— Но...
Ее вдруг подхватило и понесло. Мгновение полета и они приземлились на еще одном выступе — на другой стороне колодца. Мысль пронзила насквозь: она что летела?!
— Здесь ход в сторону озера, — отпустив ее, Лока кивнул на разлом в стене. — Иди.
Он вытащил меч из ножен: изящный, тонкий, с удивительно чистым лезвием. Ни у кого в деревне такого не было: ни у Гавтага, ни у его любимого сыночка Панки.
— А почему ты не идешь? — спросила Сайта. С Локи бы сталось отправить ее куда-нибудь в нехорошее место. Где жуки питаются людьми, например.
— Оборотень. Пожиратели внутри него. Нельзя его выпускать.
Сайта махнула рукой. Лично ей ни жарко, ни холодно от того, что по лесу разные зверушки бегают. Лишь бы самой с ними не встречаться. Главное, что сейчас важно — она нашла золото. А в чертов колодец можно и не соваться.
* * *
— А Криста?..
— Почти сразу после того, как ты ушла, — прикладывая ко лбу девушки влажную тряпочку, ответила Мата. — Сначала кашляла, а теперь вот... А Хайк еще раньше... Я дала ему восстановительное зелье, но он даже не заметил.
Укрытые покрывалами Криста и Хайк лежали по разные стороны от костра: насквозь мокрые с мертвенно-бледными лицами. Присмотревшись, Сайта заметила, что обоих бьет мелкая дрожь, хотя они скорей всего не чувствуют. Оба без сознания.
— Они сначала, что им холодно, говорили, — пояснила Мата. — Вот я их и укрыла. Правда, все равно...
— Так ты, выходит, все сама? — спросила Сайта, глянув на Нолку. Тот сидел в нескольких метрах от костра и с отсутствующим видом наблюдал за происходящим. — Молодец.
Сайта никогда не думала про Мату, как про человека, у которого внутри больше, чем заметно снаружи. Получается, зря не думала. На эту тему еще нужно будет обязательно поразмышлять... Только что с этим дураком-то происходит? Видимо, придется еще выяснять, как конкретно действует голос.
— Я не помешаю? — раздалось вдруг позади нее.
Мата испуганно 'ойкнула', Сайта резко развернулась.
— Тебе что здесь надо? — резко спросила она.
— У костра хотел погреться, — ответил Лока, подходя к Хайку и Кристе. Едва он приблизился, Мата отбежала в сторону. Шаман, по очереди кладя руку им на лоб, достал что-то из кармана, кажется какой-то плод, и стал по очереди подносить больным ко рту.
Сайта сделала шаг вперед, и...
— Идиот! Это же граптовые яблоки! Их только зимой можно срывать!
— Это чтобы есть, — поправил он, продолжая выдавливать сок. — А чтобы лечиться, в любое время можно. Главное правильно выбрать. На дереве может расти до тысячи яблок, но только в нескольких из них скапливаются излишки живительной силы.
Сайта поморщилась. В другой раз она бы не приняла помощи, но для Хайка и Кристы...
— Держи, — Лока бросил одно яблоко ей. — Лучше сразу съешь, а то они всего несколько часов действуют, после того как их сорвали. Иначе опять кашлять начнешь... Всем пока!
И спустя минуту его уже не было видно за деревьями.
Глава 7
ПРОЩАНИЕ
22 день, 9-го месяца, 4323 года
Великий Западный лес
Лока
— Что ты чувствуешь?
Они говорили на улице. Сколько времени Сахайя уже не выходил из дома? Два года? Или уже больше? Только сегодня вышел.
— Ненависть, — честно ответил Лока. — Пожиратели... они запомнили меня.
— Это ощущение останется с тобой на всю жизнь, — сказал Сахайя. — Не только ты будешь искать их, но и они тебя. Ты — часть прекрасного и живого мира Солиэл. Они захотят разрушить тебя, захотят превратить в пожирателя, захотят уничтожать вместе с тобой, — Сахайя покачал головой. — Невозможно разрушить мир. На такое способен лишь тот, кто создал его. А вот сломать, изменить, таким сделать, что это и не наш он вовсе будет — можно. Вот чего нельзя допускать. А чтобы мир больше делался, требуется только одно — жить. Ты будешь помнить об этом?
Лока кивнул. Почему-то, из головы не лезло нехорошее чувство. Этот разговор не просто так? Лока посмотрел прямо на него, надеясь что-то прочесть в глубине глаз. Не вышло. Сахайя выглядел в точности так, как и десять лет назад. Но что-то эти слова значили...
— Хорошо... Хорошо, что это ты понимаешь... У тебя есть девушка?
— Что?!
Вопрос сбил с мысли. Лока даже не сразу понял, что Сахайя подразумевает под этим словом.
— Какая девушка? — он едва не спросил: 'Что это такое?'.
Сахайя посмотрел на него очень внимательно. Для Локи всегда было важно не подвести старого учителя. Чтобы в такие моменты шаман видел в его глазах то, что хотел бы увидеть. И в этот раз, похоже, Сахайя не был доволен им до конца. В чем же Лока ошибся?
— Девушка, — повторил спокойно Сахайя. — Длинные волосы, небольшие ноги и руки, белые зубы. Девушка. Слышал о таких?
Лока задумался. Вот Сайта выглядела примерно так, как описывал Сахайя... Но при чем тут это? Ведь долгие годы Сахайя объяснял ему, насколько важно то, что они должны делать для мира. И теперь...
— Это шутка? Не помню, чтобы вы шутили.
— Я многому тебя научил, Лока. Только вот не думал... что ты поймешь все так буквально.
— О чем вы?
— Ты не должен быть только шаманом. Нужно оставить что-то и для себя. Ты ведь человек. Нельзя об этом забывать.
— У меня есть сестра, — произнес Лока после паузы.
— Только это меня и обнадеживает.
Сахайя отвернулся. Теперь он смотрел куда-то в сторону просвета между деревьями, как будто туда лежал его путь. У Локи возникло странное чувство, что мыслями Сахайя уже где-то далеко отсюда. Чувство, которое ему не понравилось.
— К чему этот разговор?
— Я ухожу, Лока.
Внутренне юноша был готов к этому ответу. Ему потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, как реагировать.
— Почему? — спросил он.
— Я постарел. Пришло время отправиться дальше. Создатель, я уверен, приготовил для меня что-то невероятно интересное.
Сахайя улыбнулся, посмотрев на него. Лока моргнул.
— Сейчас?
— Да.
— Я останусь один?
Лока почувствовал страх. Сколько он себя помнил, Сахайя всегда был рядом. Даже в километрах от деревни ощущалось четкое ни с чем не сравнимое присутствие. Старый шаман сам являлся одной из тех частей мира, которые всегда просил защищать. Ничего содержащего в себе большего чувства и наполнения Лока представить себе не мог. И теперь он уходит. Лишая Локу и прекрасный светлый мир Солиэл... себя.
— С чего ты взял?
— Вы сказали мне все это. Чего я не ожидал услышать. И теперь уходите. Не объяснив.
— Ты все сам поймешь.
Сахайя продолжал улыбаться.
— Тебе тоже здесь лучше не задерживаться, — сказал он после долгой паузы.
— Почему?
— Ну... на это я могу ответить.
* * *
Лока слонялся по лесу до самого вечера. Он почти сразу перестал чувствовать Сахайю. Больше некому его учить, и не осталось никого, чей бы совет он согласился принять. Что же, он теперь взрослый?
В конце концов, бродить надоело. Где-то на краешке сознания все еще горел огонек — Санея. Лока пошел домой. По пути с какими-то глупостями привязалась Медняста, но в этот раз Лока даже не старался вести себя вежливо. Сказал, что ее Сахайя искал.
Она убежала не дослушав. Спустя несколько минут Лока шел по хорошо знакомому двору. Здесь все выглядело старым, потрепанным временем, но в то же время по-настоящему родным. Когда-то, очень давно Лока жил здесь с родителями. Это тоже придется оставить?
Толкнув дверь, он оказался внутри. На него сразу же зашикали. Вообще, с шаманом дрекови, как правило, обходились вежливее, но то был другой случай. Санея рассказывала сказку. Вот эта история.
Жил был волк. И не просто волк, а Волк. Создание до того могучее и свирепое, что не было в лесу существа, не трепетавшего передним в ужасе. Волк жил так долго и совершил столько изощренных убийств, что перестал быть просто животным: научился думать и даже разговаривать. Превратился в полноправного хозяина воспитавшего его леса. Люди настолько боялись его, настолько пропитались ужасом и покорностью, что, в конце концов, перестали сопротивляться. И сами отдавали тех, на кого он укажет. Все понимали: не выполнить требования — безумие.
В какой-то момент вкус мяса изменился. Успело минуть сто лет или двести. Возможно, это происходило постепенно, но такие вещи всегда понимаешь резко. Мясо стало приторно-сладким. Не жестким, как у тех, кто когда-то нападал на него; не сочным, какое имелось в деревнях, окруженных сложными укреплениями и хитрыми ловушками; не тающим на языке, как у самых красивых и своевольных человеческих самок. Мясо стало одинаковым. Оно больше не могло утолить его голода.
И Волк отправился в путь. Он бежал много дней и ночей. Не замечая на пути ничего, полагаясь лишь на свой непревзойденный нюх. Знакомые ему земли остались далеко позади, когда он, наконец, нашел, что искал. Деревья в этой части леса были выше, чем он привык, предрассветный сумрак наполняли незнакомые шорохи. Поселение окружал высокий тын. Волк старательно обшарил все в поисках ловушек, стараясь не привлекать к себе внимания: не то что бы колья или даже зажженное масло могли как-то повредить его толстой шкуре, но он хотел сделать все, как полагается. Не произведя шума, он перепрыгнул через высокий забор.
Волк оказался посреди тесного дворика, кое-где валялись красноватые перья, в каждом углу темнело по курьему домику. И даже из них пахло соблазнительно! Волк давно перестал употреблять в пищу неразумных, но в этот раз не смог удержаться. Мягко ступая, подобрался к приоткрытой дверце, вгляделся во мрак... и ничего не заметил. Это его удивило. Волк обладал почти абсолютным зрением, да и нюх говорил, что по крайней мере шестью или семью несушками он сможет здесь поживиться. Так в чем же... И тут Волк увидел невероятное.
Курица — неуклюжая тушка, разучившаяся летать за годы рабства, вытянувшись в струнку, балансировала на тонкой жердочке. Перья ее были вычернены сажей, глаза сверкали в темноте, в клюве она сжимала обструганную с одной стороны ветку. Чтобы не производить шума, курица задерживала дыхание. В какой-то момент их взгляды: древнего чудища и деревенской несушки, встретились. Прошла одна секунда, вторая... Волк только подумал, чтобы перенести вес с одной лапы на другую... Оказалось, только этого курица и ждала.
Грациозно дернув жирным задом, она подкинула ветку в воздух, и, выстрелив телом, ударила по ней когтем левой лапы. Волк зарычал от боли — острие угодило точно ему в глаз, — а удары уже сыпались со всех сторон. Высунув голову из курятника, Волк понял, что окружен. Курицы подобрались неслышно... Пара петухов: каждый размером с новорожденного теленка, смотрели на него красными глазами.
— Кончаем серого, — раззявил страшный клюв один из них и приготовился к схватке. Он явно не боялся Волка.
И этого он уже не мог выдержать. Волк решил, что должен отступить. Спустя секунду — хватило одного прыжка — Волк был уже в сотне метров от сбесившихся кур. Он не мог понять, как могли его обратить в бегство простые курицы, но в то же время ощущал своей хищной натурой витающий в воздухе запах опасности. Что же это? Неужели страх? Волк не хотел верить в это, и решился попробовать еще раз.
В то же мгновение идеальный слух уловил звук шагов: 'топ', 'топ', 'топ'... Метрах в тридцати: легкие, но частые. 'Ребенок?' — мелькнула мысль, и Волк устремился вперед. Пара мгновений и он уже на месте: улица вроде бы пустая: пара складов, откуда пахло зерном, и старое дерево с толстым стволом...
'Топ', 'топ', 'топ'.
Волк опустил взгляд... И понял, что слышал отнюдь не топот. Крысы: толстые, как перекормленные коты перекидывали через дорогу мешки с пшеном. Мышь-переросток, запряженная в телегу норовила пуститься вскачь, но крыса-наездница крепко держала поводья. Работа кипела до тех пор, пока они не заметили Волка...
— Закуска! — уставившись на него, зашипел крыс-вожак, поднявшись на задние лапы и зацарапав передними воздух.
Волк зарычал в ответ, воздух сотрясся, словно от грома, но крыс будто не ведал страха. Зубы-кинжалы скалились в улыбке-предвкушении... Волку невдомек, в чем источник силы этих созданий, но то звериное, что в нем осталось, говорило: в этот раз не спастись. Крысы наступали, и Волк был уверен, что не может произойти ничего ужасней, когда появились Они.
Крысы первыми заметили Их:
— Бежим! Это Они! Они! Это Дети!
Дети. Мелкие человеческие личности, так и сочащиеся индивидуальностью. Что может быть страшнее? Розовощекий карапуз, высоко поднимая колено, перескакивал с одной крыши на другую. В пухленьких детских ручках — игрушка: стокилограммовая секира. Лезвия быстро описывали круги... Взмах! И матерый крыс лишился хвоста.
— Собачка! Собачка!
У этой девочки рыжие косички и озорная улыбка. Вряд ли она хорошо умела ходить, Волк даже расслабился на мгновение, но лишь на мгновение. Сорвав с земли травинку, девочка в три движения сплела из нее шнурок. Вспрыгнула на ближайшую крысу, и вот она уже наездница.
— Но! Лошадка, но!
Еще один мальчик — исследователь. Насилия он, судя по всему, не переносил, но отрубленный крысиный хвост успел подхватить прямо на лету. На очереди — хвост самого Волка. Пользуясь возможностью, мальчик с помощью кусочка угля и рисовальной дощечки наскоро отмечал, как Волк должен выглядеть, не будучи разделанным на части. Видимо, знал, что на одном хвосте его младший братик не остановится.
Четвертый ребенок — хохочущая малышка. Она еще в том возрасте, в котором дети не прекращают совать себе в рот все необычное. Зубы у нее пока все еще не выросли, но это мало ее беспокоило. Одна крыса лишается уха, другая — лапы. В воздухе стоял визг мечущихся животных, сквозь него время от времени пробивались радостные детские возгласы.
— Да что ж это?! Что?!!
В какой-то момент Волк ощутил, что теряет самообладание. Он за свою жизнь съел тысячи младенцев, и все они при этом одинаково лежали в своих колыбелях. А здесь что?! Кому пришло в голову выпустить этих чудовищ на свободу?! Подумать только: мальчик-исследователь успел выстроить посреди дороги наблюдательную вышку, чтобы было лучше видно, и даже увлек этим делом свою младшую сестричку. Она бросила откусывать крысам уши и принялась вести записи. Она еще не очень быстро умела писать, зато буквы у нее выходили красивые с завитушками.
Волк плакал. Он хотел домой к маме. Если бы у него еще были мама и дом...
— Дети, вы, почему обижаете волчонка? — раздался вдруг строгий голос. Строгий, но в то же время невероятно прекрасный.
Все вокруг окутало тепло. Солнце показалось из-за горизонта.
— Прости нас, мама, — отвечали дети.
— Вы его поругали, теперь нужно его пожалеть. Он захочет жить у нас в деревне, раскается и станет хорошим.
— Конечно!
Зло ожидала горькая и незавидная участь.
Сестра замолчала.
— Санея, ну еще одну...
— Достаточно на сегодня. Всем пора домой, — сказал молодой шаман.
Бросая на него опасливые взгляды, дети стали по одному уходить. В конце концов, внутри остались только Лока, Хунт, Колоста и Санея.
