:

— Этот олень с самого своего рождения не ел ничего, кроме листьев, так что он — это всё равно что те же растения, — и он забрал у жены черпак и щедро положил Хоро пять ломтей оленины. Потом он предложил то же самое Фран, но она улыбнулась под капюшоном и отказалась. Лоуренс подумал, что Вино будет настаивать, но тот наполнил миску Фран лишь бульоном с овощами. Впрочем, Вино был впечатлён не столько благочестием Фран, сколько цветом её кожи. Он был заметно потрясён. И если даже жители многолюдных городов воспринимают такое подобным образом, удивление селян подавно легко понять. А поскольку на Вино возложили обязанность позаботиться о гостях, обходиться с ними невежливо было бы для него позором.