Частица невероятности - Мс

— У тебя своеобразная кровь.

— Невкусно? — заинтересовалась Сазонова, которая недавно сдавала в больнице очередную пробирку для справки. Ничего криминального медики у нее не нашли, гемоглобин и прочие показатели оказались в норме. С другой стороны, дегустировать ее анализы лаборанты в поликлинике точно не пытались.

— Странно. Она словно вообще не кровь. Она несъедобна, как... кусок облака. Кто ты? — теперь в голосе собеседника звучало искреннее любопытство.

— Человеком родилась и, надеюсь, останусь. Но я родом из другого мира и скоро вернусь к себе, — честно отчиталась Мария. Всякие переживания насчет собственной загадочной миссии ключа оставались все-таки именно переживаниями и никак на физические данные девушки не влияли. От того, что ее из мира в мир стало кидать, она ни в кого другого не превратилась и превращаться не собиралась. Зачем? Не зря ж эволюция выводила хомо сапиенс вместо какого-нибудь эльфуса или того же вампируса.

— Что привело тебя в этот мир? — темные глаза с красными бликами испытующе уставились на Машу. Весть об иномирном происхождении девушки ничуть не удивила вампира. 'Да он же сам не здешний!' — запоздало сообразила Сазонова.

— Скорее всего, ты или что-то связанное с тобой, — в конце концов признала Маша, обстоятельно поразмыслив и попытавшись определись, не чувствует ли она еще тяги куда-нибудь отправиться. — Пока не разберусь, вернуться не смогу. Наверное, мне для начала нужно узнать, как тебя угораздило вляпаться. Спрашивал, чем отплатить, — расскажи, и будем в расчете.

— Так долги не отдаются, — качнул в знаке несогласия головой вампир. — Но как начало... Слушай, дева. Я, как и ты, свободен в своих движениях меж миров. Здесь я не собирался задерживаться сколько-нибудь долго, но случайно увидел ту, чей лик напомнил мне о давней утрате. Та женщина, Саэра из вольного клана странствующих певцов-аоэв, была дорога мне. Она погибла, угодив в ловушку охотников, расставленную на меня. Когда в этом жалком городе я увидел слишком хорошо знакомое лицо, решил, что Творец даровал мне новую встречу, и...

Вампир споткнулся, не зная, как описать ту лужу мерзости, в которую вляпался. Возможно, не знал, как описать без мата или унижающих свое достоинство эпитетов.

— Ошибся, — тактично подсказала Маша.

— Да, я ошибся, — благодарно кивнул клыкастик. — Дева проявила благосклонность лишь внешне. Я чувствовал ее страх, но не рассчитывал, что он будет столь глубок и принесет такие плоды. Та, кого я прочил в избранницы, осквернила свою кровь мерзким средством, ослабляющим вампира, лишающим его почти всех сил. Поднеся отраву, человечка попыталась меня зарезать. Ослабленный, я смог лишь бежать от преследователей, увы, снабженных толикой моей крови для травли псами. Ты возникла вовремя, твой запах перекрыл мой, надежно спрятал его.

— Собираешься мстить? — Маша кивнула на город неподалеку.

— Будь моя воля, спалил бы всепожирающим огнем дотла, — на свободной от поддержки собеседницы раскрытой ладони на миг вспыхнул шар черного огня и тут же погас, повинуясь воле хозяина. — Но Властелин начертал этой провинции иную судьбу. Кашер — лучшее сырье для кораблей — может пострадать от пламени.

— Кашер? — нахмурилась Маша.

В качестве ответа длань вампира хлопнула по ветке, указывая на то, что носит незнакомое имя.

— А девушка?

— После того, как пригубила мердгрев, она бесплодна или способна породить лишь нежизнеспособного уродца, — скривил губы в нехорошей улыбке клыкастик. — Такая женщина уже проклята, в иной мести я не нуждаюсь.

— Что ж, каждый получает свое, — констатировала Мария, даже не делая попыток встать на защиту незнакомой фанатички. А что фанатички — так это кем надо быть, чтобы ценой жизни своих нерожденных детей пытаться убить того, кто тебе вообще ничего дурного не сделал? Если только беспросветной дурой. Но тогда тоже правильно, зачем передавать такие скверные генетические признаки потомству? Сработал принцип естественного отбора. Но кроме людей, которые должны были и могли сами о себе печься, Сазонову беспокоило другое. Потому Маша попросила:

— Вы, когда кашер рубить будете, пожалуйста, не забудьте проследить, чтобы на месте вырубок посадили саженцы.

— Разумно, сделаем, — подтвердил договоренность вампир, а девушка почувствовала, как в груди разгорается свет, готовый обратиться в дверь возвращения.

— Мне пора домой, саженцы и будут благодарностью за спасение, — успела сказать Сазонова прежде, чем исчезла с ветки.

Вампир задумчиво хмыкнул, провезя языком по губам, на которых еще оставался странный вкус странной спасительницы. И резюмировал, изящно воспаряя над веткой:

— Надо рассказать Властелину!

Благополучно возвращенная в родной подъезд Маша поспешила домой. Вот сейчас она была довольна проделанной работой. Самое главное, девушка понимала ее ценность и важность. Спасение одного рядового вампира обернулось будущим для целого леса и, весьма вероятно, спасением людей от пожара. Такой глобальной чистки не заслужил даже рассадник антисанитарии, по ошибке именуемый городом. Антисептик на них с самолета было бы нелишним распылить или устроить банный день для всех. Пожалуй, эти неряхи такой подход восприняли бы как кару небесную почище всепожирающего огня. Жаль, у нее такой возможности для глобальной чистки нет! Хорошо бы, те, кто лес заготовлять придут, привили бы вонючкам хоть какое-то подобие правил гигиены, пусть даже в добровольно-принудительном порядке.

Прозанималась Маша до самой ночи, отвлекаясь только на ужин с дедушкой. И спокоен был ее сон, как обычно свойственно человеку с чистой совестью и крепкими нервами. Очень крепкими. Наверное, будь на месте студентки Сазоновой, случайно или совсем не случайно получившей загадочный ключ, любая другая девушка, она бы уже пила успокоительные пачками или лежала с нервным срывом в больнице. Может быть, даже в той, с мягкими стенами.

А Маша? А Маша ничего. Просто приняла изменившуюся реальность как должное вместе со свалившимися на ее плечи дополнительными обязанностями. Если надо, значит, надо делать, и делать на совесть. Вот она и делала, что и как могла, исправляла, ориентируясь на внутреннее ощущение правильности, и шла вперед, не размениваясь на терзания, самокопания и прочую легкомысленную ерундистику.

Глава 9. Миссия: спасение... мячика

Проснулась Мария от странного звука и ощущения прохладного ветерка на коже. Как была в пижаме с котятами, она почему-то лежала не в кровати, а на нестриженной пыльной газонной траве у ветхого двухэтажного дома с заколоченными окнами и дверями. Было то ли ранее утро, то ли вечер на грани ночи. Ладошка первым делом прошлась по траве. Сухая, значит, вечер.

'Скорее всего, ключ сработал прямо во сне', — сделала вывод Маша и встала. Босиком было не очень удобно, но терпимо. Мягкая трава не колола пятки. Из заколоченного дома снова раздалось не то мяуканье, не то чей-то жалобный всхлип.

Разумеется, девушка отправилась проверять. Заколоченная дверь выглядела намертво замурованной лишь с виду. Гвозди легко вышли из дырочек, оказавшись всего лишь имитацией задвижек. На лестнице царил сумрак, дневной свет снаружи как-то нехотя просачивался в дом. Будто ему не хотелось заглядывать в развалюху.

Пошарив глазами у крыльца, девушка отыскала обломок кирпича подходящего размера и деловито вбила его, как стопор, не позволяющий двери захлопнуться. Она вроде и не пыталась, но мало ли — дунет ветер посильней, и шагай на ощупь, а то и катись кубарем. Верный рюкзачок с фонариком Маша в постель не брала и, как оказалось, напрасно. Но кто ж мог предугадать, что ее перенесет прямо из-под одеяла? Никто, кроме самой Маши. Вот и пришлось теперь расплачиваться растяпе за собственную непредусмотрительность.

Всхлип, потревоживший сон девушки на газоне, повторился. Сазонова вошла в дверь и огляделась. Коридор и комнаты с обрывками обоев на стенах, невысокая лестница на второй этаж справа, и вторая длиннющая лестница вниз, начинающаяся прямо от порога. Странная архитектура! На середине той самой последней лестницы скорчился живой комочек. Девчушка лет семи в ярко-желтом платье в белый горох. Хвостики светлых волос подрагивали в такт плачу.

— Эй, ты чего ревешь? — первым делом уточнила Маша.

Вдруг ребенок расшибся, упав в темноте на ступеньках, и чего-нибудь себе сломал, тогда его нельзя нести, надо сначала зафиксировать место перелома. Так говорили на ОБЖ в школе и на медицине в универе.

— Мячик укатился, дверь захлопнулась. Темно стало! — к Марии повернулась зареванная мордашка. Впрочем, тут же просиявшая робкой надеждой при виде девушки и открытой двери. — Тетя, помоги мне мячик достать! Он где-то внизу, в подвале.

— Пошли, — просто согласилась студентка, зная, как крепко малыши привязываются к самым зачастую пустячным игрушкам.

Лестница была деревянной, холодной, но гладкой, заноз можно было не опасаться. Маша сбежала по широким ступеням к расстроенной девчушке и подала ей руку:

— Идем искать твой мячик!

— Спасибо! — расплылась в благодарной улыбке малявка.

Рука об руку парочка спускалась с казавшимися бесконечными — да какой же глубины здесь подвал отгрохали? — ступенек. Мелкая и хвостатая тараторила на ходу, захлебываясь своей радостью от того, что ей не придется доставать любимый мячик одной, а то дом страшный, старый, холодный, и в него никогда никто из ребят даже на спор не ходит. Потому что страшно, а она с Маком поспорила, что зайдет, если дверь открыта. А она ж все время закрыта. А тут открылась. Линда зашла, думала только на порожке постоять, а мячик укатился на лестницу. А этот мячик ей старший брат подарил, когда из командировки приезжал. Поэтому Линда не могла оставить его в страшном доме. Решила забрать, а мячик по ступенькам вниз запрыгал, она кинулась вдогонку, а дверь захлопнулась. А она темноты боится!..

Водопад слов лился из малышки, как вода из брандспойта пожарного, сражающегося с огнем. Скорее всего, под собственную трескотню девочке было спокойнее идти, хотя она все равно побаивалась и тискала Машину ладошку, как сквиша.

Длиннющая, будто в метро со сломанным эскалатором, лестница все-таки закончилась ровной каменной площадкой. Босые Машины ноги сразу почувствовали разницу между прохладой деревянных ступенек и леденящей стылостью камня. Слишком ледяной для необутых пяток.

Линда огляделась и радостно вскрикнула: полосатый, как арбуз, мячик лежал у дальней стенки совершенно пустого подвала. Маша нахмурилась. Скатываясь по ступенькам, мячик ну никак не мог оказаться в том углу. Если бы пол был завален мусором, то рикошет был бы вполне вероятен, однако плита была гладкой и наклона не имела.

Придержав лапку ребенка в своей, Сазонова не дала кинуться к игрушке и обосновала остановку логичной просьбой:

— Подожди, не хватай, вдруг мяч в чем-то испачкался.

— А? Ладно, — недоуменно хлопнула глазищами Линда и тут же восторженно выдохнула, совершенно забыв про мяч:

— Ух ты, какая красота!

Маша проследила за взглядом девчушки и нахмурилась еще сильнее. Прямо в стене чуть левее мяча на расстоянии полуметра от пола был вмурован кристалл. Мутно-желтый с прозеленью, он вспыхивал болотными огоньками с рваным, но каким-то гипнотическим ритмом. Только то, что Мария цепко держала девочку за руку, помешало той рвануть к блестяшке на всех парах.

Почему-то Сазоновой показалось, что нельзя допускать не только касания к кристаллу, а и долгого на нем сосредоточения. Эта штука размером с пару кулаков взрослого человека вызывала у Маши безотчетную неприязнь, как тараканы, хотя как раз тараканов она совсем не боялась. Насекомые и насекомые, с отличной приспособляемостью. Выживут везде! Этот кристалл был куда хуже. А раз так... Что ж, настала пора вызвать меч.

Ладошка Линды расслабилась, как ватная, девочка стояла, но казалась спящей. 'Тем лучше', — рассудила Маша, призывая меч-правИло, и, сделав пару широких шагов по ледяному, точно снег зимой, полу, ткнула кончиком в кристалл.

Меч вошел, как ножик в теплое масло. Послышался треск, звон и почему-то треск и звон не только в подвале, а где-то еще, многократно усиленный. Словно лопались и взрывались лампочки в связанной единой нитью гирлянде.

Неприятная блестяшка погасла и осыпалась не кусками, а мельчайшим, точно пыль, крошевом. Одновременно с этим вздохнула и затрясла головой приходящая в себя Линда, потеплел ледяной камень пола и в подвале стало как-то посветлее.

Девчушка подбежала к мячику и подхватила его с пола, сияя довольной мордахой:

— Он чистый, только чуть-чуть пыльный!

— Возвращаемся, — предложила Маша.

Путь назад по ступенькам почему-то оказался гораздо короче, чем вниз. Когда Маша вышла, вынула подпирающий камень и закрыла дверь, дом нехорошо заскрипел.

— Отойдем, — предложила Сазонова и, ухватив Линду за локоть, почти потащила ее к дальнему концу огороженного старым забором участка.

Вовремя! Стоило им оказаться от развалюхи подальше, как она со скрипом, скрежетом и звоном разбитого стекла сложилась, как картонка.

— Ой, хорошо, что мячик достать успели, — вытаращила глазищи Линда и восторженно выдохнула: — А что я завтра ребятам расскажу! У-у-у!

'Хорошо, что есть, кому рассказывать', — заключила Маша, мысленно ставя галочку в графе завершенного дела. Девочку спасла, какую-то пакость в подвале ликвидировала. Что это было и зачем, Сазонова не понимала, но и не собиралась дотошно выяснять. Экзамен по устройству и предназначению потусторонних фиговин ей не сдавать, в отличие от анатомии. Главное, что все получилось и теперь можно вернуться домой, чтобы первым делом помыть ноги. И вообще пора — у нее режим! Надо спать не меньше семи часов в сутки, а лучше восемь, чтобы организм полноценно восстанавливался!

Портал сработал штатно. Тряхнув челкой, первым делом Маша отправилась в ванную комнату, мыть и греть пыльные, неизвестно по каким иномирным микробам топтавшиеся конечности. Горячие струи душа и антибактериальное мыло быстро уладили проблему. Но спать девушка ложилась уже подготовленной к любым неожиданностям: рука ее цепко держала лямку верного рюкзачка, куда пришлось на всякий случай положить еще несколько потенциально необходимых предметов.

Не найдись сегодня камень, чтобы подпереть дверь, велик был шанс топать вниз по лестнице в полной темноте с риском расшибить не только нос, а и пересчитать ступени ребрами. И ладно бы только ей, а ведь рядом ребенок был! Малышка с забавными хвостиками! Мария улыбнулась, вспоминая счастливую мордаху Линды, заполучившей назад любимый мячик.

Новый сон Сазоновой был крепок и безмятежен, как свойственно человеку после добротно выполненной работы. Возможно, если бы Маша знала, что именно она сотворила и к каким последствиям оно все приведет, то начала бы переживать. Возможно, но не наверняка. Нет, пожалуй, совсем бы не начала, просто потому, что считала, что все сделала правильно.

Она только мельком задумалась о том, что понимает язык всех созданий, с которыми ей приходится общаться в иных мирах, как родной. Но тут же успокоилась, списав странность на свойства внедренного в нее ключа. Как там в любимых историях Лешки, фанатеющего от знаменитой поттерианы: 'Это магия, мисс Грейнджер'. Так и здесь, 'это ключ, госпожа Сазонова'. Поставив мысленно галочку в разделе решенного вопроса, Маша успокоилась совершенно.