Ко(с)мическая Опера, том 2 (незавершенный)

— Кем?! — я подумал, что ослышался.

— Дворецким, — беспомощно улыбнулся парень.

— Э...

— Эта должность просто так называется, а на деле... мы просто будем много времени проводить вместе.

— Любопытно... И почему ты считаешь, что я подхожу, чтобы... проводить время с тобой?

— Потому что... Ты не такой, как все.

Парнишка зрит в корень. Если бы он только догадывался, насколько я "не такой"! Сбежал бы подальше. Или застрелился, чтобы не мучиться.

— Это не повод для предложения работы.

— Да, но... Мне показалось... на миг...

— Что именно?

— Мы могли бы стать друзьями.

— И поэтому ты не нашел ничего лучшего, как предложить мне место своего слуги? — не могу удержаться от ухмылки. Парень пристыженно молчит, отведя глаза, и мне становится его жаль. В самом деле, по моей вине он все еще жив, и теперь... просто не знает, что делать дальше! А раз так, значит, я снова провинился. Перед кем? Перед собой и господом богом. А вину надо искупать. Да и, чего греха таить? Дополнительный заработок не помешает.

— Друзьями, говоришь? Посмотрим. Сначала попробуем наладить отношения типа "работник-работодатель".

Он несмело поднимает взгляд.

— П-правда? Ты... согласен?

— Скажем так, у меня выбор невелик. Но учти: я мало смыслю в услужении. А еще у меня есть дочь, за которой тоже нужен присмотр.

— Это не проблема! — беспечный взмах рукой. — В доме места для всех хватит! Вот только...

Легкая тень омрачила засиявший было надеждой взгляд.

— Что — только?

— Есть одно препятствие.

— Какое?

— Дама, отвечающая за порядок...

Препятствие, в самом деле, оказалось существенным. Но не таким уж непреодолимым, как считал Иржи (как он сам мне назвался). Хотя внушительные габариты и сурово сдвинутые брови Мартины Каммингс — женщины лет средних, но всего лишь по количеству, а не по содержанию — могли испугать, кого угодно. Не имевшего никогда дела с моей тетушкой, конечно.

Когда не слишком высокая, но компенсирующая недостающую длину шириной, коротко стриженая брюнетка рявкнула: "Имя?", я машинально вытянулся в струнку (жалея, что нет каблуков, которыми можно было бы щелкнуть) и, выпятив подбородок, отчеканил:

— Дэниел Уоллес, мэм!

Глаза мисс Каммингс заметно потеплели.

— Служил?

— Как все, мэм! Сверхсрочную!

— Род войск?

— Пехота, мэм, батальон связи!

— Пехота, это правильно, парень... Жаль, что не в штурмовых отрядах, конечно, но без связи воевать тоже не с руки.

Уж не знаю, похвалили меня или осудили, но расположение грозного представителя местной службы безопасности было завоевано. То есть, я взял первую высоту, а укрепился на ней, когда, не задумываясь, ответил на вопрос: "Выпиваешь?":

— Бывает, мэм. Но свою норму знаю.

Мартина долго и пристально на меня смотрела, видимо, проверяя, не дрогну ли я под прицелом ее взгляда, потом вынесла вердикт:

— Годится.

И шагом, больше всего напоминающим строевой, удалилась в расположение своей части... Тьфу! В дом, то есть. А Иржи восхищенно присвистнул:

— Надо же! Ты ей понравился.

— Это так сложно?

— Это — невозможно!

Я подавил усмешку. Эх, парень, как мало ты видел, если мой любительский спектакль произвел на тебя впечатление...

А впрочем, я почти и не играл. Самую малость, если только. Да и то, больше вспоминал, чем придумывал. Верится с трудом, но мне довелось несколько месяцев провести в регулярной армии. Исключительно благодаря моему везению, конечно же: всего-то и было нужно, что передать пакет документов по пути на каникулы, а получилось... На вербовочном пункте решили, что я горю желанием служить в войсках Федерации и, недолго думая, запихнули меня на первый же попавшийся транспорт, уходящий к базе "Антея" в системе Сирин-5. Разумеется, я протестовал, но с имеющимся даром убеждения не был способен даже подтвердить, что за стеклами иллюминаторов небеса черные, а не голубые. А поскольку документы у меня были изъяты еще офицером-вербовщиком, пока Барбара (приложив немалые усилия и освежив большую часть своего нецензурного лексического запаса) меня разыскала, я успел очень даже много узнать об армейской жизни. Достаточно много, чтобы отчет о вынужденном прогуле занятий составил страниц четыреста убористого текста...

Кстати, он до сих пор стоит у тетушки в кабинете на одной из книжных полок. Ждет своего часа, потому что на него уже давно заключен контракт с одним из самых известных издательств, которое спит и видит, чтобы закончился "срок давности" на мои... мемуары. Вот только не знаю, в какой серии буду издавать: "Юмор" или "Хоррор"...

Войти в квартиру мне не удалось. То есть, я все-таки оказался внутри, но не "своим ходом", а втащенный Амано и припертый им же к стене так плотно и больно, что сразу начал сожалеть о возвращении. И о том, что Иржи не выстрелил.

— Что это такое?! — прямо мне в нос ткнулся лист бумаги.

— Откуда я знаю...

— А кто знает?! Ты же это сочинял! И подписывал, как ни странно! — гневно провозгласил капитан Сэна.

— Ах, это... — слегка отстранившись, я пробежал глазами первые строчки. — Ну, я. И что?

— Как это, что?! С какого перепуга ты начал писать завещания?

— Вообще-то, этим документом должен располагать любой взрослый и здравомыслящий...

— Вот именно! — утвердительный кивок. — Взрослый и здравомыслящий человек. Но в этой комнате я не вижу никого, кто подошел бы под это определение!

— А мы в коридоре стоим, если ты не заметил. И потом... Себя тоже взрослым не считаешь?

Предполагать, что Амано не считает себя здравомыслящим, я не стал. Мало ли что? Может и обидеться.

— Какая разница? Лучше скажи, на кой черт ты написал завещание?

— А если со мной что-нибудь случится? — пытаюсь воззвать к голосу разума своего напарника. Получается плохо, судя по недоверчивому взгляду. — Должен же я позаботиться о ребенке?

— О ребенке?! Хорошо, что вспомнил! Да она чуть от страха не умерла, когда увидела.

— А копаться в моих вещах я никому не разрешал, — строго щурюсь на испуганно замершего у противоположной стены рыжика.

— Слава ками, что она копалась! — Амано был иного мнения о неблаговидном поступке чужого отпрыска. — А если бы...

— Если бы — что? — перевожу взгляд на напарника.

— Если бы... Ты же не сказал, куда... — на несколько секунд красноречие оставляет капитана Сэна, позволяя мне немного передохнуть и собраться с силами для контратаки:

— Я-то, как раз, сказал! И предельно коротко и ясно.

— Но...

— Помнится, именно вы, мисс, предложили мне отправиться на поиски дополнительного заработка, верно?

Робкий кивок рыжей головы.

— Так вот, хочу сообщить... Я его нашел.

— Кого? — пока еще плохо слаженный, но начинающий распеваться хор.

— Заработок! В связи с чем нам предстоит переезд на новое место жительства. И вам, мисс, лучше начать укладывать вещи. Живо!

Эд сорвалась с места и исчезла в спальне. Амано посмотрел на меня не то, что озадаченно, а, прямо скажем, с опаской:

— И чем ты собираешься зарабатывать? А, главное, каким образом намерен совмещать это с основной работой?

— Пока точный круг обязанностей не определен, но... Есть очень хороший шанс взглянуть изнутри на одну любопытную вещь.

— Какую?

— Изменение количественного соотношения между разными способами самоубийств по сравнению с прошлым годом. Даже с несколькими годами.

— А оно есть?

— Очень на то похоже.

— И в чем состоит?

— Видишь ли... Если раньше процент самоубийц, пользующийся в осуществлении своего печального дела таблетками и разными видами оружия, был стабилен, то в этот сезон в моду почему-то вошли "несчастные случаи": судя по сводкам, только за прошедшую неделю четыре из семи случаев суицида ознаменовались ДТП и прочими приятными неожиданностями, изрядно искалечившими психику случайных свидетелей. Причем, подавляющее большинство последних "прыгунов" — молодые люди студенческого возраста.

— И когда ты это заметил? — совершенно серьезно спросил Амано. — До написания завещания или после?

— Не запоминал. Просто порядок цифр показался мне странным и... Я, все же, по статистике специализировался, а не по биологии и медицине.

— И это оказалось не менее полезным... — задумчиво нахмурился напарник. — Значит, решил подобраться поближе к проблеме?

— Ну да. Ближе, чем можно было желать: буду присматривать за одним богатым студентом.

— Студентом? Где ты его нашел?

— В туалете, — честно признался я.

Почти минуту Амано молчал, стараясь сохранить спокойное выражение лица, но не выдержал таки и расхохотался:

— Как это на тебя похоже!

— Между прочим, я ему жизнь спас!

— Он что, тонул там?

— Почему — тонул? Он...

— Я готова! — наше общество увеличилось на одну девочку и один чемодан, своими размерами напомнивший мне мисс Каммингс.

— Хорошо... Я сейчас тоже соберусь.

— С мыслями? — ехидное предположение со стороны капитана Сэна.

— Будешь издеваться, уволюсь, так и знай!

— Да разве я издеваюсь? Я стараюсь тебе помочь. Изо всех сил, между прочим!

— Оно и заметно. И лучше бы ты эти силы употребил на что-то другое, нежели пригвождение меня к стене!Глава 5

Сказочки для детишечек

(Амано Сэна)

30 апреля — 1 мая

"... Эриксонианский гипноз, в отличие от обычного, можно применять без ведома пациента, что, разумеется, налагает ряд этических ограничений на личность медик-к-к..?"

Судя по внезапно раздавшемуся над ухом лёгкому сопению, кое-кто точно так же, без моего ведома, проскользнул в кабинет и присоединился к чтению, пристроившись на широкую ручку кожаного кресла, в котором я восседал. Я домучал заключение до конца — оставалась всего пара абзацев — сохранил файл в папку с оптимистичным названием "Suicide" и обернулся к Эд.

— А кого ты собрался гипнотизировать? Меня? — поинтересовалась та.

— Нет, конечно. Хотя в воспитательных целях было бы и...

— Папика? — "осенило" Адвенту.

— Вот ещё чего не хватало! — я подумал, что Морган в последнее время и так уподобился сомнамбуле. Работа — двадцать четыре часа в сутки, можно сказать. Ну, никто не заставлял. — Я вообще никого гипнотизировать не намерен.

— А зачем тогда читал?

Я внимательно посмотрел на девочку — поймёт или не поймёт — и решил сделать попытку. Объяснить, что именно меня беспокоит в деле, над которым наше Управление бьется почти неделю. А почему бы и нет? Хотя бы сам разложу информацию по полочкам... а может, и устами младенца кто-нибудь подскажет, в какую сторону копать. В любом случае, Эд не болтушка... иногда.

— Я занимаюсь одним расследованием...

— И папа — тоже? — перебила меня Эд.

— Конечно. И, может быть, прямо сейчас. Потому я тебя к себе и пригласил, как ты помнишь.

Эд благодарно потерлась щекой о моё плечо. Уговоры Моргана, при всей справедливости моих доводов, всегда были делом непростым. Согласие я извлёк, только когда пообещал, что жить мы пойдём к Тамико, и за Адвентой будет тщательный уход, а, главное, присмотр — в то время, как у самого Моргана будут свободны руки (и прочие части тела). И когда Эд подтвердила эту просьбу торжественным обещанием ангельского поведения. Чему никто из нас не поверил, естественно, ибо таких чудес просто не бывает. А что касается проживания — я всяко собирался жить у Тами, ибо во время авралов и на себя готовить-то некогда, а у сестры — целый штат кухарок.

Каких авралов? А вы когда-нибудь параллельно с детективным расследованием читали лекции в вузе почти через десять лет после того, как благополучно забыли все те знания, которые принято называть образованием? На свежую голову-то всякий сможет, а поди вспомни всю эту биоритмологию, режимы дня для разных типов телосложения, психотипов, групп крови и прочих общностей, разделенных по всем мыслимым и немыслимым критериям... в общем, всё то, что составляет нынешнюю валеологию (5). Так ведь не только вспомнить надо, а еще и составить программу лекционных и практических занятий, и преподать все это оболтусам самого разного (подчас и превышающего мой) возраста, свято уверенным в том, что от сессии до сессии живут студенты весело, и о здоровье не заботятся. Пришлось закопаться в старые конспекты, всё ещё не выброшенные сестрой, и прописаться в Галанете на каждый вечер после возвращения из университета. А учитывая, в каком состоянии я стал приходить домой после того, как девицы с курса Иржи Томека... эх, ну надо ж было ляпнуть, что в случае общей подавленности организма интенсивный секс положительным образов сказывается на здоровье! По окончанию пресловутого занятия пол-курса, ревниво отпихивая друг друга локтями и шпильками, призналось в страшной депрессии и потребовало у меня дополнительных практикумов... наедине, разумеется. Приравнивая отказ к нарушению клятвы Гиппократа. А о моём здравии они подумали? Да, я сказал, интенсивный — но не чрезмерный же! Их же там — шестьдесят рыл на курсе! Ну, делим напополам — немногим легче! Тем более, подошли не только девушки...

Спасибо хоть, сегодня праздник, но знали бы вы, насколько мне хватило вчерашних, гм, экзерсисов! Да и отдохнул я, прямо скажем, сомнительно — весь день просидел в сети.

Хорошо Доусону, ведёт себе скучнейший факультатив по политологии, на который почти никто не ходит, да и те, кто ходят — мирно лежат и спят. А Паркеру — вообще рай, на его спецкурсе по компьютерной безопасности — только парни, группа небольшая, так что никакая чрезмерность Джею не грозит. Правда, он не знает, что несколько человек я к нему таки направил — так сказать, по культурному обмену...

И всё-таки наш бывший препод по физиологии человека и валеологии, Александр Аствацетурович (нежно именовавшийся студентами Ацетил Салицилычем), мог бы гордиться моими остаточными знаниями и усердием! Конечно, никто не запретил бы мне халявить, не готовиться к занятиям и молоть всяческую чушь... но ведь люди потом будут пользоваться этими знаниями! И, если политология этим трагикам до одного места, то здоровье какими-нибудь дурацкими рекомендациями загубить бы ребяткам не хотелось. Вот и сижу вечерами да ночами — то на биолого-медицинских сайтах, то вот как сейчас, в психологию ударился. И последнее имеет отношение не только к завтрашней лекции по физиологическим проявлениям устойчивости/неустойчивости нервной системы, но и...

— Видишь ли, Эд, мы столкнулись с неоднозначной ситуацией.

— А попроще можно?

— Извини, постараюсь. Нам дали одно дело (точнее, мы сами в него вляпались, с подачи твоего отца), которое, может быть, вовсе и не дело.

— А?

— А нормальный процесс. Видишь ли, некоторые молодые люди, по не слишком понятным причинам, решили свести счеты с жизнью. Всякими способами, не буду перечислять...

— Ну почему же... — глаза малышки восторженно загорелись.

— Потому что. — Сурово отрезал я. — Ничего привлекательного в этом нет — вот, почему. Важно другое — большинство способов как бы замаскированы под несчастный случай.