Когда жить уже не хочется...

— Так вы мне поможете? — спросила я, стараясь сгладить неловкость.

— Да, конечно, — ответил растерянный Богдан Михайлович.

— Что мне делать?

— Иди нарисуй чертежи по готовым деталям.

И я облегчённо вздохнула, значит, не гонит.

Но вот следующий месяц стал напрягать меня. Я ловила на себе довольно недвусмысленные взгляды учителя и сама держалась из последних сил. Документы он мне принёс через неделю после договора. Я по-прежнему ходила к нему в мужской одежде, но, по-моему, его это ещё больше заводило. И я старалась спрятаться за работой, всё реже находясь с ним в разъездах.

И спустя два месяца он привёл меня опять в то помещение "откровений", как я прозвала ту комнату с диваном.

— Поговорим?

Я сглотнула. Мне не нравилась идея остаться с ним наедине, в запертой комнате. Я чувствовала себя загнанной дичью.

— Почему ты меня боишься?

А я заметалась, не зная, что сказать.

— Ты стала меня избегать? Почему? Я тебе разонравился, как человек?

— Вы бросаете на меня слишком откровенные взгляды. Это меня пугает.

— Да? Прости. Только из-за этого? Тогда это больше не повторится.

— Есть ещё кое-что? — я повернулась к нему, не зная, как сказать. — Вы мне нравились, правда, но есть человек, который всё ещё любит вас и ждёт.

— Ты об Аглае?

Я кивнула.

— Она всего лишь друг. Я давно показал ей это.

— Да, она говорила. Но это не значит, что она вас разлюбила.

Он задумался. А потом на лице скользнула шальная улыбка, от которой моё сердце ускорило свой бег. Боже, что же делать? Я по-прежнему не равнодушна к Богдану Михайловичу.

На этом разговор быстро иссяк, и меня отправили выполнять одно из заданий.

А вот дома у Аглаи меня ждал сюрприз. Ну, как ждал, просто на ужин к нам пожаловал один господин. И это не по мою душу, явно. А по чью? По хозяйкину. Неужели к этому руку приложил учитель? Хитрый плут!

Вот только я не даю ли тем самым ему надежду?

Пусть мужа я и не видела с новогодней ночи, но что был — уже не сомневалась. Я отчего-то стала тосковать по тому незнакомцу, по его теплу, его мозолистым рукам. А ещё ложась спать, я мечтала о его ласках.

Представляла трактир, нашу перепалку, поцелуй, и как он решил продолжить начатое, повалил меня на постель и... В общем, овладел мною. И ту праздничную ночь, когда мы были вновь в чём мать родила, так близко, что хотелось расставить ноги и схватить его, зарыться пальчиками в его волосы, и целовать, безумно, горячо.

В такие моменты я горела, я желала, я не могла спать. А сама себя удовлетворить тоже не хотела, словно это было бы предательство по отношению к нему. А после таких бессонных ночей я раздражённая шла учиться. И учёба вновь приносила удовольствие, учитель вновь увлекал меня разговорами и больше никаких таких взглядов.

Если честно, мне этого так не хватало. Просто иметь друга и учителя. Мы болтали обо всём на свете, и время пролетало мгновенно.

* * *

*

Однажды я вернулась домой чуть по-раньше — сердце было не на месте, поэтому я отпросилась у Богдана Михайловича — и застала Ярину всю в слезах, встречающую меня у входа.

— Что милая? — сердце ухнуло в пятки. Неужели что с Даром?

Она бросилась ко мне на руки.

— Мамочка!

— Где Дар?

— Я его загасила, еле успела, я так испугалась. Знаю, батюшка запрещал использовать способности на людях, но меня обижали девочки, и я терпела, держа обиду и злость под контролем. Но он почуял неладное, и прибежал.

— Где он?

Дочка руководила мною, а я шла, уже зная, где он прячется.

Навстречу вышла Аглая, перепуганная, увидев меня, принялась бормотать она:

— Свечка внезапно вспыхнула, огонь перекинулся на занавески... — шептала себе под нос она, как бы оправдываясь. — И зачем учителю понадобилось открывать окно, ума не приложу.

Но я не обращала на неё внимание, прошмыгнула мимо и отправилась в столовую, где под столом прятался Дар.

— Дар, иди ко мне! — позвала его.

Но он не услышал. Тогда я забралась сама под стол, благо мужская одежда упрощала сие действо.

Под столом сжавшись в комочек лежал малыш. Я его прижала к себе, проверяя тело на повреждения. Стала целовать его щёчки, ручки, нежно гладить.

— Дар, миленький, мой лапушек, всё уже хорошо. Всё обошлось, слышишь, — успокаивала я его и себя заодно, не позволяя думать о том, что случилось. Узнаю, позже.

* * *

*

Малыши меня озадачили. В принципе, я догадывалась по обрывкам фраз Яси, но поверить в это до конца не могла. Когда же выбралась из-под стола с Даром, а потом увидела расстроенную дочурку, обняла и её и увела их в нашу комнату.

— Рассказывай, — велела дочке, когда мы остались одни.

Она помялась, словно ощущая вину, потом всё же заговорила.

— Как ты знаешь, у нас есть способности. Я управляю водой, а Дар — огнём. Когда мы ещё жили с батюшкой, он учил нас управлять своими силами и подчинять. Пока не случился тот пожар.

— Какой пожар? — что ж там у них случилось?

— Кто-то поджёг наш дом. А Дар пытался подчинить пламя. Вот только ему это оказалось не под силу. Ты звала его, вместе со мною, и тогда я вырвалась и побежала к нему. Пламя жгло, и стена воды мало чем могла помочь. А вслед за мною и ты кинулась. Вот только Дар не смог обуздать пламя. И хотя его оно не трогало, а я была под защитой воды, ты загорелась, — девочка замолчала, в её глазах стояли слёзы.

— И я погибла?

Яся кивнула.

— А дальше?

— Мы выбрались из дома, только жизнь потеряла смысл. Мы брели куда глаза глядят, и всё тебя звали. А потом однажды, когда уже идти не было сил, мы попробовали слить нашу силу, и вновь позвать тебя. И ты пришла.

— Значит, это вы меня сюда призвали.

— Да, мамочка. Прости, нельзя вызывать мёртвых. Мы нарушили одну из главных заповедей.

— Хочешь сказать, что я та же? Та же внешность, одежда?

— Нет. Ты другая. Но мы же видим, что это ты. Прости, ты уже пошла на перерождение, а мы тебя вызвали.

— Всё хорошо, малыши. Я не сержусь, — я обняла обоих. — Наоборот, очень рада оказаться здесь рядом с вами.

— Правда? — удивлённо спросила Яся.

— Правда-правда. Но ты должна понимать, что я теперь другая. У меня другая внешность, другой характер, другое имя.

— Да, мамочка, я знаю. Тебя теперь Зиной звать.

— Да, милая.

Дар же уснул у меня на ручках. И пусть ему года четыре, но сейчас он казался таким крохой. Бедненький, что ему довелось пережить.

— Значит, Дар почуял неладное и прибежал тебя спасать?

— Да. Но он не заходил в класс. Он хотел поджечь волосы девчонки от горящей свечки, а в итоге не рассчитал силу, ну и вспыхнула занавеска. А я не смогла загасить. Я не знаю, что случилось, но словно на моей силе был блок, и когда только Дар бросился внутрь, в огонь, мне удалось загасить пламя и вывести его.

Странно, почему детки не могли активировать свои силы? Долго ими не пользовались? Или это было какое-то истощение после моего призыва? А потом просто не могли разблокировать? И в случаем с Даром дело понятно, он испугался за сестрёнку, а страх тоже может пробудить силы. А вот с Яриной дело обстояло сложнее.

А почему я поверила им? Да наверное потому что уже ничему не удивлялась. Вот только настораживал незнакомец из трактира. Помнится, у него погибла жена и дети. А потом, когда увидел детей, он очень удивился. Я списала это на то, что он не верил мне до конца, хотя и это может быть, но что если он увидел собственных детей? Я конечно, не могла поверить в такое совпадение, но что если это так? Яся потом с утра говорила, что видела отца во сне. А потом это странное происшествие с платьем. Что если он всё же волшебник? Я ведь всегда верила в магию. Что есть что-то такое, необъяснимое, не спроста же люди выдумали сказки о волшебниках, разных видах магии. Значит, что-то такое было. И пусть я не видела в действии их силы, но Яся никогда не лгала. Да, Дар мог бы приукрасить что-то или не так понять, но Яся мыслила не на пять лет, а на все семь или восемь.

Но теперь я точно поняла, что пора отсюда уходить. Если силы у них неподконтрольны, лучше жить отдельно, пока не пострадал кто-то. Не говоря уж о том, что я не знаю, что будет, если о их способностях узнают. Народ больно верующий, как бы не сожгли на костре за колдовство. Блин! Это ж надо было так угораздить меня!

И что теперь делать? Спросить Аглаю, где можно приобрести дом? Но к ней обращаться отчего-то не хотелось. А учитель сделал для меня слишком многое. Вновь просить его об одолжении? Что же делать?

— Ярина, присмотри за братиком. Мне надо переговорить с Аглаей, — я положила его на постель. — И постарайся утихомирить и свою силу и его, чтобы подобное не повторилось. Ну и чтобы никто не узнал о ваших способностях. Ты понимаешь, что это может быть опасно?

— Да, я знаю, мамочка.

— Хорошо. Ещё такой вопрос: как давно издеваются над тобой девочки?

Дочка потупила глазки.

— Значит, давно. Почему не сказала?

— Ябедничать плохо.

— Да, плохо, но пообещай впредь всегда говорить мне такие вещи. Давай договоримся, что друг от друга у нас не будет тайн.

Увидев согласие в её глазках, я ещё раз обняла маленькое сокровище.

* * *

**

Я тихонько выскользнула из своей комнаты и отправилась к Аглае. Надеясь ту найти в кабинете, я подошла к нужной двери и собиралась постучать, когда услышала там возню.

Блин! Злоумышленник какой?

— Почему ты не хочешь ответить на мои чувства, — услышала я сдавленные рыдания.

— Аглая, ты мне не безразлична, но как друг.

— Но ведь и друзья могут уживаться как семья. Разве нет?

— Я собираюсь уехать. Ты ведь знаешь, я тут не могу находиться.

— А как же наши разработки?

— Завод по-прежнему будет работать и брать новые заказы.

— Но почему ты не останешься? Тебе не нравится твой ученик?

Значит, акт доброй воли — попытка заинтересовать учителя остаться здесь?

— Он уже вполне самостоятельный. Может открыть собственное дело. Всё, что мог, я ему дал.

Странно, почему учитель не скажет ей, что знает, что она подсунула ему не ученика, а ученицу? Может, чтобы не ревновала?

— Хочешь оставить его вместо себя? — мне кажется или кто-то уже успокоился? А может слёзы были наиграны?

— Не знаю, надо у него сперва спросить. В принципе парень молод, вот только не стремится быть знаменитым.

— Тебе-то что? Разве это нам не на руку?

Послышался тяжкий вздох, словно вздыхал старик, уставший от жизни.

— Ладно, я уезжаю, пришёл попрощаться.

— И ты не взглянешь на повреждения?

— Какие повреждения?

— Пожар. Странно, что весь класс не выгорел.

— У вас случился пожар? — удивился учитель. — Показывай!

Я едва успела на носочках убежать за поворот, чтобы не столкнуться с хозяйкой и её гостем. Блин, если он уезжает, то мне вообще не к кому обратиться. Может, напроситься с ним? Забрать свои сбережения, деньги и уехать с детьми?

Остаться в этом городе, где из знакомых только Аглая, мне уже не казалось хорошей идеей.

Но тут вспомнился муж. Что если он приедет сюда, за нами, а нас здесь не будет?

Блин, что же делать?

Двое прошли мимо меня, в сторону, где учились дети.

С одной стороны я понимала, сто пора уматывать отсюда, а может даже прямо сейчас забирать свои вещи и детей и просто уезжать. Но с другой — любопытство брало верх. Что увидит Богдан Михайлович, он ведь учёный и разбирается не только в металле, хотя и работает только с ним.

И я мышкой проследовала за ними. По пути попалась служанка, и я повернула в сторону лестницы, а потом перед ней спустилась словно бы со стороны классной комнаты, которая была на втором этаже.

— Здравствуйте, — поздоровалась она.

— Добрый вечер. А ты не видела Дара? Что-то я найти его не могу?

Я блефовала, вроде никто не видел как я обоих детей вела в наши покои.

— Не знаю, — пожала плечами она.

Я поблагодарила её, и прошла пару шагов вперёд до поворота, дождалась пока она уйдёт и прошмыгнула обратно на лестницу.

Тихонько прокралась к классной комнате и, удостоверившись, что в коридоре — никого, прошла к нужному месту.

В классе были окна не только со стороны улицы, но и со стороны коридора. Я осторожно выглянула — учитель рассматривал обуглившиеся остатки штор и потолок.

— Говоришь, никто не тушил?

— Учитель вывел детей и решил погеройствовать, приказав слугам принести ведро воды. Это оказалось действенно, и пламя удалось загасить.

С моего наблюдательного места было видно, как с потолка стекали капли воды. Значит, Яся использовала принесённую воду, чтобы направить в нужное место?

— Ну что ж, молодец, учитель, — сказал Богдан Михайлович, — боюсь предположить, что бы было, если б пожар не затушили.

— Ты отремонтируешь потемневшие панели?

— Нет.

— Но почему?

— Я уезжаю. И планы менять не намерен. Найди плотника, цвет он подберёт.

— А резьба?

— Закажи у плотников.

— Но ведь это твой проект.

— И что? Это было десять лет назад. У меня и чертежей не осталось. К тому же это не работа архитектора, уж извини, и я давно специализируюсь на другом.

Учитель лукавил, он хранил все свои чертежи, причём, судя по их номерам, даже двадцатилетней давности. Сколько ж ему лет? Не хочет иметь дел с Аглаей? Но почему, если они давние друзья?

— Богдан!

— Аглая, я всё сказал. Я тут задержался только из-за талантливого ученика, а приезжал проверить дела, — тут он замолчал. Бросил взгляд на потолок. Только бы ничего такого подозрительного не заметил! Но он продолжил: — И вообще, средь бела дня использовать свечи, не перебор ли?

— Хочешь сказать, что кто-то притащил свечи на урок? И поджог умышленный?

Блин, все палки ведь падут на моих детей. Даже если её дочери виноваты, она ведь никогда этого не признает. Ведь мать всегда будет горой за своих детей.

— Я это вижу так: источник огня стоял на подоконнике, рядом с занавесками. Ветер подул и вспыхнула занавеска. Вот только кто его туда поставил? Возможно дети, ведь это возле парт. Возможно, они не понимали, что делают. В любом случае, пожар имел место. В общем, проведи с ними беседу. И с учителями и слугами. Такая беспечность непростительна.

И он направился к выходу. Я тихонько попыталась улизнуть, но меня всё ж заметил учитель.

— Зиновий! — окрикнул он. — Мне надо с вами поговорить.

Я уже почти спустилась с лестницы. Блин! Что он заподозрил?

— У меня для вас отличное предложение, — сказал он. — Думаю, вы не сможете отказаться. Поедемте со мной, обсудим детали.

А я заметалась. Что делать? Детей оставлять одних? Это казалось мне ошибкой.

— Кто-то пострадал? — спросил он шёпотом.

Я помотала головой.

— Возьмите документы, — сказал он громко. — Я буду ждать вас на дворе.

А я побежала к себе. Документы? Прекрасно! И сбережения! И детей!

Я разбудила Дара, он был сонным, поэтому пришлось самой его одевать. А Яся одевалась сама по моей указке.

— Малыши, вы сможете незаметно выбраться из дома и выйти на улицу?