Истинная свобода воли.

Мы как дети малые пялились на тачку как на вожделенную игрушку.

Перед нами стоял алый Mercedes-Benz 300SL.

— Ё-моё... — не сдержался Альберт.

— Египетская сила... — выдохнул я.

Минут десять мы стояли молча, пожирая глазами спорткар.

Спущенные колеса и легкая запыленность нисколько не омрачали изящные формы этой красавицы.

— Так. Проснулись, — в конце концов, я очнулся от оцепенения и потряс головой. — Накрываем обратно.

— Э... Чего?! — офигел британец. — Эту красавицу?!

— Именно эту красавицу, — я быстро оглянулся. — Пока люди не знают, что она у нас есть, мы можем спать спокойно. Мы займемся ею позже, когда тут освоимся.

— Но почему не сейчас?! — расстроился беляк.

— Потому, что ей нужен особый подход, — отрезал я, берясь за брезент.

С большой неохотой, Альберт помог мне укрыть машину.

— А теперь займемся этим тарантасом, — я снял куртку и повесил её на крючок.

Следующий час мы занимались исключительно тем, что пытались выкатить джип на свежий воздух. Сначала она оказывалась шевелиться, пока британец не залез в салон и не снял его с ручного тормоза. Мои опасения относительно проржавевших мостов и ступиц отчасти подтвердились. Джип покатился только после хорошей раскачки, на которую мы убили десять минут, невообразимо скрипя и воя. На наше счастье, остановить его не составило трудов, поскольку спущенные колеса служили естественным тормозом.

Потом началась возня с привидением машины в порядок. Я копался в двигателе, проверяя исправность, а Альберт качал колеса.

Потом мы поменялись местами, и я докачивал колеса, а британец приводил в порядок салон.

После двух часов общей работы мы, довольные, смотрели на вполне презентабельный джип.

— Неплохо, — устало-довольно произнес британец, усаживаясь на траву.

— Ага, — я сел рядом. — Двигло в отличном состоянии, только аккумулятор разряжен. Придется заводить с толкача.

— Топлива нет, — помрачнел Альберт. — Сам сказал — бак пустой.

— У двери две канистры, — обрадовал я близнеца. — Там топливо.

— Да? — британец успокоился. — Вот и отлично. Давай тогда заправлять и отправляемся. Я проголодался.

— Я, кстати, тоже, — я встал и отряхнулся. — Пошли.

Я зашел в гараж и взял канистру с дизельным топливом, а Альберт, дождавшись когда я выйду, опустил дверь.

— Ты будешь толкать сзади, а я спереди, — Я опустошил канистру и убрал её в багажник. — Так будет проще.

— Проще, так проще, — Альберт потер руки. — Жду команду.

— Щас... — я сунулся в кабину, проверил коробку передач и уперся в кузов. — Давай!

— Паааехалиииии! — британец тоже поднатужился.

Скрипя, джип двинулся с места постепенно ускоряясь.

— Давай, давай, давай! — кряхтел я, переходя на бег.

Джип, скрипя, катился все быстрее.

— Давай, давай, давай! — изловчившись, я запрыгнул на сиденье, выжал сцепление, поставил рычаг переключения на первую передачу, повернул зажигание и отпустил сцепление. Лязгнув, мотор чихнул и затарахтел. Джип покатился своим ходом.

— Стоять! — сбросив рычаг на нейтраль, я затормозил.

— Ура! — радостный британец залез в салон. — С голоду мы не подохнем.

— Пристегнись, — я пристегнулся и посоветовал сделать то же Альберту. — Щас поедем.

— Паспорт взял? — поинтересовался беляк, пристегиваясь.

— Взял, — я кивнул и, выжав сцепление, переключил передачу. — Кредитку тоже.

— Тогда погнали!

— Сам напросился, — я хищно оскалился и утопил педаль газа.

* * *

Просыпался я долго и вдумчиво, с тихой руганью. При пробуждении на пол из рук вывалилась пустая бутылка. Тут же обнаружилось, что спал я в кресле, в кабинете на втором этаже.

Память наотрез отказалась пояснять, как я тут оказался, и что вообще случилось накануне.

Единственное, что проскользнуло, так это мысль про удавшуюся пьянку.

Головной боли не было. Тупо сильно хотелось пить.

Кряхтя и охая, я встал. Обнаружилось, что у меня зверски болят ноги, что свидетельствовало о перенесенной чрезмерной нагрузке на них. Чем это было обусловлено, я решительно не понимал, так как, о чем упоминалось ранее, нифига не помнил. Спускался со второго этажа я довольно неторопливо, постоянно морщась и ворча шаблонные ругательства.

В холле, на, ммм... ладно, диванчиках для гостей, обнаружились два странных, явно незнакомых, субъекта.

В полицейской форме.

Я потряс головой и проморгался. Эта процедура не особо помогла. Решив отложить выяснение личности и званий "гостей", я решительно отправился на улицу, где накануне приметил полную дождевую бочку.

Выход во двор вызвал новый приступ потрясений. Вокруг дома тянулась свежая, накатанная колея, а у гаража стоял полицейский "Опель". Прилично помятый, без зеркал, без капота, без заднего стекла, и без мигалок.

В голове снова мигнула надпись "Пьянка удалась!". Застонав, я доковылял до бочки и окунулся.

С минуту я наслаждался холодом воды, но нехватка воздуха заставила вынырнуть, снова посмотреть на полицейский седан, и идти искать еду, заодно и британца.

Братец нашелся на кухне возле теплой сковородки и горячего чайника.

— Гутен морген, япона мама... — проворчал беляк, наливая в чашку кипяток.

— Угу, — я сел за стол. — А чё вчера было?

— Магазин, водка на месте, мат в общественных местах, много мата на двух полицейских, очень много мата на их машину, драка, снова магазин, снова водка, снова матерная драка с полицейскими, много мата за рулем, мат на полицейскую машину и полицейских, водка за рулем, много мата за рулем, матерная гонка по городу, ОЧЕНЬ много мата на машины и полицейских, ответный мат, пальба в ответ на мат, пальба в ответ на пальбу, снова много мата, водка, ралли по пригороду, мат на быков, отстрел оставшихся полицейских машин на ходу, мат и водка за рулем, приезд домой, очень много мата на уцелевший экипаж, драка, ралли вокруг дома, много водки с полицейскими, застолье, апгрейд джипа, продолжение застолья с матом и водкой.

— И все? — я икнул.

— Неа, — Альберт покачал головой. — Где-то посередине поездка в Берлин, мат с водкой в общественных местах, взятие Рейхстага, драка, и снова покатушки с водкой.

— Когда же мы закончили? — очумело выдохнул я.

— Часа три, назад, — британец пожал плечами.

— Уууй... — я взвыл, схватившись за голову.

— Нехило вы, блин, отрываетесь... — британец сел за стол и взял чашку.

— А нового года еще не было...

Британец подавился и закашлял.

— Ладно, о хорошем не будем... — я криво ухмыльнулся, глядя на давящегося беляка. — Который час?

— Десять, — прохрипел Альберт, отойдя от культурного шока.

— Пора собираться... — я вздохнул и, встав, сграбастал сковородку с вилкой и начал быстро трескать макароны с тушенкой.

— А что с этими? — британец кивнул в сторону коридора.

— А чего с ними? — вздрогнул я, едва не подавившись.

— Спят, — британец пожал плечами. — Напились вчера — как никогда в жизни...

— Ааа... — от сердца отлегло. — Посадим в их машину, отъедем подальше и оставим. Водить умеешь?

— Ты, блин, меня еще вчера научил... — проворчал Альберт, поморщившись.

— Гут, — я доел остатки, и поставил сковородку на плиту. — Вперед.

Выйдя в холл, я попытался растолкать хотя бы одного полицая. Куда там. Спали как убитые. Переглянувшись, мы быстро обыскали их, забрали табельные "вальтеры" с магазинами, наручники, рации, дубинки и немного наличности, и, взвалив их на плечи, выволокли на улицу.

Усадить их в машину оказалось несколько проблематично, но нам это удалось. Одного запихали на заднее сидение, а второго на пассажирское.

Дальше решено было отбуксировать "Опель" джипом.

Открыв гараж, я снова нервно икнул. Джип был несколько... переделан. Капот светил самодельным воздухозаборником и вентиляционными отверстиями. На штатные зеркала была прикручена еще одна пара, явно с полицейской машины. Происхождение мигалок на крыше джипа тоже легко угадывалось.

— Аху...ть... — выругался я.

Британец лишь хмыкнул и начал искать трос.

— Боги... дорвался до радости в жизни... — простонал я, залезая в машину и заводя её. — Называется, русский напился... Хоть в двигло не полезли по пьяни, и то хорошо...

Взгляд зацепился за два свежих тумблера на приборной панели.

— А это что за хрень? — я включил один.

Гараж осветился всполохами света.

— Мигалки... — я отключил тумблер. — Стало быть, второй — сирены... Охренеть как весело... Чувствую себя депутатом...

— Так ты же заместитель председателя Комитета, — прокомментировал британец, проходя мимо окна с тросом на плече. — Это круче.

— Точно, — я хмыкнул. — Из грязи в князи, чо. Мне нравится...

Выехав во двор и закрыв гараж, мы прицепили "Опель" к джипу и вернулись в дом.

— Так, судя по запаху, наши с тобой полевки все в водке... — я принюхался к куртке и стащив её, кинул на диванчик.

— А то... — буркнул Альберт. — Ты же неполных двенадцать часов её дул. Бутылку за бутылкой.

— Ясно... — я поискал взглядом сумку. — Меняем наряды. Где сумка?

— Я её на кухне оставил. Сейчас притащу, — беляк скрылся в указанном направлении.

Я, тем временем, проверил "вальтеры". Все шесть магазинов были полные.

— Вот, — Альберт притащил сумку.

— Отлично, переодеваемся.

Смена нарядов заняла от силы минут десять. Благо, что мы упаковки не вскрывали, потому костюмы не были сильно помяты.

— Шикарно смотреться будем... — британец ухмыльнулся, затягивая красный галстук.

— А то... У такой подборки офигенный психологический эффект, — я завязывал шнурки на туфлях. — Красный галстук на черном фоне пиджака и рубахи. Шикарно. Жаль, что у этих полицаев не было оперативных кобур...

— Это эти? — британец взвесил на пальце две кобуры скрытого ношения.

— Опа! Ты где их взял? — я тут же выхватил и начал одевать одну. — Я тебя расцелую!

— Иди в задницу, — британец показал мне дулю. — Я натерпелся еще вчера.

— А... ладно, целовать не буду, — я пожал плечами и накинул пиджак. — Надевай очки, бери пушку и поехали.

Через минуту на крыльцо вышли два совершенно одинаковых парня семнадцати лет, в черных костюмах, черных туфлях, черных рубахах, и в красных галстуках. Глаза каждого скрывались за темными "пилотскими" очками.

У машин они разделились. Один сел в "Опель" с дрыхнущими полицейскими, а второй в джип. После отмашки из седана джип тронулся с места, таща за собой полицейский автомобиль.

Через минуту обе машины покинули пределы поместья "Шторьх".

* * *

Вернер очень долго находился в прострации.

Пожилого заправщика сильно впечатлило зрелище того, как на АЗС приехал черный "чероки" старой модели с мигалками, тащащий на буксире прилично помятый полицейский "Опель". В полный ступор мужчина впал, когда из обеих машин вылезли два абсолютно одинаковых молодых человека, с бледной кожей и пепельными, светлыми, волосами и в черных костюмах с красными галстуками. Они вообще ничем не отличались. И одежда и выражение лиц были абсолютно одинаковыми.

Один отцепил "Опель" и, смотав трос, убрал его в багажник. А второй в это время заправлял джип.

Первый, закончив процедуру с тросом, залез в салон, а второй, заполнив бак, сунул пистолет на место, и подошел расплатиться.

Приняв требуемую сумму и отдавая сдачу, Вернер с удивлением заметил в лотке еще одну купюру крупного достоинства.

— Нас здесь не было, — потусторонним голосом ответил на немой вопрос молодой человек, забирая чек со сдачей, и развернулся к машине.

Старый заправщик молча смотрел как молодой человек сел в джип и уехал, оставив после себя легкое облачко пыли.

Добила Вернера надпись на багажной дверце, состоящая из трех больших белых кириллических букв.

* * *

— Я точно помню, что покупал эту фигню... — я рылся в бардачке. — Где же они?

— Немцы? — спросил британец, почему-то развернувшийся и начавший копаться в кармане сиденья.

— Да-да. Наш любимый и незабвенный, мощный и тяжелый... — пробурчал я, не оставляя возни в бардачке.

— Да вот твой Линдеманн и кО, — Альберт протянул мне кассету в футляре.

— Красава... — я вынул кассету и, отбросив футляр назад, сунул его в магнитолу и выкрутил громкость на максимум. — Айн, цвай, драй!

— FEUER FREI! — рявкнули динамики в салоне.

— Вот это по-нашему! — Расхохотался я, врубая оба тумблера и вжимая педаль газа. — Вот это кайф!

* * *

Дисциплинированных немцев, которым не повезло в этот конкретный день, именно в это время ехать по этому маршруту, ввел в раздрай чувств, черный "чероки", с воющей сиреной, включенными мигалками и изрыгающий творения группы "RAMMSTEIN". По привычке, уступая дорогу "спецтранспорту", немецкие водители совсем терялись, видя на багажной крышке три большие, белые, кириллические буквы.

* * *

Когда во двор института влетел черный джип, изрыгающий тяжелый металл, рев мотора, вой сирен и блистающий мигалками, вышедшие на перекур люди застыли в немом шоке.

А когда джип, на полном ходу сорвался в управляемый юз, припарковавшись, почище киношных вариантов, задом к крыльцу, люди и вовсе выпали в осадок. Они со страхом глядели на три большие, белые кириллические буквы "ФСБ", расположившиеся на крышке багажника. Когда же из джипа вылезли два АБСОЛЮТНО одинаковых молодых человека в черных костюмах, в красных галстуках, с пепельными волосами и в черных больших очках, особо впечатлительные бросились врассыпную с воплями "алярм!".

Оставшиеся отстраненно наблюдали, как вышедшие близнецы отдалились от машины, как один из них толкнул второго в бок и указал на буквы. Второй, обернувшись и разглядев причину тревоги, нецензурно выражаясь, расхохотался, после чего оба поднялись на крыльцо и скрылись в холле здания.

* * *

Берлин. 18:32.

— Командир... — Лямышев оторвался от бинокля. — ...а часто вам такие буйные попадаются?

Не меняя устало-пофигистко-задолбанного выражения лица, Кошкин растянуто-утомленно фыркнул.

— Такой... — он кивнул в сторону Рейхстага. — ...второй в моей практике. Судя по его богатой биографии — тоже контуженый на все участки тела. Я с одним подобным еле справился, а тут еще... При первом-то сплошная непруха была... — полевой агент сплюнул. — Паразиты, — по слогам, с особой завистливой ненавистью буркнул он.

— А что стало с первым? — поинтересовался стажер.

— Стерли. — Кошкин поежился. — А зря... Хороший был мужик.

— Это жестоко... — Лямышев вздохнул.

— У нас политика такая... никаких компромиссов, — Булат скривился.

— Он точно русский... — Кузьма снова прилип к биноклю. — С таким размахом погулять по Берлину...

— Лямышев, твою за все тяжкие! — прошипел полевой агент. — Ты досье читал, или что?!

— Ох, ё... извините, Булат Аркадьевич, запамятовал... — стажер вздрогнул и втянул голову в плечи.

— И-ди-о-т.... — простонал Кошкин, взводя глаза к небу. — Закончим с ним — пойдешь на аттестацию. Надоел.

Кузьма сник окончательно.

— Ох, ты! — Кошкин вернулся к наблюдению. — Уже поднял флаг... А он поставил новый рекорд! Взял Рейхстаг за одиннадцать минут!