Когда жить уже не хочется...

* * *

*

Проснулась я на удивление полной сил. Вот тебе и бессонная ночь! Во мне энергия просто бурлила. Казалось, я могу сдвинуть горы. Я открыла глаза и попыталась осознать, где нахожусь. Равномерное покачивание, жёсткая спинка, приевшийся уже потолок. Карета.

Страшнее всего было опустить взгляд. Одета, хух! Напротив через проход спит Дан, слева от меня — дети всё ещё сопят. Уже светло, правда, шторки на окнах закрыты, и свет лишь небольшими полосками света проникает внутрь. Любимого нет рядом. Как всегда. Но я была счастлива, как никогда раньше, и не сердилась. Ведь будет не очень хорошо, если нас застукает Дан или малыши.

Я протёрла глаза и села. Сон как рукой сняло.

Рядом лежала книжка. Обложка была такая же, хотя тут все обложки были однотипные.

Внутри, правда, оказался Гоголь "Вий". И записка: "Я б и Беляева достал, но, к сожалению, путешествовать сквозь время не умею..."

Но откуда он узнал? Я ведь говорила Дану. Покосилась на него. Но тот продолжал спать. Я стала читать дальше.

"...Знаю, у тебя много спросов, иногда ты слишком громко думаешь, а я слышу. Ты мне про советский союз ещё обязательно расскажешь. Хочу знать, как ты жила и в какой стране. Очень много хочу знать. Люблю, твой Н."

И записка тут же исчезла, словно её и не было.

* * *

**

Поскольку у нас с мужем начали налаживаться отношения, то я стала подумывать о том, чтобы уйти от Дана. Только как это сделать, я не представляла. Не хотелось его обижать, да и дети в нём души не чаяли. Как вот так вновь сорваться с места. И куда? Вспомнилось, как в прошлый раз, когда удирали от Аглаи, как они это восприняли, но при этом возмущаться не стали, молча покорились своей доле.

Я наблюдала за Даном и детками.

— Мамочка, ну пойдём с нами побегаем?

— Нет, милая, я не хочу.

Последнее время мне всё сложнее было наблюдать за ними. Мы не семья, и никогда ею не будем. И нет смысла привязываться к учителю.

Дан побегал с ними, запыхался, словно дедок, хотя внешне не сказала бы, что он в возрасте.

— Они тебя совсем замучили, — сказала ему.

— Да ладно, мне не жалко.

— И как вот ты можешь принимать чужих детей? Не многие это могут.

— Какая разница свои или чужие? Некоторые вообще не могут завести своих или родят мёртвых.

А мне от этих слов так больно сделалось. Я вымученно выдавила из себя улыбку. Малышня вновь прилепилась к Дану и за руки оттащила его.

А я вдруг увидела другого человека, молодого, красивого и зеленоглазого.

Я всегда любила детей. Правда, пока была маленькая, в няньках у соседей ходила, а как подросла, то иногда и оставляли их посидеть со мною старшекласницею, пока родители на работе. И я рисовала им много картинок, оттачивая мастерство кружка по рисованию. А когда пришла пора задуматься о призвании, я подумала об архитектуре. Всё же профессия престижная и высокооплачиваемая, в отличие от художника.

И вот как-то гуляя по городскому парку, я увидела молодого парня, играющего с детками. Даже невольно залюбовалась им. Он так забавно себя вёл, словно и сам был ребёнком. И я часто его видела, но не решалась подойти. А потом мы встретились в университете. Он оказался второкурсником, тоже по архитектурному профилю. Зеленоглазым красавцем. И мы часто встречались в коридорах. И постепенно познакомились и у нас начали развиваться отношения, пока лишь дружеские. Мы шутили и подкалывали друг друга. С ним было так легко и непринуждённо.

А после перехода на второй курс, я его не видела всё лето. Хотя и приходила на ту площадку, вот только там было много кого, только отсутствовал ОН. Я приходила с книжкой, и садилась где-то неподалёку на лавочке и читала, а порою и рисовала тех же бегающих деток, правда набросками, краски я не сильно жаловала, а вот пастель очень любила.

Я тосковала по нему, но не отчаивалась. Но встретились мы вновь на учёбе.

— Привет, Зинуся! — увидав меня, он подбежал и заключил в объятия. А у меня сердце готово было выпрыгнуть из груди. А он в шутку даже поцеловал в щёчку. Это был мой первый поцелуй. Невинный, но такой волнующий.

Все пары я только о том и мечтала, чтобы встретиться с ним. Схлопотала замечание от преподавателя, но не расстраивалась.

После пар я задержалась в библиотеке, а когда уже уходила домой, он ждал меня на выходе.

— Зинуся, ты чего так долго, я уже заждался.

— Макс? — растерялась я, уж никак не ожидая, что он будет меня ждать. — Ты меня ждёшь?

— Тебя, а кого ж ещё?

В тот день мы долго гуляли по городу, и просто наслаждались обществом. А провожая меня на автобус, он меня легонько поцеловал в губы.

Так начинались наши отношения, невинные, лёгкие и прекрасные. Я была на седьмом небе от счастья, а вот в учёбе начала стремительно падать. Начали накапливаться хвосты, и к концу семестра я почти ничего не сдала. Но это не огорчало, ведь у меня был любимый. Все трудности по плечу, если есть опора в жизни. У меня она была.

А потом он предложил мне руку и сердце. Только вот я согласилась, лишь при условии, что всё сдам. Как он меня тянул, старался изо всех сил. Видно, кому-то невтерпёж было, ведь я поставила условии, что до брака ни-ни.

Его родителям я нравилась, они часто называли меня дочкой. Да и я была не против иметь таких заботливых свёкра и свекровь. Сессию я всё же сдала, и перешла на следующий курс. Правда, не на отлично, как хотелось, но и на этом спасибо.

Мы уже собирались подать документы в ЗАГС, когда в самом регистрирующем органе нам предложили пройти обследование на венерические заболевания, бесплодие и болезни, передающиеся по наследству. Мне было всё равно, ведь я любила. Да и Макс хотел-было отказаться, но его мать настояла. Мол, лучше перебдеть, чем недобдеть. Да и если что имеется, то лучше знать сразу, а не прожить много лет в браке, а потом начнутся проблемы и походы по врачам.

Мы и пошли сдавать анализы. Поначалу всё было ничего, хотя отчего-то я вся была на нервах. Ведь не может у меня быть венерических заболеваний, я ведь ни с кем ещё не была. Но плакаты в поликлинике пугали тем, что заразиться можно через поцелуй. Так что я всё же переживала, ожидая один за другим результат.

Несчастье пришло откуда не ждали. Мы уже получили все анализы, все отрицательные, оставалось лишь забрать тест на совместимость и бесплодие. И это должна была сделать я, потому как Макс был на работе, и впереди надо было отпрашиваться для подачи документов в ЗАГС, поэтому ответственное задание было поручено мне.

Поначалу я не хотела сразу смотреть, поглядим вместе. А потом, стоя на мосту, по дороге домой, я всё же развернула свой анализ. И обомлела. Мне ставили последнюю стадию бесплодия, которое даже уже не лечится.

Сразу вспомнились слова Макса, что хоть он любит детей, но наверное не смог бы растить чужого. Всё же одно дело играть с малышами на площадке, а другое — видеть каждый день, знать, что это кто-то другой постарался, а не ты.

Отчаяние готово было захлестнуть меня. Слёзы непроизвольно сами падали. Я стояла, облокотившись о парапет и смотрела на водную гладь. Вот так и кончается жизнь. Будь это кто другой, и не скажи Макс когда-то эти слова, я бы всё равно пошла к нему и всё рассказала. Но сейчас я не могла. Утопиться? Не выход ведь.

Через пелену слёз и заложенных ватой ушей, я вдруг услышала телефонный звонок. Не хочу брать. Наверняка Макс. Не могу.

Но телефон настойчиво продолжал звонить. Мелодия заканчивалась, потом какое-то время тишина, и вновь звонок. Ну что ж прикопались-то!

Я достала телефон, собираясь его уже выкинуть в воду, когда обратила внимание на незнакомый номер. Странно. Подняла трубку.

— Зинаида? Вы знаете Антона и Анастасию Сотниковых?

— Да, это мои родители.

— Приносим свои соболезнования, вы не могли бы приехать на опознание?

Я сглотнула подступившие слёзы, выслушала женщину, записала адрес морга. В тот день в городе случилась авария страшная: грузовик столкнулся с трамваем и несколькими легковыми машинами. В основном все травмами отделались средней тяжести, кроме пассажиров одной машины, как вещал сотрудник морга. Нашей машины. Это и правда были мои родители. За документами следовало прийти после вскрытия.

Я шла обратно на автомате, не осознавая ничего вокруг. Жить было незачем. Близких людей не осталось, любимый наверняка бросит, как только узнает, а из жалости быть со мной — я этого не вынесу.

Вот только смелости не хватало броситься под колёса машины или трамвая. Я слабачка, даже уйти из жизни достойно не могу.

Уже было темно, а я всё бесцельно бродила по городу. Телефон я выключила, чтобы ни с кем больше не разговаривать. Не желала никого видеть и слышать. А потом я словно провалилась в небытие.

* * *

*

Из воспоминаний меня вырвало ощущение тепла.

— Тихо-тихо, любимая, всё уже хорошо. Прости, что так вышло. Я старался не допустить их пробуждения. Но блокировать было нельзя, ты могла умереть.

По моим щекам текли слёзы. Мы стояли под кроной дерева, скрываясь за стволом. Я тяжело дышала, стараясь совладать с болью. Он прижал к себе и нежно гладил по голове.

— Всё хорошо. Я с тобой. Что бы ни случилось.

— Ты видел?

— Нет. Но я чувствую твою боль и слышу твои мысли, которое были болезненно громкими.

— Скажи, если б не было детей, ты б...

— Нет, милая, нет. Я бы всё равно был с тобой. А деток мы б сирот себе взяли и любили б их как родных.

Я всхлипнула.

А он приподнял мой подбородок и поцеловал, страстно, даря мне свой огонь, который сжигал всю пробудившуюся боль и замещая её любовью.

— Забери нас, — попросила я. — Я здесь больше не могу находиться.

— Прямо сейчас?

— Надо поговорить с Даном.

— Напишешь ему письмо.

А я вспомнила Макса. Я ведь так ему ничего и не сказала. И просто исчезла. Как сложилась его жизнь? Он ведь любил меня. А жить в неизвестности — хуже всего. Жить надеждой, что может ещё встретитесь.

— Нет. Мне надо поговорить.

— Хорошо, милая, как скажешь.

— Забери потихоньку деток, ладно, когда те пойдут гулять с другими детьми?

— Тогда свистни, как пойдут.

— Хорошо.

Муж кивнул, поцеловал в губы и исчез.

А я выглянула из-за дерева. Малышня бегала в догонялки за бабочкой, а Дан стоял под одним деревом.

Надо поговорить, однозначно. И чем раньше, тем лучше.

* * *

*

В ближайшем селении, когда дети убежали играть с местными ребятишками, я решила начать непростой разговор.

— Дан, нам надо поговорить.

Вспомнились слова Пушкина: "Ты прекрасна, спору нет. Но царевна всех милее, всех румяней и белее."* Я ведь хочу сказать, что ты — хорош, но я не могу с тобой быть.

(прим.авт. Цитата из "Сказка о мёртвой царевне и семи богатырях").

— Прогуляемся? — предложил он свой локоть.

Приглашение я приняла.

— О чём ты хотела поговорить?

— Дан, так продолжаться больше не может. Эта поездка чудесна, но...

— Но?

— Но дети к тебе слишком привязались.

— Так в чём трудность? Ты ведь свободна по документам, и для всех мы уже состоявшаяся пара.

— Дан. Ты — замечательный человек. И мне очень нравишься. Но я тебя не люблю.

— А кого любишь? Мужа?

— Мужа?

— Ну, ты вспомнила своего мужа?

Ах, вот он о чём, я действительно несколько раз отталкивала Дана ради мужа. Лгать не хотелось, но и правду я сказать не могла. Поэтому решила найти компромисс.

— Да, я кое-что вспомнила. Был один человек, которого я очень любила. Зеленоглазый темноволосый, он очень любил детей. Но у меня наследственная болезнь, я не могу иметь детей, — ну, я ведь правду сказала. — Мы хотели пожениться, но потом всё пошло наперекосяк. Погибли мои родители.

А что, ведь ни слова лжи. Теперь бы с детьми выкрутиться.

— И что было дальше? — он выжидающе посмотрел на меня.

Неужели ему любопытно?

— А дальше я не могла ему подарить наследников, наша семья оказалась на бобах, а из жалости я не хотела быть с ним. И я ушла.

— А дети?

— Детей-сирот я встретила в одном захолустье, над ними издевались, и я предложила им уйти. Предложила стать их мамой. Ну а потом не знаю, что случилось. На нас напали какие-то люди.

А вот дальше в любом случае нужно было солгать. Я ведь не была девственницей. И либо солгать, что не помню, что случилось, либо сказать, что меня изнасиловали.

— Они тебя изнасиловали?

Это не я сказала, а он. Я всхлипнула, тем самым как бы подтверждая его слова.

— Давай уедем, ото всего. Будем растить вместе этих детей. Они — замечательные.

Предложение было заманчивым, и если бы у детей не было их живого отца, и он бы предложил совсем недавно, до примирения с мужем, я бы согласилась.

— Я не хочу зависеть от мужчины. У меня ведь есть прибыль с разработок, я хочу попробовать начать своё дело.

— Но женщина обычно не имеет никаких прав.

— Я хочу попробовать это изменить.

— Почему ты не хочешь принять моё предложение? Будешь так же, как и раньше, заниматься своими разработками, и вести дела под прикрытием моего имени.

— Я не могу так поступить, извини. Да и дети к тебе привязались. Это может иметь не очень хорошие последствия.

Мужчина отстранился от меня.

— Почему ты не можешь просто жить? — это было скорее обвинение. И хоть он был по-прежнему спокоен, но в его глазах плескалась злость и обида. — Я ведь столько для тебя сделал?

— Вот поэтому и не могу. Это будет опять же из чувства долга перед тобой. А я хочу замуж выйти по любви.

— Какой бред! Любовь — это для крепостных, когда обоим друг другу вообще нечего предложить.

— Извини, отдай мне, пожалуйста, мои документы.

— Эти? — он достал из внутреннего кармана пиджака. А потом у меня на глазах взял их и порвал. — Ты сама сделала свой выбор. Я предлагал тебе свой мир.

Разве я могла любить этого человека? Как же вмиг он поменялся. В его глазах больше не было спокойного радушия и той глубины, которая мне нравилась. Это были холодные синие расчётливые глаза.

А я развернулась и пошла в село, за детьми.

— Ярина, Дар!

Как я могла так ошибиться в человеке? Обида застилала глаза. Как вовремя я поняла, что у нас не может быть будущего. Жаль, что столько времени я провела с ним, ведь дети к нему привязались. Да, он очаровывал своей способностью находить общий язык с детьми, талантом учителя. Этого у него было не занять. И от этого ещё обиднее.

Я звала детей, но их не было. Дети играли, и правда, но местные, вот только моих там было не видать.

— Яся, Дар! — звала я.

"Незнакомец, ты их забрал?" — в отчаянии я обратилась к мужу.

"Нет. Ты не сказала, что уже можно и поблизости нет никого."

"Тогда где они?"

"Сейчас найду."

Я обошла всё село, но детей словно след простыл. Тревога всё нарастала.

"Нашёл?"

"Да. Я их забрал."

"Всё в порядке?"

"Теперь — да. Тебя забирать?"

На его слова я не оьратила внимание, потому что увидела впереди себя каких-то мужчин. На людях не стоит мужу показываться.

"Пока нет. Я позову."