Очарованный тролль. (Горный тролль 2).

— Но как же...

— Так нельзя...

— Приступайте немедля, а то обеих изнасилую.

"Пенсионеркам" ничего не оставалось, как вспомнить разудалую молодость. Мы вернулись в альков, что приготовила Лиса. Милашки прихватили с собой винца из её запасов. И началось...

Девочки сначала осторожно, а потом всё более и более затейливо принялись развлекаться с моим "прибором". И кусали, и лизали, и тёрлись разными частями тела...

Блин! Еле удержался, чтобы не завалить одну из них на ложе и не "впиндюлить" ей от души. А то не любитель я этих камасутростей. Ну-у, если только для затравки. А так чаще приходилось по-простому, по рабочее-крестьянски, без всяких необузданных фантазий. Да и подружки мои не были постельными акробатками...

Все, кроме Лили... Та ещё была затейница. Вот с ней мы и слились в одну позу из этой самой Сутры так, что у меня чуть не переломился самый важный для этого дела о?рган. В общем, в тот раз ничего у нас не вышло. Разругались вдрызг. Ну и что, пусть я буду дремучим дикарём, замшелым пнём и... Ха-ха-ха... тупым троллем, зато вполне здоровым и готовым к новым постельным играм. Осталось только найти девчонку попроще.

Ладно, что-то я отвлёкся.

Короче, когда я, помывшись у колодца на заднем дворе, зашёл за штанами и прочими вещами, моему взору предстала живописная картина. Невдалеке от расплывшийся лужи успевшей остыть скользкой субстанции... надеюсь, не надо объяснять откуда она взялась... у горки высыпанных мною "за работу" монет сидели в чём мать родила пьяные "пенсионерки" и страстно целовались между собой, ничего не замечая вокруг.

Шалуньи!

Кстати, пару слов об энтой-самой однополой любви (а то примут меня, чего доброго, за незнамо кого).

Может, я и не прав, но считаю, что половина человечества... и мужчин и женщин... о такой фигне вообще не задумывается, испытывая стойкое влечение к особам противоположного пола. Они встречаются, женятся, рожают детей, и ни на что "этакое" их не тянет.

Что касается остальных, то не трындели бы о "всяком-разном" по зомбоящику чуть ли не каждый день, поднимая дерьмо на вилы, жить было б куда проще: меньше смуты в умах и бурления говен.

А то тут один деятель договорился до того, что, мол, те, кто против гомосексуалистов, сами "того" и борются как бы против себя...

Слушая подобные бредни, я вот чего не пойму: если те, кто "против" однополой любви, сами — гомики, то кто ж те, которые "за"?

Короче, правильно сказал профессор Преображенский: "Не читайте на ночь советские газеты". А я добавлю: "Не смотрите телек перед сном, здоровее будете. И физически и духовно".

Ну, если только фильм какой... И то, вон, из западных, то про гору покажут с двумя ковбоями, то Депардье с Ришаром... вот от кого уж я точно не ожидал... играют двух старых усталых, едущих к морю... То ли снимать им там больше не о чем, то ли такие фильмы у нас закупают?

Что это? Сумерки богов? Закат цивилизации? Такой же, как у Древнего Рима с Древней Грецией. Ещё те были демократии, с которыми так любят сравнивать нынешние. Вот только куда делись эти древние?

Вымерли как мамонты, а им на смену пришли варвары. Настолько дикие и дремучие, что мужчины у них женились на женщинах и никак иначе, лучины не зная, ложились спать рано. Оттого и плодились, как кролики, заполонив всю Европу.

Ладно, ну их всех нафиг! Жил, как нормальный человек, до сегодняшнего дня и ещё проживу. Пусть я теперь тролль, ориентация-то от этого не изменилась.

Вот только Ал... Может, это его магия на меня так влияет?

Размышляя таким образом, я достиг поляны, на которой, положив руки и подбородок на колени, неподвижно сидел студент. При моём появлении он даже не шелохнулся.

— Ал, есть будешь?

Стоило только заговорить о еде, как жрать захотелось просто неимоверно! Все прочие мысли куда-то улетучились.

Ну-у, мы слегка и перекусили. Быстро расправились с одной ногой и уже медленнее принялись за вторую. Проклятье! Если бы ещё не хлеб... Сколько я вообще взял караваев? По-моему, два. Теперь это уже было не важно. От ударов они раскрошились, а промокнув... всё-таки мешок не был водонепроницаемым... превратились вообще чёрти во что. Какую-то гнусную вонючую кашицу. Единственный уцелевший кусок отдал юноше. Тот съел его на автомате, не разбираясь, что там мокрое, что сухое.

— Лук будешь?

Нет ответа. Кинул луковицу. Парень легко поймал её на лету, даже не оглянувшись в мою сторону, и тут же вгрызся в овощ. Нет, я конечно понимаю, что человек, а тем более маг, может слегка задуматься. Но чтобы вот так трескать лук с шелухой, как Буратино... М-м-да-а. Пусть в местной разновидности нет такой горечи... Но не до такой же степени! Впрочем, мне-то что за дело? Перебросил парню вторую луковицу... пусть хрумкает, если нравится... а сам занялся мясом, оно куда вкуснее.

В результате наши харчи уменьшились более чем на половину. Я сходил к реке простирнуть мешок и, повесив его сушиться, лёг спать. Только собрался заснуть, как сзади началась какая-то возня. Оглянулся. О! это Ал ко мне пристраивается.

— Э-э, ты чего?

— Шэрх, мне холодно, обними меня.

Э-э-э-э, ну ни х... хрена ж себе! Я посмотрел в широко распахнутые зелёные глаза и выпал в осадок. Неужели паренёк не понимает? Сейчас в башке у меня что-нибудь переклинит и всё кончится по-тюремному: кто кого сгрёб, тот того и... "того". Нафиг меня провоцировать? Он же скован, ему сейчас никакие чары не помогут.

— Я тебе совсем не нравлюсь? — изумруды обожгли меня огнём.

Епическая сила!

— Ты? В честь чего это? — хрипло выдавил я.

— Значит та-ак? Да-а? Ну и ладно! — воскликнуло это чудо, отворачиваясь и отодвигаясь.

Свернулось калачиком и зло засопело, подозрительно хлюпая и шмыгая носом, едва слышно бормоча что-то про безнадёжно тупых троллей.

Я посмотрел на то и дело подрагивающую спину моего спутника, потом взгляд спустился ниже.

— И не такая уж она тощая, — промелькнуло в голове.

Тьфу! Так можно вообще с катушек съехать. С кем поведёшься, от того и наберёшься!

Глава 5.

— Шэрх, вставай! — стоило Алу тронуть меня, как я тут же вскочил, как подброшенный, вот только глаза никак не желали разлипаться.

— А чего так рано, ещё солнце не взошло? — зевнул я.

Действительно, ещё не рассеялись предрассветные сумерки. Сколько я спал? Час, два? Учитывая то, когда мы легли, вряд ли больше. Что, попозже нельзя было подняться?

— Надо поторопиться!

— С чего такая спешка? Крыша горит?

— Нет, я горю! Шэрх, неужели ты не видишь, я умираю! — всхлипнув, воскликнул студент, из глаз которого тут же брызнули слёзы, — Смотри!

С этими словами он сунул мне под нос запястья в оковах. Ох, и них... ничего ж себе! Там, где раньше под наручниками была покрасневшая, как от ожога кожа, теперь всё обуглилось и почернело. Нихрена, и как парень только такое терпит?

— Видишь, камни сверкают и "браслеты" светятся?

Пригляделся. Да, похоже, что-то такое действительно было.

— Это перенапряг от избытка энергии. Они заряжены почти под завязку, ещё немного и произойдёт взрыв! Если их не снять, то мне пи...! — Ал был оч-чень эмоционален.

— Хорошо! — сознание вроде прояснилось, — Дуй вперёд, я догоню.

Студиоза долго упрашивать не пришлось, только пятки засверкали. Я кое-как поднялся, схватил заплечный мешок, бросил туда остатки мяса и припустил следом. Причём, как ни старался, попутчика мне догнать не удалось. Правда, я заскочил на минутку на тот самый пляж, чтобы сполоснуть лицо, иначе глаза постоянно и слипались. Так и шею свернуть недолго.

В общем, до города мы добежали чуть ли не бегом.

— Бубух! Бубух! — когда я нагнал Ала, он остервенело долбил ногой в дверь какого-то дома.

Так и весь город разбудить можно, доказывай потом страже, что мы вежливо хотели постучаться.

— Ты что делаешь? — попытался урезонить попутчика.

— Сомрель, сволочь! Исчез куда-то! — парень шлёпнулся задницей на крыльцо и горько разрыдался.

Чем его утешить?

— Есть будешь? — спросил я, протягивая мясо.

— Шэ-эрх, ты как настоящий шэрх, только о жратве и думаешь! Теперь понятно, почему у тебя такое прозвище!

Я в очередной раз удивился, но только пожал я плечами.

— Не хочешь, так и скажи, орать-то чего?! Мне, например, на пустой желудок плохо думается.

— А когда ты нажрёшься, тебя тут же потянет на сон.

— А я до полуголодного состояния, — хмыкнул я.

— Извини, — потупил глаза мой собеседник, — что-то я не в себе. Просто, — голос дрогнул и слёзы вновь хлынули ручьём, — так умирать не хочется.

— Тебе что, именно этот маг нужен?

— Да всё равно, кто! Лишь бы в магии разбирался!

— Что в городе больше чародеев нет?

— Да тут на тыщщи вёрст вокруг никого! Это ж захолустье, каких свет не видывал!

— Ну извини. Может есть какие ведуны, артефакторы? — с надеждой проронил я.

— Точно! Шэрх, ты просто прелесть! Бежим!

И Ал рванул с низкого старта так, что за ним было не угнаться. Что-то он не слишком похож на больного при смерти. Хотя, кто их, магов знает?

Мы чуть ли не бегом примчались на окраину города, и мой попутчик пулей влетел в дверь какой-то неказистой лавчонки. Изогнувшись в три погибели, кое-как протиснулся следом. Потолок был повыше, чем дверной проём, но разогнуться в полный рост не было никакой возможности. Приходилось то горбиться, то, как сейчас, склонить голову на бок.

— Что вам угодно? — поинтересовался, выходя из подсобки и вставая за прилавок, благообразный седой гном.

Ал несколько мгновений его разглядывал, потом резко напрягся:

— Вы-ырл?! — улыбку с губ недомерка, как ветром сдуло.

Он быстро развернулся, чтобы дать дёру, но не тут-то было. Мгновенный бросок, и студиоз ловко хватает за шкирку беглеца, отбрасывая его назад к прилавку.

— Куда это ты собрался вырл?! — зло рычит мой попутчик.

От этого рыка, даже у меня мурашки по спине побежали.

— Э-э-э, никуда я не собирался, ваши милости-и, — бормочет хозяин лавчонки, — Э-э-э, и никакой я не вырл, — а глазёнки-то у паскуды так и бегают.

Не знаю, кто он там вырл или чувырл, но на всякий случай скинул с плеча пустой мешок, чтобы не мешал, и взялся за рукоять кинжала.

— Врёшь, гад! — рявкает Ал, хватая недомерка за ворот.

— Хлоп! — иллюзия спадает, и перед нами оказывается ушастый уродец с зеленоватой кожей.

— Не губите, ваша милость, — ноет он.

— Шаман?! В бегах?!

— Никакой я не шаман, только ученик.

— В артефактах разбираешься? — мой попутчик обнажает левую руку, показывая браслет.

— Сильная вещь, — благоговейно шепчет гоблин.

Точно, именно на гоблина и был похож коротышка.

— Сам знаю, — бурчит студент, — Охранные заклятия видишь?

— Вроде-е, не-ет.

— Ты не мычи, точно говори, есть или нет!

— Вы сами что ль не видите?

— Мать твою! Да видел бы я, разве ж я тебя, дурака, спрашивал?! Смотри, бестолочь! — юноша рванул ворот, обнажая ошейник, — Кабы не эта хрень, я бы сам всё давно поснимал! Без чужой помощи!.. Ну что молчишь?!

— Да не вижу я ничего! — огрызнулся ушастый.

— Хорошо, а где плоскость сопряжения?

— Чего?

— Пластина где смыкается?! — воскликнул Ал, а затем, шипя, как подколодный змей, шёпотом принялся сыпать ругательствами.

— Вот, — тыкает пальцем гоблин.

— Линия прямая?

— Что?

— О-о-о! — глаза студента в немой молитве устремляются к потолку, судя по тому, как он скрежещет зубами, его терпение на исходе. Сейчас кому-то не поздоровится.

— Линия ломаная, — прихожу я недомерку на помощь, — Вершина угла, вдавленная полукругом.

— Самый распространённый вариант, — улыбается мой попутчик, — Подожди. Так ты её видишь?!

— Вижу, но нечётко.

— У многих и это не получается. Магии учился?

— Шутишь? — мои губы кривятся в ухмылке.

Он что, совсем умом повредился?! Это ж надо так задвинуть. Даже дети знают, что тролли и магия две вещи несовместные. Или это у него шутки такие?

— И не собирался, — откликнулся юноша, — Мне сейчас не до этого.

Неожиданно он сорвался с места и заметался по каморке, как тигр в клетке.

— Та-ак, выбора всё равно нет, — бубнил он себе под нос, пока мы с мелким ошарашено следили за его метаниями, — Придётся рискнуть... Давай! — бросил мне парень, решительно кладя правую руку на прилавок, как обречённый на казнь голову на колоду палача.

— Что? Рубить?

— Ты чё, охренел?! — зелёные глаза удивлённо уставились на меня, — Нет, вы что?! Специально надо мной издеваетесь?! — возмутился он.

— Ты не ори, а толком объясни, что хочешь.

— Сейчас ты возьмёшь свой кинжал... Он, кстати, у тебя зачарован?

— Откуда мне знать, — пожал я плечами.

— Зачарован? — это он уже к гоблину.

— Не знаю, кажется, немного.

— Ка-ажется, немно-ого, — передразнил Ал, — Откуда вы только на мою голову такие взялись?

— Не нравится, так мы пойдём по своим делам, а ты тут еб...сь, как знаешь! В одиночку! — вспылил я.

Тоже мне умирающая леблядь!

— Ну, Шэрх, ты же обещал меня не бросать! — изумруды... Проклятье! Что в них есть такое, что сразу готов простить что угодно. Не иначе, как колдовские чары.

— Говори, что надо, — буркнул я.

— Сейчас вставишь лезвие в щель и попробуешь нажать.

— А не пи... не долбанёт?

— Вообще-то не должно.

— Э-э! Вы чего?! Да вы мне тут всю лавку разнесёте! — дурным голосом взвыл гоблин.

— Заткнись! — рявкнули мы на него одновременно.

Хлопая от удивления глазами, посмотрели друг на друга и расхохотались.

Мы ржали, как лошади и не могли остановиться. Вот как на хи-хи пробило. Наверное, сказались все тревоги и волнения вчерашнего дня и всё, что накопилось раньше. От моего гулкого уханья дрожали потолок и стены. Ал, скрючившись в три погибели, чтобы не упасть, вцепился в прилавок. Один гоблин с квадратными глазами, вжавшись спиной в стену, с ужасом взирал на психов, пришедших по его грешную душу. Стоило только взглянуть на его испуганную рожу, как тебя сотрясал новый взрыв безудержного хохота.

Кое-как отсмеявшись и придя в себя, мы вновь уставились друг на друга.

— Ладно, давай уже покончим с этим делом, — положил руку студент.

— Кисть не оторвёт?

— Пустяк, через неделю новая вырастет.

— Может, проще отрезать?

— Ага, и голову заодно. А потом обратно приставить.

— А можно?

— Ты чего? Совсем спятил? Была б такая возможность, проблем бы не было! Только голова не рука, потеряешь, обратно не приставишь!

— А руку можно?.. Пришить обратно?

— Не-е, — мотнул головой Ал, — только съесть.

Меня аж передёрнуло. Видимо я здорово переменился в лице.

— Э-э, это я так пошутил, — поспешил добавить мой собеседник, вот только мне показалось, что в предыдущей фразе никакими шутками и пахло.

— Хватит тянуть, давай, приступай.

— Эй, ваши милости, вы ж мне тут всё разнесёте, — вновь заныл гоблин, — Оковы перегружены, а вокруг артефакты.

— Что предлагаешь?