Цугцванг для Мастерграда

— Да у вас тут прямо сборище заговорщиков, друзья! — он хорошо знал двух приятелей, собравшихся за столом. Постарше, широкоплечий, мускулистый крепыш с кирпично-красным, налитым солнцем лицом, огненно-рыжими волосами и коричневыми веснушками вокруг носа — Эдвард Галлахер — ирландец по национальности, служил до прихода навахо в полиции. Сейчас перебивался случайными заработками. Руки у него были короткие, толстые и заканчивались увесистыми кулаками. Второй, коротыш сорока пяти лет, абсолютно лысый, до глаз заросший черной бородкой, хороший уличный боец и нешуточный ценитель молодых девиц, промышлял охранником в борделе тетушки О'Коннел.

Лейтер уселся за небогатый стол с двумя кружками пива и копченой рыбой на грубой глиняной тарелке и, не закончив улыбаться:

— Вот только бы знать, джентльмены, кто здесь бегает к навахо...

Наступила тишина. Все взгляды обратились к гостю, а Лейтер, ничуть не смутившись, сделал наивные глаза.

— Да какая разница, — вдруг произнес с досадой Галлахер, не поднимая глаз от трубки, которую сосредоточенно набивал, — если индейцев в городе, считая и баб и детей, не больше нескольких тысяч. Нас двести человек и у всех есть мушкет или хотя бы пистолет. Выйдем на улицу, за нами пойдут все.

Он поднял взгляд:

— Лейтер, не смотри на меня чистым взглядом невинной девственницы. У тебя все на морде аршинными буквами написано.

Двое вышибал на всякий случай подтянулись к шумному столику, держа наизготовку короткие дубинки, залитые внутри свинцом и обшитые снаружи толстой свиной кожей и в нерешительности замерли. Город бурлил и идти против этого всеобщего стремления было чревато неприятностями, вплоть до смертельных.

— Одно дело знать и готовиться... — произнес Лейтер, — Не даром говорится: Господь помогает тем, кто сам себе помогает. Будем ждать, дождемся, что навахо вернуться в город. Сейчас или никогда! — от возбуждения вытащил нож и в полной тишине жахнул им в стол. Клинок наполовину ушел в толстую дубовую плаху, — Ну, что скажите, джентльмены?

Все вскочили. Небывалое воодушевление охватило посетителей харчевни. Одни хватались за оружие, другие орали изо всех сил; у О'Коннела лысина покрылась каплями пота.

Лейтер властно поднял руку и вскоре восстановилась тишина, столь полная, что стали слышны уличные звуки: ржание коней и скрип телег, смешавшиеся с гулом голосов.

— Никогда эти земли, которые сам Господь отдал во владение избранного народа не претерпевали такие бедствия! Он! — Лейтер вытянул руку вверх и закричал неистово, — заповедал нам построить Град на Холме, убежищем для избранного народа, но исчадия Преисподние — индейцы, нарушили Его замысел! Джентльмены! Вы надежда избранного народа и на вас обращен взор самого Господа нашего! Так выйдем же на улицы и выгоним с нашей земли исчадия Преисподние! Бей краснокожих! Бей, кто верен нашему Господу!

В тот же миг блеснули пистолеты и мушкеты а у кого их не было потрясали ножами, даже вышибалы, поддавшись всеобщему неистовству вскинули к прокопченному потолку дубинки. Люди, теснясь, толкаясь, окружили Лейтера.

— Веди нас! Бей индейцев! — крики заполнили зал до отказа.

— На улицу, бей индейцев! — крикнул заводила в пылу.

Еще через миг, теснясь и давя друг друга, люди кинулись в дверь. По улицам и площадям к центру города, где проживали захватчики— индейцы, двинулась постепенно густеющая толпа. Тут были рабочие: каменщики, плотники, маляры и кустари, были трапперы и мелкие торговцы. И у каждого в руках оружие: винтовки и мушкеты, пистолеты и сабли. И гремел по Нью-Йорку грозный клич: 'К оружию!' и 'Месть!'

Гнев и жажда мщения раздували восстание, как ветер раздувает огонь.

По дороге толпа разгромила оружейную фабрику на Стоун-стрит и несколько оружейных лавок. Арсенал восставших пополнился сотнями ружей, пистолетов и сабель. Купцы спешно запирали лавки. Трусы прятались а смелые присоединялись к восставшим.

Еще через полчаса они подошли к центральному кварталу. Как ураган, ворвались на площади и улицы: ружейные и пистолетные выстрелы, пошли в ход сабли и ножи. Немногие мужчины-индейцы, оставшиеся в городе, ничего не смогли сделать при преимуществе восставших один к десяти и схватка перешла в резню.

Повстанцы, удовлетворяя желание мести, бросились на индейцев, в ужасе метавшихся по улицам: рубили, кололи, сбрасывали с крыш высоких зданий; малюток отрывали от грудей матерей и рубили саблями, женщин мучили. Несколько сотен мужчин, женщин, детей, заперлись в бывшей англиканской кирхе, которую индейцы забрали себе. К дверям подкатили захваченную пушку, двери были взорваны, восставшие проникли в кирху и превратили ее в бойню. Трупы убитых тысячами валялись по городу, ручьи крови текли по мостовой.

Вечером молнией пролетел слух, что армия навахо направилась с побережья назад, в Нью-Йорк.

На улицах предместий рабочие, ремесленники, мелкие лавочники распрягали кареты, вырывали деревья, выкатывали бочки из погребов, громоздили на мостовой булыжники, доски, мебель — словом, строили баррикады. Всю ночь перекликались сигнальные рожки, слышался бой барабанов, раздавались ружейные выстрелы. К утру на окраинах выросло множество баррикад, за которыми скрывались защитники города.

В обед защитники баррикады, перекрывавшей улицу Стоун-стрит, обстреляли конных индейцев — это несомненно была разведка. Стало понятно, что еще до вечера армия навахо подойдет к городу. Совет командиров, взявший на себя управление обороной и жизнью города постановил: встретить навахо на улицах города а там, глядишь и русские подтянуться.

До вечера навахо так и не подошли к городу. Узнав о печальной участи оставшихся в Нью-Йорке индейцев и что русская армия поспешила за ними и, опасаясь быть зажатыми между повстанцами и русскими, индейцы начали отступать вглубь материка.

Весть о поражении 'непобедимых' навахо в несколько недель облетела североамериканский континент. Созданный навахскими 'сверхчеловеками' пестрый конгломерат из племен и белых поселенцев на востоке континента затрясло словно а припадке. Ободренные поражением врагов, вновь восстали пуэбло. Их поддержали несколько родственных племен.

* * *

Отец Сергея Трофимова, тоже Сергей. погиб в далеком 1689 год от случайной стрелы на границе Мастерграда. К сожалению, даже абсолютное техническое превосходство бессильно против случайности и, когда Сергей вырос, иного пути, как идти в армию, он не желал. Он просто должен был посвятить себя делу, которое не закончил отец! Отслужив стандартный контракт в мотострелковом батальоне, перевелся в взвод спецназа. Он считал себя бывалым воином, но поначалу пришлось тяжело — требования в взводе на порядок выше чем в мотострелках и, учили на совесть. Владеть рукопашным боем и драться дубиной, саблей, шестом и просто проволокой — оказалось, что с ней можно проделать с противником просто невероятные вещи! Мастерски владеть всеми видами огнестрельного оружия, начиная от средневековых карамультуков (длинноствольные фитильные ружья азиатских народов) до гранатомета и миномета, учили минному делу и водить все виды мастерградской техники, уметь объездить дикого коня — всем этим должен был мастерски владеть спецназовец...

В сражении с армией спецназ не участвовал — слишком ценными они были специалистами и использовать их полевом сражении было сродни тому, чтобы использовать микроскоп в качестве молотка. У спецназа собственная задача — одна из главнейших в этой операции.

В десяти километрах от города Нью-Йорка нашлась подходящая площадка для организации временного аэродрома для дирижаблей. На вторые сутки, которые армия использовала для отдыха и приведения себя в порядок в безоблачном небе появилась едва заметная точка, она росла и вскоре можно было видеть вытянутый мешок новейшего дирижабля мастерградской постройки с надписью на борту кириллицей 'Александр Невский' — в память о погибшем в Америке экипаже. Неторопливо вращая лопастями винтов и, тихо грохоча двигателями. подплыл к полевому лагерю, под дружные крики ожидавших людей, на землю полетели причальные канаты. Дружно навалились, еще через несколько минут аппарат прочно заякорили, началась срочная погрузка — имущества с собой спецназ брал много и, прежде всего оружие и машины.

Прежде всего 'вечную' классику — автоматы Калашникова, с оптикой, с магазинами, соединенными специальной приспособой парами — их распихали по карманам загрузки. Пистолеты. Пистолеты занимают место в кобуре, запасные обоймы прячутся в разгрузку. На дугах четырех джипов укрепили пулеметы, мастерградского производства. Ну и конечно с собой классика — три гранатомета с зарядами, ящик наступательных гранат и, несколько ящиков с взрывчаткой и детонаторами с огнепроводными шнурами — все уже местного, мастерградского производства.

Еще через час экипаж дирижабля закрепил джипы на грузовой палубе, последними поднялись на борт спецназовцы.

Канаты втянули на борт и дирижабль взял курс на северо-запад, а лагерь продолжил собираться в дальний поход. К сердцу империи навахо.

Полет проходил гладко, как и положено если его хорошо спланировали штабные и не вмешался зловредный божок Авось (славянский бог удачи). В это раз он покровительствовал своим детям. Вечер, ночь, весь день и следующую ночь 'Александр Невский' мчался на крейсерской скорости на высоте двух километров.

Сергей Трофимов вышел на прогулочную галерею, в уголок, оборудованный для курящих, разминая сигарету, хотя не единожды зарекался до завтрака не курить, но предстояло ДЕЛО и, вибрирующие нервы требовали законную порцию никотина. И замер, настолько неожиданно прекрасный открывался вид внизу. Еще горела ледяной драгоценностью в безоблачном небе Венера, но на востоке, высоко в небе, уже вспыхнули зажженные зарей тонкие прозрачные облака и, уже достаточно рассвело. Бесконечная зеленая равнина, леса, леса, медленно плыли навстречу, их прочеркивают голубые ленты рек — простором и покоем веяло от этой земли. Тишина — все спят кроме экипажа, только свист ветра и мерный, негромкий шум моторов. Да полно — разве могло здесь завестись инфернальное зло, с которым сражались деды?

И брызнул живительный свет, озаряя землю. Мир проснулся. Новый день пришел на равнины Северной Америки. Знать бы еще для кого он станет последним?

Он простоял так, наверное, не меньше получаса, ни о чем специально не думая и, вдыхая сигаретный дым, когда открылась дверь. На галерею вышел взводный — капитан Филатов, высокий, массивный, что было совсем нехарактерно для спецназовцев, предпочитавших невысоких, но жилистых. Остановился напротив замкомвзвода.

— Сергеич, подымай людей, капитан предупредил, через сорок минут останавливаемся.

Трофимов молча кивнул — в спецназе были собственные представления о дисциплине, не всегда соответствующие уставу и, когда подчиненные отсутствовали, командир и заместитель были на 'ты'

Вошедший бортинженер объявил о десятиминутной готовности к посадке. И точно, в ушах ощутимо закладывало — дирижабль снижался. Взвод, одетый и, с снаряжением, уже ожидал у транспортных люков.

На землю упали канаты. Десяток темно-зеленых силуэтов шустро спустились, словно заправские ниндзя. Гулкие удары кувалд, забивающих в землю костыли. Едва слышно заработала лебедка, дирижабль повис в нескольких метрах от земли.

Еще через десяток минут на землю опустились джипы, бойцы расположились в открытой кабине а колонна автомобилей двинулись на северо-запад, к разделяющей гряду холмов седловине. А дирижабль поднялся вверх, здесь он будет ожидать бойцов, изредка подруливая еще двое суток...

Прерия приняла машины в зеленые объятия и высокая трава скрыла их совершенно. И с сотни метров не заметишь, разве что услышишь негромкий рык моторов. Весь центр североамериканского континента в 18 веке был девственной, зеленой пустыней и только редкие племена индейцев: шайеннов, кроу, черноногих, ассинибойнов, гровантров и сиу, кочевали по бескрайним просторам. Монтана не составляла исключение. Европейцы в истории Мастерграда появились на его территории только в 40 — х восемнадцатого века. Но теперь, в связи с падением Великобритании и, захватом навахо ее колоний, в ближайшее время их появление в Монтане очень сомнительно.

Между тем солнце поднялось высоко в безоблачном небе. Бойцы негромко беседовали. Разговаривали обо всем, кроме предстоящего задания — плохая примета. А в приметы спецназ верил свято!

Вокруг простирался скучный, до ужаса однообразный пейзаж. Да и не могло быть иного на этой бесплодной, каменистой почве, по которой ехали ехали легко, словно по проезжей дороге — колеса не оставляли никаких следов на высохшей траве; воздух был наполнен тысячами птичьих свистов; неподвижно висели в небе ястребы, распластав крылья и устремив глаза вниз, в поисках добычи.

Запыленная колонна машин ехала весь день; тянулись бесконечные и безымянные холмы, кое-где с рощицами посреди бескрайней равнины.

Дважды останавливались чтобы пропустить необъятные стада бизонов.

На привалах зажигали бездымный костер, прикрыв его от обнаружения щитами — противника поблизости быть не должно, но привычка — вторая натура. На боевом задании соблюдать все меры маскировки. И на десятки, если не на сотни километров вокруг ни одной человеческой души, ни одного живого огня. Кроме вот этого, перед глазами.

На последний привал остановились, когда алый от пыли в воздухе край солнца коснулся земли, там и встали остановились, заночевав в машинах.

Пронзительный трезвон наручных часов вырвал Трофимова из объятий сна. Выглянул наружу: темно, солнце еще не встало и даже горизонт не заалел. Сквозь окно видны смутные очертания трех других джипов, дальше все расплывалось в темно-синей мгле, терялось. Зашевелились бойцы на соседних сидениях.

Потянулся и открыл дверь. Воздух чист и прохладен.

— Артем, — позвал хриплым со сна голосом.

— Да, Сергееич, — негромко ответили из тьмы, через пару секунд у машины материализовался часовой в костюме 'Леший' (костюм с нашитой по всех поверхностях костюма бахромой из нити).

— Время, — натолкнувшись на вопросительный взгляд, ответил Трофимов и протяжно зевнул, — буди взводного и остальных.

Утренние процедуры, бритье. Завтрак проходит в тишине, напряжение висело в воздухе, все сосредоточенны и настроены на предстоящее дело.

Нагрузились по полной, помимо обычного снаряжения разведчика у каждого, включая взводного, в рюкзаке квадратные бруски взрывчатки или средства взрывания.

— Товарищ капитан, сводная группа к маршу готова.

— Принял, проверить экипировку.

Так, автомат, пистолет, нож разведчика, фляжка... ну и рюкзак — все на месте.

Нестройные ответы: готов, готов, готов.

— Принял!

— Попрыгали! — ели слышный шум прыжков тяжелых тел — один только рюкзак за сорок килограмм.

— Боевой порядок цепочка. За мной, бегом — марш!

Оставив автомобили на одного из водителей, двинулись волчьим скоком к цели — ракетной базе. Сто метров с тяжелым рюкзаком, весом под сорок килограмм, бегом, потом шагом, потом цикл повторялся.