Охотник

Тот, что живет в болоте, перед атакой выпускает черную жижу, чтобы скрыть свое местонахождение. Дурной он, вот что я вам скажу, не соображает, что жижей этой сам себя и выдает. Или просто не может по-другому, не знаю уж.

— Что-то случилось? — спрашивает встревожено Релли. Вместо ответа сую ей посох.

— Отдай наставнику. И приготовьтесь сейчас начнется.

— Что... — начинает спрашивать Релли, и в этот миг стрела срывается с тетивы. Непростая стрела, с ледяным заговором. Вот для такого случая я ее как раз и берег, будто чувствовал.

Массивные щупальца бьют по воде с такой силой, что нас чуть не смывает волной. Мгновения растерянности, которые могли бы стать для нас роковыми. Но тварь тоже занята — переваривает стрелу, вдобавок, некоторые щупальца вморожены в ставшую льдом воду, что подвижности чудовищу отнюдь не добавляет. И все же, опасность еще отнюдь не миновала, и действовать надо быстро.

Достаю новую стрелу — и тут сильный удар щупальца сбивает меня в болото. Снова лечу, как под действием чар, только не так далеко, да и приземление пожестче. По счастью, лук умудряюсь не выронить, куда ж мне без него, первая же тварь загрызет. Падаю в вонючую жижу, зажмурив глаза, вяло барахтаюсь. Вяло — потому что в себя не пришел, рукохват врезал от души, не поскупился. Пытаюсь нащупать ногой дно — дна нету. Тварь зашвырнула меня слишком далеко от гати, и глубина здесь преизрядная.

Не паниковать! Изворачиваясь всем телом, убираю лук в чехол. Сейчас в бою от меня все равно проку мало, каждый выстрел будет меня загонять все глубже в трясину. Надо бы, конечно, тетиву снять, да и сам лук протереть — только это все потом. Если выберусь. А если нет — на кой мне тогда и лук, и тетива на нем?

Осторожно смещаюсь в сторону гати, где вовсю кипит бой. Толком не видно, но что-то то полыхает огнем, то шипит, как испуганная кошка, то Медвежонок матерится. Один я тут барахтаюсь, как муха в патоке. Или лучше пчела, так для самолюбия приятнее.

Многие трясины боятся, считают, что попасть туда — верная гибель. Чушь это все. Из болота вполне можно выбраться. Главное — не утонуть. Что я сейчас и попытаюсь сделать. Шевелиться категорически не рекомендуется — засосет трясина. Но и на месте оставаться не стоит — все равно засосет. Так что же делать тогда, позвольте спросить?

А что-то предпринимать надо, меня и так уже засосало повыше колен. По шею уйду — поздно дергаться может. Наши все заняты, рукохват тоже вряд ли подаст щупальце помощи. А если и подаст, то крепко подумать еще стоит, что лучше, в болоте утонуть, или обедом поработать. И выбирать между гнилыми помидорами желания никакого не наблюдается.

Посему вытаскиваю лук, вытираю его рукавом, пробую тетиву. Намокла, ослабла и вообще проще выбросить, чем использовать, но на один выстрел хватит. Тем более, мне ее сильно натягивать и не надо.

Достаю стрелу ледяного боя. Вот уж, воистину, не зря трудился, заговор накладывая! Если уж эта задумка не поможет, кричи пропало.

Стреляю, стрела летит недалеко, втыкается рядом с листом кувшинки, на который тут же запрыгивает любопытная лягушка. Не трожь стрелу, дура, нашла, понимаешь, царевича! Лучше прыгай со всех лап, не оборачиваясь, пока не началось...

Поздно. Началось. От стрелы во все стороны побежали ледяные дорожки, становясь с каждым мигом все крепче. Лягушка собралась было квакнуть, да так и замерла с открытым ртом. А ты что думала, милая, ледяной бой — не шутка, и покрупнее тварей валит, как дровосек березу. Так и застыла квакушка на ледяном островке, к которому я и ползу, потихоньку погружаясь в трясину. Наверное, надо было ближе стрелять, да только если ближе, до гати не допрыгнуть. Стало быть, пришлось бы тратить последнюю стрелу ледяного боя, а ну, как пригодится еще? Лучше сейчас сэкономить, чтоб потом локти себе не кусать. Тем более, в болотной жиже измазанные.

Добираюсь до островка, уже по плечи уйдя в трясину. Был даже момент, когда запаниковал, собрался было последнюю стрелу потратить. Думал, не доползу, не успею. Сейчас-то уже не выстрелишь, попробуешь лук достать — с головой уйдешь, а тогда еще можно было.

Однако, дополз. Высвобождаю рывком обе руки из болотного плена, уходя с головой в трясину, вслепую нащупываю край льда, цепляюсь, подтягиваю тело. Лед трещит, но держит, крепкий, зараза! Хороший заговор я на стрелу наложил, как тут себя не похвалить. Пальцы сразу же сводит от холода, не забывайте, лед-то не простой, но я терплю, втягиваю себя на островок. Скорее на ноги, и с островка на гать одним прыжком...

Не тут-то было. Даже встать не могу, я ведь весь мокрый, а островок ледяной. Руки разъезжаются, ноги разъезжаются. Как только залезть умудрился, ума не приложу. Впрочем, жить захочешь — еще и не то сможешь.

Распластавшись на льду, достаю нож и принимаюсь кромсать гладкую поверхность. Надо торопиться, пока небольшой островок не расплылся под ногами, заговор не так уж долго и держится. Продольные и поперечные полосы бороздят лед, рискую подняться на ноги вторично. На этот раз получается, ноги скользят, но не разъезжаются. Встаю, бросаю под ноги запасной мешок, разбегаюсь и прыгаю. Вода хлюпает в сапогах и вообще во всей одежде, прыжок получается неуклюжим, но до гати я все же добираюсь. Как раз вовремя, чтобы принять участие в развязке.

Стрела срывается с лука, тетива лопается, чувствительно ударив меня по пальцам. Тварь большей частью вылезла из-под воды, так что тратить на нее ледяной бой нет смысла. Огненным обойдется.

Тварь раскрывает изрядных размеров пасть, куда моя стрела благополучно и влетает. Выстрел получился так себе, тетива подвела, но огнебой — он огнебой и есть. А вот не надо пасть разевать, так бы только шкуру опалило, выстрел-то паршивый получился. Но заговор сработал, да так, что от твари ошметки полетели. И одновременно господин Излон что-то сотворил такое, что рукохвата частично вдавило в землю. А частично — в болото.

Щупальца еще шевелятся вяло, но с тварью покончено. Без опаски подхожу к рукохвату. Если у тебя половина башки оторвано — угрожать кому бы то ни было сложно.

— Как оно называется? — с любопытством спрашивает Релли. Страха в ее голосе нет, словно каждый день с подобным сталкивается. Отважная девушка, уважаю.

— Болотный рукохват, — говорю я, доставая нож. Вот сейчас и посмотрим, правда ли то, что старики о болотных рукохватах сказывают, или самая, что ни на есть, брехня.

Нож скользит по шкуре чудовища, со второй попытки я все-таки вскрываю гортань. Брызжет кровь, почти такая же, как человеческая по цвету, и все же чуть отличающаяся оттенком. Тварь воняет болотом, в другое время близко бы не подошел, но сейчас не уверен даже, от кого запах сильнее.

С трудом вскрываю зоб, погружаю туда руку почти по локоть. Ну-ка, посмотрим... кажется, нащупал. Рывком вытаскиваю сжатый кулак.

— Гадость, — говорит Релли, с отвращением глядя на меня. Могу ее понять, весь в крови, в грязи, да еще и воняю, как отхожее место. Наклоняюсь, споласкиваю руку, не разжимая кулак. Протягиваю ей руку, раскрывая ладонь...

Нет, не соврали старики. Вот он, болотный жемчуг, серо-зеленый, как само болото, таинственно переливающийся в лучах летнего солнца.

— Прелесть какая! — восхищенно ахает девушка, любуясь жемчужинами. Их ровно четыре, и они действительно прекрасны.

— Крупные какие, — уважительно говорит господин маг. — Вот, значит, как добывают болотный жемчуг. Любопытно...

— Держи, — я протягиваю жемчужины Релли.

— Ты что! Они же страшно дорогие! Я не могу их взять, — она отступает на шаг, поскальзывается и едва не падает в болотную жижу.

— Вы, молодой человек, представляете, сколько они стоят? — вторит ей маг. — Да за любую из них можно купить всю вашу деревню вместе с жителями! А также три соседних!

— А зачем мне деревня? — удивляюсь я. Интересно, все столичные такие дурные, или только маги? Деревню купить, эко выдумал! Да кто ж мне ее продаст, деревню, тем более, за какую-то побрякушку? — Держи, говорю! Сейчас вот обижусь, и в болоте искупаю!

Маг начинает хохотать, Релли тоже улыбается.

— Давай по-другому, — говорит. — Жемчужин четыре, и нас как раз четверо. Каждый возьмет по одной — это справедливо?

— Справедливо, — соглашаюсь я. В самом деле, если делить, то на четверых. Другое дело, что не собирался я делить, подарок хотел сделать.

Релли счастливо улыбается, прячет жемчужину. Делает ручкой — и туша рукохвата исчезает в болоте, забрызгав нас с ног до головы. Ничего себе, и маг еще что-то болтал о моих способностях! Если у него ученица такая, что же он сам учудить может?

Маг пинает ногой лежащее поперек гати щупальце. А вот это он зря — тварь-то мертва, а вот конечности ее этого еще не поняли. Без башки телу тяжело что-либо понять. Щупальце радостно сжимается, стаскивая господина Излона в болото. Маг вопит, отбивается посохом и ругается. Потом, видя, что все это помогает мало, произносит заклинание. Маленькая молния бьет в щупальце, то поспешно отдергивается. Маг грозит посохом мертвой твари и с изрядным трудом покидает ставшее таким родным и близким болото. Релли хихикает, да и Медвежонок подозрительно похрюкивает. Подозрительно, потому что на свинью ничуть не похож, разве что такой же грязный.

— Зар-раза! — с чувством говорит маг и от души пинает щупальце. Кажется, купание в болоте ему понравилось...

Вытаскиваем из трясины господина Излона и продолжаем путь. Маг осторожно обходит вяло подрагивающие щупальца, опасаясь даже слегка их задеть. Попутно стряхивает с себя пиявок, достает из-за пазухи лягушку и бросает ее в болото.

— Поторопиться надо, — говорю. — Сейчас все окрестные твари кровь учуят, такое начнется...

Маг ворчит, но ходу прибавляет. Отбираю у него посох, снова прощупываю дно. Так и есть — гать петляет, уходит в сторону, а потом и вовсе обрывается. Прыгаем по болотным кочкам. Прыгаем до тех пор, пока одна из них не поднимается во весь рост, оказавшись самым, что ни на есть, эльфом.

IX.

Вообще-то, эльфы не под каждой кочкой водятся. И даже не на каждом болоте. Собственно, на болотах они вообще не живут, как правило. Но Эльфийское болото — исключение. Когда-то, еще до Огненного Потопа, здесь был лес. Могучие деревья задумчиво шелестели зелеными кронами, беспечно щебетали птицы, безбоязненно бродили олени и прочая полезная живность. В эльфийском королевстве всякая живая тварь чувствовала себя в безопасности, а вот охотников, напротив, там не привечали. Сами эльфы никогда в жизни не охотились, хотя об их умении стрелять из лука до сих пор легенды ходят. Запреты у них такие — не лишать жизни живое и неразумное, если само не нападет. И живое разумное, по возможности, тоже, если оно не слишком надоедливо и не охотник вдобавок.

Когда по земле прокатился Огненный Потоп, эльфы умудрились уцелеть. Не все, понятно, и не большинство даже, но все равно изрядно осталось. Лес их защитил, потому как не простой этот лес был, а волшебный, и эльфы с ним одно целое составляли.

Только вот, за Огненным Потопом беды наползли разные. Сама земля менялась, где были горы — стали моря, где были моря — стали равнины, где были равнины — пришли гоблины и вообще ничего не стало. Так и с эльфийским лесом вышло, по большей части он уцелел, но земля опустилась, и лес ушел под воду. А частью преобразился, став Злым Лесом.

И получилось, что уйти эльфы отсюда не могут, пока Великое Древо живо (видел я это их Древо, дуб как дуб, только большой. До сих пор из воды верхушка торчит, над болотом возвышается), не могут бросить то, что осталось от их Леса на произвол судьбы. А Древо — оно ведь бессмертное, да вдобавок волшебное, то есть, сгниет не быстро, мои правнуки точно не дождутся, если таковые у меня будут. Погибло бы, эльфы могли бы росток взять, да новое Древо вырастить, в более приятной для жизни местности, а пока не умрет — нельзя. Древо же выглядит так, что и бессмертных эльфов переживет с легкостью.

Так вот и вышло, что остались эльфы на болоте. То есть, оно болотом не сразу стало, сначала озеро было, потом заросло всякой дрянью. Многие померли, потому как раньше Лес сам все потребное давал, только руку протяни, а теперь и на том спасибо, что последнее не отбирает.

Так с голоду и перемерли многие, потому как охотиться им нельзя, а земледелию они не обучены, да и то сказать — какое на болоте земледелие? Со временем приспособились, живут дарами болота, да Злого Леса (твари их отчего-то не трогают), а по зиме к людям идут, попрошайничать. Иногда торгуют, эльфы ведь искусники известные, коли с деревом работать — лучше умельцев не сыщешь. Кому избу справят, кому лодку смастерят, а кому и лук. Только они ведь на века делают, оттого и спрос в окрестных деревнях на их услуги небольшой, а дальше уйти нельзя им, Древо не велит.

Да еще гоблины по соседству обитают. Раньше, до потопа Огненного, жили они в горных пещерах, и наружу носа не высовывали. Ну, а потом горы стали морями... В морях гоблины обитать категорически не пожелали, вот и пришлось им, бедолагам, переселяться. А поскольку ума у них немного, выбрали для обитания Злой Лес. Правда, живут они в безопасных местах, куда твари не часто суются, но все равно, тяжело им живется. Ненавидят они все, что движется, а эльфов пуще всего. Или нет, пуще всего котгоблинов, а потом уже эльфов. Даже в плен не берут, коли оказия подвернется.

Котгоблины — это загадка природы. Все (в том числе и эльфы) утверждают, что до Потопа никаких котгоблинов и в помине не было. А потом вдруг взялись откуда-то. С виду они — ну, чисто гоблины, только уши кошачьи, острые (отсюда и название). Практически как у эльфов. А если еще вспомнить, что женщин у эльфов после Потопа немного выжило, то... Улавливаете мою мысль?

Так вот, любой эльф, который подобную мысль уловит, тут же даст по роже собеседнику. А потом вежливо объяснит, за что. Эльфы, хоть и живут в болоте, галантных манер не утратили.

Гоблины, однако, в этом вопросе со мной были солидарны. Своих родичей люто ненавидели, эльфийскими ублюдками обзывали. Котгоблины к эльфам относились с благоговением, а вот гоблинам платили той же монетой, разоряя деревни и устраивая засады. В плен врагов ни те, ни другие не брали, при том, что людей порой захватывали и, случалось даже, отпускали на свободу. Меня, к примеру, отпустили. Хотя и не сразу.

Эльф, как и большинство его собратьев, оказался тощим и изможденным. Не успел еще отъесться после суровой зимы и голодной весны. Их все еще прилично осталось, эльфов, чтобы на болоте прокормиться без охоты. Хорошо еще, рыбой не брезгуют, иначе передохли бы совсем.

В руках у него приличных размеров рыбина. Ох ты, а я и внимания не обратил, что вонючая болотная жижа сменилась чистой водой! Мы, оказывается, уже почти вплотную подошли к селению эльфов, сами того не заметив. Здесь некогда было сердце их Леса, и воду они умудряются до сих пор держать чистой, не подпуская болото. Здесь же они занимаются рыбоводством. То есть, разводят рыбу, ловят, а потом и едят вдобавок. С гарниром из желудей Древа.