Цугцванг для Мастерграда

После пышной свадьбы, которую провели в Мастерграде, Илья забрал молодую жену в Петроград, а когда запахло войной, отправил ее, уже беременную, вместе с доверенным слугой к родителям. В хутор на Азовском море.

'Назову его в честь отца — Сергеем. Тот то Илюшенька обрадуется сыну!'

Похоронка пришла в маленький хутор на берегу теплого моря через две недели.

* * *

Француз вывалился из облаков, Егор Петелин — старший сын знаменитого владивостокского губернатора, уже думал, что все неприятности закончились. Его на едва слушающейся руля машине, подловили, когда под крыльями гидросамолета заблестела серо-синяя полоса Рейна...

А получилось все так. Звено гидросамолетов, где ведомым летел лейтенант Петелин, перед рассветом вылетело на штурмовку вражеского полевого аэродрома на окраине города Страсбурга. Смелая вылазка прошла удачно. Противник не ожидал, что мастерградские летчики рискнут вылететь ночью и врага застали, что называется, со спущенными штанами. Четыре гидросамолета, неожиданно вынырнув из леса взмыли в обложенное тучами небо, светившееся предрассветной синевой, над летным полем, на котором рядами стояли украшенные лилиями самолеты. В небе, прикрывая, кружило звено мастерградской новинки — истребителей. Из раскрытых люков гидросамолетов убийственным градом понеслись к земле черные мячики бомб.

'Бах! Бах! Бах!' — очень резкий и сухой треск, будто кто-то неведомый яростно рвал многократно сложенную ткань.

Среди огненно-черных разрывов заметались по аэродрому темные фигурки людей, кое где появились языки пламени и дым. Пришедшие в себя экипажи начали под огнем выруливать на старт, а мастерградские самолеты делали все новые и новые заходы, навстречу огненным плетям проснувшейся ПВО врага.

Тяжкий удар сотряс самолет Петелина, тяжелый гидросамолет едва не свалился рядом с полыхающими постройками на окраине аэродрома. Машина с трудом слушалась руля.

— Командир. Я — Леопард, машина подбита. не слушается управления. Разрешите выход из боя... — прокричал Юрий в микрофон шлема.

— Леопард, — разрешаю. Ничего, справимся, — послышалось в наушниках, — Тяни к нашим. В крайнем случае садись в Рейн, разведчики подберут!

Под крылом самолета начался Рейн, когда Петелин в наушниках послышался ломкий голос стрелка-радиста:

— Юра, нас атакуют! Сзади!

Петелин оглянулся. В бескрайной небесной голубизне, под слоем облаков, напоминавших белую мыльную пену виднелся крестик.

Прибавил газу, пытаться уйти на виражах не стоило и пытаться — машина с трудом слушалась. Оставалось надеяться только на приближение к русским позициям, которые были в десятке километров восточнее Рейна и на стрелка-радиста, защищавшего заднюю полусферу.

Несмотря на все усилия самолет врага рос на глазах.

Радист-стрелок поймал самолет врага в паутинный крестик прицела, оба больших пальца чувствовали холодный металл гашеток. Француз стремительно приближался. Еще чуть-чуть...

Оба противника начали стрелять одновременно, когда были отчетливо видны фигуры летчиков под хрупкой защитой фонаря (прозрачная часть кабины), а расстояние уменьшилось метров до ста.

Точно серые пушистые веревки мелькнули справа от стрелка-радиста и тут же обожгло ногу. А вражеский самолет, отвернув как показалось — на расстоянии вытянутой руки, задымил. Сбоку от него 'расцвел' белоснежный цветок парашюта.

Мотор гидросамолета сбился с ритма и заработал частыми рывками. Все-таки подшиб! Петелин ощущал смертельную дрожь подраненной машины всем существом, словно это не агония изувеченного гидросамолета, а смертельная лихорадка, колотившая собственное тело. Что с мотором? Сколько продержится самолет в воздухе?

До заросшего лесом берега оставалось совсем немного, когда двигатель осекся и замолк, винты замерли. Ветер выл в высоте, пытался свернуть в сторону самолет — необычный звук, никогда не слышимый летчиком из-за клекота работающего мотора. Побледневший Петелин глянул на берег. Площадки, достаточной для посадки не видно. Значит будем садится на воду. Пользуясь высотой, он с трудом развернул аппарат параллельно реке, самолет, точно соскальзывая с крутой горы, стремительно понесся вниз. Внизу переливалась серыми волнами главная немецкая река, стремительно приближаясь.

Самолет тяжело плюхнулся в воду, подпрыгнул разок. Тяжело заколыхался под плеск волн.

Петелин, бледный, как облако, улыбался бескровными, зеленоватыми губами. Сел! Костлявая и на это раз промахнулась. Тяжело откинулся в кресле. Взгляд опустился вниз. У ног стремительно увеличивалась лужа — француз наделал дырок в герметичном корпусе.

— Черт! Михаил, ты как? — крикнул, обернувшись назад.

— Зацепило меня, нога...

— Вылезти сам сможешь?

— Попробую.

Петелин скинул парашют, одел спасательный жилет и прихватил сумку с авиационным носимым аварийным запасом.

Колпак поднялся вверх, летчик перевалил через борт, тяжело плюхнулся в воду. Пистолет и берцы тянут вниз, мокрый камуфляж стесняет движения, но ничего. Плыть можно. Петелин помог спуститься в воду радисту и, подталкивая его в спину, поплыл навстречу серой изломистой кайме, отполированной волнами гальки и песка.

Петелин, поддерживая под мышки Михаила, вылез на берег рядом с застрявшим на мели деревом. Вокруг черных, голых ветвей, течение гоняло бурые комья пены. Поднимался косматый диск солнца, день медленно разгорался, превозмогая утреннюю неопределенность, зыбкость на грани ночи и дня. Мир просыпался к новому дню, опасному, как встреча с одной рогатиной с отощавшим по весне и ярым медведем-шатуном.

— Ну вроде костлявая в очередной раз промахнулась, — произнес звенящим голосом Михаил, опускаясь на песок, — когда увидел француза, думал все, каюк тебе Мишка.

Петелин опустился на колено, развязал шнуровку берца, поднялся, одновременно переворачивая полусапог. Тонкая струйка воды полилась на грязный песок пляжа.

Когда он поднял взгляд, в десятке метров перед ним стоял человек в кожаной куртке, с лицом, загорелым и бесстрастным, словно у статуэтки божка, привезенной из далекой империи Цин. В правой руке его покачивался небольшой топорик, в левой, обратным хватом, охотничий нож.

'Мать твою, а ты откуда здесь?' — подумал Петелин, застыв на миг, — 'Да это же пилот сбитого француза!'

Спиной до боли ощутил он щиплющий холодок смерти.

— Вы умрете белые, — произнес неожиданный пришелец по-английски и в следующий момент топорик, кувыркаясь на лету, полетел в Петелина.

Мастерградец присел одновременно вырывая из кобуры пистолет. Но, видимо, недостаточно быстро — что-то нестерпимо горячее, острое обожгло левое плечо.

В руках оказался старый ПМ в целлофановом пакете. Срывая когти, сорвал его, передернул затвор, досылая патрон.

Рука метнулась вперед, когда до 'француза', летящего на русских с поднятым над головой ножом, была пара шагов.

'Бах!'

Пуля ударила человека в грудь, он пошатнулся.

'Бах!' — нож упал, а вслед за ним 'француз'. Он был мертв.

— Да мать твою! — выкрикнул хрипло Михаил, в руке его был старый, поцарапанный АПС.

Егор поднялся и посмотрел на левое плечо, глубокая царапина пересекала бицепс, но в принципе ничего страшного.

Задрожали руки. Но это не был испуг или растерянность. Слова товарища, и вовсе привели его в норму. Голова опять стала светлой, способной принимать быстрые и взвешенные решения.

Где-то через час на них наткнулся дозор разведчиков русской императорской армии.

Весна 1689 на засушливом юго-западе Северной Америки года была дружной и теплой. В горах стремительно таял снег, но испанские гранды, чьи асьенды орошались рекой в долинах возле устья реки Рио-Колорадо, что впадает в Тихий океан, недоумевали. Каррамба! Река обмелела весной в самый сезон полива, что за чертовщина?! Коррехидор (административная и судебная должность в испанских колониях) Альваро Суньиго-и-Гусман приказал провести молебен в костеле Рождества Девы Марии о даровании воды в реке и крестный ход. Но небеса не услышали мольбы паствы. Река продолжала мелеть. Тогда появилась предположение что это происки врага рода человеческого, науськанного индейскими шаманами, но те клялись, что ни они, ни духи предков ни при чем. Им и самим без воды плохо. А река продолжала мелеть.

Сеньор Альфонсо д`Авалос д`Арагона, вспомнив славные дни юности, которые он провел в мадридском университете Комплутенсе и знания, которые с таким трудом вколачивали в его занятую девицами и дуэлями голову седовласыми профессора, предположил, что возможно в верховьях произошло землетрясение и русло перегорожено? Его предположение было признано вполне разумным, коль выяснено что силы божественной и адской природы не замешены в обмелении реки. Через неделю большая экспедиция: сорок человек с целым караваном лошадей, нагруженных бочонками с порохом — предполагалось что по обнаружении завала его подорвут, отправилось к истоку реки.

Еще через две недели назад вернулось трое оборванных и изможденных голодранцев, в которых с трудом узнали бравых солдат испанской короны. По их словам в истоках реки поселились наглые пришельцы, не иначе как знающиеся с самим врагом Рода человеческого, иначе объяснить, каким образом пришельцы стреляют из мушкетонов столь часто, совершенно невозможно. А фантастические истории о самодвижущихся повозках и летающей карете испанские сеньоры сочли галлюцинациями из-за жаркой и очень сухой погоды. В новый поход для приведения наглых самозахватчиков под законную власть испанской короны, спасения их явно заблудших душ и возврата воды в Рио-Колорадо отправились все наличные силы: 3 пехотные роты с двумя орудиями. К вице-королю Новой Испании дону Хуану де Ортега-и-Мендоса послали гонца с оповещением обо всем произошедшем.

Так началась первая испано-навахская война.

Хотя историческая обида на англоамериканцев была и, племенной национализм цвел и пах, большинство навахо до Перенос воспринимало доморощенных нацистов как неадекватов за сходство их идеологии с нацизмом Гитлера. Все изменилось весной 1689 года. Перенос, неясные перспективы, паникеры визжали, что народу навахо конец и надо, пока не поздно, договариваться с европейскими колонистами: мексиканцы агитировали за испанцев, англо-американцы — естественно, за англичан. И вот тогда умеренным националистам пришлось блокироваться с нацистами, дабы не дать в Совете Вождей большинства пораженцам. Верховным вождем стал Петерсон — сын прежнего вождя старика Заха — популист и расист. Совет Вождей провозгласил создание государства Соединенных племен Америки, которое должно со временем объединить всех индейцев континента.

По Навахо-Нэйшн прокатилась волна погромов англоязычных белых. Были и жестокие убийства, и изнасилования туристов, оказавшихся на свою беду на территории навахо. Прежде всего тех, кого посчитали бесполезными: адвокатов, бизнесменов и офисного планктона. В то же время к испанцам и немногочисленным неграм исторических претензий не было. Их ограничили в правах, запретили иметь оружие, но в целом не притесняли. Все изменилось осенью 1689 года, когда, после отражения первого похода испанцев, последовало вторжение терций (полков), присланных вице-королем Новой Испании; на территорию Навахо-Нэйшн начались набеги науськанных испанцами дикарей. С учетом того, что у навахо была обширная территория с множеством небольших малолюдных поселений, оборонять их было трудно. Это на время приостановило вялотекущую гражданскую войну между кланами, вспыхнувшую на территории навахо. Первым результатом вторжения стала антибелая истерия, поддержанной полупьяными люмпенами. Испаноязычные стали такими же врагами как англоязычные американцы.

У попаданцев-навахо был аэропорт и какая-никакая авиация, частично самодельная. Истребление испанских терций и воздушный налет на донов с низовий Рио-Колорадо с бомбежкой, пара-тройка налетов на Мехико с бомбежкой дворца вице-короля помогли тому понять, что войну пора заканчивать. Дикари и войска были отозваны, начались переговоры о мире. Независимость навахо признали. В ходе переговоров испанцы уступили сперва фактически неподконтрольную прерию, а затем и Калифорнию на правах федератов с передачей им невоенной флотилии в калифорнийских гаванях. На этом война закончилась, а гражданская в Навахо-Нэйшн возобновилась с новой силой.

В ходе первой испанской войны и, сразу после ее окончания, ребром встал вопрос: Где брать патроны для оружия 21 века и ГСМ для техники? Среди навахо хватало людей с высшим образованием (среди них процент имевших высшее образование был выше чем в целом по США) и повидавших мир за пределами племенных границ. Было понятно, что сохранить технический уровень двадцать первого века не удастся, поэтому приняли решение о налаживании производства казнозарядных винтовок и пистолета Холла и, только потом вспомнили о винтовке Линднера. Они и пошли в массовое производство. Перевооружение шло весьма неспешно, но альтернативу ему не было. Исходная промышленная база, с которой навахо перенеслись в прошлое была гораздо слабее, чем у Мастерграда (оружие из двадцать первого века тоже использовалось — удалось наладить кустарную перезарядку патронов). Поэтому значительная часть мужчин-навахо и союзных им индейцев, вошедших в состав СПА вооружили трофейным и покупным гладкостволом. В мизерном количестве изготовлялась и, артиллерия уровня полевых трехдюймовок.

После трех лет вялотекущей гражданской войны — в основном набегов на вражеские деревни, она закончилась физическим истреблением немногочисленных фракций и кланов, желавших договариваться с испанцами и англичанами.

Мир — не вечен. Это понимали и испанцы, и навахо. И значит, нужен дополнительный козырь в рукаве. В калифорнийской долине основывается портовый городок на месте Сан-Франциско, куда перебазируются бывшие испанские суда. На автотранспорте удается доставить движки и детали приводов для переделки испанских парусников в парусно-моторные суда.

Испанцы узнали о трудностях с оружием, которым навахо побеждали их и, что те вооружаются более примитивным. К тому же вице-король дон Хуану де Ортега-и-Мендоса получил гневное письмо от испанского монарха за территориальные уступки и категорический приказ навести порядок на вверенных ему землях. Началась Вторая Испанская война. Склонили испанцев к новому миру даже не новые авианалеты на Мехико, свирепее прежних, а нападение парусно-моторных судов навахо с новыми невиданными по точности и расстоянию стрельбы орудиями на манильские галеоны с Филиппин. Это был удар 'под дых' — потеря связи с Филиппинами — это не только крупные убытки, но и реальная угроза потери всей испанской Ост-Индии, что было абсолютно неприемлемо. И, пока ожидалось решение Мадрида, вице-король вел имитационную 'странную' войну. В 1696-м мир заключили официально, уже от имени Мадрида. Навахо получили все испанские владения на месте будущих США, хотя и на правах федератов, а в Флориде — границу с английскими колониями. Дополнительным бонусом стало разрешение на караванный транзит грузов через Панамский перешеек.