— Здаров, служивые! — поприветствовал нас выкатившийся из… будкой не назовёшь, но и на здание не тянет, пускай будет — станционного сооружения — мужик лет восемнадцати-двадцати, весь какой-то кругленький, вроде и не жирдяй, но колобок натуральный! — С прибытием, добро пожаловать в Лукоморье!
— И вам здрасте. — спокойно отозвался сидящий за рулём День. — Э-э-э… спасибо.
— Вы к нам надолго? Или проездом заскочили, до следующего сухогруза?! — не менее радостно поинтересовался абориген, едва не всунув голову в окно — и влез бы, если бы День стекло опустил ещё сантиметров на двадцать хотя бы. А так ему пришлось общаться через щель под верхом двери, вроде и не маленькое отверстие, при желании руку засунуть можно — а вот голову совать не выйдет, если шея не жирафья. Тем более, ни День, ни я не проявляли какого-то желания видеть этого радостного в кабине, День даже аккуратно перебросил руку к кобуре, я и вовсе сидел со своим АО на коленях, чуть только накрыв ствол полой куртки.
— А по какой причине интересуетесь, гражданин… — я голосом акцентировал незаконченность предложения, показывая, что как минимум стоило бы представиться, перед тем как задавать вопросы. Колобок чуть запнулся, потом прищурился, и вдруг резко сменил манеру общения, как выключателем щёлкнул:
— А-а-а, понятно, это я поспешил… По направлению, как я понимаю? Я — замначальника порта Фролов, Сергей Аркадьевич. Выезжайте во-он к тому зданию, зелёной металлочерепицей крыта, видите? Там наше управление, бумаги оформите, если надо — свяжетесь с начальством, ну и поговорим, как вас дальше отправить. — и развернулся обратно к своему сараю, вроде бы потеряв к нам интерес.
До указанного здания ехать было метров пятьсот-семьсот, но, пока День разворачивался для нормальной парковки, этот Фролов оказался рядом, да и свой квадр тоже припарковал рядом с нашим грузовичком. На появление Весла из кузова («колобок» стоял перед капотом машины, ожидая, пока мы с Денисом выберемся из кабины) этот Сергей Аркадьевич отреагировал лёгким удивлением, и, развернувшись к зданию, коротко буркнул «Идём, покажу куда вам надо». Тем лучше, быстрее закроем организационку…
Привёл нас замначпорта к монументальной двери в кабинет, постучал аккуратно — но дожидаться ответа не стал, спокойно распахнул дверь (я не ошибся — и дверь из «железного» дерева, и толщина у неё как корабельный борт; гранату можеть и не выдержать, а вот автоматную пулю сдержит даже в упор) и, неопределённо кивнув нам, первым вошел в кабинет. Мы, на всякий случай перехватив стволы поудобнее, вошли следом.
Кабинет — вероятно, того самого «нач. порта» — оказался совсем скромным, как по габаритам, так и по наполнению. Комнатка метра четыре на… пусть будет пять, хотя и сомнительно, окрашенная масляной краской в светлопесчаный цвет, из-за сурового интерьерного минимализма казалась даже пустоватой — это с учётом наших организмов в ней. В комнате наличествовали: два окна; возле дальнего когда-то лакированный «под вишню» письменный стол, вероятно, заставший если не Хрущёва, то уж Брежнева точно (на Старой Земле, в смысле, после чего и был перевезен сюда — видимо, для некой сублимации ностальгии); напротив того же окна, дверками к столу, монументальный полуоткрытый шкаф для бумаг, из светлого дерева и с мощным навесным замком, сейчас болтающимся на одной из дверец; над головой сидящего за столом в обшарпанном офисном кресле, обтянутом заплатками из кожи различных оттенков, средних лет мужчины, застеклённая полка, забитая какими-то книгами из разряда справочников. Кроме этого рабочего уголка в помещении стояли одна лавка напротив стола, под стенкой; три штуки разнообразных табуреток, выстроенных под вторым окном вдоль стены; настенная открытая вешалка у дверей, видимо, для плащей на дождливый сезон; один мягкий стул сразу за вешалкой, на который с довольным видом взгромоздился наш провожатый, причём проделал это Фролов, всем видом своим показывая, что он-то пришёл куда хотел — а мы сами по себе, мы не с ним. Учитывая, что на двери кабинета никаких табличек не висело, а сидящий за столом мужчина был одет в свободную «шведку» военного кроя (в таких тут, от Бразилии до Дагомеи, каждый второй ходит) без малейших следов погон — выглядело крайне двусмысленно. Мы, сделав несколько шагов (бойцы вошли ровно столько, сколько требовалось, чтобы остаться у меня за спиной) стали «вольно». В кабинете повисла тишина, разбавляемая только сопением «колобка» и звуки удлицы через забранную мелкой сеткой форточку.
Молчание затянулось, наконец хозяин кабинета не выдержал и чуть раздражённо спросил:
— И сколько вы так стоять собираетесь? Да и вообще — зачем пришли?
Я, как старший по званию, взялся отвечать:
— Мы пришли, поскольку встретивший нас на причале и присутствующий здесь… назвавшийся Фроловым Сергеем Аркадьевичем, заместителем начальника порта, человек — посоветовал прийти именно к вам, и даже любезно сопроводил нас от самого пирса. У меня всё.
Мужик долгим взглядом прошёлся по нам, потом повернул голову к «колобку»:
— И зачем ты их сюда привёл? Сам не мог определиться?
— Так они «семёрки», Сан-Саныч, все трое! Скорее всего — на трубу, на транзитников совсем не похожи, и… вообще. — тут же затарахтел Фролов.
— Н-да? — с новым интересом воззрился на нас хозяин кабинета. — Предъявите документики, бойцы.
— Кому и на каком основании мы должны их предъявлять? — меня этот цирк слегка подзаколебал, и тявкать на задних лапках перед невнятным гражданским кренделем желания не было.
Сидящий чуть покраснел, нахмурился и сквозь зубы процедил:
— А не слишком наглеешь, сержант? Я старше и по званию, и по должности, так что не выдёргивайся тут!
— Пункт восемнадцать раздела два Общего Устава «Самовольное присвоение полномочий военнослужащего РА» предписывает препятствовать любым действиям самозванца вплоть до немедленного уничтожения такового, равно как и лиц способствовавших либо состоящих в сговоре с таковым, любому действительному военнослужащему Армии Протектората немедленно и без ограничений. У вас ровно десять секунд для подтверждения ваших полномочий, в противном случае приказываю не оказывать сопротивления, во избежание вашей гибели! — пока я тараторил эту цитату — кстати, текст я именно вызубрил, практически дословно — мужик за столом медленно краснел, но дёргаться не пытался — АО с предохранителя я снял с первым же словом, а шевельнувшегося было «колобка» тогда же на прицел взял стоящий за моим левым плечом Весло, ему как раз под руку было, с егоSIG-ом, чуть ствол довернуть…
— Так… ясно. Сержант, я достаю из нагрудного кармана документы, кладу их на стол, руки держу на виду. Ты читаешь и… прекращаем это… недоразумение. Договорились? — а крепкий кадр, чуть только испарина на лбу, даже дышит ровно и спокойно. Отслеживаю его руки — левая лежит на столе, правая тянется к нагруднрому карману, достаёт оттуда… кажется, я несколько погорячился, действительно похоже на удостоверение действительного офицера, видел я несколько таких…
— День. — тихо командую, хотя и так над моим плечом торчит ствол автомата. Шагаю вперёд, при этом уходя чуть влево, чтобы ефрейторам было удобнее держать на мушке обоих непонятных граждан, сам, продолжая следить за хозяином кабинета, практически на ощупь беру со стола удостоверение и, отступив почти на прежнее место, открываю, полностью доверив слежку за посторонними бойцам. И что тут у нас? Вот же! Б…ять, ну какого лысого эти два муд… товарища офицера — уверен, второй тоже при звании — хернёй страдать затеяли?! А может, фальшивка?! Не спец я, но три метки нам Колдун показывал, так что хотя бы их проверить… стоило ожидать — присутствуют. Кладу удостоверение обратно на стол, отшагиваю к своим и командую:
— Убрать оружие. Прошу прощения, тарщ-старш-лейнт, я должен был… удостовериться.
Мужик — хотя уже не просто «мужик», а старший лейтенант ВМФ ПРА Ваган Александр Александрович — с каменным выражением физиономии забрал удостоверение, спрятал в карман и мрачно поинтересовался:
— Представьтесь, кто вы сами такие. — одновременно отрицательно мотнув головой «колобку».
— Младший сержант Злой, в составе подразделения следуем к месту продолжения службы. — я постарался ответить как можно короче; смысла пытаться «наладить отношения», на мой взгляд, уже не было — испорчены сразу и наглухо. Толку тогда напрягаться? Да и… кто он нам, этот флотский «страшный лейтенант»? Даже ведомства у нас разные, не то что управления, так что видимся мы с ним в первый и, скорее всего, в последний раз. Неудачно познакомились? Переживём, в конце концов, устав не мы нарушали, сидел бы в форме — получил бы положенные реверансы автоматом, а так сам себе дятел!
Кажется, походие мысли бороздили и извилины лейтенанта, поскольку он, поморщившись, не стал нагнетать и предложил:
— Присаживайтесь, вояки, и документы дорожные давайте. Пункт назначения у вас где?
Я скинул «однодневник», вытащил папку с документами и положил её на стол Вагану, одновременно отвечая на вопрос:
— У нас есть только номер части, тарщ-старш-лейнт, ни точного адреса, ни места расположения нам не довели. Получен маршрут следования, в котором промежуточным пунктом указан ваш посёлок, куда следовать дальше — указано обратиться к…
Водоплавающий (как минимум условно) старлей меня перебил — не грубо, но решительно:
— Ясно-понятно, можешь не продолжать… сержант. Считай — обратились уже, куда надо. Могу даже предположить, что номер В/Ч, куда вас откомандировали — четыре-семь-дробь-двенадцать-бэ-эс, угадал?
Я молча кивнул, действительно, именно этот «адрес» был указан как конечная точка нашего пути. Старлей удовлетворённо кивнул, при этом вопреки своим же словам «по диагонали» просматривая документы из папки, затем вернулся на несколько страниц, перечитав их внимательнее, недоумённо прошёлся глазами по нашей троице и снова уткнулся в бумаги. Больше не отвлекаясь и не возвращаясь к ранее прочитанному, быстро долистал до конца, что-то написал на командировочном удостоверении, затем явно перенёс какие-то данные из наших документов в свои, и, наконец, расписавшись и шлёпнув печать, закрыл папку и переложил её туда, откуда взял. Я, понимая это как разрешение забрать бумаги, потянулся к столу, подхватил документы и сунул обратно в рюкзак. Офицер помолчал немного, потом сам себе кивнул и повернулся к нашему провожатому:
— Так, Сергей… Аркадьевич. Раз ты их встретил — тебе ими и заниматься. Ставь на довольствие, организуй бытовые условия и… займи чем-нибудь, всё равно, сам знаешь, шаланды будут не раньше следующей декады. А в обратный рейс пойдут ещё как минимум дней через восемь-десять, так что этим… резким ребяткам, тут куковать декады полторы-две. Так что давай, организовывай и направляй… Вопросы, товарищ лейтенант Альцев — есть? Нет? Работайте…
«Колобок», подскочивший во время резко изменившего тон приказа — же не разговора, а именно приказа — старшего по званию, вздохнул и с тоской в голосе отрапортовал:
— Никак нет, товарищ старший лейтенант! Разрешите выполнять?! — в тоне прямо слышалось «А можно прыжками и в неслужебное время?!», что прекрасно услышал и старлей:
— Разрешаю, товарищ… как вас там? Фролов, кажется, который Сергей Аркадьевич?! Приступайте.
Вслед за «колобком» мы молча вышли из кабинета, а затем и из здания. Солнце обожгло макушки, мы с Веслом поспешили натянуть на головы панамки, День свою форменную кепку надел ещё в коридоре, выругавшись вполголоса. Вот советовал же ему — приобрети себе на голову нормальный головной убор, с полями! Нет, таскал дурацкую форменку, которая хоть и с козырьком, но и только. Четыре дня назад этот уникум ухитрился, снимая чайник с горелки, так увлечься трёпом с Коляном, что обварил себе ухо! Я потом пытался его уговорить показать, так сказать, «вхолостую», как такое вообще можно провернуть?! Сам не видел, на палубе баржи торчал, типа свежим воздухом дыша… Отказался демонстрировать, гад, а Весло только гаденько подхихикивал в процессе… Ухо спасли, конечно, но шкура облезла почти до мяса… или правильнее — до хряща? Но, как только сняли повязку — вчера утром — этот клоун попёрся загорать, чтобы цвет ушей выровнять, так сказать. И — сжёг ухо второй раз, теперь уже загаром, буквально часа за два! А дальше начались хождения по мукам — теперь День и рад был бы прикрыть свой лопух козырьком, пускай даже цветовая гамма отличается и вообще выбивается из общего стиля; да только на кепке таковых для ушей не предусмотрено, только для носа… то ли дело — панама «афганская»! Ну, и любые аналоги, конечно… Вот и страдает теперь День, когда зацепит ухо чем-то, или просто вылезет на открытое солнышко. Весло даже предлагал ему позвной сменить на «Ночь» или, поскольку женский род не в тему, хотя бы «Вечер» — но Денис на такое всерьёз обиделся, и шутить Коля на эту тему перестал…
— И чего теперь мне с вами делать, бойцы? — после нескольких секунд молчания не выдержал «колобок».
— А с нами что-то надо делать? — я старательно сымитировал удивление, настолько старательно, что чуть сам не захотел дать себе по фейсу — Насколько я понял, поставлена задача (хотел было сказать — вампоставлена, но решил совсем уж не наглеть) нас разместить, кормить и помыть. Задачи с нами что-нибудь делать лично я не слышал.
Наш провожатый скривился, осознав всё, что я хотел до него донести своими словесными выкрутасами. А именно — поселить и поставить нас на довольствие ему придётся, никуда не денется с подводной лодки! А вот явно промелькнувшую в догадостной головёнке мысль — припахать нашу троицу к каким-либо хозработам — пускай товарищ непонятно-кто (сам же представился Фроловым, замначпорта, а не лейтенантом РА Альцевым, ну или кто там он на самом деле!) засунет туда, где она родилась, и там и похоронит! Поскольку его подчинёнными мы ни разу не являемся, и шуршать за «ба-а-альшой сапасиб!» на левого дядю не собираемся от слова «совсем». Более того, принудить он нас не может, ибо даже ведомства у нас разные, и лучше даже не пробовать, если нет желания быть посланным далеко и надолго — а пытаться раздуть из этого какое-нибудь дисциплинарное дело… Не, стремиться можно, конечно… Только скорее сам дураком останешься. Звучать в документах будет ведь не интонация и манера общения, написано будет нечто вроде «…вследствие моего приказа — проезжающим транзитом военнослужащим управления номер семь — покрасить забор и поменять кровлю на сортире: ими была разлита краска и утоплены гвозди (в том же сортире), а мои требования компенсировать убытки временные подчинённые (подобное и вовсе лучше не упоминать, такое только хохот читателей-в-погонах спровоцирует!) выполнять отказались, порекомендовав обратиться к их непосредственному командованию…», ну или нечто похожее. Любой «товарищ командир» в подобном случае покрутит пальцем у виска и выразится в стиле: «Ты что, лейтенант, совсем дебил?! Взялся припахать проезжих солдатиков — припахивай, если получится! Тебя послали и обломали — разберись и причини суровую какру, ты офицер или кто?! Не можешь и не умеешь — не тошни своими гвоздями и сортирами, чучело позорное! Тебе самому надо — сам и решай вопрос!».
