Положа руку на сердце, та же Трансфигурация на два порядка полезнее всех пяти новых предметов.
Но выбор должен быть сделан, хе-хе, и пусть будет так.
— Да, Гарри. Нумерология и Уход за Магическими Существами.
— У меня с цифрами не очень, — скисает Поттер. — А вот магические существа мне нравятся, при условии, что это не милые пушистики Хагрида!
Понимающе улыбаемся друг другу. Милые пушистики Хагрида, как правило, способны сожрать пол-Хогвартса и, отрыгнув, доесть вторую половину. Чем опаснее существо, тем больше оно милый пушистик в глазах егеря.
— Гарри, выбирай предметы, которые тебе по душе. Как там Перси говорил: используй свои сильные стороны!
— Моя сильная сторона — квиддич!
— Тогда, думаю, тебе стоит взять Прорицание. Сможешь предсказывать результаты собственных матчей!
— Точно! Так и сделаю! — воодушевляется Гарри.
— Невилл?
— Ну, я бы не отказался ходить на Нумерологию с тобой, — отводит взгляд Невилл, — а вот магические существа точно не мое.
Пожимаю плечами. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы заметить талант Невилла в выращивании всякого-разного. Что может понадобиться будущему травнику? Невилл, помявшись, решается.
— Я выберу Маггловедение! Вы — мои друзья, и я хочу лучше узнать мир, в котором вы жили!
Удивленно приподнимаю брови. Очень интересно. Гарри, кажется, тоже удивлен.
— Хорошо, Невилл. Думаю, что и мне, и Гарри будет очень интересно послушать твои рассказы о Маггловедении. Серьезно. Заодно можно будет устроить обмен информацией. Гарри расскажет нам о Прорицаниях, мы ему о Нумерологии. Ты, Невилл, поведаешь о Маггловедении, а мы тебе — об Уходе за магическими существами.
Лонгботтом широко улыбается и сияет. Вот и покончили с муками выбора, хе-хе. Теперь надо только отдать списки МакГонагалл, и дело в шляпе. Но решение проблемы с предметами не означает решения вопроса с Уизли. Придется, похоже, искать близнецов и брать их за хобот. Либо давить на Джинни, которая, замечу, так и не простила, что меня считают "девушкой Гарри Поттера".
Или просто забить на семейство Уизли и жить, как живется.
Тоже, в сущности, вариант, ибо нехрен. Гермиона и Грейнджер не могут каждый день спешить на помощь.
Глава 15
Одновременно с окончанием каникул, то есть пятого апреля, начинаются весенние дожди. Теплый март сменяется промозглым апрелем, если можно так выразиться. Разлад в команде, опостылевшая учеба, куча домашних заданий — словом, парням есть от чего хандрить и впадать в легкое уныние. Гарри еще ухитряется продолжать тренировки по квиддичу, сразу после ужина, но есть подозрение, что там Оливер всех на пинках затаскивает на стадион. Иначе с чего бы Гарри делал такой кислый вид каждый раз, когда берется за метлу?
С таким фанатично-озверелым подходом Оливер вполне может убить в команде любовь к квиддичу.
Поэтому вечером в пятницу, 9 апреля — с расчетом, что в субботу отосплюсь, — иду на стадион вместе с Гарри. Посмотреть, как там что, да и вообще проветриться от лаборатории. Бесконечные опыты с зельями и прочими вещами — это хорошо, но, наверное, все же не следовало сокращать время тренировок на свежем воздухе. Втягиваю полной грудью прохладный и влажный воздух и внезапно ощущаю приступ восторга и единения с природой.
Секунду, не больше, длится это состояние, но все равно в душе разливается умиротворенность.
Если оглянуться назад, этот учебный год не сопровождался эмоциональным дуркованием, приступами и прочей ерундой. Как следствие: отработок не назначали, шепотки про чокнутую Грейнджер изрядно приутихли, да и в целом трудоспособность повысилась. Еще бы товарищи Уизли не буянили, и в коллективе бы климат улучшился, да и руки бы дошли поработать над дальнейшим выправлением мозговых вывихов у Гарри и Невилла.
С ними как-то легче работать, чем с этими упертыми рыжиками.
Но сейчас от глотка весеннего воздуха меня отпускает, и уже без раздражения топаю на стадион. Посидев на трибуне и убедившись, что все в порядке, топаю обратно. За Гарри близнецы присмотрят, как и в прошлые разы. Фред и Джордж явно отрывались и спускали пар на бедных мячиках, но и пусть. Напевая под нос:
Я хочу, чтобы с песней был каждый знаком,
В дальнем поле, в горах и в цеху заводском.
Как металл кузнецу, как солдату ружьё,
Мне доверена песня — оружье моё!
Станет трудно тебе — ты её позови.
Это песня Свободы, Добра и Любви.
И уж если подхватит ее молодёжь —
Не задушишь ее, не убьёшь, не убьёшь! —
приближаюсь к Хогвартсу, и тут начинается.
Вот всегда так: только придешь в душевное равновесие, песню хорошую допоёшь, как найдется гад, который всё испортит. В этот раз в роли гада выступает Добби. Руки его перебинтованы, лицо в ожогах и синяках, и вообще эльфятко выглядит как почетный директор и основатель клуба жесткого садо-мазо. Даже уши, кажется, местами порезаны и сплющены. Вспоминая сцену в спальне, понимаю, что Добби еще умеренно выступал, так сказать разогревался, долбясь о деревянные спинки кроватей.
— Чего тебе, Добби? Решил еще гадость подсунуть Гарри Поттеру?
— Мисс Грейнджи защищает Гарри Поттера, — хнычет эльф. — Добби нельзя говорить с Гарри Поттером. Мисс Грейнджи, скажите Гарри, чтобы он не ходил в Хогвартс! Ай, Добби плохой!!!
Домовик падает и начинает ломать сам себе пальцы. Надо заметить, что уже довольно темно, и поэтому смачные подробности не видны. Но и хруста пополам с воплями достаточно, чтобы начать орать:
— Стой! Добби, быстро прекратил! Фу, плохой домовик! Фу, я сказал! Стой! Брось каку!
Самое смешное, что этот полусвязный набор слов действует. Добби останавливается и приближается.
— Мисс Грейнджи тоже переживает за Гарри Поттера?
— Ага, даже кушать не могу! Быстро, что там в Хогвартсе?
— Ужас Слизерина вышел на охоту, и в этот раз зверь не отступит! Добби плохой! Добби хочет спасти Гарри Поттера! Мисс Грейнджи, скажите ему...
Но мне уже не до завываний домовика. Бегом, бегом в Хогвартс! Пока несусь на полной скорости — и хвала магистрам, что на тропинке нет ямок или кочек! — мысли скачут в такт. Что делать? Где ловить василиска? Почему в этот раз зверь не отступит? И почему змейсс отсутствовал четыре месяца?! Внезапно в голове прощелкивает: Дамблдор! Раз он знает, что творится в Хогвартсе, то надо, забежав в школу, сразу воззвать к директору. Пусть дедушка Альбус неспособен видеть василиска, но меня-то отлично наблюдает, не так ли? А там сошлемся на Добби, заодно и разберемся, что известно директору, а что нет. Про василиска прямо не скажешь, но вот девять из десяти, что Дамблдор и так знает!
Добби? В жопу Добби, потом с ним разберемся. Успеть!
Все, что натренировал за эти полтора года, вкладываю в бег, но все равно скорость скудная. Метла! Почему нет с собой метлы, сейчас бы дал сотню км/ч, да прямо на бреющем влетел бы в окно к директору. Хотя где у его кабинета окна? Ладно, влетел бы к МакГонагалл, наш декан, надо полагать, обладает правом прямого призыва директора. Еще вернее было бы влететь к Снейпу, но хрен пойми, где у них там в подземельях окна.
Хогвартс все ближе, и вот уже вестибюль. Ворота приоткрыты, и я влетаю внутрь на полной скорости.
— Профессор Дамблдор! — кричу изо всех сил.
И разумеется, моментально сбиваю дыхание. Нельзя после такого скоростного спурта останавливаться и кричать. Закашливаюсь, грудь ходит ходуном, в горле как будто наждаком прошлись, в общем, сам себе злобный буратино! Кое-как продышавшись, стою, опираясь руками на колени, и еще раз кричу:
— Профессор Дамблдор!
И как в песне: "Крикну, а в ответ — тишина!" Блядь, спит он там, что ли?! Ладно, продолжим наши упражнения. Срываюсь с места в карьер и на полной скорости несусь к Минерве МакГонагалл, пусть вызывает дедушку Альбуса. Коридоры, лестничные пролеты, пустые классы и темные окна переходов мелькают мимо, и цель вроде уже близка, но опять вылезает его величество случай. Резко вхожу в поворот и влетаю в кого-то, да на полной скорости. У-у-у, больно-то как! Как будто в статую врезался, но какой дурак стал бы ставить статуи посреди коридора?!
Статуи. Йоптель!!! Выхватываю палочку.
— Люмос Максима!
В этом месте отсутствует пара-тройка факелов, и в результате образуется затененная зона. Резкая вспышка мгновенным стоп-кадром выхватывает статую. Две статуи, слившиеся в поцелуе. Перси и его подружка Пенелопа. Ы-ы-ы! Не успел!!! Где этого директора носит, когда он так нужен?!!
— Нарушительница! — выскакивает сзади Филч. — Нельзя колдовать... в коридорах.
Окончание фразы Аргус выдавливает через силу, как будто кто-то сжал ему горло. Несомненно, причина тому — плохие воспоминания об аналогичном состоянии миссис Норрис. Придется завхозу потом долго лечиться от комплексов, фобий и страхов. Впрочем, он и без лечения будет и дальше срываться на школьников, просто список спусковых крючков срыва расширится еще на пару позиций. Удивительно, но при виде Филча испытываю радость. Уж завхоз-то точно может вызвать директора!
И секунду спустя вспоминаю, что Аргус не владеет магией. Да что такое, сглазил меня Добби, что ли?
— Да, сэр. Срочно вызовите директора, деканов и всех-всех-всех! — равнодушный тон и вид даются нелегко.
— Вызову! Всех вызову! Уж теперь тебе точно не отвертеться! Всё расскажешь!
Пожимаю плечами. Конечно, обязательно расскажу, не вижу причин что-либо скрывать. Филч распаляется.
— Ух, теперь за все ответишь! И за миссис Норрис тоже!
Вон оно чё, Михалыч. Завхоз решил, что статуи — моих рук дело? Ну-ну. Филч тащит к МакГонагалл, отлично, молодец завхоз. Кабинет нашего декана ближайший, можно сказать, чуть-чуть не добежал. Минерва еще не спит и на стук открывает сразу. Даже в домашне-вечерней обстановке МакГонагалл строга, подтянута и недосягаемо величественна. Смотрит так на Филча — сверху вниз — и холодным тоном осведомляется:
— Что случилось, Аргус? Почему вы держите мисс Грейнджер...
— Это она, — перебивает завхоз и тычет в мою сторону пальцем. — Это она нападала! Там, за углом, статуи, я поймал ее на месте преступления!
Еще чуть-чуть, и пустится в пляс. Вот что с людьми отсутствие кошек делает, хе-хе.
— Гермиона? — МакГонагалл переводит взгляд на меня.
— Статуи есть, профессор. Префекты Персиваль Уизли и Пенелопа, простите, не знаю ее фамилии. Кто-то убил или окаменил их в момент поцелуя.
— Да ты это и сделала! — кричит Филч. — Ты!
— Успокойтесь! — понижает тон Минерва.
Вот это мастерица. Одно слово, а Филч моментально заткнулся и притих. У меня тоже ледяные мурашки пробегают от затылка до трусов. Или это просто сквозняк поддувает. МакГонагалл делает величественный жест, и мы идем обратно к статуям. Торопиться уже некуда, все равно опоздал. Поэтому не спешу тараторить и рассказывать историю о Добби и поисках директора. Имея под боком враждебного завхоза, лучше промолчать.
Статуи еще на месте, а я невольно прислушиваюсь. Но василиск сделал свое гнусное дело и уполз, рептилия этакая! Будем теперь расхлебывать полной ложкой. Два префекта — это не цацки-пецки, шум поднимется до небес. Хотя... еще не поздно все скрыть и умолчать, пока никто не увидел статуи. МакГонагалл тоже сотворяет Люмос и долго смотрит на окаменевших учеников.
Разумеется, по закону свинского бутерброда, незамедлительно набегают толпы. Не смотри, что уже отбой прошел и всем надо делать спатки, в Хогвартсе есть кому пошуметь! Вот, пожалуйста, Снейп ведет слизеринцев, и во главе колонны из пяти учеников шествует довольный, как насосавшаяся пиявка, Малфой. Кто это там шумит? Команда Гриффиндора возвращается с тренировки, как же, как же. Бедные Перси и Пенелопа! Выбрали самый темный уголок, чтобы поцеловаться, и тут же сбежались все, кому не лень. Василиск, деканы, завхоз, толпы учеников.
Лучше бы с Добби договорил, ей-ей. Сейчас тут прозвучит очень много лишних слов.
Но тут появляются еще двое учеников Хаффлпаффа вместе с профессором Спраут. Старушка чем-то очень довольна и громко вещает о прыщах и взрослении мандрагор и о том, что теперь мадам Помфри может быть довольна. Мандрагоры созрели, и можно будет моментально вылечить Перси с Пенелопой? Нет, но еще месяца полтора, и все созреет. Тут Спраут замечает статуи, нас и всех остальных и тоже останавливается.
Картина маслом: "Фигурально окаменевшие ученики смотрят на буквально окаменевших учеников".
— Так! — командует МакГонагалл. — Ученики, расходитесь!
Вот только поздно пить боржоми, ага. Масса чудесных слухов обеспечена, и уже скоро Хогвартс загудит и зашепчется. Ухмылка Малфоя воскрешает в памяти разговор в подземельях змей. Явно же в отсутствие трупов вцепятся в окаменевших влюбленных! Предпочитаю думать, что они окаменели и еще ничего не потеряно.
Так вот, вцепятся и начнут смещать Дамблдора.
Как уже говорил, два префекта со старших курсов, причем один точно чистокровный. Хм-м-м, не удивлюсь, если Драко немедленно помчится в совятню, строчить письмо отцу. Такой шанс для Малфоя! Понятно, что дедушка Альбус ко всему готов, но мои шансы доучиться спокойно только что отправились в унитаз.
— Да, расходитесь, — поддерживает ледяным тоном Снейп.
Ну а Филч просто радостно потирает руки, и это пугает школьников больше всего. Вблизи заметно, как сдал завхоз за эти полгода, и старческие руки с одряблевшей кожей внушают скорее жалость, чем ужас. Но зря, что ли, Филч столько лет нарабатывал репутацию? Теперь репутация работает на завхоза.
То есть Аргус сейчас мог бы быть хоть в костюме клоуна, все равно ученики бы испугались.
Разогнав школьников, МакГонагалл хмуро смотрит на статуи, а потом отдает приказ:
— Мисс Грейнджер, транспортируйте эти статуи в медпункт.
— Да, профессор.
— Стойте! — возмущается Филч. — Она сделала это! Как вы можете поручать ей...
— Уверяю вас, Аргус, — голос Минервы прямо замораживает, — задумай мисс Грейнджер преступление, вы бы вряд ли обнаружили ее рядом с жертвами! Вперед, Гермиона!
— Да, профессор. Вингардиум Левиоса!
Оставив Филча бессильно скрежетать зубами, идем к медпункту. Статуя — ибо влюбленные де-факто в камне превратились в одно целое — плывет по коридору. Молчим. Интересно, почему Снейп не набежал с воплями про темное колдунство? И где товарищ Локхарт, который тоже, как ни странно, не набежал? Раньше Гилдерой был в каждой бочке затычка, а тут что-то сбавил темпы. Неужели за ум взялся?
Идти не слишком далеко, но транспортировка статуй и огибание углов все равно успевают утомить.
