Красный туман (от 7 апреля)

Даргар был повсюду: на полу, на стенах, даже на потолке. Его темно-синяя гладкая поверхность маслянисто поблескивала серебряными искрами. Дору сглотнул. Предполагаемую сумму следовало многократно умножить. Комната, однако, была порядком захламлена тряпками, камнями утварью, несуразной этому месту. Словно в королевский дворец притащили глиняные кружки и деревянные вилки.

На одной из стен, в нише, лежала груда костей, кажется, человеческих. Архата посмотрела на них с большим любопытством, чем Дору. Наемника насторожил ее пристальный взгляд и смазанный жест ладонью — как будто она собиралась прикоснуться к останкам, но передумала в последний момент.

"Если она обращенная инвига, то наверняка пытается отыскать душу, — сообразил Дору и потянул девушку в сторону заваленного порченной мебелью прохода. — А если не обращена — все равно не может не знать, что мертвый давным-давно отошел к Скорбной".

Тем не менее, что-то в поведении девчонки изменилось. Она двигалась осторожно, кажется, напрочь забыв о гордости и своем желании погубить и его, и себя заодно. Архата озиралась, бережно ступала по теплым плитам пола и вздрагивала на каждый шорох.

— Здесь кто-то есть? — спросил наемник и остановился перед баррикадой. От того, что скажет архата, зависит, пойдут ли они дальше или останутся здесь.

— Тебе какая разница? — пожала плечами она. Безразлично, без агрессии, что выплескивалась из нее совсем недавно.

— Не хочу умереть от укуса мыши, держа на поводке кота, — признался он. И чтобы раз и навсегда развеять сомнения, поинтересовался: — Ты прошла посвящение?

Какое-то время она молчала: в тишине драгатового зала слышалось чавканье пирующих морлоков, их грызня за куски самого вкусного мяса и скулеж проигравших дележку. Дору не мог отделаться от мысли, что он крепко впервые в жизни просчитался. Не свяжись он с телегами деревенщины — ничего бы не случилось. Возможно, задержался бы в пути полдня, самое большее — день. А что делать теперь? Без лошадей, в окружении морлоков и с инвигой на руках, милостью Создателей, он попадет в Нешер в лучшем случае через неделю. Что за холера дернула навязаться марашанцу в охранники, а потом — связаться с тупой, как куриная задница, гиштаной? Ответа не было. Жадность? Дору незаметно скользнул ладонью по куртке, проверяя, на месте ли кошелек. Лежит, целехонек.

Наемник мысленно выругался и сплюнул. Не обошлось без козней Беззубой карги.

— Я — обращенная инвига, если ты это хотел услышать, марашанец, — наконец, ответила девчонка.

— Давно догадалась о моем рождении? — хмыкнул он, радуясь, что его лицо спрятано в мельтешащих бликах факела, и девчонка вряд ли видит его злость на собственную неосторожность.

— С тех пор, как подслушала твой разговор с тюремщиком, — не таясь, ответила она.

— Ты полна сюрпризов, — кисло заметил он.

— А ты — кусок человеческой плоти, отравленной крови и гнилых костей. И все это мертво давным-давно. Твое тело потеряло душу столько лет назад, что уже начало разлагаться. Ты не видишь этого, марашанец, но я — чувствую. Ты и был мертв, но вскорости твоя кровь засохнет, кожа покроется струпьями, а сам ты сдохнешь так же бесславно, как жил.

Дору, бравады ради, одарил ее скомканной улыбкой.

— Ничего этого не случится, если мы договоримся. Обе твои души в обмен на мою одну — не слишком большая цена, я думаю.

Девушка посмотрела на него с таким отвращением, что марашанцу захотелось плюнуть ей в лицо. Пусть сперва скажет.

— Я — обращенная инвига Второго союза и слов всего Деворкана не хватит, чтобы убедить меня помогать тебе.

Внутри у наемника похолодело. Потом под кожей растекся расплавленный, липкий и вонючий страх.

"Второй союз, — билась в голове ледяная паника, — Союз меча... Обращенная инвига Второго союза..."

Сколько же ей лет? Дору посмотрел на девчонку так, словно впервые видел.

— Ты — инвига Второго союза? — тупо повтори он.

— А ты — глухой головорез, — ответила она зло. Словно вдруг поняла, что ошарашила его: стала надменной, колющейся отвращением золотой глыбой.

В голове Дору метались воскрешенные в памяти образы. Союз может иметь лишь одну посвященную инвигу — такой порядок. И ею становится самая одаренная девушка, дочь главы Союза. Наследница. Дору предполагал, что она знатного происхождения, но — дьяволова печень! — как он мог не заметить, что она отличается от всех архат, которых ему довелось увидеть?!

"А много ли ты их видел? — спросил наемник себя. Мысленно выплюнул злость и отчаяние, которые мешали дышать — не помогло. Каждый вздох царапал глотку, словно пыточное приспособление. Инвига Второго союза... Союза чистокровок, которые гордятся тем, что никакие тяготы не заставили их испортить свою кровь. Инвига, чтоб ей пусто было! Золотые волосы, золотые глаза, гонор, которым она, наверное, и в отхожее место ходит!"

Вторая догадка воткнулась в голову раскаленным копьем. Дору резко рванул поводок, подтянул девчонку к себе и ухватил за подбородок. Ох уж этот отравленный ликованием взгляд! Убить бы ее прямо сейчас. А, может, это будет единственное правильное решение, которое он принимал за последние несколько дней?

— Даже если ты убьешь меня — это тебя не спасет, — произнесла архата, словно сумела прочесть мысли.

— Имаскар — твой брат? — осторожно, словно прикасался языком к самому острому клинку, спросил Дору. Последнее слово раскочеряжилось в глотке и никак не желала выходить.

— Брат, Второй наследник и тот, кому я обещана в жены, — сказала она шепотом, от которого Дору заложило уши.

То ли веревка стала слишком скользкой, то ли страх увлажнил его ладони, но Дору едва держал поводок в руках.

Наемник снова сглотнул.

Имаскар, о смерти которого денно и нощно молится вся Риилмора. Тварь, прозванная "Риилморским потрошителем". Ее брат и жених. У этих сирафимовых выродков заведено женить братьев на сестрах, чтобы хранить чистую кровь. Многие давно не придерживаются этого правила, но только не поганый Второй союза. Вот откуда эти чистые золотые глаза, эти волосы.

Дору потянулся за кинжалом. Собственные движения показались тягучими, клинок — неподъемно тяжелым. Шорох позади заставил суетливо дернуться, повернуться в горячке пожирающей паники. Наемник поймал себя на мысли, что ждет появления морлоков ... с радостью. Уж лучше морлоки, чем Риилморский потрошитель.

— У него не настолько острый нюх, чтобы найти тебя так далеко от дома, — неуверенно произнес Дору. Убедить не вышло ни инвигу, ни себя.

Ответ он прочитал в золотом взгляде. А, чтоб ее! Убить! Немедленно, пока еще не слишком поздно, пока этот безумный не пошел по ее следу.

В происходящее верилось с трудом. Время, потраченное на то, чтобы поднять кинжал к горлу архаты, показалось бесконечным. Дору хватило этого мгновения, чтобы увидеть, в какую кучу дерьма он дал себя макнуть. Хотя нет, не дал — сам нырнул, да еще и ложку приготовил, чтобы нажраться под завязку.

Если бы не договор с Конфератом магистров — Арна отхватила бы в той войне жирный кусок Риилморы. Некоторые скептики уверяли, что это послужило бы началом ее конца. Силами Второго союза Арна смогла зайти так далеко. Силами союза и его Второго наследника — Имаскара. Ту войну Дору увидел собственными глазами: безумие, агония огромного человеческого государства, неспособного сопротивляться маленькой, распухшей от мести Арне.

Взгляд девчонки не изменило даже подставленное к горлу лезвие.

"Это будет вторая убитая тобой инвига", — ковырнул внутренний голос.

За убийство первой он заплатил самым ценным. Во второй раз терять уже нечего. Смелее, уговаривали испуганные мысли. Убив ее, ты сделаешь большую услугу всей Риилморе. Арна только и ждет возможности начать новую войну. Даже просто безродная украденная архата достаточный для этого повод, что уж говорить о наследнице Второго союза. За эту соломинку Риилморский потрошитель вцепится мертвой хваткой. Повезти ее в Нешер, значит, натравить на Риилмору всю мощь Арны. За шесть лет она успела скопить достаточно сил, чтобы еще раз настойчиво заявить о своих правах.

На задворках отравленного страхом сознания, затрепыхалась потревоженная сумасшествием мысль.

Дору слегка надавил на кинжал.

— Ты не боишься смерти, — повтори он сказанное когда-то раньше. — Но даже ты не сможешь отрицать, что сами Создатели соединили нас.

— Соединили? — переспросила она без особого интереса.

— У меня нет никакого желания связываться с твоим безумным братом, — это была чистая правда. — Не я...

Его перебил грохот, доносившийся из-за заваленного прохода. Несколько разрывающих тишину звуков: смесь металлического скрежета, рыка и треснувшего от боли человеческого крика. Дору мысленно выругался. Если морлоки где-то поблизости, то непременно услышали и скоро придут разведывать. Но кто, дьявол подери, так орет?! Неужели первая догадка верна и они сунулись в логово ночных охотников?

Следующее мгновение принесло Дору стремительное падение. Наемник и сам не понял, как очутился на земле. Даргат врезался в лицо, нос хрустнул, лоб протаранила косая вспышка боли. Тепло ископаемого минерала растеклось по лицу. Не успел Дору перевернуться — как в его только что сломанный нос врезалась босая пятка. Удар был не слишком точным, но достаточно крепким, чтобы на наемника напала свирепая мошкара боли. А где-то сзади, за злостью, ненавистью пополам, мельтешила мысль: какого дьявола, девчонка все это время шла босая и ни разу не пикнула, и не подала виду?! Да из чего она сделана?

Стараться одновременно прийти в себя и не пропустить ни одного звука, оказалось не так уж легко. Странно, потому что ему приходилось терпеть боль намного сильнее теперешней, и тогда он чувствовал себя не так паршиво. Дору грешил на растерянность — не каждый день узнаешь, что стал добычей самого Риилморского потрошителя.

Послышался треск, отзвуки которого долго дребезжали в воспаленном от боли мозгу. Когда Дору поднялся на колени и вернул себе зрение, он увидел, что арка свободна. Баррикада из мебели превратилась в щепки, часть которых валялась по всей комнате. Создавалось впечатление, что проход прочистили здоровенным тараном. Откуда у архаты такая силища? Наемник пошарил в поисках кинжала, но вместо него нашел обрывки веревки. Рука метнулась к ножнам — меч послушно лежал в них. Дору мысленно выдохнул — инвига освободила руки и могла убить его, пока он качался по полу, но не стала.

Наемник поднялся и направился в освободившийся проход.

"Надеюсь, не придется жалеть, что я не убил эту гадину".

Аккали

Она всегда чувствовала их приближение. Задолго до того, как прошла посвящение.

Первым ступал крик, страха и агонии в котором было уже много больше, чем жизни. Аккали ничего не стоило сосредоточиться — она делал это множество раз. Марашанский ублюдок, скорее всего, сильно недооценил ее, иначе не стал бы вязать руки. Только дурак пытается заарканить ветер петлей.

Переступить за грань в этом месте оказалось много проще, чем раньше. Даргатовая комната была словно нарочно для этого создана. Стоило закрыть глаза, пошарить в темноте и перешагнуть за грань. Окунуться в сухую темноту, чтобы выследить добычу. И вот она — сгусток чистого мерцания, тугой, теплый и еще испуганный. Душа, ищущая проводника.

Аккали протянула руку, сжала пальцы его в ладони. Он растаял почти мгновенно, источился до тонких нитей, которые алчно присосались к ее коже.

Все произошло как обычно: боль, короткая борьба и усмирение. Душа пыталась сопротивляться, но Аккали ничего не стоило подчинить ее. За считанные мгновения перед архатой пронеслась вся жизнь мертвеца. Он был воином и воином неплохим. Аккали видела его в синем с серебром плаще, стоящим посреди огромной мраморной площади. Он приносил присягу, но она не слушала. Не сейчас — времени слишком мало.

Всю силу его рук, архата почувствовал, когда ударила марашанца. Кулак словно подменили — он врезался в лицо наемника и опрокинул его, словно колченогий стул. Аккали подняла отлетевший в сторону кинжал, потом снова "одарила" наемника ударом. Он качался по полу, стонал и пытался остановить кровь. Аккали бросилась к баррикаде. Хватит ли сил? Пленная душа колотилась в клетке ее тела, вырывалась и жалила.

Сквозь пальцы просочился яркий свет. Аккали не могла управлять происходящим, лишь подчинялась не успевшим потеряться знаниям. В умершем чувствовалась сильная аркана — даже маленькая ее частичка заставляла Аккали полыхать. Воин и арканист? Архата отринула совершенно ненужную сейчас мысль.

Аркана опалила вены, прожгла кожу и вырвалась яркой вспышкой. Ударом Аккали отбросило назад, но каким-то чудом она устояла на ногах. От горячей волны из глаз брызнули слезы, мелкие щепки занозами впились в лицо. Впервые за много дней архата чувствовала себя разбитой. Присесть бы, дать отдых уставшим ногам, перевести загнанный дух. Но где-то позади наемник уже наверняка поднимается на ноги, и это подстегивало торопиться.

Она скользнула в проход, не обращая внимания на щепки, впившиеся в босые ступни. Всему свое время: сейчас — бежать, потом — оплакивать участь своего Союза и жалеть себя.

В коридоре стоял запах сырости, приправленный тленом, пылью и смертью. Аккали очень хорошо знала последний, потому что смогла различать его раньше, чем научилась говорить. Смерти было так много, что она проела путь в самое ее нутро. Архата остановилась лишь на миг, больше не в силах сдерживать строптивую душу. Сердце бешено заколотилось, когда сгусток пробил себе путь на волю. Освобожденная душа заструилась по рукам Аккали: капли чистого света стекали к ее ногам и медленно превращались в пепел.

Нельзя стоять, приказала себе архата. Каждый шаг оставлял на полу светящийся след — если наемник достаточно расторопен, он уже идет по нему. Коридор тянулся прямо, ровный и гладкий. Напрасно Аккали искала в нем убежище. Она бежала вперед и вперед, чувствуя, как вместе с душой тает часть ее собственных сил. Что дальше? Архата смахнула слезы. Не раскисать, помнить, что она инвига Второго союза. Отец говорил, что слезы — самый несмываемый позор. "Дав волю слезам однажды, навсегда им покоришься".

Неожиданно, проход расширился, а потом резко оборвался. Аккали не удержала равновесия и полете вниз. Имаскар учил падать, учил закрывать голову руками и поджимать колени. У нее была всего одна секунда, чтобы вспомнить ту науку. Пол ударился в бок, застонали ребра. Но она, по крайней мере, уберегла голову. Аккали застонала, облизнулась. Кровь? Архата пошарила вокруг себя: она лежала в чем-то вязком и липком. Аккали облизнула пальцы и тут же выплюнула. Так и есть — кровь. Молодая, старая, невинная и порочная. Словно где-то рядом работал усердный мясник. Архата поежилась, поднялась на слабые ноги. В груди разлилась боль. Аккали застонала, попыталась нащупать опору, но руке было не за что уцепиться. "Ползи, если не можешь идти, тащи себя, если не можешь даже ползти".

Идти босиком по крови — занятие едва ли быстрое. Архате казалось, что она тратит целую вечность на шаг. Душа, освободившись, выпила ее почти досуха. Темнота обезоружила ее, обнажила слабость и развеяла решительность. Что делать? Куда идти дальше? Где-то позади шаркали ноги и слышалась ругань марашанца. Аккали всхлипнула. Создатели, помогите!