— Что ты имеешь в виду? — опять прервал его кто-то из слизеринцев.
— О моих жилищных условиях не знал никто, кроме родни и страдавших амнезией соцработниках. Это даже было единственное правило для кузена — никто ничего не должен знать, а поскольку он в принципе не склонен к послушанию, шло дополнение на доступном ему языке: "Иначе маму и папу заставят платить штраф, и у них будет меньше денег на игрушки". Но на письме было прописано абсолютно все, вплоть до "чулан под лестницей", что в свою очередь означало, что кто-то был об этом осведомлен, — терпеливо пояснил Поттер.
— То есть МакГона... — неверяще начал Малфой.
— В том и дело, что мое письмо было подписано Альбусом Дамблдором, — усмехнулся Гарри. — И хотя тогда я не знал, что это обязанность заместителя директора, оно все равно не внушило мне энтузиазма.
— Почему? — для разнообразия спросил человек из их сектора — Ханна Эббот.
— Начнем с того, о чем я уже упоминал — даже мои недалекие родичи всполошились и, боясь, что за ними наблюдают, в экстренном порядке переселили во вторую спальню кузена. К слову, вся последующая корреспонденция приходила с уточнением "самая маленькая спальня". Во-вторых, подпись отправителя занимала больше места, чем предметный текст. Не поймите меня неправильно, должность школьного директора вполне респектабельна и почетна в маггловском мире, но представить себе члена правительства, министра или верховного судью, работающего им по совместительству, нереально, — для акцента он сделал категоричный жест рукой, отвел волосы с лица и устало потер лоб. — Я уйму времени ломал голову, пытаясь понять, из каких соображений посчитали целесообразным совмещение стольких должностей первостепенного значения в одном лице. Это не практично и нерационально! У каждого из постов множество обязанностей чрезвычайной важности, требующих предельной концентрации и полной отдачи. Ладно, допустим, он сверхэтичный гений, действительно способный к многоярусному управлению и не злоупотребляющий при этом властью над целым миром, сжатым в его кулаке. Зачем ему еще и контроль над школой? — Гарри обвел свою аудиторию многозначительным взглядом, ожидание взрыва подходило к концу, он до них достучался. — Возможно, я перечитал политических детективов, но я пришел к выводу, что тут не все чисто. Мне не понадобилось много времени, чтобы сделать свое самое потрясающее открытие.
— Какое?
— Меня просто использовали, отдали на воспитание монстрам, надеясь, что забитый ими мальчишка пойдет и сделает все что угодно, лишь бы появились люди, которые о нем позаботятся и которым он будет нужен. С готовностью бросится в первые приласкавшие руки и будет смотреть в рот тому, кто избавит его от "нежной заботы" родни. И все это с одной целью — воспитать послушное оружие одноразового действия, которое после использования не жалко выбросить на помойку, — Драко подавил дрожь: уж очень четко слова Поттера перекликались с его спорами с крестным, последовавшими после происшествия на первой дуэли, и убежденностью Снейпа, что после победы над Волдемортом Поттер обязательно окажется на самом дне общества, а то и быстренько отойдет в мир иной вслед за своим врагом. — Из меня вроде бы растили идеального бойца, при этом ничему не обучая, а наоборот, ломая, как только умели. Разве не дальновидно со стороны человека, держащего весь мир под контролем и всегда ведущего потаенную, лишь ему ясную игру, иметь под рукой героя, который гарантированно сдохнет в процессе и оставит всю власть ему самому? — изогнув бровь, спросил Гарри, многозначительно глядя на слизеринцев.
— Ты спятил, Поттер!
— Всебританский заговор — долго думал?!
— Может, и старый маразматик, но...
— Считаешь себя самым умным?
— Величайшие умы магического мира... всех перебить за несоответствие идеалам... не заметили бы?... сыскался тут... понять тонкости дипломатии... не грязнокровная епархия... лезть в политику... дай вам волю — ввергните в анархию... плевать вам, что будет дальше.
Презирающие все, что не касается их лично, напряженные и отгороженные броней благовоспитанности от чувств, привыкшие дистанцироваться, но, как оказалось, не избавившиеся от умения переживать, просто всегда выбиравшие невмешательство там, где можно не вмешаться. Всегда непроницаемые лица, выверенные движения, язвительные фразы, саркастичные ухмылки и высокомерно изогнутая бровь, доказательство превосходства каждым взглядом и жестом — это Слизерин, которого сейчас не существовало, ведь ничто не встает поперек горла с тем же упорством, что проглатываемая собственная гордыня. Слизеринцы, утратившие свой знаменитый контроль, — незабываемое зрелище. Преднамеренно и целенаправленно расшатанная эмоциональная стабильность, вгоняемые то в смех, то в смятение, то в жалость и сопереживание их эмоции, бурлившие с отчаянной силой, наконец, вырвались наружу. Вскакивая с мест, размахивая руками, выкрикивая доводы так, что реплики слились в нестройный хор, они перебивали друг друга, не давая никому услышать аргументов сокурсников. Неприкасаемые молча с мрачной беспомощностью пережидали вспышку — это была ожидаемая реакция на то, что вы сию минуту разрушили чей-то мир, если объявили величайшим виртуозам подковерной борьбы, что их обошли.
Гарри не к месту пришло на ум, что "Пять стадий горя" — на деле идеальная модель для любого кризиса. Порядок и скорость проживания шагов может меняться, но, по сути, это всегда одно и то же. Вот сейчас змеи совмещают отрицание и агрессию, а поскольку они собираются продолжить, то сегодня будет и принятие. От торгов он их вроде бы отговорил, а похандрить в депрессии Неприкасаемые оставят их в одиночестве. Нет, ну что за люди! Рэйвенкло — логики: получили факты, проанализировали, и сами дошли до правильных выводов, Хаффлпафф и Гриффиндор — эмоционалы, преданные до гроба тому, кто верен им. И только этим для переоценки ценностей обязательно надо всю сущность раскроить. Благо на этот раз обошлось без кровопролития, правда, ломать все внутри ничуть не приятнее. С затаенной гордостью Поттер отметил, что Малфой держится намного лучше остальных, единственный, кто почти сохраняет спокойствие и, казалось, даже улыбается уголками губ, больше стараясь соответствовать, чем переживая всерьез. Пусть он подготовлен, но не до такой же степени, значит, ощущает то же самое и уже ему верит, но продолжает играть, боясь уронить престиж в глазах своих. Гарри поймал его взгляд, стараясь внушить необходимость продолжения партии "В поддавки", и Драко незаметно кивнул. Еще немного гриффиндорец отслеживал реакции, дожидаясь перемены, и, наконец, поникшие плечи, утомленные лица, слегка замедленные жесты, устало откинутые на подголовники головы. Пора.
Глава опубликована: 16.05.2011
Глава 29
— Ты сам веришь в этот бред? — Драко был спокоен, как сытый удав.
— Ситуация извне всегда видится более объективно, Малфой, — пожал плечами Гарри.
— Он действительно считает себя самым умным, — выплюнул Боул.
— Человеческий мозг, — опережая Поттера, заговорила Гермиона, — до конца еще не изучен наукой. Кто-то при многократных травмах головы становится умственно отсталым, а кто-то — человеком вроде Гарри. Никогда не угадаешь наперед — все зависит от того, как перестроятся нейронные связи. Результат непредсказуем.
С этим Драко не мог не согласиться, в очередной раз пример Пьюси и Флинта мгновенно возник перед внутренним взором.
— Если я правильно тебя понял, — на него взирал очень рассерженный Деррик, — ты назвала его гением, но отчего же ему не пришло на ум, что директор вполне мог доверить заботится о благополучии ребенка органам опеки и попечительства?
— Сам ведь сказал, что он ключевая фигура для нашего мира, — встрял Малфой. — Думаешь, ему больше дела не нашлось, как нянчится с младенцем? Разумеется, его упущение, что, приняв на себя личную ответственность за ребенка и перепоручив его чужим заботам, он был как минимум обязан держать под тщательным контролем исполнителей своего обязательства. Но при таком объеме работы вполне возможно забыть о деталях, если считаешь основное улаженным в наилучшем виде.
— Ну, следить ведь не обязательно лично и постоянно, есть и дистанционные методы, — усмехнулся Гарри. — Вы же не думаете, что соцслужба — единичный случай? Это только исходная точка. Были и другие прецеденты...
— Например? — глухо спросила Милисент и, взглянув на выражение ее лица, Пэнси поняла, что аналитик в ней уже задействовала необъятный мозг и сопоставляла информацию.
— Мне было три, когда тетка потеряла меня в торговом центре, но меня им вернули через несколько дней. Воспоминание, само по себе травматическое, врезалось в память, да и родня постоянно попрекала, что я даже пропасть в недрах Лондона не способен. В шесть я сбежал сам, и меня снова нашли в трущобах, причем тот же самый персонаж, который сделал это прежде. Если что-то происходит один единственный раз — это можно классифицировать случайностью, повторение создает закономерность. Прошло много лет, но, встретив этого человека снова, я сразу его узнал. Я не подал вида, а они явно не предполагали, что память ребенка сохранит образ мимолетного эпизода столько лет, хотя раз увидев Мундугуса Флетчера, ты запоминаешь его на всю оставшуюся жизнь, — Гарри хмыкнул и перевел взгляд на потолок, откинув голову на спинку кресла. — Это основные моменты еще до школы, я опускаю кучу мелких деталей, из которых складывалась неестественность моей жизни...
— Настолько явных, что их ощущал ребенок? — издевательски изогнул бровь Монтегю, пытаясь расшифровать смысл в словах Поттера и дурея от результата. — Ты хочешь, чтобы мы поверили, что величайший маг столетия, единолично управляющий миром, не смог спланировать свой "злодейский план" так, чтобы его не раскусил ребенок?!
— Вы должны понять: загадочность — это наша естественная среда обитания, краеугольный камень маггловской культуры. Что вы порекомендуете нам почитать в качестве легкого чтения? Лично я ни в одном магазине не видел ничего, кроме легенд и героических саг, — рядом пренебрежительно хмыкнула Гермиона, подтверждая его слова, — основанных на реальных, но сильно преувеличенных фактах. Неудивительно, что, начитавшись документалистики и биографий, предел ваших мечтаний — заполучить славу и величие, аналогичную ореолам магов древности, или стать великим игроком в квиддич. То, на чем растем мы, делает нас одержимыми жаждой приключений и стимулирует безграничный полет фантазии. Маггловская поп-культура развивает воображение и учит нестандартному мышлению, поскольку никто не станет читать книгу или смотреть фильм с предсказуемым финалом. Мы растем, путешествуя к далеким звездам, открывая новые галактики, расшифровывая сложные загадки с прославленным сыщиком и распутывая политические заговоры с тайным агентом. Вы не найдете ни одного ребенка, который не любил бы приключенческий и детективный жанр — они самые востребованные, а главное, чему они нас учат — действительность никогда не бывает такой, какой представляется на первый взгляд. Мы привыкли не верить в очевидное, всегда искать двойное значение, скрытые мотивы и находить всему подтверждение. Это — кардинальное различие между мирами, которое, на мое счастье, Дамблдор не осознает, — весело фыркнул Гарри, — а такие просчеты в исходных данных способны загубить любой, даже очень тщательно продуманный план.
— Было что-то еще, верно? — прищурившись, по-деловому, но с нажимом спросил Драко. — То, что окончательно сформировало твое мнение.
— Почему ты так решил? — искренне заинтересовался Поттер.
— Ничего из перечисленного тобой не было очевидно.
— Был Хагрид и прогулка за школьными принадлежностями, — признал с кивком Гарри, и привычно изрыгаемые в адрес полугиганта издевательства замерли на губах под его тяжелым взглядом. Злить этого нового Поттера никому не хотелось. — В тот день случилось много всего. Начнем с того, что по внешним данным Хагрид ни коим образом не походил на роль идеального сопровождающего. Единственный приемлемый вариант оправдать его присутствие в маггловском мире — предположить, что, поскольку я никак не мог получить письмо, его попросили доставить оное лично по дороге по своим делам. Позже выяснилось, что дело у него действительно было, вот только для него он не соответствовал по внутренним качествам. Хагрид добр, простодушен, прямолинеен и бесхитростен... да-да именно то, что характеризует для вас тупиц, — огрызнулся Гарри на презрительные гримасы, — и что делает его абсолютно не годным для секретной миссии. Итогом были Хагрид, не подходящий ни на одну из позиций, и я, ткнутый носом в тайну, которую мне, как вне всяких сомнений будущему гриффиндорцу, полагалось раскрыть. Зато благодаря его простосердечию я очень много узнал. Например, мне впервые удосужились рассказать, как умерли мои родители, кем были убиты, кто ему служил, и он даже не побоялся назвать имя вашего великого и ужасного, — еще одна яркая улыбка в пораженные лица и подтверждающий кивок: вы правильно услышали — Хагрид делает то, отчего вы трясетесь в страхе. — Еще я узнал, что именно он доставил меня к родне по приказу этого самого пока еще не известного Дамблдора, что меня очень удивило: как можно доверить крошечного ребенка полугиганту, неспособному, не раздавив, донести торт. Вообще в его речи было до кучи ссылок на директора, что он сказал и сделал, как помог ему, как хочет со мной познакомиться, как он любил моих родителей и как уже сказал Минерве присматривать за мной. Это только когда я, все еще ошалевший, от мадам Малкин вылез, Хагрид, по-своему истолковав, меня успокоил: мол, не боись, ты ж, как мамка с папкой, гриффиндорцем будешь, энтих и видеть не свидется. А потом был Рон Уизли. И снова по второму кругу вся байда о факультетах, ну и в духе беллетристики: если со всех сторон на тебя давят по одному и тому же вопросу, значит, кого-то очень интересует результат.
Я уже говорил, что всю мою жизнь меня не покидало странное, бредовое, но очень четкое и твердое ощущение лжи. Однако стоило мне шагнуть в магический мир, и оно возросло до небес, а правдоподобность иллюзии уравнялась самой правде. Словно я всегда был на сцене театра и меня окружали декорации, актеры и статисты, но все вдруг обрело реальную материальность, едва уловимый аромат древесины, клея, красок и затхлости хранилищ, где до поры до времени они пылились. Почти призрак, но именно он выдает игру, в которой мне не известен ни сценарий, ни режиссер. Больше я не сомневался, что кто-то ведет мою жизнь, что хотя некоторые люди, вроде моих родственников, нелицемерны, но их искренность проистекает из увлеченности в рамках дозволенной схемы. Я чувствовал игру, но не мог понять ни ее цели, ни первоисточник, ни как избежать отведенной мне роли, а мои годами натренированные инстинкты вопили об опасности. Моей главной проблемой было абсолютное невежество во всем, что касается сообщества волшебников. Выиграть время, чтобы изучить новый мир, разобраться в ситуации и только потом решать, действовать или нет, стало жизненно необходимо. Первоначально я собирался по максимуму держаться подальше от неприятностей, как всегда поступал у магглов, но, несмотря на все усилия, проблемы все равно всегда меня находили, и я понял, что отсидеться мне не дадут. Тогда я притворился послушным мальчиком и по первому слову шагал в любую из пропастей, с завидной регулярностью разверзавшихся на моем пути. С первого дня в вашем распрекрасном мире мне все твердили, что я убийца и обязан повторить подвиг. Мне внушали чувство вины за все злодеяния Волдеморта и вероятность того, что я умру молодым. Проблема в том, что я не хочу умирать, у меня вообще-то свои планы на жизнь, и к тому же я всегда был миролюбивым человеком, не совсем пацифистом, но все же, а здесь все ждали, что я буду воином, и я отвечал их ожиданиям хотя бы стычками с тобой, — сказал Гарри, обернувшись к Малфою. — Я слился воедино с назначенной мне ролью идеального гриффиндорца и жертвенного агнца. Впрочем, это не означает, что я им действительно стал. Игры закончились в прошлом году, — в его голосе звякнула сталь, а взгляд посуровел. — Дамблдор переступил черту, ставки возросли, и я больше не маленький необразованный ребенок, чтобы мириться с происходящим, и не безвольное оружие, с чьим мнением не нужно считаться. Теперь я играю по своим правилам, приняв неизбежность знания, что ради выживания мне придется стать таким же, как мои враги. И, вопреки всеобщему мнению, у меня их двое, и я бы еще поспорил, кто на самом деле является худшим. Единственное, чему меня научило мое детство — тому, что мало защищаться, надо уметь воевать по-настоящему, что значит — атаковать первым, находить слабые места и бить, причинять боль раньше, чем ее успеют причинить тебе. В реалиях вашего мира — убивать быстрее, чем убьют тебя.
