Попадос-3. Главное, выбить танки. Часть 1

— Спасибо за информацию, товарищ генерал-лейтенант. Значит, следует ожидать, что противник начнёт натиск на нашу девяносто седьмую стрелковую дивизию, причём натиск на стрелков будет весьма серьёзный, — проговорил Власов, — Восьмой мехкорпус надо будет направить к ним на помощь. А за девяносто девятую дивизию я могу быть спокоен. Если враг и ворвётся в Перемышль, так к вечеру точно выбьют назад.

— Восьмой корпус и перенаправлен, левый фланг армии и прикроет, особенно если ты в своих бывших подчинённых так уверены, товарищ генерал-майор, — ответил Музыченко, — Но сам принимай тридцать четвёртую дивизию и готовь развернуть свой корпус на левый фланг армии. Не пойму только зачем ты всё это затеял.

— Будешь тут уверен, если учитывать что соотношение сил, противостоящих девяносто девятой стрелковой дивизии, войск противника вполне благоприятное для обороны. Там не как на наших стрелков наваляться. Не четыре на одного, чтобы фланг наступающих танковой группы прикрыть, а всего по два на одного. Стрелкам нашей армии, без поддержки танков, не выдержать. Будет тут разменивать танки на немецкую пехоту. Своей то недостаточно. А по поводу почему я должен бить во фланг Клейсту, ну так у меня больше половины танков новых типов в нашем округе... Теперь фронте. Ну или треть от их общего числа во всей нашей армии. Если не я, то кто? Только бить надо всем кулаком, так солиднее будет.

— Так первой танковой группой Клейст командует? — послышалось из трубки.

— Да он, фон Клейст, — согласился Власов, — самый опытный танковый командир противника. Сам из кавалеристов, поэтому довольно лихой. Хотя к тому же хитрый и умный. Тяжёлый противник. Переиграть его будет сложно. А у меня есть такие аргументы, чтобы силой переиграть. У других их, в таком количестве нет. Только противотанковых снарядов мне бы побольше.

— А что молчал, кто главный противник? — поинтересовался Музыченко.

— Так только сейчас вспомнил, кто именно противостоит, — ответил Власов, — всё в памяти держу, не всегда память вовремя подсказывает.

— Записывать надо, — назидательно произнёс, командующий армии.

— Есть записывать, товарищ генерал-лейтенант.

— Вот и запиши, к полудню 23 июня перегруппировать корпус к Бродам. Встанешь, во втором эшелоне, у пятнадцатого мехкорпуса. В резерве армии.

— Есть перегруппировать корпус, к Бродам, к полудню 23 июня. И находиться в резерве армии.

— Конец связи, — отозвалось из трубки и оттуда послышались гудки. И Власов положил трубку на рычаги. Поняв, что вот только для него и началась война.

2

Получение приказа о выдвижении корпуса к Бродам, подчинение корпусу тридцать четвёртой танковый дивизии, означал очень большой объём организационной работы. Ведь требовалось не только определить маршруты выдвижения войск, но и порядок их выдвижения. Так что бы войска не перемешались, при перемещении, и не мешали, на марше, друг другу. Как случилось, как помнил Власов на улицах Львова, когда в момент выступления в нём украинских националистов, в городе столкнулись части четвёртого мехкорпуса, выдвигающиеся на запад, и восьмого мехкорпуса которые шли на восток, к Бродам[5]. Хотя при этом к Бродам из Львова можно было попасть по двум не плохим дорогам, идущим, одна через Запытов, Буск, Олеско и далее на Ясенов, вторая, через Заставное, Словита и далее на Золочев. После чего дорога снова поворачивала к Ясенову и Бродам. Хотя там можно было выйти к Сасову и далее просёлками выйдя к городу Подкамень, после чего подойти к Бродам с юга. Что позволяло перебрасывать корпус двумя параллельными маршрутами. Причём передвижение войск не помешало бы прикрыть средствами ПВО. А это означало, что полки третьей противотанковой бригады следовало выдвигать в первую очередь. Причём по обоим маршрутам, прикрывая зенитками наиболее узкие места. Ну и соответственно следовало определить порядок движения, уже организованные боевые тактических групп в трёх старых дивизиях корпуса. А теперь предстояло решить вопрос, с организацией таких групп, и в, подчинённой теперь ему, тридцать четвёртой дивизии. Ну и в гарнизоне Львова следовало заменить двести второй мотострелковый полк, на тридцать четвёртый мотострелковый полк. Который должен будет обеспечивать охрану Львова, пока все части четвёртого корпуса его не покинут. И именно этот полк должен будет первым выдвинуться из Судовой Вишни. В качестве передового отряда тридцать четвёртой танковой дивизии. Плюс было необходимо выдвинуть к Бродам передовой отряд корпуса. И начать выдвижение на новое место дислокации тыловых частей корпуса. И входящих, в состав корпуса, дивизий и бригады.

К тому же, оставался открытым вопрос с эвакуацией, как семей комсостава, так и сломанной техники. Если в корпусе это получилось организовать ещё в мирное время. С вечера субботы, двадцать первого июня. То вот эти вопросы, в приданных корпусу частях, ещё предстояло решить. На что Власов и направил усилия особистов и технических служб корпуса. Особенно по отношению к тридцать второй танковой дивизии. Где находилось большое количество ценной, но сильно изношенной техники[6].

В общем, не смотря, на второй налёт немецкой авиации, на Львов, отбитый всеми средствами ПВО, развёрнутыми в районе города и подошедшими с юга истребителями И-16, работа штаба корпуса не прекращалась. И в тот момент, когда в воздухе шёл бой между "ишачками" и "худыми" [7], в кабинет к Власову заглянул помощник дежурного по штабу, который доложил:

— Товарищ генерал-майор, к вам посыльный, сержант НКВД, с пакетом, из управления НКВД.

— Пусть войдёт, — ответил Власов, продолжая сидеть на стуле, за своим столом.

И через несколько секунд в кабинет зашёл сержант НКВД, который поднеся руку к фуражке доложил:

— Товарищ генерал-майор, вам пакет, от майора НКВД Дятлова, распишитесь, пожалуйста.

Власов черканул подпись на квитанции, проговорив:

— Товарищ сержант НКВД, подождите минуту, я хочу узнать один момент.

После чего генерал-майор вскрыл пакет и увидел в нём пистолет в деревянной кобуре, на ременной перевязи, помещённую в кожаный чехол, пригодный для размещения на поясе, со всем необходимым для обслуживания пистолета, в виде шомпола-инструмента, на рукояти, и металлической маслёнкой. Плюс на чехле, в кармашке, был закреплён запасной магазин на десять патронов. А в пакете лежали четыре бумажных пачки патронов и два пустых больших магазина на двадцать патронов. И Власов, по фирменной метлообразной рукояти пистолета, догадался, что в кобуре пистолет Маузер. Генерал-майор, откинув откидную, деревянную крышку кобуры, достал из неё действительно пистолет этой конструкции. Хотя и довольно новой модели и производства Испании. В руках у Власова оказалась пятая, автоматическая, модель пистолет Beistegui Hermanos, с оребренным стволом, известна под обозначением ММ34. Причём пистолет имел в рукоятке механический редуктор уменьшения темпа стрельбы. Позволявший, переключением переводчика снижать скорострельность пистолета с девятисот пятидесяти выстрелов в секунду, до вполне приемлемых, для боя, шести сотен выстрелов в минуту. И это оружие вполне позволяло превратить его в подобие пистолета-пулемёта. И Власов, подняв взгляд на сержанта НКВД, произнёс:

— Товарищ сержант НКВД, не подскажешь, где тут можно найти краснодеревщика, который мог бы сделать накладку на ствол, подобно той, которая была на германском траншейном карабине Маузера, что были в 1917 году? Кажется, они так и назывались М 1917.

Сержант на минуту задумался, а потом произнёс:

— Да тут есть недалеко, один еврей, краснодеревщик, мастерскую держит, думаю, он сможет сделать.

— Хорошо, — кивнул Власов, отдавая пистолет помощнику дежурного по штабу, — проводите, пожалуйста, до этого адреса товарища лейтенанта. Пусть снимут размеры, часа за два сделают накладку на этот пистолет. Причём с антабками, что бы на ремне носить можно было. А часа через два я лично наведаюсь, с пистолетом, и тогда накладку установят по месту. Можете идти товарищи.

И когда, за вышедшими, закрылась дверь, то Власов взял трубку телефона и сказал:

— Начальника управления НКВД майора НКВД Дятлова.

Услышав, через несколько минут, как в трубку произнесли:

— Майор НКВД Дятлов, у аппарата.

И командир корпуса представился сам:

— Генерал-майор Власов, у аппарата. Спасибо за подарок, товарищ майор НКВД. Чувствую мне он очень пригодиться.

— Ваши предупреждения тоже очень пригодились, товарищ генерал-майор, — ответил через телефон начальник областного управления НКВД, — По крайней мере, проблему на вокзале Бреста решили. Плюс удалось нейтрализовать, благодаря вашей информации, большое количество врагов советской власти. Особенно в Вильнюсе. Где сегодня тихо. Ну и моряки постарались, утопив четыре корабля и несколько катеров немцев и финнов. Причём в наших водах. Правда, на уже установленных минах подорвался крейсер "Максим Горький" и один из эсминцев. Крейсер смогли спасти. Эсминец, к сожалению, затонул. Так что спокойно пользуйтесь подарком.

— Понятно, товарищ майор НКВД, — ответил генерал-майор, — Это радует, что у вас всё получилось. А как ситуация с мостами в Бресте? Про Сокаль наслышан.

— Мосты через Буг, удалось взорвать, товарищ генерал-майор. Причём, в Бресте, вместе с вражеским бронепоездом. Хотя и не без потерь, с нашей стороны, к сожалению. Но сейчас противник наводит переправу. И там идут бои, — постарался говорить в общем нквдшник.

— Понятно, товарищ майор НКВД, — проговорил Власов, — И держите на контроле ситуацию с Алитузом, и с мостами северо-восточнее Бреста, сегодня ожидаю выход туда передовых отрядов немцев. Не упустите, это очень важные моменты в их планах.

— Держим, держим под контролем, товарищ генерал-майор, не беспокойтесь, — произнёс в ответ Дятлов.

— Тогда, товарищ майор НКВД, у вас будет тяжёлое время, националистическое подполье должно будет сегодня активизироваться, плюс я вас прошу взять под свой контроль один момент, эвакуацию наших людей на восток. Да и повреждённой и вышедшей из строя техники, за линию старой границы, а в идеале до Киева, тоже. Это необходимо контролировать постоянно. И конец связи, — напомнил об необходимости эвакуации, Власов, на что начальник областного управления НКВД ответил:

— Помним, помним о таком предупреждении, товарищ генерал-майор. Ситуация с подпольем под контролем. А за техникой проследим. И конец связи.

3

Но прежде чем генерал-майор сумел забрать накладку, на пистолет, у краснодеревщика, ему телефонным звонком напомнили, что вверенный ему корпус ведёт боевые действия. И напомнил ему командир третьего мотоциклетного полка, подполковник Иван Ильич Муров. Который доложил, что в 9 часов 45 минут, у приграничного городка Ляцке[8], полк вступил в бой с противником. Совместно с кавалеристами третьей кавдивизии нанёс удар по блокировавшим пограничные заставы частям противника. Заставив тех отойти за линию государственной границы. И совместно с кавалеристами и пограничниками были захвачены шестнадцать пленных и взяты трофеи. И теперь командир полка запрашивал, что ему делать дальше.

На что командир корпуса приказал пленных доставить в штаб корпуса, трофеи, которые можно использовать, то применить в интересах полка, выказав мысль, что пулемётов или автоматов[9] много не бывает. Остальные трофеи доставить в штаб корпуса. Для передачи и пленных, и трофеев, в штаб армии. А самим продолжая взаимодействовать с пограничниками и кавалеристами, вести разведку в этом направлении в интересах корпуса. Нанося противнику огневое поражение, но не вступая с ним в позиционные бои. Обстреляли, нанеся потери, заставили остановиться, развернуться противника, по возможности взяли пленных и трофеи и отошли. До следующего нападения. И будучи готовыми, при этом выйти из боя и совершить быстрый марш в расположение корпуса.

И буквально через полтора часа к зданию штаба корпуса подъехали две полуторки, в сопровождении четырёх мотоциклов. Которыми командовал лейтенант с мотоциклетными очками на фуражке и с кобурой пистолета Вальтер на ремне. Которым он и стал хвастаться перед штабными командирами, вышедшими посмотреть на пленных и трофеи. Пока из грузовых автомобилей спускались пленные и выгружали несколько десятков винтовок. Посмотреть на эту картинку вышел и комиссар корпуса, который увидев, что лейтенант вооружён трофейным пистолетом, буквально орлом напустился на младшего командира. На что комкор, отдав распоряжение отправить пленных сначала в разведотдел корпуса, а потом перенаправить в штаб армии, произнёс, обращаясь к бригадному комиссару Мишиневу:

— Ну что вы товарищ бригадный комиссар так на лейтенанта взъелись. Вот скажите товарищ лейтенант, вы пистолет сами в бою добыли?

— Лейтенант Смирнов, товарищ генерал-майор, — представился лейтенант и добавил, — Да, сам. У пулемётчика немецкого пистолет этот был.

— Вот видите, товарищ бригадный комиссар, товарищ лейтенант честно добыл в бою оружие врага и теперь, с полным правом, демонстрирует его боевым товарищам. В том числе и нам с вами, — усмехнувшись, ответил Власов, а потом, поднеся руку к фуражке, произнёс, — За нейтрализацию вражеского пулемёта, объявляю вам, товарищ лейтенант, благодарность. Доложите по команде.

— Служу трудовому народу, — тут же ответил Смирнов, вытянувшись по стойке смирно. На что комиссар недовольно пробурчал:

— Вот потворствуете, вы, товарищ генерал-майор, мародёрству.

— Ну какое же это мародёрство, товарищ бригадный комиссар, — снова улыбнулся Власов, — Это просто демонстрация своей смелости, лихости так сказать, военной удачи. Когда победитель может показать вещественное доказательство своей победы. Это трофей. То есть то, что он собирается применить, не в личных целях, а на пользу трудовому народу, советскому государству. А мародёрство, это когда у маршала Победы, обнаружат почти десяток немецких аккордеонов[10], что он наберёт. Не я не спорю, может быть для души там, или с учётом только ему слышимых нюансов звучания, это ни так уж и плохо. Разные песни, на разных инструментах исполнять. Но это чистой воды мародёрство. А вот, допустим, есть ситуации, когда трофейное оружие только и можно применять.

— Это где это, а то уж больно похоже на превознесение всего западного. Не нашего, не отечественного. Да и где вражеское оружие выгоднее применять, то? — произнёс, внимательно посмотрев на Власова, Мишинев. Да подошедший, в этот момент, к ним старший лейтенант НКВД Гончаров тоже внимательно посмотрел на командира своего корпуса. На что генерал-майор ответил:

— Например, при разведке в тылу врага. Где боеприпасы будет легче восполнить. Да и по звукам выстрелов, когда огонь ведётся из одинаковых образцов оружия, есть шанс, что противник может спутать стороны конфликта. Но это же и несёт определённую опасность и для нас самих, — комкор посмотрел на лейтенанта-мотоциклиста и спросил, — Как думаете, какую угрозу несёт применение трофейного оружия? А, как известно, пулемётов много не бывает. Даже если это пистолет-пулемёты.

В ответ Смирнов замялся и произнёс: