— Кто и откуда?
Потерянное чувство ориентации вернулось мгновенно и все разом — простейшие ленты вокруг запястий, торса и лодыжек не дали свалиться, когда живые плети свернулись тугими путами.
— Лионаэн и Наэнлион Лис, пришли с реки Сверьялус, — младшее поерзало. Фу, "старшее".
Дупло дуплом — неровные древесные стены с выступом-сиденьем полукругом напротив неровного входа — жуткой древесной пасти. Эльф с совершенно бесстрастным лицом и глазами обтекается светом от Ра, долженствующим резать глаза и не давать ничего толком рассмотреть, ну кроме двух наконечников копий.
— Где родились?
— У реки Сверьялус, — абсолютная правда.
— Гномов, дварфов, големов видели?
— Только одноглазых големов, и за месяцы до воссияния божественного Сверьялуса. А летающие улья...
— Куда и зачем шли? — перебив. Сканирующие кантио еще работали, а взятые ранее пробы крови, видимо, дали положительный результат, раз лицо несколько смягчилось, а свет поубавил свою резкость.
— В эолос конечно!
— Вот гнев небес переждали и возвращаемся к цивиллизации.
— Обучаться... — На благо родины, — Эн, лучше опусти очи долу. А ты бы еще грудь выпятил, вдруг орден пришпилют?
— С чего вдруг такой патриотизм? — вся тройка эльфов все еще держалась напряженно. Сканирующие кантио уже прекратили действовать, будоража желание окунуться в мир маэны — нельзя, наставник всегда умел определять по глазам, когда воспитанник соскальзывал в истинное зрение, а обычное магическое, едва ли не с младенчества доступное, малоинформативно, им не увидеть структуру кантио.
— Сообща легче противостоять травле, — смотря в лицо центральному.
А глаза Наэна косились на двух рысей(!!!), завершивших неторопливое хождение по нашим коленкам, обнюхивание и облизывание пальцев — каждая прокусила до крови подушечку безымянного пальца, зализав ранку, их слюна — хороший обезвобливающий и обеззараживающий анестетик.
— Откуда артефакты и в чем их назначение? Продемонстрируйте, — они не боялись, окруженные мощнейшими щитами.
Наконечники копий светились, роняя гаснущие у пола искры, у говорившего с внутренней стороны запястий наручни имели хитрый механизм, явно со скрытыми метательными ножами. Одежда была похожа на нашу, только их грудь и пояс с бедрами пересекали ремни, увешанные... да чем только не увешанные. Все закреплено, двигаться не мешает. Облегающий тело материал, выгодно выделяющий мускульный рельф, мало в чем уступал мифрилу, его ткали лишь из той паутины, которую паук от себя еще не отсоединил, попутно накладывая сложные чары, пропуская через алхимические пары и растворы, точнее мастера технологию производства не раскрывали.
— Одежда — подарок божественного Сверьялуса, — подобия их костюмов сменились на свободные штаны цвета темно-зеленого хаки и рубашку изумрудного цвета, темно-коричневые полусапожки завершили картину. — А рюкзаки подарили феи! — гордо. Пушистые кисточки живыми прядями заструились по плечам, раздуваясь в мешок на бедрах.
— В них еда и мидии-жемчужницы. — Я даже танцевал с ними!
— Феи? — бросил спрашивающий на Эна пронзительный взгляд.
— Такие маленькие, с ладонь, как в книжках! Они недавно прилетали, когда мы... эм, ну... после этого... — Эн, ты так мило краснеешь! А ведь при них даже и не помыслил стесняться. Ууу, опять хочешь, да? Ай-яй-яй... Чья б корова мычала! Ммм, не буду краснеть. Хех, а куда ты денешься!? Не буду краснеть, нет.
— Обычные... речные феи, — заговорил под переведенным взглядом. Тремя. — Нам неведомы божественные помыслы, — ну ладно, так и быть, покраснею кончиками ушей. Хм, а стража менее выдержана — в глазах отразилось многое.
— Объясните наличие непроницаемой ментозащиты и скрытый характер эфирных тел.
— Кровнику эти свойства перешли от меня, а сам я в оркском плену осознал себя уже лишенным памяти о прошлом.
— Почему до сих пор не воссоздали себя из скиссура(!!!)?
— Лион для расщепа сознания видимо использовал темпорально-триггерную схему, о которой вскользь упоминал учебник моего наставника... — так ты еще и шарился на запретной полке в кабинете? Ууу... Она там для того и стоит, вот! Угу, чтобы спрятать тайник на самом видном месте, хе-хе-. Ялов жмых...
— Признаны листом Оккидентали, — вынес свой вердикт старший из трех. — Определены во временный палаточный приют-распределитель мажор-эолоса Акиулюни. До особого разрешения властей эолос покидать запрещено, карается смертью.
Мир на мгновение потерял резкость, чувства расфокусировались. Щель в дупле, лихо сомкнувшая клыкастую пасть, столь же резво появилась вновь — виастирпс(*) в действии.
— Выметайтесь, живо! — тут же заорал всклокоченный эльф с темно-оливковыми волосами и нервно-раздраженными васильковыми глазами. — Вы еще здесь!? — через пять ударов сердца вновь заглянуло запыхавшееся создание.
— Мы привязаны, ув...
— Как они все достали! — закатил он глаза, выражая гневно поднятым кулаком... начало освобождающего от пут кантио. Каркающий голос вкупе со спешкой и недовольством нами и жизнью в целом неминуемо оставили бы кровавые царапины, не говоря уже о порванной одежде, оцененной бровями встречающего при первом заглядывании, но не на том он злобу вымещал — подаренная аквавестис(!!!) передала телу лишь легкий нажим. — О... — морду лица на лишние секунды не задержал, оставив за собой шлейф удивления, остро всперченый досадой.
Ленты освободили конечности, однако поперек груди одна осталась, растягиваясь в такт дыханию. Снаружи властвовали сумерки — все правильно, внутренний определитель времени передвинул стрелки. Тот кокон изменял плотность временного потока, да еще и это дупло искривило время, чтобы перемещающиеся не скучали, наверное. Гигантский мэл-кедр тянулся вверх по левую руку, по правую к одной из площадок неподалеку бежала тропа вдоль корня. Наша древесная кабинка выпустила пассажиров у самого ствола — правее и напротив из подобных створок, подгоняемые васильковоглазыми, выходили другие эльфы, все с резиновой лентой, стягивающей грудную клетку. По-летнему простая одежда редкостью не являлась, но большинство носило кожаные штаны и безрукавки или куртки, оттороченные разнообразным мехом, как и верха полусапожек, частью испачканных грязью или с налипшими листьями. Редкие спины кутались в плащи или накидки, шерстяные или подбитые мехом. Оно и понятно — температура в этой сырости казалась еще ниже реальной, превращающей дыхание в парок, середина зимы, как никак.
— Двигаемся-двигаемся! Не задерживаемся! — разносился звучный тенор разводящего.
С левого бока слышались более приветливые голоса, с правого неровный гул площадки, чей край видели сверху. Кто с котомкой, кто с саквояжем, кто с вещмешком, а кто и как мы налегке или с аккуратным походным рюкзачком за спиной. Подавленные, тяжелые лица, грузная походка — вот превалировавшее между этими корнями мэл-кедра. Неполовозрелых детей, судя по всему, ни у кого из явно семейных не было. Порой из корня выходили незнакомцы, тут же или приотстававшие или уходящие вперед, в отличие от семейных пар, чаще идущих рядом, реже обнимающихся или хотя бы дежращиеся за руку, как я, Эн и Ли.
Нам открылась редкая березово-сосновая роща с тополями, ивами и другими гармонично вписывающимися в пейзаж деревьями, стоящими в тени мэл-деревьев с северной стороны мажор-эолоса, чей мэллорн рос южнее и с окраны не просматривался. Среди деревьев раскинулся палаточно-шатровый лагерь, условно поделенный на несколько частей, самая западная видимо для малолетних отпрысков, оставшися сиротами, затем семьи с малыми чадами, затем граждане ол, ло и арестанты, как мы. Истинные оло никогда бы не подвергли столь унизительной процедуре, как размещение в общем шатре или в собственной палатке, не взирая на раздвинутое чарами пространство — вроде бы небольшая палатка высотой в примерно три метра и со сторонами около трех на пять метров с двумя выходами, однако вошло в нее четверо, а вышло девять совершенно других. У огромных шатров было по четыре входа, и они шли как бы разделительными линиями между разными частями раскинувшегося приюта, явно армейские части. Впрочем, и не спрятавшегося за деревьями разнообразия хватало — однотонные и цветные, круглые и треугольные, с вывесками и указателями, всякие.
Черные, фиолетовые, красные, желтые — всякие цвета волос и глаз встречались, но большинство сине-зеленых и со снежными отливами, холодные цвета. У эльфов вообще цветовая гамма насыщенна и ярка, орки и люди в этом плане много беднее, блеклее. Мы здесь выделялись на общем фоне: во-первых, прядями — среди моих пшеничных встречались циановые волоски, а у Эна моего цвета, что, на мой взгляд, выгодно подчеркивало наше кровничество наряду с браслетами, коих ни у кого не заметил в собравшейся толпе; во-вторых, длиной самих волос — ну росли они у меня до ягодиц, а после слияния и у Эна опустились с лопаток. У мужчин не принято носить длинее — опсукающиеся до копчика показатель статуса оло, у низших ло, большинство из присутствующих, до плеч. У девушек градация шла — лопатки, копчик, колени. Более длинные сигнализировали о княжеских кровях. В-третьих, искорками вокруг волос — у нас они были бледно-серые, но оттенки охватывали весь спектр, все же в тон глазам, такова магия расы.
Глядя на то, как держаться ол, понимал, почему определили сюда — ну какой из меня аристократ? Ли знал только плен, а Эн еще не выработал ту походку и постановку себя, его бедный род не мог себе позволить качественное образование, вот и являли собой ворону в голубятне.
Торопливость объяснялась просто — когда миновали выступающую часть корня, тот вздрогнул, выпуская очередную партию беженцев с арестантской лентой на груди. Соседние же никого не выпустили. Наша зона, сравнительно небольшая, дополнительно отделялась силовым барьером, внизу глушащим не только звук, но и проявляющийся рябью, мешающей взору.
— Внимание! — разнесся усиленный магией пыльный баритон, заглушая неровный гул голосов собравшихся на площади эльфов. — Граждане эльфы, присаживаемся, я, Екшиувитаэ оло-Миайтажадон, префект лагеря, разъясню часть скопившихся вопросов.
Граждане скривились — обращение явно непривычно грубое. Из жестковатой травы, успешно противостоящей сотням ног, полезли ровные ряды грибов, шляпки которых отличались сухостью и мягкостью. Последней партии пришлось пользоваться маленькими грибами-приступками для неизбежного "присаживаемся". Вспухшие под весом сидящих одноногие табуреты на удивление не шатались.
— Катастрофа Оккасускаэлум(!!!) произошла более двухсот тысяч лет назад. Бог-ренегат Давжогл все это время прятался на Рухмыкхгронже, первом из спутников Глораса, который вы все уже видели в небесах. По универсальному календарю десятого арота нуступил Диасаестусирарум — день реверсии магнитных полюсов Глораса и нападения давжогловских полчищь, день возвращения ренегата на пьедестал нашей планеты. Мы все очень чувствительны к природе и магии, поэтому извечные враги получили колоссальное преимущество. По всему Оккидентали в первую неделю уничтожены сотни мэллорнов и десятки эолосов, пока княжеские семьи лично не встали на защиту священных рощ. В последующие дни войны разрушались наши минор— и страми-эолосы, паджусы и лапидеурбсы, которые не могли ничего противопоставить бездушным машинам коварных гномов, сеющих смерть — подумать только! — с летающих кораблей... Одновременно начался завоевательный поход варварских орских племен, лишь чудом остановленный двадцать второго урота. Да, братья и сестры, все северные провинции потеряны. Почтим...
— В день зимнего солнцестояния Царь Рааэлданэль Оккидентали своего родившегося наследного сына Эннаффанэля, чье зачатие мы праздновали летом, отдал в дар Великому Мэллорну. Возрадуйтесь, эльфы! Пробужден царский Нордрассил Эннаф`оккиден-рьядьрар!!!
— Все вы из закрытых территорий или из зон боевых действий с пока еще не уничтоженными вражескими подразделениями. В нашем приюте мы надеемся помочь вам связаться со своими ветвями, определиться со своей дальнейшей судьбой. Все возникшие недопонимания мы постараемся разрешить в ближайшее время в индивидуальном порядке, будьте терпеливы. Надеюсь, вы все осознаете, насколько тяжело приходится в эти дни всему нашему Древу — достойной еды и крова на всех не хватает. Князь Лакуараюль Наидоаюль цеа-Улаюноуюни из ствола Ок`Шиидонр всем вступившим в его легион Онопордум-аканфиум гарантирует полное довольствие с еженедельным жалованьем, начиная с первых дней месячного подготовительного периода, от пяти грошей рядовым, полста деканам и ауреуса центурионам! Есть и вакансии разнорабочих при легионе — от гроша. Наше Древо Оккидентали как никогда нуждается в мужественных героях, способных защитть женщин и детей!!!
Висящие гирлянды светящихся цветов с роящимися искорками незначительно меняли тона или яркость, соответствуя вкладываемому оратором в речь эмоциональному посылу. Иногда ощущалась вибрация сидений, дуновения ветра, посторонние шумы, исподволь действующие на психику. Ауры многих впереди сидящих к концу монолога синхронно окрашивались в одинаковые цвета — будущие легионеры. Мой чуткий нос среди всей этой мешанины запахов обнаружил продовольственный — наш паек будет состоять из того, на чем сидим. Фу, поморщился то ли от него, то ли от царского "дара" — почему-то казалось, что это жертва, оторванная от сердца. Столь долгожданный сын в пару такой же долгожданной дочери Ориентали, которые имели бы шанс родить нового эльфийского императора... а родились нордрассилы.
— Теперь о бытийном. В лагере все жилые палатки — общие, и строго разделены по половому признаку. Зеленые шатры — харчевни, коричневые — уборные, многоцветные — торговые, полосатые — служебные. Виспы будут с вами три дня, в течение которых вам вменяется в обязанность определиться с дальнейшим направлением своего жизненного пути. Время проживания в приюте ограничено военным положением, а бесплатный паек положен только в первые три дня, начиная с завтрашнего, в рассветное деление, полуденное и закатное. По истечении срока неопределившихся переселят глубже в лагерь, отправят на полевые работы или прииски замест взбунтовавшихся рабов. Приглашение на собеседовение получите через виспов, а теперь следуйте за ними к местам своего ночлега. Спасибо за внимание.
Догадки подтвердились на все сто: огоньки виспов окрасились в разные цвета, определяя жильцов одной из палаток; многие молодые эльфы, заочно рекрутированные, оказались разлучены с родителями, как и они сами, вынужденные ночевать раздельно — альфаров ниодного не наблюдалось, они изначально относятся к низшей касте военного мяса и слуг, и дела совсем плохи, раз и чистокровных эльфов набирают в легионы; все потенциальные легионеры были разбиты примерно по возрасту, и заняли целую группу рядом стоящих палаток; отсутствие людей, ранее повсеместно используемых рабов, объяснилось слишком просто и обыденно, что аж сразу вкралось подозрение, сгубившее и так чахлое настроение, не поднявшиееся и после падения ленты по окончанию речи.
— Эй, следуй за своим виспом! — одернул васильковоглазый милиционер, следящий за порядком. На нас уставились несколько разноцветных пар глаз.
