Стоя в автобусе, ловила на себе заинтересованные взгляды парней. Хоть оно и не нужно, но всё равно приятно. Пару раз для порядка поправила волосы. Интересно — как бы они смотрели, если бы знали — кто перед ними на самом деле? Хотя может быть — и с не меньшим интересом.

Клуб — в просторном подвале старого дома. Столик ни к чему, так что просто вошла, предъявив пенсионное удостоверение, повесила курточку и встала у стенки. Народ понемногу собирается — и видно, что многие друг с другом давно знакомы.

— Привет, ты новенькая? — подходит парень лет тридцати. — Я Миша.

— Надя.

— Что стоишь? В ногах правды нет.

Грустно опустила глаза и ответила:

— У меня не устают.

— Ну и что? У меня тоже. Обе.

— Ой... Я не подумала.

— Да ладно, тут большинство такие. Ты-то как сподобилась?

— Грустная история.

— Ладно, не будем бередить старые раны. У меня их много, но остальное вылечили.

— Ты военный?

— Капитан запаса. Решил больше не испытывать судьбу. Теперь менеджер. А ты? Учишься?

— Готовлюсь. Пока лежала в клинике — решила взяться за ум.

Миша подмигивает:

— Главное — не умней резко. Не всем парням это нравится. Увидимся.

Проводила его взглядом. Миша усаживается за столик с каким-то усачом. Судя по выправке — тоже военный.

— Надька!! Я тебя обожаю!

Софья-Виктория в своём репертуаре. Первым делом бросилась обниматься.

— Лопни моя батарейка! До последнего сомневалась — придёшь — не придёшь.

— Софья, только я тебя прошу — не надо...

— Очень надо! Ходи — сама всем представляйся.

— А... Это обязательно?

— А полюбасу со всеми постепенно перезнакомишься. Тем более — такие милахи, как ты, тут наперечёт. Так что готовься танцевать, пока ноги не устанут.

— Мои не устают.

— Ну и круто. Пляши хоть до утра. Если что — тут даже подзарядиться можно. Ах — да. Ты же с автономкой, так что тебе даже это не надо. Пить будешь что-нибудь?

— Нет-нет. Я не могу.

— А... Ну как знаешь. Надоест плясать — подсаживайся.

Только она отошла, какой-то незнакомый толстяк в кожанке протягивает руку.

— Наденька, это Вы? Очень рад Вас снова видеть. Вы очаровательны. Я видел вас на Закрытии. Наверно — Вы меня не помните. Я был слева от сцены. Наша общая знакомая рассказывала о Вас с восторгом.

— Вы тоже... На мотоцикле?

— Увы — нет. То есть — да, сюда я приехал на мотоцикле. А это... — он приподнял левую руку, которую до этого держал за спиной. — Несчастный случай на производстве. Но я не жалуюсь. Зато очень удобно на кухне. Когда брать горячее или нарезать мясное. Знаете ли — люблю готовить. И покушать тоже. Ох — простите.

Видимо — что-то заметил в лице при упоминании о еде.

— Да — я не представился. Иван Романович, — добавил он, поспешно удаляясь.

Подумала, что если вот так стоять недалеко от входа — можно перезнакомиться со всеми.

На небольшую сцену вышел один гитарист. Немолодой дядька, лет за сорок. Сел на стул, поправил микрофон, наклонился над гитарой. Негромко заиграл — и разговоры в клубе притихли. А потом вдруг запел:

— Ваше благородие,

Госпожа разлука,

Мы с тобой родня давно,

Вот какая штука.

Письмецо в конверте,

погоди, не рви!

Не везет мне в смерти,

Повезет в любви...

Очень удивилась. Папа любил этот фильм, но при чём тут рок? Не удержалась — позвонила Софье-Виктории. Та ответила, прикрывшись рукой.

— Что случилось, Надь?

— Ты говорила, что будет рок. Хорошая песня, душевная, но...

— Будет рок. А ты знаешь, что актёр Павел Луспекаев играл в этом фильме на протезах?

— Это кто?

— Это таможенник Верещагин, деревня!

— Ну и что, что на протезах? На них танцевать можно.

— Дура. Тогда протезы были — просто деревяшки, никаких батареек и приводов. Они ему во время съемок до крови натирали.

— Мамочки... Я не знала.

Когда песня окончилась — аплодировала вместе со всеми. Уже не зная, кому больше — гитаристу или тому актёру, что пел эту песню в фильме. А гитарист раскланялся и вдруг стащил с левой руки перчатку, которую поначалу приняла за живую руку. Под перчаткой оказались металлические пальцы. Он встал, убрал стул и заиграл вступление — уже явный рок. Позади него присел к своей установке ударник и подхватил, потом вышли остальные и один из них запел:

— Теплое место, но улицы ждут

Отпечатков наших ног.

Звездная пыль — на сапогах.

Мягкое кресло, клетчатый плед,

Не нажатый вовремя курок.

Солнечный день — в ослепительных снах.

Группа крови — на рукаве,

Мой порядковый номер — на рукаве,

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве,

Не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

Пока никто не танцевал, но многие уже начали негромко хлопать в такт музыке. Нашла глазами капитана Мишу. Он и его сосед тоже хлопали. Поняла — почему. Они сумели не остаться в траве. А потом Софья-Виктория подошла и потащила за руку к сцене. Не стала ей сопротивляться. А она обняла за плечи и повернула к залу.

— Разрешите вам представить Наденьку. Она самая удивительная из всех нас. Я не знаю подробностей о том, что она пережила, знаю — что это был пожар. Но в нём не сгорело главное — её желание жить, не смотря ни на что. И поэтому то немногое, что удалось спасти, стоит перед нами, скрытое под этой очаровательной оболочкой. Надь, я правильно сказала?

Помолчала, опустив голову, а потом ответила:

— Ты не сказала, что от меня не осталось ничего.

От ближайшего столика бодро поднялся седой дед. Он подошел, аккуратно взял за руку и сказал:

— Девочка, судьба посылает каждому испытание по его силам. У тебя нет больше права не верить в себя. И всё у тебя будет хорошо.

А потом было много песен — и грустных, и весёлых. Многие танцевали. И подумала, что раньше, если бы столько танцевала, к концу точно заболели бы ноги. Посреди вечера вдруг объявили показательный танец. К сцене вышла женщина и две девочки — двойняшки лет тринадцати. Все три — в коротких платьях. Снова не удержалась — и спросила через телефон:

— Софья, а с девочками-то что?

— С девочками в порядке. Папа на сцене у синтезатора, а мама сейчас будет танцевать. Они познакомились в клинике.

Пока слушала ответ — со сцены запели:

— Уот ви вил ду виз а дранкин сэйлор?

И девчата отожгли. Видела ирландские танцы по телевизору, но никогда не видела, чтобы у танцующей на голых ногах вдоль бока светилась линия огоньков — от верха до самой щиколотки. У танцевавших по бокам от мамы девчонок тоже были такие линии — только на чулках. Это получилось эффектно и красиво.

А одна песня, которую раньше не слышала, запомнилась особенно. В ней пелось про друга неприятного во всём, но каждый раз все его недостатки перечёркивал припев:

— Но зато мой друг

Лучше всех играет блюз.

Круче всех вокруг

Он один играет блюз.

А в конце тот самый гитарист с железной левой закатил такое соло... Долго не могла понять — как ему это удаётся. Пока не дошло, что на его железной руке два лишних пальца, которыми он ловко зажимал струны. От Софьи-Виктории узнала, что он по жизни ювелир.

* * *

Домой возвращалась уже за полночь. Не стала вызывать такси и шла от остановки автобуса к дому, тихо напевая про друга, который играет блюз. А потом пришло в голову — что можно быть какой угодно странной, но если уметь что-то хорошее лучше всех — то могут ценить тебя не смотря ни на что. Даже сбавила шаг, размышляя — а что же это может быть? Чем может похвалиться Надька Курова, чего не может больше никто? Даже нашла эту песню в телефоне — и поставила её по кругу. Так шла и думала...

— Ой...

Удар по голове был неожиданным. Сзади. Удар сильный — так что едва не упала и в глазах на секунду слегка потемнело. Поймав равновесие, обернулась и увидела перед собой парня в куртке с накинутым на голову капюшоном. Он поднял руку с зажатой палкой и ударил снова. По лбу. Ударил так, что услышала хруст. Стало страшно, но ещё больше разозлилась — уж очень этот тип напоминал Марлона. Поэтому размахнулась — и ударила его наотмашь. Он подставил руку, но от удара вскрикнул, попытался ударить в ответ палкой — но палка сломалась об руку с противным треском. Он попятился — и тут ударила его снова. Он упал. Прыгнула сверху и тут поняла, что случайно включила видеозапись на телефоне. Он начал вырываться, но пластиковые руки держали его крепко. А телефон в это время уже вызывал полицию. Только запустила нужное приложение. Теперь-то знала — где его искать. От ещё одного удара по лицу парень перестал вырываться и застонал. На секунду стало его жалко. Но когда дошло — что он только что пытался сделать, жалость сразу прошла. Так и сидела на нём, пока не услышала:

— Ни с места! Полиция! Что здесь произошло?

Не оборачиваясь, ответила:

— Попытка нападения! Вот нападавший!

— Кто вызвал полицию?

— Я.

— Вы арестованы! Оба!

* * *

— Итак, Надежда Антоновна, Вы утверждаете, что нанесли побои неизвестному Вам гражданину, поскольку он на Вас покушался?

Дело выглядит, и правда, странно. Во втором часу ночи поступил вызов. Район — и правда — неблагополучный, почти каждую ночь то ограбление, то драка, а то и похуже. Когда наряд прибыл на место — обнаружили прилично одетую девицу, восседающую верхом на избитом парне. Телефона при ней не обнаружено, но утверждает — что вызвала сама. Парня почти сразу пришлось отправить в травму — оттуда уже сообщили, что сломана челюсть и трещина в кости на руке. Это не считая синяков. Рядом нашли сломанную палку — кусок держака для лопаты. Девица утверждает, что он сломал эту палку об неё. Но при этом даже от медосмотра отказалась.

— Да, утверждаю. Он пытался бить меня палкой по голове.

— И сломал он палку — тоже об Вас?

— Сначала он ударил по голове. Я подумала, что это голова хрустнула. А потом я начала отбиваться, он попал по руке — и палка переломилась.

— А точно не было наоборот? Судя по полученным им травмам — палочка-то была у Вас.

— По Вашему — я на него напала?

— А кто ж Вас знает? Шел себе домой — никого не трогал. А Вам померещилось, что он выглядит подозрительно. И раз его — палкой. Что скажете? Не бывает? Если он Вас бил — почему на Вас даже следов нет? Или предъявите синячок?

— Вот! Он шляпку мне помял!

— Шляпка — не улика. И как помяли, так и расправить можно. А потом — я вашу шляпку до того не видел. Вдруг вы наговариваете на молодого человека?

— Я не наговариваю!

— А где свидетели?

Она задумывается.

— Что молчите, девушка? Придумываете новое оправдание? Вы не думайте, что я гад последний — Вас хочу обвинить. Но чтобы его обвинить — мне тоже доказательства нужны. А их пока против молодого человека нет. Побои исключительно на нём. Где ваши? Может быть — и не Вы его побили, а дружки Ваши? А Вас нам подсунули, чтобы человека оговорить? Не видал я прежде, чтобы хорошенькая девица могла так парня отделать. Где доказательства Ваших слов?

— А видеозапись годится как доказательство?

— Годится. Только кто Вас снимал-то? Почему он не вмешался? И куда убежал, а, Надежда?

— Я снимала.

— Не сходится, гражданочка Курова. Не сходится. Это как же Вам удалось — и драться, и снимать при этом? И телефончика-то при Вас не найдено. Может — видеокамеру в шляпке прячете? Так предъявите мне Ваши бессмертные кадры.

Девица упрямая. Но хмурится как-то ненатурально. Другая бы — глядишь — в слёзы ударилась, а у этой глаза сухие. Самому не верится, что она могла напасть, но как-то подозрительно всё.

— Я покажу. Но мне нужен телевизор, — говорит она. Повернул экран, включил.

— Извольте, гражданочка.

Вот тут сам же рот и разинул. Потому что на экране вдруг вид — от её лица. Вот она покачнулась, вот выпрямилась. Вот повернулась к нему. Не верится, но будто камера у неё в глазу. Вот удары посыпались. Всё — как она говорила. И время записи в уголке идёт — всё совпадает. До самой фразы "Вы арестованы". И наряд, который её задержал, показала. Остановила видео и спрашивает:

— Теперь Вы мне верите?

— Это что сейчас было?

— Видеозапись. Как я и говорила.

— А камера-то где?

А эта красотка берёт — и показывает пальцем на свой правый глаз. Почесал затылок.

— Не понял.

А она показывает на телевизор опять, а там ошалелая рожа. Такая ошалелая, что не сразу себя признал. Так и сел. Хорошо, что не на пол. А она убрала картинку с экрана и вдруг заявляет:

— Извините, уже утро. Мне необходимо позавтракать.

— Потерпишь. Худеть полезно. Вы в курсе, гражданочка, что это называется — "Незаконный оборот специальных технических средств, предназначенных для негласного получения информации"?

Порылся в планшете.

— Статья 138.1 уголовного кодекса Российской Федерации. До четырёх лет лишения свободы.

Она застывает от неожиданности.

— Глазик-то Вы этот, гражданка Курова, где раздобыли?

— Я не раздобывала! Мне его в клинике поставили!

— Ах — в клинике? Адресочек клиники, позвольте спросить?

— Я Вам даже карту покажу, только дайте позавтракать! Мне питанием заправиться пора!

И правда — на телевизоре уже и карта с отметкой. Через дорогу от водохранилища. Вбил адрес в планшет — и точно. Окружной центр по протезированию. В народе "протезным заводом" называют. Так вот — какие они там дельца прокручивают! По быстрому открыл данные на гражданку Курову, Н.А. Что за чёрт. Инвалид первой группы. Причём почти по всем возможным пунктам. А напротив сидит девица — здоровая, как лошадь. Кровь с молоком — хоть сейчас женись. И фото планшет выдаёт явное её. Только почему-то в деле нет отпечатков пальцев. Вместо них отметка "бионические протезы рук".

— Покажите Вашу ручку, Надежда Антоновна.

Она смущается, хотя и не краснеет. И протягивает руку. Пощупал — и сразу понял, чем она так парня отделала. Под тонкой кожей — твёрдая, как железо. И холодная. Листанул дело ещё дальше — а там ещё интереснее. Потерпевшая и свидетельница по делу о поджоге. Фото в деле. Труп какой-то обгоревший. Оп-па. Она же, только... Мать-перемать! В офицерском без отличительных! И при ней — две сотрудницы-старлея и какой-то солидный в штатском, но с выправкой!

— Ну вы долго ещё? — ноет она. — Я же говорю — мне завтракать давно пора. У меня заправка на исходе. И я на работу уже опоздала, сегодня моя смена.

Поглядел на неё, на телевизор, на планшет, снова на неё.

— П... Прошу прощения, Надежда Антоновна. Сразу такие вещи говорить надо. Вы уж простите, но сами понимаете — формальности надо уладить. Покушение — дело серьёзное. А завтрак сейчас оформим.

Во — зараза. И выглядит ведь как по документам — не старше двадцати!

* * *

Глава 9

Индикатор запаса питания уже проехал "ноль" и показывает "аварийный резерв восемьдесят процентов". Спасибо, что хоть батареи хватит ещё надолго. Но что будет, если кончится резерв? Чтобы хоть как-то растянуть резерв, лучше лишнее не думать. Особенно о таких страшных вещах. Мобильник уже должен быть отправить запрос. Но почему ничего не происходит? А этот придурок в погонах тянет хвоста за кот. Неужели придётся ему всё про себя объяснять? А поймёт ли? Дура, почему не засекла — на сколько хватило этих двадцати процентов резерва? Становится по-настоящему страшно. Хочется наброситься на этого придурка, вырваться из кабинета... А дальше? Попасть в тюрьму за нападение на сотрудника и сопротивление при задержании? Вдруг полицейский меняется в лице и начинает суетиться. Может быть — ему на планшет что-то сообщили? Достаёт обрезиненный телефон, звонит кому-то: