Первыми ожидаемо бросились к соединившимся подложным Пингу и Понгу Хуан и Хоан — их усилия пропали втуне, и они решили объединиться, как поступали другие дуоты. Пока дуот Эёух с оглядкой на дуота Панга занимался собой и ангелами, цео отыскали взглядом свои дуодеки, не пытаясь вторгаться — приглашая к себе.
Шло время, агрессия растворялась в облаках медовой пеной. Четверо цео не препятствовали формированию спонтанных групп, ожидая объединения проблемного прима-дуодека. Вот Ринацео сумел привлечь дуота Ульха, жаждущего заботы и тепла. Сам пришел Эёзд и Егёс. А вот на троицу Оонт, Иёйт и Аёыл цео потратил две попытки. Девять дуотов Эрина оказались вовлечены в мирок Ринацео. К сожалению, или к счастью, остальные не могли ждать третьей попытки привлечения строптивого дуота Панга, забаррикадировавшегося внутри домика своей мечты. Пять дуодеков объединялись в центурию, где каждый знал давно другого, где все встречались в схожем составе не первый десяток раз. Настырный Эёух именно в этот момент решил проникнуть к дуоту Пангу. Ему удалось просочиться даже внутрь домика, но из-за последней двери, ведущей в обособленную внутри коморку, в ответ на вопросы и просьбы прозвучала лишь констатация факта:
— Это страна Облаков, а не Грез...
И Хуана с Хоаном буквально выплюнуло назад. Некоторое время спустя вдохновленный успехом своего подопечного и питаемый надеждами на основании скромного положительного опыта общения с использованием повышенных прав Инаэцео добрался до заветной двери в крохотном домике. Но на его слова не нашлось ответа, он ушел ни с чем. Четвертой попытки не последовало — стало не до отщепенца.
Цео устроили веселые бои на топких йогуртовых берегах с бросаниями творожными комками. Стенка на стенку, общая галдящая свалка. Танцевальные конкурсы на скользких и ходуном ходящих студнях. Вместе собирали большие пироги, украшавшиеся шоколадными и масляными фигурками, боролись за право первыми прыгать в них с трамплина — в итоге громадные изделия подверглись одновременному массовому наскоку. Самый вычурный меч и алебарда, самый стойкий отряд из случайно подобранных Ринацео пятерых дуотов, самая красивая стрела Дарба, заплывы в киселе и множество других забав и увеселений. Даже Эёух позабыл о существовании дуота Панга, резвясь с приятелями.
Глава 32. Утро красит
Атмосфера подъема под перезвон мелких колокольцев в кои-то веки была радостной в дуодеке Эрина. Несмотря на черный штрих дуота Панга, на обоих лицах которого застыло сосредоточено-задумчивое выражение.
— Опять решили выделиться, Пинг и Понг? — бодрым голосом спросил выспавшийся Ринацео.
Он сноровисто руками свернул в тугой тубус свои спальные принадлежности быстрее улыбающихся дуотов, в чьих глазах память о содеянном буквально недавно улеглась на самое дно, затмившись заоблачным счастьем. Сверток лег рядом с аккуратно сложенной флофоли — кисы было не видать. Подхваченный гребень впился витыми серебристо-золотыми зубчиками в пшеничную ночную косу, легко расплетая ее — волнистые пряди заструились по широкой мужской спине.
Замечание относилось к м-тату Пинга и Понга. Змейки истончились и удлинились, их головы немногим превышали размер глаз — сравнить помогало их положение на теле. Два тела будто оплетали невидимый позвоночник, потом шли строго под оши, делали двойной виток и с кадыка выгибались, ложась изгибом за ушами. Головы змеек красивыми загогулинами устроились на голове, носами едва не упираясь в центр лба — симметрия относительно продольной оси смотрелась изысканно. Подчеркивали красоту выдуваемые змейками язычки пламени, визуально раздувающими огонь в центре головного обруча. С претензией на эротичность два чешуйчатых тела покоились на ягодицах, ниже уходя в пах. Оборот вокруг бедра, колено меж двух колец, через икру витком на лодыжку, оттуда с пятки по ступне кончик хвоста вылезал с излучины у большого пальца.
Интонации Ринацео не стремились унизить или оскорбить — все же он признал красоту, идя к отходнику следом за последними вышедшими из спальни алсами. А спросил он как раз в тот момент, когда змейки мимо проходящих дохнули огнем, рождая из огня головной обруч, а хвосты змеек удлинились и утолщились, становясь погремушками, прозрачными и заполненными лавовым пшеном, завораживающе скачущим внутри мелко трясущейся ловушки.
— Эпатаж второстепенен, Ринацео, — отстраненно ответил Пинг, облегчаясь рядом с ним.
Если не кардинально поменялось отношение, то в положительную сторону точно. На ночной волне из облаков алсы беззлобно кто восхитился, присвистнув, кто молча позавидовал, кто зашептался. Режим молчания сам собой отменился. Остальные цео с такими же распущенными поутру волосами возвышались над алсами, но без кис и флофоли воспринимались за своих, родных, однако не дуот Панг, которого никто не видел посреди всеобщего веселья.
— Ммм? А что тогда первостепенно, Пинг? — одновременно сплетая на телоре простенькое кантио, которое от струй воды, под которые уже вставали алсы, начиная смывать остатки сна, отделяло по ручейку, стягивая их в общий пучок кольцом душевой лейки над самим цео. Он не спешил с ответом.
— Зазнайство, — прозудел Тюзо, вызвав смешки. Вчера риторика строилась как беседа, затрагивающая животрепещущие темы.
— Ринацео, организуйте, пожалуйста, нам встречу с проректором, — пихая скривившего губы Понга в бок, за что получил ответ от моющего спину коленом в мягкое место.
— Причина? С чем таким я не могу вам помочь? — наколдовав шампунь для волос переносом из личной ванной комнаты вместе с длинным мочалом, удобным для самостоятельного мытья спины, чем ненароком огорчил Щюёси и Шосси, желавших потереть ему спину, как это разрешили некоторым сделать другие цео, затягивая и так ставший неспешным утренний туалет, залезающий на время гимнастики.
— У нас на центуриона жалоба, — опережая чужие догадки вслух холодно сказал Понг.
И так получающий эманации Кэнэль вместе с братом подавились воздухом, закашлялись не только они. Дуот Панг удостоился пяти взрослых осуждающих взглядов. Кстати говоря, проявились и другие дуоты-эмпаты, во втором и третьем дуодеках. Их способности сейчас не сдерживались оши.
— Эх, дуот Панг, — оставаясь до сих пор мягким и пушистым после Страны Облаков. — Когда и как он вас успел вчера обидеть?
— Не вчера, сегодня, — поправил Пинг. — Пытался зомбировать, — одновременно произнес Понг.
Кто-то весело рассмеялся из дуодека напротив над абсурдностью заявления.
— Панг, — улыбнулся и Ринацео, — он наоборот сделал чудесный подарок, а вы отгородились...
— У нас есть доказующий мнемообраз, — упрямо произнес Понг, омываемый Пингом.
— Позовите проректора, пожалуйста, — из-за спины, начав одновременно с последним словом Понга.
— Хах, Панг, в Стране Облаков не может быть ничего зомбирующего, -перебрасывая волосы с груди на вымытую спину. — Покажи нам свой образ, — серьезнее.
— Нам — это вам, дуодеку или центурии? — Мы не можем прямо передавать в ментал, только через оши, а там эти каналы, — кивая на высушивающегося рядом Понга, — деактивированы...
— Думаю, всем стало интересно, — пожал плечами Ринацео на скрестившиеся на нем осторожные взгляды других взрослых.
— Извините, декан, вы уверены? — дипломатично спросил Пинг.
— Я вас приглашал присоединиться, между прочим, — то ли оправдываясь перед кем-то, то ли еще чего. — Да, — открывая доступ.
Дуот Панг как раз аляповато смонтировал эпилог подготовленного к утру обличающего центуриона ролика. Из дуота Панга мог получиться отличный режиссер — стоило только притянуть слой памяти. Ему самому не понравилась сложившаяся ситуация, от переступившего тысячелетний порог эльфа никак не ожидалась тайная ночная вылазка, но предотвратить дальнейшие посягательства и подспудно не сбить спесь он просто-напросто не мог, не преодолевалась натура. А деликатность он соблюл, еще и переспросил напоследок.
— Как прикажете, декан Ринацео, — через долгую паузу сумрачно ответил Пинг, доставший под пристальным взглядом взрослого из рискуса прописанную курансом мазь. Остальные уже строились на внешнем периметре, ожидая с помощью второго гребня заплетающего косу цео — подразумевалось его непосредственное ведение гимнастики.
Он начал втирать липковато жирную субстанцию, пока протискивал Понг объемный мнемообраз, из которого изначально воспринимался лишь общий смысл, но тренированная память отобразит и мелочи.
Пролог начался с вида укладывающегося дуодека. Вот Сэян боязливо ужимается к дальней половине своего футона. Вот тушится общее освещение. Вот гаснет внутренний свет сознания. Вот мирно сопящее лицо Пинга. К правому нижнему углу жмутся строчки: время по таслокам, кстати, попадающим в кадр, и время в часах, минутах, секундах с девятым знаком после запятой. Оба значения циферные. Верхняя строчка — месяц и день, ниже таслоки, в самом низу самый длинный ряд цифр. Перемотка на два деления с лишним. Вот промелькнула пунктуальная тень в открытом проеме входа — полночь с предшествовавшей самой грубой ницией в сутках. Еще перемотка на несколько ниций.
Завязка обозначилась узнаваемым силуэтом в проходе и повышением яркости освещения почти до дневного. Вот он, шагая по воздуху, идет вдоль спящих, начиная с Оонта. Вот Хэмиэчи приостаналвивается у цео, ясно различим приценивающийся взгляд. Вот гость останавливается у дуота Панга и перепрыгивает, устраиваясь выше изголовья.
Сюжет развивается добавлением видеоряда с внутренней камеры, с пояснениями для несведущих — на нервные окончания из надей подается сигнал о неудобности позы. Вот отлетает одеяло и меняется нависшее лицо, а вторая камера наводит фокус на астральную прищепку. Вот червяк вгрызается в тело — ракурс с затылка не дает полной картины, м-тату незаметна. Вот вновь акцент на кадры с внутренней камеры на фоне меняющегося положения тела с бока на живот. Вот два жезла угрожающе плывут, посверкивая чарами. Вот как бы из-за спины наползла темнота и ракурс сместился точно на ось жезла — вокруг непроницаемая чернь, многоярусный образ половины жезла, неровное отверстие, через которое просовывается жезл как бы вовнутрь тела, в голову. Вот замедлилось время до наносекунд. Вот набухли прыщи на теле светящегося жезла. Вот пунктиром построился прогноз, с подписями "лезвия такие-то, маэны столько-то". Вот прокрутились циферки, уточнился прогноз, увеличились развертывающиеся плетения. Вот с желтого цвет угрозы сменился на атакующий красный. Вот сомкнулась прорезь, жезл взорвался облаком из мириад искр, потом камера наехала на центр изображения, меняя внутренний вид на внешний, с кислой миной центуриона.
Наступало время кульминации — не забывал монтировщик ни о чем. Вот жезл управления развернулся в полную красу с двух ракурсов. Вот расслабилось тело центуриона, а камера скользнула во внутрь Пинга. Вот среди скопления мелькающих надей и силовых линий акценты внимания на мыслях о приструнении зарвавшегося дуота, на действиях с ЦУЗ. И вот замигал красный ореол предупреждающе на последних мыслях.
Эпилог начался с промотки ухода Хэмиэчи — время все так же фиксировалось. Вот появился внутренний свет сознания, вот мелодия будильника, общий свет и подъем. Вот внутренний свет зарябил. Вот сопоставление ментальных слепков змей с их собственными. Вот титрами диалог между дуотом Пангом и деканом.
Когда Лис монтировал мнеморолик, его охватила ностальгия. Поддавшись, он с Лейо и Зефиром создал по приколу примочки изображению, генерируемому очками. Бесполезные по большому счету фичи настолько понравились Пингу и Понгу, что они включили это в эпилог, впрочем, не афишируя.
Поэтому после ряби, символизирующей мозговую активность, вид "сзади" обрел плоский вид прямоугольника с рассеивающимися краями и слегка выпучился в обратную сторону, уменьшившись в размерах и став частично прозрачным в левом нижнем углу черного экрана — пролог удлинился обратным преобразованием. Дата и время переместились в строчку на самом наверху, вместе с точными навигационными координатами добавилось: "каэлес Кюшюлю, лист 24 — Эринаседаэ, спальня Эрина". Далее открылись веки — линзовидная прорезь обрела полноту зрения с контурами носа и бровей. Моргнуло время, за морганием местности в верхнем правом углу появилась маленькая карта, немногим меньшая заднего вида. Под ней тут же нарисовалась живой портретик Понга с зеленым кругом энергии ки и насыщенно лунным с искрами маэны, рядом циферки, а так же действующие артефакты и заклинания. Под ним веселый огонек Инти с пиктограммой приглашения из их текущего расположения, астрала. Ниже обозначилась часть расписания:
07дел:00н/05ч:43м — подъем, душ, гимнастика
07дел:25н/06ч:20м — ясеневый зал
09дел:00н/07ч:21м — завтрак
09дел:21н/07ч:52м — ясеневый зал
11дел:00н/08ч:59м — зазеркалье
17дел:00н/13ч:53м — обед
18дел:00н/14ч:42м — сиеста
20дел:10н/16ч:34м — полдник (перекус)
20дел:20н/16ч:50м — разбор полетов
26дел:20н/21ч:43м — ужин и большой перерыв
28дел:00н/22ч:52м — разбор полетов
31дел:00н/25ч:19м — сон
Приемы пищи выделялись серебряным цветом и курсивом, а сон и сиеста — золотом. Текущая строчка, самая первая, имела жирный шрифт красного цвета в рамочке, следующие были меньшего размера и на три четверти прозрачнее. Под расписанием таблица с гимнастическими упражнениями, имелись подписи по времени и количеству повторений.
В левом верхнем углу был собственный портрет Пинга, рядом на полосках соответствующего цвета показатели маэны и ки, с приходом/расходом, а так же иконки с очками, обручем и м-тату вместе с ценой в маэне в секунду. Под ним Инти. Еще ниже панель с инфэо сушки, истинным зрением, острыми чувствами(!!!), электрошоком, медитацией и прочими. В самом низу еще два прямоугольника: ближе к центру чат, отражающий и реплики окружающих, в нижнем право углу общий лог.
В самом центре изображения тоже размещались информационные элементы. Во-первых, над головами каждого светились имена с оценочными уровнями ки и маэны. Во-вторых, каждое заклинание отражалось именем со списываемыми цифрами маэны. В-третьих, прозрачный веер разноцветных бирок с подписями: эмпат, мша, стихиал, друид, задира, тихоня, и другими, такими как дни рождений и ссылка на статистику. А так же две строчки с чувствами вообще и по направлению к дуоту Пангу, плюс не мешающий видеть ауру ореол — вокруг дуотов Эрина разной степени густоты и яркости. Вокруг дуотов Оонта и Иёйта багрово кровавый, гуще только у Ринацео, просто красный у Ульха, мелькающий Оюф оранжевый, остальные разной степени лаймовые или серые, зеленый у Эёуха, светлый серо-зеленый у его декана, остальные трое из них серые.
Однако по здравым размышлениям пришлось убрать большую часть данных, таких как полоски с энергией и бирки с характеристиками, точные координаты и лишнее время, фиксируемое на вездесущих таслоках.
Ринацео, вставший во главе колонны дуотов, так и не начал упражнения, мертвецки побледнев. Передача мнемообраза длилась ницию, за это время центурия, казалась, забыла, как дышать, а Понг успел намазать Пинга. Пока ставшие менее счастливыми дуоты и деканы осмысливали переданное, а Ринацео на автомате передавал эстафетный инфопакет начальству, Пинг и Понг заняли положенные места, в самом конце, за Сонэлем и Кэнелем, которых мелко затрясло.
