— Мы же не только их лагерь разгромили. Мы бандерлогов подставили по самое 'не балуй'. До сих пор конфедераты на их художества смотрели сквозь пальцы, а теперь, когда на страницы местной прессы выплеснется, кто именно под маркой Русской Армии нападает на деревни и фермы, наверняка на территории Конфедерации 'УПА' объявят вне закона. А это очень хорошо!

То, что мы не объявлялись на последующих за 'Большим Перекрёстком' фортах-заправках, уже наверняка известно, и злые, как черти, упашники уже едут назад, проклиная и нас, и своих координаторов. Возможно, до них уже дошла и информация о том, что накрыли их лагерь. Возможно. А возможно и нет. Поэтому надо быть готовыми ко всему.

Суховей к вечеру начал стихать. Значит, есть надежда на то, что завтра будет нормальная погода. Осталось лишь дожить до завтра...

Частоту радиостанции, установленной в штабной палатке, мы знаем. Теперь все переговоры на этой волне контролирует связист 'Прокофьева' из 'Патриота', замаскированного вместе с 'Мерседесом', 'Камазом' и 'Паджеро' в километре от лагеря, под скалистой горкой, откуда к нам протянута линия телефонной связи. Как сообщает радист, каждые пять минут идут запросы от различных абонентов с требованием ответить.

Около 19 часов охранение на дороге, ведущей от Алабама-Сити, задержало пикап Мицубиси L-200. Какой-то хрен, пытавшийся на корявом английском рассказать, что он просто заблудился, получил по морде и немедленно заговорил по-русски:

— Та вы шо, хлопцы, своих бьёте?!

Его отправили в зиндан, а L-200, принадлежащий всё тому же кафе 'Козаченьки', присоединился к нашему замаскированному 'автопарку'. После того, как связист с его рации выдал в эфир реплику:

— Добре всэ у них! Ветром антенну сорвало, вот и мовчат. Алё... алё... алё... Як чуетэ?... Алё... Та шо за непруха такая!

Слышали его тоже хорошо, и даже наперебой начали об этом галдеть, но шумы, хрипы и свисты, имитирующие неисправность и этой рации, видимо, убедили кого-то, объявившего, что всем вломит п*здюлей за разгильдяйство, когда вернётся.

Первый грузовик, американский М939, припылил около 20 часов. Сармата разбудили, как только на горизонте появился столб пыли от него. Как действовать в такой ситуации, было условлено заранее, но указание главного советника операции однозначно гласило: будить, как только появятся нацюки.

Лора к тому моменту уже поменяла оружие. Среди стволов, оказавшихся в нашей доле трофеев, нашёлся украинский вариант тюнингованного самозарядного карабина Симонова с оптическим прицелом ПСО-1, чёрными пластмассовыми ложем и прикладом, а также дульным тормозом-компенсатором, и она просто вцепилась в него. В общем-то, неплохой вариант для неё, учитывая, что в десятизарядном карабине используются не винтовочные патроны с сильной отдачей, а автоматные 7,62х39: синяк на плече меньше будет. Да и тормоз-компенсатор снизит отдачу.

В общем, как только распахнулись двери кабины грузовика, а из кузова высыпались насквозь пропылённые бандеровцы, по ним ударили два десятка стволов. Буквально две-три секунды, и всё было кончено. Группа зачистки закидала трупы и двоих связанных уцелевших в кузов М939, и его тоже отогнали в безопасное место, поскольку над дорогой опять показался столб пыли. Приближались два УАЗа-'Патриота'.

Также легко расправиться с этой группой не удалось. Первая из машин остановилась возле штабной палатки, и пока её пассажиры с трудом выбирались наружу, разминая затёкшие ноги, командир экипажа заметил пятна крови на земле и бросился под защиту ближайшей палатки. Его это не спасло, но следующий 'Патриот', едва успевший остановиться, рванул с места. Через мгновенье на лобовом стекле машины появилась 'звёздочка' следа от пули, а пассажиры, вывалившиеся из машины, когда она заглохла, отстреливались секунд десять.

Следующая колонна появилась через двадцать минут на дороге, ведущей со стороны гор. Это были два 'Урала', впереди которых ехала Тойота 'Бандерайте'. Тойота медленно прокатилась к стоянке и вдруг рванула к выезду из лагеря, а из остановившихся 'Уралов' посыпались бойцы, одетые в форму Русской Армии. Мы даже опешили вначале, не решаясь стрелять по своим, но тут в 'уоки-токи' раздался голос связиста:

— Они поняли, что это засада, вызывают своих на помощь!

— Осень один, осень два! Ваша 'Бандерайте', рявкнул в свою карманную рацию Сармат.

А со стороны лагеря уже стреляли по вершинам обоих холмов, явно зная, где находятся траншеи.

В двух 'Уралах' было человек пятьдесят, вдвое больше, чем нас, но они внизу, а мы сверху и зарыты в землю. Через полминуты у нас появились первые потери, но несколько удачно посланных из подствольных гранатомётов ВОГов значительно облегчили нашу задачу. Хуже было то, что солнце почти село, лагерь оказался уже в тени, а наши траншеи всё ещё освещались им.

Ещё пока Лариса примерялась к трофейному СКС, я отогнал от неё всех кинувшихся объяснять ей, что так держать винтовку неправильно. А теперь никому не до неё. Тем более, ещё два грузовика и два джипа остановились, не доезжая до уткнувшейся носом в куст Тойоты, и теперь в нашу сторону небольшими группами движутся короткими перебежками ещё человек шестьдесят. До них ещё около полукилометра, и мы пока добиваем тех, кто отстреливается из лагеря.

А, вот оба пулемёта перенесли огонь на припозднившихся, и вокруг снова завжикали ответные пули. Несколько очередей, пара ВОГов, и можно переносить огонь на наступающих со стороны саванны. Да только мало нас осталось! Четверо из тринадцати, начинавших бой в нашей траншее, либо лежат на её дне, либо привалились головами к брустверу, ни на что не реагируя. Виктор Янукович кувыркнулся через край укрытия и покатился по склону, стараясь уберечь от ударов свой автомат.

— За ним! — тычет пальцем в меня и в ещё одного бойца Сармат. — Рассредоточьтесь!

— Куда! — ору я Ларисе, тоже намылившейся вылезти из траншеи. — *б твою мать!

То ли правда испугалась, то ли обиделась, но уже пристраивается стрелять. А я повторяю манёвр Витьки, но прокатываюсь немного дальше. Голова, бля, закружилась от этих кульбитов, и приходится пару секунд лежать, уткнувшись мордой в траву с закрытыми глазами. А когда их открыл, обнаружил что мне в нос целится шипом ползающее чудовище — какая-то новоземельская помесь таракана, богомола и скорпиона. Шваркнул но нему кулаком и начал искать в коллиматорном прицеле фигурки людей.

Та-та-та. Та-та. Та-та.

Бляха, а раньше нельзя было открыть огонь из АГС-30?

До бандерлогов гранатам лететь секунды три, можно успеть и залечь, только хрен от его осколков надёжно спрячешься!

А вот и моя цель! Трёхпатронная очередь, и бандерлог, нелепо взмахнув руками, валится в траву. Сейчас снова поднимутся, переждав, когда разлетятся осколки гранат АГС. А пока стреляют по нам и ребятам с противоположного холма.

Покосился на Виктора, он тоже выжидает. На лице решительность и упрямство. Опять поднялись. Стреляем короткими очередями, где-то в стороне щёлкает СКС, долбит пулемёт. Опять вступает АГС, накрывая места, где залегли две группы.

Перед мордой, метрах в двух, взвиваются фонтанчики земли. Засекли, что ли? Три переката влево. Траву перед автоматом не приминать! Снова луплю по поднявшейся паре нацюков. Одного достал, второй успел упасть. А может, и не я достал: когда стреляют из десятка стволов, сложно понять, ты кого-то подстрелил или твой сосед.

Кажется, до ближайших уже метров триста пятьдесят. Впихиваю в подствольник 'Подкидыш' и нажимаю на спуск гранатомёта. Толчок, и ВОГ-25 пошла. Пока граната летит, успеваю дать короткую очередь, а потом наблюдаю разрыв отскочившего от земли боеприпаса над залёгшими в траве. Сверху их посекло серьёзнее, чем из АГС-30. Кстати, а чего он молчит? Нет, ожил!

Ага! Не выдержали! Откатываются!

По отходящим бьют два пулемёт, монотонно тявкает короткими очередями автоматический гранатомёт, отсекая их от машин, со стороны которых тоже теперь вздрагивают огоньки автоматных очередей. Это же ребята с передового поста! А почему СКС молчит?

Мне стрелять по отступающим уже бесполезно, и я перебежками поднимаюсь к траншее. Возле АГС ничком неподвижно лежит парень, который начинал из него стрелять, а из гранатомёта палит наш снайпер. Сармат готовит ему следующую коробку с лентой.

— Лору перевяжи! — командует он, и я замечаю сидящую на дне траншеи жену, сквозь прижатые к лицу пальцы которой, течёт кровь.

Сердце обмерло. Рана близкого человека всегда чувствуется больнее, чем своя собственная.

Лицо Ларисы бледное, глаза, как плошки, из глаз слёзы от боли текут, но молчит!

Руки дрожали, пока санитарный пакет раскрывал и подбирал тампон побольше. А потом лепил его на пластырь.

— Сильно порвало, да? Только честно!

Если честно, то не порвало, а очень даже ровно рассекло кожу под скулой осколком разорвавшейся медной оболочки автоматной пули со стальным сердечником, угодившей в газовую трубку автомата парня, бинтующего себе плечо в двух метрах от Ларисы.

— Кто не раненый? Зачистить надо тех, кто там, в саванне, пока не стемнело! — скомандовал Сармат по рации.

У него самого рукав на предплечье набух от крови.

— Гонщик! Куда, бл*дь?! У тебя ж ни шлема, ни броника! Отставить! Помоги лучше с перевязками, — остановил он ринувшегося было вслед за тремя бойцами Виктора.

— Теперь давай, я тебя перевяжу, — предложила Лариса.

А меня-то с какого перепугу?

— Камуфляж сними и повернись левым боком.

Чёрт, и правда осколок камня из плеча точит! И когда успел поймать?

— Всё, хватит прохлаждаться! Багира, Гонщик, Смирный, остаётесь здесь. Остальные — пошли чистить лагерь! Прикроешь, если что, — ткнул Глеб пальцем в Виктора.

Пленные? Какие такие пленные? Нет, не видели мы никаких пленных. И раненых ни одного не видели. Ну, вот такие у нас хорошие стрелки подобрались, что разят врагов исключительно наповал!

Ночью спали мёртво, несмотря на визги падальщиков и хищников в саванне, десятерых погибших товарищей в кузове 'Урала' и боль в ранах. А наутро, выскочив из 'Паджеро' по нужде, обнаружил Виктора сидящим на капоте своего Мерседеса.

— Что, тяжко?

— Не в этом дело, — махнул он рукой. — Кажется, со всей этой историей я потерял пару человек, которых считал своими друзьями. Не ожидал, что они могут втянуть меня в очень грязное дело, в котором просто невозможно не испачкаться по самые уши. Вокруг отца было слишком много людей, которые внушали ему, что националисты — это такие безобидные сумасшедшие, годные только на пустую болтовню. Когда война началась, многие списывали все её ужасы на пропагандистское враньё, на страшилки для обывателей. А вчера я собственными глазами впервые увидел и собственными ушами впервые услышал, что они есть на самом деле. От людей, которых мы из ямы освободили. Они и сюда добрались и продолжают делать то же самое, что делали на Украине.

Мы ещё вчера, после боя, перешли на 'ты'.

— Понимаешь, люди, прибывающие на Новую Землю, точно такие же, как и там, за ленточкой. И несут они сюда всё те же самые свои достоинства и недостатки, мысли, идеи. Кто-то едет строить личное счастье, кто-то — осчастливить других. Ты убеждён в том, что это можно сделать, развивая бизнес и давая людям работу. Они — что для этого нужно создать местную Украину, где все будут ходить строем, молиться 'вождю' и убивать москалей и прочих инородцев. Всех, кто не разделяет их взглядов. А кто-то просто считает, что на этом можно быстро и без хлопот заработать денег. Чужими руками загрести жар из огня.

Киев, 2004-2014 годы

Первый раз Лариса растеряла множество друзей в 2004 году, когда в украинском МИДе осталось всего несколько человек, кто был против 'оранжевого' госпереворота. По её воспоминаниям, дипломаты одновременно почти поголовно рехнулись на 'европейских ценностях', декларируемых Ющенко. Объяснялось это отнюдь не знанием того, как реально живут люди в Европе. Дело в том, что на Украине существует всего два ВУЗа, готовящие дипломатов: Киевский институт международных отношений и Львовский университет. КИМО, как и российская 'кузница дипломатических кадров', МГИМО, уже давно превратился в тусовку мажоров, дочек-сыночков высокопоставленных чиновников и мультимиллионеров, приезжающих на занятия на 'Бентли' и 'Ламборджини'. Ну, или, на крайний случай, на 'лоховских' 'Мерсах' и БМВ. Соответственно, получив диплом, ни один из них не горел желанием идти в МИД на зарплату 200-300 долларов. Зато для сельских парней и девушек с Западной Украины, выстрадавших свои 'корочки' во Львове, это были очень неплохие деньги. Если же учесть возможность загранкомандировок, где зарплата дипломата доходит до 1000-1500 долларов, которые можно экономить, питаясь продуктами их супермаркетов для нищих 'Норма', то, в сравнении с односельчанами, перебивающимися случайными заработками, не такая уж плохая перспектива.

Существует ещё две причины, почему две трети украинских дипломатов являются выходцами из инфицированной бандеровской идеологией Галичины. Ещё со времён президентства Кравчука на Украине действует негласное правило: при равных качествах соискателей вакантной должности предпочтение отдавать выходцам с Западной Украины. Вторая причина заключается в менталитете галичан: попав куда-нибудь на работу в престижную структуру, галичанин не успокоится, пока не перетащит в неё (перечисляю в порядке приоритетности рвения) всех родственников и кумовей, друзей и однокашников, односельчан и просто земляков. Отрабатывая впитанный с молоком матери один из основополагающих жизненных принципов выходцев из Галичины: 'свой к своему за своим'.

Ющенко, учившийся в Тернополе и 'проникшийся' идеями украинского национализма от отца, состоявшего после войны в бандеровском подполье (об этом рассказала пресс-секретарь Ющенко Ирина Ванникова газете 'Украина молодая', принадлежащей его односельчанину). Поэтому будущий третий президент Украины активно поддерживал неонацистские организации, для галичан в МИДе он был 'своим'. Другая достаточно мощная прослойка украинских дипломатов — бывшие (и действующие) военные и спецслужбисты. Первые, столкнувшись с катастрофическим недофинансированием армии, 'на ура' восприняли рвение 'оранжевого' кандидата слить страну под НАТО и американцев, поскольку при этом вооружённые силы обретали перспективу обновить вооружение, а офицеры — получать достойную зарплату. К слову сказать, среди спецслужбистов оказалось наибольшее число людей, оценивших 'оранжевую революцию' именно как государственный переворот. Но были и завербованные, и инфицированные бандеровской идеологией, и просто зазомбированные СМИ, на корню скупленными американцами.

Ещё одна категория, отнюдь не самая многочисленная, — бывшие партаппаратчики и 'деятели культуры', не так давно 'приобщившиеся к вере' в 'европейские ценности'. А как известно, нет больших фанатиков, чем неофиты...

Лариса, как ни парадоксально звучит, на тот момент была достаточно далека от политики. Как она сама шутит, 'я тогда мыслила континентами, и какая-то мелкая возня политических партий мне казалось скучной'. Впрочем, героиней политического скандала в масштабах отдельно взятого диппредставительства Украины она стала...