Лира. Жизнь на грани миров

— И только попробуй сделать гадость мадам Анри, или кто другой сделает. Пострадаешь ты в первую очередь. А если не хочешь этого, то попрошу докладывать о замышляющемся заранее.

— Чем она лучше меня? — не унималась девушка.

— Тебе не понять.

— А вы попробуйте. Я понятливая. Это из-за того, что она помылась?

— Она имеет чувство собственного достоинства, — тихо сказал Ли, будто сам себе. Но не такой он человек, чтоб мысли вслух выражать.

— Окрутила вас, — хмыкнула она. — Зря вы ей поверили, сэр, это всего лишь женские уловки.

— Мари, ты вновь забываешь своё место.

— Прошу прощения, сэр Уитворт.

— Тебе нечем заняться? Значит, пойди вымой мои покои. А когда мамам Анри встанет, уберёшься в её комнатах. И только попробуй взять хоть одну вещь без её разрешения...

— Как скажете, — и девушка покорно покинула кабинет.

Ли глядел в окно, и я последовала его примеру. Во дворе играла девочка с собачкой. Та самая, которую я заметила вчера.

Ли вышел из кабинета, закрыв его на замок, после чего отправился по ступенькам вниз.

И хоть соблазн подглядывать остался, решила, что хватит. Неправильно это. Пора уже решить стоит ли довериться жениху и его игре? А если да, то не реагировать так остро, когда он всего лишь играет. Ему нравится, похоже, моё сопротивление. Что, если сделаться покладистой? Растеряет ли тогда интерес ко мне? Думаю, можно попробовать. Приняв решение, я решила покинуть пределы замка и даже страны, отправившись туда, откуда должна быть родом.

По завершении медитации, оставив коробку с платьями в куче других неразобранных вещей вдовы, я причесалась, нацепила парик и надела новое платье. Без нижнего белья, шаровар, чувствовала себя голой. Но заглянув в сундук, обнаружила там портки* с прорезями между ног. Какой срам! Я это не надену! Уж лучше тогда голой! К тому же, неизвестно, носил ли исподнее кто другой.

Пожалуй, стоит самой сшить себе портки. Так привычнее будет. А Мари... Пусть учится следить за собой, мыться, хорошо пахнуть.

С этими мыслями я выскользнула из своего укрытия и отправилась искать себе пропитание.

На выходе столкнулась с Мари. Девушкой её уже язык не поворачивался назвать. Глаза быликрасыми. Плакала.

— Мари, доброго дня! Как твои дела? — спросила по-английски, едва успев остановиться и не произнести: "Что случилось?".

— Прекрасно! — и натянула дежурную улыбку. — Вы уже уходите, мадам? Я могу убраться в комнате?

— Да, конечно.

— Подскажи, а завтрак скоро?

— Вы пропустили его.

А обед у них вечером.

— А где я могу поесть?

— Я могу принести вам в покои, — сказала она. Мне же почудилось, что подсыпать яду.

— У тебя, наверное, много дел, я могу и сама найти стряпную*.

Она описала, как до неё добраться, а сама скрылась в моих покоях.

Я же отправилась вниз.

Кухню я нашла и меня там покормили. А потом вышла на двор. Прошлась по лабиринту, придерживаясь за одну стену и даже вышла из него в сад. Если не учитывать пасмурную погоду, то воздух чистый, деревья кругом. Красота! У нас хоть и росли деревья в городе, да только здесь всё равно дышалось легче. Скучно, правда, было. Чем тут знатные женщины занимаются?

Услышала детский смех. И любопытство взяло верх.

Я, стараясь, не высовываться, пошла на звук. Обнаружила же Ли, подкидывающего смеющуюся девчушку лет семи.

— Всё, папа устал, — сказал он, ставя её на лужайку.

— Сын, ты позволяешь себе лишнее! — вставила строгая пожилая женщина в коричневом платье.

— Мама, я уже не маленький, к тому же, могу себе это позволить.

— Нельзя баловать ребёнка! — возразила мадам Уитворт.

— Иногда это просто необходимо.

— Разве тебя не ждут дела? — выгоняла она сына.

— Нет ничего важнее, чем провести время с семьёй.

Я молча замерла, не в силах пошевелиться. Понимала, что Ли играет. Но... Сомневалась, что сейчас он думает иначе.

— Мадам Анри, не желаете присоединиться к нашему спору? — вдруг спросил Ли. Пришлось выйти из укрытия.

— Добрый день! — поприветствовала я всех, отвешивая реверанс.

— Мама, познакомься, это мадам Анри.

— Приятно познакомиться, мадам Анри, сказала она с дежурной улыбкой. Кажется, она в курсе того, что мы с её сыном... Кто? Любовники?

— Мадам Анри, это моя матушка мадам Уитворт, -представил мне жених свою "маму". Интересно, что он испытывает. Он ведь сирота и никогда не имел материнской ласки. От этого осознания больно сжалось сердце. Мне мамы очень нехватало. Как же Лигат жил без ласки родных?

— Можно просто Джейн.

— Тогда называйте меня просто Лизетт, — не осталась в долгу я.

— Позвольте представить вам эту юную мисс, — жених вывел девочку вперёд. Та отвесила реверанс.

— Мисс Луиза, мадам Анри, — сказала тихо девочка.

А я присела на корточки и заглянула той в лицо.

— Приятно познакомиться, юная мисс Луиза, — и искренне улыбнулась.

Девочка удивилась, а ещё в её глазах промелькнула радость и... слёзы.

А я вдруг совершила глупость, и притянула эту златокудрую девочку к себе, с трудом подавив слёзы. Самой показалось, что это я маленькая, у меня нет мамы, и вместо любви и ласки родных людей меня постоянно отчитывают.

Мадам предложила мне прогуляться, пока отец проводит время с дочерью.

Стоило нам отойти на расстояние саженей* в пять, как женщина напрямую спросила:

— Чего вы добиваетесь, Лизетт?

— Ваш сын признал свою вину в том, что разбил мою повозку, предложил мне гостеприимство, я им воспользовалась.

— Да, но мне стало известно, что он ночевал в ваших покоях.

— Ваша прислуга много болтает лишнего, не говоря уж о том, какие отношения у некоторых не дурных собой служанок связывают их с сыном хозяина. А ваш сын действительно учтив со мной. Ревность вполне допустима. Я до сих пор оплакиваю своего супруга, мадам.

И, вспомнив тоску по маме, смахнула слезинку.

— Хотите сказать, что не спите с моим супругом?

— Сплю, — честно призналась я. — Но меня особо не спрашивали, хочу ли я этого. Но вашего сына такие вещи не останавливают.

— Что ж вы так спокойно реагируете на насилие?

— Какие права у женщин мадам? Разве нас не учат смирению и покорности?

— А ваши слова о служанке?..

— Правда, мадам.

— Значит, вам ничего не нужно от моего сына?

— Нет, мадам. Наоборот, я ищу сферу, куда можно вложить деньги покойного супруга. Хочу быть независимой.

— У вас есть дети, Лизетт?

— Нет, мадам.

— Сколько лет вы уже замужем?

— Два года, мадам Джейн.

— Значит, бесплодна?

Не понравились мне эти выводы.

— Вряд ли вы чего-то добьётесь без мужа, Лизетт. Сколько их у вас было?

— Кого? — не поняла я.

— Любовников, — сказала прямо она.

Я задумалась. Как соврать убедительно? Правде всё равно не поверят.

— Трое, с учётом вашего сына. Предыдущий был весьма щедрым. Теперь у меня есть средства открыть собственное дело.

— Вы от него сбежали из Лютеции?

— Это заметно?

— Вы, случаем, не преступили закон?

— Что вы!

— Хотите начать новую жизнь, а угодили в лапы моему сыну. Я не против, но должна быть уверена, что вы не принесёте ему какую-нибудь заразу.

О, мне только осмотра лекаря и не хватает для полного счастья.

— А вам не кажется, что уже слишком поздно об этом думать?

— То, что в конце концов происходит — не потеряно*, — сказала она.

Кажется, я попала!

— Я еду в город, мама, мадам Лизетт, — нарушил нашу беседу Ли, неся на плечах крошку Луизу. — Могу показать вам несколько фабрик, куда вы могли бы вложиться.

— Папа, а можно мне с вами? — тоненьким голоском сказала наивная простота!

— Можно, — согласился отец.

— Значит, я поеду с вами!— сказала мадам Джейн.

— Мы все не влезем в кабриолет, дорогая, — сказал Ли. — Давайте договоримся на субботу.

— В субботу служба у отца, — возразила эта пожилая женщина.

— Значит, в воскресенье. А лучше вообще устроить здесь пик-ник. Зачем куда-то ехать?

— Обещаешь? — спросила Луиза.

— Обещаю, — и Ли снял девочку с плеч. — Пойдёмте, мадам Лизетт, — он подал мне локоть и повёл коротким путём в обход лабиринта.

— Мне надо шляпку надеть.

— Я буду ждать во дворе.

За сим и разошлись.

Примечания автора:

мироколица* — (Даль) атмосфера.

Портки, порты* — штаны.

Стряпная* — (Даль) кухня, поварня, приспешная.

То, что в конце концов происходит — не потеряно* — англ., аналог русской пословицы "лучше поздно, чем никогда".

Глава 9

Когда мы-таки выехали, я осмелилась спросить у сэра Джозефа про его дочь. Ли же перешёл на французский.

— Была у маминой подруги дочь. Мама мечтала, что мы поженимся. Но отец был против. Вот только дети решили за них. И лишь когда скрывать уже стало поздно плод своего безрассудства, пришли к родителям с повинной головой. Отец, как истинный христианин, сказал, что грех я буду исправлять своим примерным супружеством.

— А кто твой отец?

— Священник.

Я закатила глаза. Мне вот только фанатиков веры и не хватает для полного счастья.

— Значит, вы поженились, — предположила я.

— Не совсем. Во время свадьбы невеста упала, начались роды. Отец кричал, что это знак дьявола. Невеста же родила девочку, а сама умерла от кровотечения. Так что вдовцом я стать не успел.

— А как твой отец отнёсся к внучке?

— Считает её исчадием ада.

— Правда? — не поверила я. Как можно?

— Но мама так не считает. Поэтому у нас с отцом произошёл конфликт. Он сыпал проклятиями. Я взял девочку к себе. Мама тут частенько пропадала.

— Но я так поняла, отец тоже живёт с вами.

— Он уже не может проповедовать. Поэтому я его забрал, при условии, что видеться с ним не буду. Да и мама под боком не помешает. За гувернантками и учителями следить надо, а мне некогда этим заниматься.

Вопрос только в том, как он раздобыл все эти сведения за время, пока я делала уроки? Или он узнал это от самого заменяемого, пока я на учёбе в училище была?

Я рассказала Ли про разговор с его матерью и желание показать меня лекарю. А ещё про отсутствие нижнего белья.

— А ещё, ввиду твоей истории, думаю, матушка хочет удостовериться, что я не тяжела.

Ли замолчал. Думает над возникшими трудностями?

Потом сказал адрес вознице. Когда мы оказались на месте, жених подал мне руку и повёл к какому-то доктору, как значилось на вывеске.

— Что вас беспокоит, мадам? — спросил лекарь — старичок с коротенькой бородкой.

— Ничего.

— Доктор, вы можете сказать, в тягости ли моя подруга? — спросил Лигат.

Лекарь так на меня посмотрел, словно обвинил во всех смертных грехах.

— Просто муж у неё умер, и могла ли она понести от него. Есть ли надежда... — добавил жених.

Взгляд доктора потеплел.

Он задавал неприличные вопросы, я старалась отвечать относительно честно, но согласно легенде. Что половую жизнь начала вести два года назад, когда первые лунные дни появились и много всего другого. Спросили меня и когда последний раз с мужем пытались зачать дитя. Пришлось нагло соврать, что пару месяцев назад, перед самой его... И я разрыдалась...

Меня так же ощупали, благо, под юбку залезать не стали. И с миром отпустили. Я отчаянно краснела у лекаря. Списывали наверняка на смущение перед доктором. Но на самом деле мне было стыдно про такое говорить перед Ли, да ещё и нагло врать. У нас считалось позором, если половые сношения происходят не с мужем. Девушки себя хранили, да и вдовы не пускались во все тяжкие. Но здесь правде не поверят. А доказательства моей невинности разрушат мою легенду, ведь девственных вдов не бывает. И как бы меня, как во времена инквизиции, не сожгли на костре. Отец Уитворта ведь фанатик. А ещё я так убедительно играла, что на месте Ли сомнения у меня бы закрались, а не правду ли я говорю? Всевышний, как же стыдно! Я ведь порядочная девушка. Пока ещё девушка!

Ещё меня пощупали, померили температуру, заглянули в мой рот. Чувствовала себя лошадью при покупке.

Ли забрал бумаги себе, которые выдал лекарь.

Затем мы поездили по улочкам, где мне показывали разные производства. Всё это время жених общался со мной исключительно на французском. Я пробормотала, что дюже неловко перед ним было. Ещё подумает невесть что...

— Я вам доверяю, мадам, — сказал жених.

И вот поверил или нет? А пока домой не вернёмся, поговорить толком не выйдет.

Мы также посетили несколько фабрик, по делам Лигата. И я не осталась в кабриолете, а отправилась с ним.

Боже, какая вонь стояла там. Такое ощущение, что нужники вообще не чистились. Чуть в обморок не упала. Да и условия труда оставляли желать лучшего. Рабство. Самое настоящее. На меня же смотрели с ненавистью. Ли же, казалось, не замечали. Да и я б ненавидела богатеев, явившихся сюда либо поглазеть, либо использовать их труд. Приятного мало. И если хозяин вёл дела с другими предпринимателями, то вряд ли среди них были женщины. А значит, либо мне стало любопытно, либо... В любом случае, они живые люди, а не животные, запертые в клетках.

Условия труда были ужасны, рабочие вдыхали пыль, многие выглядели болезненно, на некоторых предприятиях работали лишь женщины и дети. Как эти хозяева добились того, чтобы люди шли на такую работу добровольно? На металлургических заводах было не лучше. Нестерпимая жара, полуголые мужчины, затхлый запах пота и испражнений.

Я была так ошарашена всем этим, что просто не находила слов. Ли периодами надевал очки. То ли, чтобы защититься от мелкой пыли, то ли ещё для чего.

И вот на одном заводе меня посетило видение, когда я увидела его владельца. Седого с бакенбардами мужчину, кого-то мне смутно напомнившего.

...Зубцы стены, выглядывающей из земли, которые начинают откапывать вот такие рабочие. Разве что все одетые, с головными уборами. Откапывают лопатами, весьма упорно. И руководит ими вот этот седой человек с бакенбардами или очень на него похожий. Постепенно проступают оконечности здания, и я узнаю металлургический завод своего города, полуразрушенный, засыпанный. Одно из инженерных сооружений откапывают в первую очередь, хозяин работников раздаёт указания на английском языке, велев ничего не трогать. Первым проникает внутрь. Затхлый воздух вызывает приступ кашля, но он с газовым фонарём идёт в помещение.

— Мадам Анри, Лизетт, — доносится знакомый голос, мне брызгают на лицо водой. Первым вижу Ли. Его глаза глядят обеспокоенно. Над ним вижу перекрытия завода. Он подхватывает меня на руки и выносит на улицу. Вот только легче дышать не становится.

Жених отнёс меня в кабриолет, велев вознице ехать в ближайший храм за городом.

Всё это время держал меня почти что на руках.

— Ли, — бормотал он, — держитесь!

Сам внёс меня в храм. Сразу же ощутила прилив сил. И крестик стал слегка покалывать.

Вот только к нам спешил священник. В отличие от наших настройщиков в белой форме, этот был в чёрной сутане и белым воротничком.

— Хотите пожениться? — спросил он нас. — Или вы исповедаться желаете?