— Я такой дурак... — не успокаивался рыжий доктор, ежеминутно шмыгая носом и промакивая платком кровь, уже начавшую запекаться на усах.
— Не могу с вами не согласиться, сэр доктор. Вы дурак. Но вы славный дурак. Я бы даже сказала, благородный... Только постарайтесь не делать больше своих славных глупостей, потому что мне может очень скоро наскучить вытягивать вас из неприятностей. Видите, что бывает, когда суешься не в свое дело...
— На самом деле, я, правда, очень неважно дерусь... Я лучше бегаю — раньше это компенсировало первый недостаток... — Ларри слабо улыбнулся, но попытка пошутить вышла уж очень жалкой. — Спасибо, мадам.
— И вам спасибо, доктор... Давненько меня никто не удивлял такими широкими, и притом такими бестолковыми жестами.
Глава 6. Вместо тысячи слов
Следующие два дня были проведены в сборах, причем в очень спешных. Погода потихоньку портилась, но небо затягивалось облаками так неторопливо, словно природа щадила людей и постепенно подготавливала их к изменениям. К тому же, чем дольше "Золотая Сколопендра" стояла на якоре, тем чаще на нее наведывались представители службы безопасности порта. Какие-то "солдафоны в цветастых костюмчиках" по нескольку раз на дню заявлялись на корабль, чтобы проверить документы, команду и содержимое трюмов так скрупулезно, словно капитан Гайде могла за пазухой вывезти всю королевскую казну и полцарства в придачу. Конечно, Шивиллу такой расклад далеко не радовал, ей хотелось поскорей уладить все дела и смотать отсюда удочки. Она даже чистосердечно предупреждала членов своей команды, что сможет выдержать еще не больше пары-тройки подобных ревизий, а потом начнет посылать представителей закона куда подальше отборной трехэтажной руганью. Причем эти свои обязанности она не могла переложить на радушного и весьма дипломатичного мастера Бертоло, поскольку у него, видите ли, "уж больно рожа пиратская".
Пока Шивилла скрипела зубами, щелкала счетной машинкой и составляла описи драгоценного...если быть более точным, "полудрагоценного", как выражаются ювелиры, товара, "Сколопендру" проверяли на готовность к дальнему плаванью. Чтобы снова не пришлось бросать якорь в первом порту, трюмы нужно было наполнить провизией и водой. В этом процессе уже и доктор Траинен принял непосредственное участие, ведь он как судовой врач обязан был следить за общей санитарной обстановкой на корабле. Поэтому далеко не лишним было проинспектировать все детали, начиная от качества продуктов, которые должны были быть свежими, долгохранящимися и обеспечивать людей всем необходимым набором питательных веществ, и заканчивая чистотой бочек для воды. В выдавшиеся же после всех хлопот несколько часов свободного времени доктор оказался предоставленным самому себе и решил еще раз прогуляться по городу, уже в одиночку.
С момента давешнего маленького происшествия в переулке за укромной таверной им так и не довелось больше толком пообщаться. Знаете, говорят, что истинно вежлив не тот, кто не допустил казусного происшествия, а тот, кто не акцентировал на нем внимания. Если это положение верно, то, получается, и Ларри, и Шивилла обладали просто образцовым воспитанием, потому как оба вели себя так, словно не случилось совершенно ничего, из ряда вон выходящего... Общества своего лекарь капитану больше не навязывал, но ему было страшно любопытно, что она держит себе на уме. И неизвестно еще, что бы его больше огорчило — если бы Гайде про себя посмеивалась над его "рыцарским подвигом", или же просто сразу позабыла о нем, как чем-то действительно не стоящим внимания...
Лауритц шагал по улочкам и не обращал внимания на происходящее вокруг. Он не посмотрел на мальчонку, того самого, который чистил обувь какому-то мужчине, судя по виду — моряку. Молодого врача не заинтересовало, над чем хохочет компания молодых людей, вывалившаяся из кабака, и почему сидящая на пороге своего дома женщина плачет, несмотря на то, что ее ласково обнимает муж... Траинен был погружен глубоко в себя, и так бы и плавал по волнам собственных раздумий, если бы ему в глаза не бросились топчущиеся на мостовой голуби. Вот один сизокрылый красавец расправил хвост и крылья, распушил перья и громко ворковал, кружа вокруг самочки. Голубка же не обращала на пернатого ухажера никакого внимания. Намного больше, чем его брачные танцы, ее интересовала корочка хлеба, к слову сказать, довольно аппетитная.
— Эй! Ты мне на что-то намекаешь? — строго спросил Ларри у птицы, испытывающе посмотрев и указав на нее пальцем. Но голубь, кажется, не подразумевал ничего дурного. — Лучше цветы ей подари... — Усмехнулся беззаботный доктор...и тут его осенило. Ведь он позавчера видел здесь неподалеку отличный цветочный магазин...
За прилавком цветочной лавки стояло две хорошенькие девушки приблизительно одного возраста, у одной из них в руках была целая башня из объемных коробок, в которые обычно упаковывают шляпы. Они, кажется, совершенно не заметили вошедшего посетителя и продолжали оживленно шушукаться.
— ...а на следующий день она уже щеголяла в серьгах с вооот-такенными жемчужинами... Я тебе клянусь, своими глазами видела! И утверждает, что это — якобы, бабушкино наследство, но я-то знаю, что их ей...
— Кхм, — Ларри негромко прокашлялся, привлекая к себе внимание.
— Ой, извините, я сию секунду... — юная цветочница всплеснула руками, быстро распрощалась с подругой и подошла к Лауритцу, освещая свой путь ослепительной улыбкой. — Добрый день, сэр доктор!
— Здравствуйте, сударыня, — молодой человек тоже слегка улыбнулся и на пару секунд отвел взгляд, осматривая помещение, уставленное и разнообразными живыми цветами в горшках и кадках, и уже срезанными букетами в больших и маленьких вазах, — я тут...прогуливался и просто не смог пройти мимо такой замечательной цветочной лавки. Здесь очень красиво, при этом такое обилие цветов не смотрится слишком вычурно, каждый элемент выдержан в своем стиле и прекрасно друг с другом сочетается... Сразу видно, что вы обладаете утонченным художественным вкусом.
Обычно доктор Траинен не рассыпался в комплиментах с первыми встречными. Но сегодня он хотел немного поупражняться в этом искусстве, прежде чем предстать перед владычицей своих дум и трудового контракта. К тому же, доставить маленькую приятность малознакомому человеку совершенно не противоречило его принципам, даже наоборот... А для того, чтобы порадовать красивую женщину, как считал лекарь, совершенно необязательно сообщать ей о ее красоте. Юные красавицы обычно сами прекрасно осведомлены о своей выдающейся внешности и воспринимают ее как нечто само собой разумеющееся. Их не удивишь дифирамбами глазам или одами губам, которые они и так должны слышать едва ли не чаще, чем пожелания доброго утра и приятного аппетита. А вот если успеть разглядеть и не замедлить отметить хоть какой-нибудь уголок, вполне вероятно, богатого внутреннего мира, а еще лучше — плод кропотливого труда, в который, несомненно, вложена душа и немало усилий... Это будет и приятно, и достаточно оригинально.
— Благодарю, сэр доктор, — проворковала девушка, просияв еще больше. Кажется, эксперимент показал положительный результат... — На самом деле, это не мой личный магазин, здесь заправляют мои тетушки, а я только помогаю... Но мне, тем не менее, все равно очень приятно это слышать. Знали бы вы, какого труда стоит поддерживать все цветы в хорошем состоянии, каждый день ухаживать за ними... Художественный вкус, говорите? Правда, вы так считаете? Я никогда не пробовала заниматься рисованием, вот только букеты составлять люблю. Хотя, был у меня один знакомый художник, и он даже написал мой портрет, и не абы как, а маслом на холсте. Если желаете, я могу вам даже его показать!
— Нет, спасибо... С вашего позволения, на портрет я, может быть, взгляну как-нибудь потом, чуть позже, — честно говоря, Ларри был немного озадачен излившимся на него потоком информации. Он уже подумал о том, не стоило ли бы ему ограничиться словами "У вас очаровательная улыбка, сударыня" и сразу перейти к делу, — на самом деле я пришел несколько по другому поводу...
— Ах, разумеется, что-то я опять заболталась... Чем я могу вам служить?
— Я хочу купить цветы, — серьезно проговорил лекарь, — для женщины. Для молодой и очень красивой женщины. В качестве самостоятельного подарка, не привязанного к какой-либо знаменательной дате, — описания он давал так четко и конкретно, с аптекарской скрупулезностью, словно если ему вдруг случиться допустить какую-то неточность, пострадают невинные люди.
— О, да, конечно, сэр! — сразу же засуетилась продавщица, — а какие цветочки нравятся вашей девушке?
— Она — не моя девушка, — строго поправил доктор Траинен и стал еще более серьезным, будто от его выбора теперь зависела не иначе как судьба мира.
— Ладно-ладно... — цветочница хитро ухмыльнулась, — я вас поняла. А вы, случайно, не для "друга" выбираете, которому нужно подарить что-то "своей возлюбленной"? Нет?.. Ну, извините, не буду лезть не в свое дело... Какие же тогда цветы вы хотели бы подарить вашей "знакомой"?
— Вот в этом мне и понадобится консультация. Надеюсь на вас как на профессионала. Я хочу купить конкретные цветы...но я не знаю, как они должны выглядеть.
— Как же так? И как их тогда узнать?
— Я знаю, как они должны пахнуть...
Дело в том, что когда нога доктора только ступала на порог цветочной лавки, в его кудрявой рыжей голове уже созрела одна странная мысль, которая тут же показалась ему гениальным решением. Дело в том, что каждый раз, посещая капитанскую каюту, Траинен ощущал там совершенно определенный специфический запах. На фоне запаха табака там отчетливо выделялся аромат цветов, их еще используют в создании дамских парфюмов... Лауритц точно знал, что это — какие-то не самые редкие цветы, но его мозг отказывался связывать их запах с неким конкретным названием или внешним видом. Но если бы ему удалось раздобыть Шивилле букет именно из них, он остался бы в выигрыше. Даже если бы девушка и не изъявила бурной радости, то, как минимум, не испытала бы негативных чувств по отношению к цветочкам, которые круглосуточно освежают своим духом прокуренный воздух ее каюты. А простая внимательность обычно вознаграждается... Конечно, Ларри понимал, что гораздо лучшим подарком для капитанши был бы добрый курительный табак, но в нем судовой врач совершенно не разбирался, поэтому вынужден был ограничиться чем-то более банальным.
Представьте себе следующее зрелище, за столом сидит молодой человек с зажмуренными глазами, а девица в кружевном переднике по очереди подает ему цветок за цветком, а он их сосредоточенно нюхает, выдавая вердикты: "Не этот...", "И не этот...", "Слишком сладкий", "Слишком терпкий", "Уже ближе...но, все равно, не то". Вот примерно так и провел доктор Лауритц последующие почти два часа...
— Сэр доктор, а может, не надо?.. — уже начала беспокоиться цветочница. — Вам плохо не будет?
— Нет, сударыня, мне будет хорошо. Я знаю, что делаю — я же врач, — заверил Ларри, вытирая цветочную пыльцу с усов. Хотя ему самому уже было, мягко говоря, немножечко дурно от безумной смеси пьянящих, сладких ароматов. Просто из принципа он не мог бросить начатую затею, сдаться на полпути, а возможно даже, прямо в двух шагах от цели. Его не покидала надежда на то, что именно следующий цветок окажется Тем Самым.
— Вот! — торжествующе воскликнул молодой человек, разлепляя глаза, перед которыми тут же поплыли радужные круги, и забирая из рук торговки стебель, увенчанный пышным, ароматным соцветием, — это то, что нужно! Свершилось, наконец-то... Вот этих мне заверните с десяток... — успел он добавить, вставая из-за стола, прежде чем...просто пошатнуться и растянуться на полу, без особых признаков присутствия сознания.
Очнулся Лауритц в горизонтальном положении. Он лежал на чем-то твердом, но цветов вокруг уже не было, так что дышалось намного легче. Первой его мыслью стало то, что он, видимо, нанюхался всяких модных букетов и помер. Но, сделав еще парочку глубоких вдохов, доктор понял, что эта мысль совсем ненаучна. Тогда ему показалось, что он вырубился эдак на сутки и пропустил отплытие. Уж лучше бы он умер... От этой мысли Ларри снова поплохело, и он опять провалился в какую-то гиацинтовую бездну, напоследок успев заметить перед собой чуть приоткрытую дверь, за щелью которой промелькнуло что-то красно-синее, напоминавшее мундиры городской стражи, но рыжий был уже ни в чем не уверен... Следующее пробуждение доктора случилось от отдаленного, но громкого звука разбивающейся керамики или фарфора. Приподнявшись на лавке, на которой он до этого валялся без чувств, Ларри осмотрелся. Вокруг обнаружились пустые кадки и ведра, лейки, какие-то инструменты... В общем, юная цветочница догадалась отволочь его в свою подсобку. Надо же, а на вид такая хрупкая девушка... Видимо, натренировалась, таская цветочные горшки и мешки с землей.
Успешно поднявшись, Лауритц осторожно повертел головой, которая, кажется, уже совсем перестала кружиться, и размял плечи. В это время из соседнего помещения, основного зала цветочной лавки, доносились голоса. Женский, принадлежавший той милой болтливой девушке, и еще один незнакомый, мужской.
— ...ко мне никто "странный", чтоб вы знали, никогда не захаживает, — возмущенно заявляла торговка цветами, — только мои клиенты. Они приходят, покупают цветы и уходят. И ни с кем я не вожусь!..
— Слушай, цветочница, а не прячешь ли ты кого в своих джунглях?..
— Меня, — дверь подсобного помещения распахнулась, и оттуда грациозно вывалился Ларри. У него было чутье на неприятности, а так как синяк на носу уже начал потихоньку рассасываться, а ученая...голова настойчиво требовала приключений, доктор чувствовал себя вполне готовым ввязаться еще в какой-нибудь конфликт, — вернее будет сказать, даже не она прячет, а я сам. А вас что-то не устраивает, позвольте узнать, молодой человек?
— Ах, вот оно что, всего-то... — "молодой человек" усмехнулся. — Нет, меня все устраивает. Простите за беспокойство, сударыня. Всего хорошего, — и поспешил удалиться.
— Кто-нибудь может объяснить мне, что это было?.. Вы это тоже видели, или это лично моя галлюцинация? — полюбопытствовал Траинен, у которого последние события напрочь отказывались укладываться в голове.
— Эта "галлюцинация" разбила мне вазу!.. — посетовала цветочница, присев на пол и собирая осколки в передник.
— Простите, конечно, за мою довольно неожиданную физиологическую реакцию... Я вас, наверное, напугал?..
— Да, есть немного...
— А долго я там?.. Ну, вы поняли.
— Я не засекала... Минут двадцать примерно. Вам получше уже? Может, водички?..
— Да, сударыня. Буду признателен... — Лауритц принял из рук девушки поданный стакан воды и отпил немного. — И за это время к вам зашел этот странный...кто?
— Понятия не имею! Тут в последнее время такие шастают, что хоть все двери и ставни на тринадцать засовов запирай. Страшно жить, сэр доктор... А вы, разве, не слышали?
— Нет, кажется, не слышал... Слуховая — как видите, не моя любимая сенсорная система.
