Когда жить уже не хочется...

— Зиновий, — представилась, как только что обозвала меня хозяйка. С трудом поборола желание сказать Зина.

— А по отчеству?

— Просто Зиновий.

— Хорошо, Зиновий. Значит так: будете приходить сюда к девяти утра, ну и часов до пяти-шести работать. Одежду придётся вам подобрать полегче. Я, конечно, могу вас оставить тут наедине с книгами, но ведь без объяснений вы вряд ли разберётесь. Поэтому предлагаю вам завести записную книжку, с которой будете ходить за мной. Станете моей тенью. Туда записываете вопросы, которые возникают по ходу того, что вы слышите и вам не понятно. И когда я не буду занят, вы мне их задаёте. Ясно?

— Да.

— Отлично. Тогда начнём! Изучите эти чертежи, Аглая сказала, что вы разбираетесь в чертежах.

Аглая — это моя хозяйка? Блин, я уже полгода у неё живу, а до сих пор не знала, как её звать. Все госпожой называют, ну а дети — матушкой.

Я кивнула.

— Дальше. В них есть ошибки. Во всяком случае то, что есть, даёт постоянный сбой. Если найдёте что не так, вам плюс. Можете пользоваться литературой, — он кивнул на другую стену, где были тематически расставлены книги за стеклом книжного шкафа, опчть же во всю стену и до потолка, который здесь был метра три. Я подняла взгляд, понимая, что не заберусь наверх.

— Лесница где-то на первом ярусе, в каком-то из помещений. Мне некогда искать, сами найдёте, если понадобится. Так, едем дальше.

Тут собрана хорошая рабочая библиотека. В общем, разбирайтесь. Вопросы есть?

Хотелось спросить про обед. Меня на него отпустят или как? Но не решилась задать. Блин, я ведь обходилась почти без еды раньше, живя впроголодь. И сейчас проживу. Оно того стоит. Богдан Михайлович уже не казался безумцем. Да, лохмат и непричёсан, но одни глаза — чего стоят! Голубые, почти синие, я таких ещё не видела, и очень проницательные. И одет нормально, не выглядит неопрятным. Хотя и просто в комбинезоне со множеством карманов, но без рубашки, как рабочий, а не хозяин предприятия.

— Ладно, если вопросов нет, то я побежал. Меня долго не было, дел навалилось много. В случае чего — найти меня сможете на заводе. Спросите у ребят.

На этом мы и расстались. А я принялась изучать чертежи, чтобы понять, что это вообще за устройство такое. Копалась в справочниках, рисовала в перспективе устройство, только без инженерной точности. Ну и пыталась заставить станок работать в моём воображении. Лишь к концу дня я разобралась, и, таки, нашла, что не хватает одного звена, которое и нарисовала.

В глазах уже рябило.

— Ну, как успехи? — спросил знакомый голос. А я вздрогнула.

— Кажется, я нашла в чём беда, — и только тут поняла, что сморозила глупость. Блин, я ведь мужчина, а говорю, как девушка.

Вот только учитель, похоже, не заметил. Тут же обошёл стол с моей стороны и стал рассматривать рисунок.

— Почему рисуете, а не чертите.

— Это долго и муторно. Точность, которая мне не нужна. Это нужно ведь для инженеров и тех, кто воплощает чертёж в жизнь. А для того, чтобы понять работу устройства — тратить время на соблюдение точности жалко.

Но Богдан Михайлович уже не обращал на меня внимания, он был в моих рисунках.

— О... вы молодец! — сказал он, когда разобрался во всём. — Вы правы. Так, на сегодня свободны. Завтра в девять.

— Благодарю.

— Не стоит!

— Знаете, я забыл спросить, как вы смотрите на то, чтобы обедать вместе с рабочими. Их тут кормят всех одинаково, я могу распорядиться и на ваш счёт.

— Благодарю, буду признате...лен, — успела вовремя выправиться я.

— Тогда до завтра.

— До встречи!

И я поняла, что на меня больше не обращают внимание. Схватила свой пиджак и отправилась восвояси.

Что до еды, я была не придирчива, и лучше уж так, чем совсем без обеда. Поэтому мне было приятно, что хотя бы учитель вспомнил обо мне.

* * *

*

Еда на заводе оказалась очень вкусной, хотя и без кулинарных шедевров. Каша с мясом да похлёбка, кстати, на мясном бульоне, с картофелем, морковью и зеленью. Всё для людей. Я следовала тенью за учителем, кроме моментов, когда он ходил на завод. А жизнь у него была насыщенная. Встречи с людьми, заключение договоров, проверки отчётов за период его отсутствия. Он прошёлся по всем отделам и по нескольким своим цехам. И частенько, когда мы были наедине, рассказывал куда мы едем и за чем, на что мне стоит обратить внимание. Богдан Михайлович был не только специалистом по металлам, но и инженером, руководителем и бог знает ещё кем. Он разбирался в стольких темах, что у меня невольно возникало чувство гордости, что я учусь у такого человека.

И его внешний вид уже нисколько меня не заботил, а седина в волосах наоборот придавала солидности. Интересно, сколько ему лет? Борода ведь старит. Хотя морщинок не видно. Лет тридцать? Или больше?

В одном из цехов он заставил стать меня к станку, и самой выточить несколько деталей, показал как это работает, а ещё мы с ним собирали тот самый станок, в котором я искала поломку. К тому моменту, как мы до него добрались, он уже заказал недостающие детали. И когда он всё успевает?

— Извини, что тебе приходится учиться вот так, на ходу, — иногда просил он прощения.

— Это сложно, особенно без конспектирований и наглядных рисунков. Поэтому я стараюсь компенсировать практикой.

— Да я не в обиде, мне всё нравится. В классе сидеть скучно.

— Правда? — его глаза загорелись озорным блеском. — Тогда ты не против, если я буду чаще вывозить тебя в цехи. Понимаю, что на завод невозможно, пока я не решу проблему вентиляции. Но я над ней работаю. На заводе тебе было бы интереснее. Там ведь можно увидеть прямое взаимодействие самих металлов.

— Конечно не против!

И он улыбнулся. Так искренне, что у меня невольно защемило сердце. И душа словно приоткрылась, впуская в себя новые чувства.

Училась я на ходу. Обычно он мне давал какую-то тематику, и в этот день у нас была теория и практика именно по ней. Записывать за ним я не успевала, ведь он не надиктовывал, но он ждал понимания и если его не было, начинал объяснять то, что я не поняла. В обед мы находились обычно возле завода, где кушали со всеми. Точнее Богдан Михайлович вообще, как потом выяснилось, не обедал, но я, как узнала об этом, подбила его на трапезу с рабочими, мол это сплотит его с людьми. Действительно, за обедом были разговоры между рабочими и начальством, и такие мгновения сближали. Многие шутили и смеялись, снимая напряжение. Ну а после обеда, который длился час, мы запирались в том самом домике, где мне отвели рабочее место, и занимались пару часов чисто чертежами, ведь были заказы, разработки и прочее-прочее-прочее.

Время летело быстро, как мне казалось, времена года сменяли друг друга с бешеной скоростью. И не успела я оглянуться, как наступила зима. Теперь все ездили на санях и в крытых повозках, в которых была печка-буржуйка.

Кстати, я тут заметила одну особенность, что обходились без кнопок и это было так не удобно. Но своему учителю я ничего не сказала, лишь в записную книжку внесла запись о том, что надо не забыть.

— Я тут ещё одну идею придумала, — заговорила я дома, после ужина с Аглаей.

— Да?

— Вам должно понравиться. Точнее две идеи. Одна — скрепка, она из проволоки делается. А вторая — кнопка. Это уже больше для Богдана Михайловича.

И я нарисовала обе вещи, ну и сразу в нескольких вариантах.

— Отличные идеи. И, должно быть, рассчитаны уже на людей с деньгами.

Я кивнула. Действительно, бедным слоям населения они были за ненадобностью.

— Я хотела ещё поговорить с тобой о твоей мясорубке.

— Готова слушать.

— Идея довольно оригинальна, и действительно заслуживает внимания. Я переговорила с Богданом, он говорит, что её можно использовать для разных нужд, в том числе и промышленном масштабе. Поэтому пробный экземпляр ты получишь на днях, я буду ждать чертежи, чтобы получить привилегии.

— Да-да, конечно, — загорелась я.

— Да, и ещё, мы с тобой подпишем договор, с которого ты будешь получать половину моей прибыли. Вторая половина будет у Богдана, поскольку он вызвался воплощать идею в жизнь и будет заниматься поставками.

— Но... — хотела возразить я, правда, скорее для проформы. Я была не против реального заработка, ведь как знать, что будет потом, как благодушие Аглаи закончится. Стоило подумать о собственном доме, который я так и не приобрела. Я уже подумывала осесть в этом городке. Но пока я училась, не хотелось туда-сюда мотаться.

— Хочешь большую часть?

— Нет, что вы. Это много, как мне кажется.

— Привелегии я получу для тебя.

— Нет. Пусть на вас будут зарегистрированы.

— Я против.

— Вы столько для меня сделали, мне во век не расплатиться.

— Хорошо, — быстро согласилась хозяйка, но в её глазах засветился огонёк. — Кстати, как тебе Богдан? Он замечательный! — с некоторым придыханием сказала она.

И только тут я поняла, что он действительно замечательный, вот только это тот, кого любит хозяйка. И мой восторг тут же поугас. Не могу перейти ей дорогу. Она не заслужила.

— Да, хороший человек, — тихо сказала я. — Если это всё, я пойду к своим малышам. Очень по ним соскучилась, — постаралась незаметно сменить тему разговора.

— Иди, милая.

Дома я сразу, как приходила, принимала в уже приготовленную слугами ванную, а после, переодевшись в женское платье и причесавшись и сделав женственную причёску, шла ужинать. Ну и тут я уже вела себя как леди, и, если честно, отрывалась. Манеры были в удовольствие, ведь тут я была женщиной, а не мужчиной. А вот речь у меня изменилась, ведь я переделывала себя, стараясь выражаться неопределённо и в настоящем или будущем времени, ведь прошлом имеется род. И Аглая видела это и кривила губы, но нарушением манер это не было, поэтому никто замечания не делал.

С того разговора с хозяйкой, когда я поняла, к кому она испытывает чувства, я решила охладить свой пыл, и сердце запереть за замок, а ключ хорошенько спрятать. Ещё не хватало влюбиться.

С Богданом Михайловичем у нас были отношения учитель-ученик, хотя общались мы на равных, но так и на ВЫ.

И он всё же мне нравился, очень. И что странно, я не смущалась, мы много общались.

— Это ведь ты мясорубку придумал, — как-то сказал он.

Придумала — громко сказано. Я покраснела.

— А чистилки случаем не ты?

Я удивлённо подняла бровь. Он что ими пользуется?

— Сейчас Аглая раскрутила свой магазинчик за счёт новинок. А поскольку ты у неё живёшь, вывод сам собой напрашивается, — пояснил он, заметив моё замешательство.

— Я очень многим обязан Аглае, — сказала я.

— Понятно. Что до мясорубки, она сказала?

— 25 процентов мне, столько же ей. Остальное — вам.

— Я хочу свою долю тоже поделить между тобой и мной.

— Не надо. Я ведь не плачу за учёбу.

— Странный ты. И молодой. Есть какие-то идеалы. Это хорошо, но надо заботиться о своём будущем и думать не только сегодняшним днём. Ладно, поговорим после, как прибыль начнёт приносить, — это впервые, когда он сказал мне ты, и он нашёл тот ключик от сердца, который я старательно прятала.

Нет, нет, и ещё раз нет! Не надо, прошу, я не могу в него влюбиться! Но он улыбнулся своей очаровательной улыбкой. И я с трудом совладала с собой. Не думать об этом. Только не думать.

* * *

*

Первые продажи мясорубок пошли ещё до Нового года. Только мясорубки были промышленные. А на потребительские принимали заказы заранее. И народ шёл, оплачивал, в основном мужчины — хотели сделать жёнам подарок к празднику. Вопросы доставки решались отдельно. По предварительному заказу всем доставляли бесплатно. Ну а тот товар, что бросили на прилавки за десять дней до Нового года, тут же смели, как и другие, тем самым даря солидную выручку для Аглаи. Причём она цены подняла, что в накладе точно не осталась ни с мясорубками, ни с чем другим.

Ну а мне Аглая выдала первые деньги. Золотых около сотни. А я не знала, куда их деть. В банке хранить было опасно, как-то я этой системе не доверяла. Да и вложить не знала, куда. А дома под матрасом, где прислуга постель перестилает — ну уж нет. В итоге спрятала в одном из потайных мест, обнаруженных мною при простукивании стен моей комнаты. Думаю, даже сама Аглая не знала про них, хотя сложно было предположить, что она может о чём-то не ведать на своей территории.

Учёба была почти до самого торжества. Аглая, в честь хорошего дохода, устраивала бал-маскарад. Меня тоже пригласила. Звала меня по магазинам, но я отказалась, было некогда и мне совсем не хотелось идти на бал, где наверняка будут мужчины. Поскольку действо было ночью, детям отдельно устроили праздник заранее, и в девять вечера отправили всех спать. Ну а в десять начали прибывать гости.

Я очень нервничала. Мне только ухажёров и не хватает сейчас. Одевалась на бал я в покоях самой хозяйки, ведь малышня уже спала — не хотелось её беспокоить, а то ведь будут совать свой нос во взрослую жизнь, а я не хотела, чтобы кто-то мог их увести. Тут, скорее всего, не нужны чужие дети, но мало ли. Маньяков, думаю, и в прошлом хватает.

Окинула себя в зеркало. Слишком красива была сейчас, и я это сама заметила. Не без помощи хозяйки. С подведенными глазами, нарумяненными щеками, в платье, которое мне Аглая подарила в честь торжества. Волосы уложили красивыми локонами вокруг головы.

— Аглая, я не хочу идти.

— Иди, тебе понравится.

— Я не умею танцевать.

— Не правда, ты уже давно умеешь.

— Я забуду все движения.

— Хватит нервничать. Просто иди и получай удовольствие от жизни.

Ага, легко говорить.

Голубое пышное платье с корсетом выгодно подчёркивало цвет моих глаз. Вот только толку от корсета не было, я и так была худая, как меня ни пытались откормить, но во всяком случае, не кожа да кости, как в самом начале нашего с Аглаей знакомства. Хотя в корсете некое подобие груди появилось, вот только меня это нисколько не радовало. Неужели моя внешность никогда не была для меня главной, или не было человека, ради которого я хотела бы выглядеть бесподобно? Но ведь сейчас такой человек есть, только я не могу быть с ним. Из-за этого у меня настроение ни к чёрту?

Мы вышли с хозяйкой вместе и разделились. Она была без маски, как хозяйка вечера. И принимала гостей, приветствуя каждого. И зачем мне макияж, если я в маске?

Я же заскользила между каких-то пар, стараясь не попадаться на глаза одиноким кавалерам.

Мне было неуютно. Да, бал, танцы и всё такое, но настроение ухудшалось с каждым мгновением. Возможно, это было связано как-то с моим прошлым. Тогда тоже был какой-то праздник, на котором мне разбили сердце. Не хочу тут быть!

Вошёл очередной гость, я встретилась с ним взглядом. Кого-то он мне напомнил, но я не помнила кого, просто шмыгнула в сад, накинув шубку.

Шла по прочищенным от снега тропинкам, но мороз пробирался сквозь тонкую подошву туфель. Ноги то и дело скользили. И я несколько раз чуть не упала.

Вокруг была относительная тишина, потому что двери в особняк хозяйки закрыли, чтобы не впускать холодный воздух внутрь. Снег красиво искрился золотом в свете газовых фонарей. Красиво! Вот только холодно! Но освежает, и дышится полной грудью.