Участок. День и ночь

— Валька, вообще, расцвела, как замуж вышла. И наш козел на нее внимание обратил. А вот было ли между ними что-то...

— Марина...

— Сеня, вот хоть ты меня стреляй! Я подозреваю, что да, она весь год моталась с этой диссертацией, с защитой, завкаф что-то решал, договаривался, ходил обзабоченный... и вдруг все решается, как по волшебству.

— После ЭТОЙ конференции?

— В том-то и дело. После прошлой, где-то с месяц тому назад, — Марина посмотрела многозначительно. — Я подозреваю, что Валька решила: за один раз не сотрется. Ну и дала.

— И надеялась одним разом отделаться? — уточнила Ирина.

— Во-от! — подняла указательный палец Марина. — Наверняка! Но так не бывает... здесь-то им разгуляться было никак, вот и вторая конференция появилась. Хотя могли бы и обойтись, там уж она никакой роли не сыграет. Но Валька поехала. Хотя и скрипела зубами. Я же видела, ей не хотелось...

— Могла бы и отказаться.

— Не могла, видимо.

— Почему? — искренне удивилась Ирина.

— Если у них ничего не было, тогда могла. А если было? — предположила Марина, утаскивая вторую сигарету.

— Тогда отказаться сложнее, шантаж — гадкая штука, — кивнул Сеня.

— Самое печальное, что не докажешь ничего, — Марина смотрела грустно. — А еще найдется куча народа, которая развизжится, мол, собака не захочет, кобель не вскочит. И все в таком духе. Провоцировала, в мини-юбке ходила, глазки строила... что, женщине в паранджу завернуться, если у нас хватает озабоченных уродов? Которые слово 'нет' вообще ни разу в жизни не слышали? И считают, что если им отказывают, то это кокетство, а так-то любую бабу уговорить можно?

Ирина согласно кивнула.

Так ведь и будет. И правда, не объяснишь, что женщина хочет быть красивой просто потому, что женщина. Что у нее есть любимый человек, что ей хочется нравиться...

Это не значит, что она обязана спать со всеми. Просто у нее сегодня хорошее настроение.

Э-эх...

С ней такого, слава богу, не было, но ведь от этого не легче? Другим-то так не повезло?

— Ты подозреваешь, что у них было что-то в тот раз. А может, и в этот, — подвел итог Сеня. — А муж тут при чем?

— При Жабе Крысовне. Думаешь, кто ему мог донести?

Ирина задумалась.

А правда — кто?

Вариант только один. Хотя...

— А других таких умных нет?

— Тебя как зовут?

— Ирина.

— Марина. Будем знакомы.

— Рада знакомству, — согласилась Ирина. Руки пожимать не стали, все ж не мужчины, но улыбнулись друг другу вполне доброжелательно. Им делить нечего. Карьера у них в разных областях, Сеня ни одной из них не достанется... да и не нужен, по большому-то счету — можно обнюхаться и стать подругами. Хотя бы приятельницами.

Грустно жить, когда даже косметику обсудить не с кем. И новой юбкой похвастаться — тоже не перед кем... а больше от приятелей и не требуют.

— Я подозреваю, Жаба Вальку ее мужу и заложила. А тот либо позвонил в гостиницу, либо что-то еще... может, и сам съездил... вот и результат.

Версия заслуживала внимания. Но...

— Просто позвонил? И ему вот так сказали, да, ты знаешь, он ее — того? Фантазирует? — прищурилась Ирина.

— Возможны варианты, — пожала плечами Марина. — За недостатком информации я не возьмусь предполагать, где истина. Это проще у Олега спросить.

Сеня с Ириной переглянулись.

Вообще они не за тем шли. Но не уходить же теперь? Как-то и нехорошо даже...

— Ладно, — кивнул Сеня. — Пошли, сходим к твоему Олегу, поговорим.

— Не моему.

— А, непринципиально.

* * *

Олег оказался невысоким худощавым парнем лет тридцати. Грустным и чем-то похожим на спаниеля. Сходство подчеркивали большие влажные карие глаза и черные волосы, стянутые в длинный хвост.

На Сенино удостоверение он посмотрел без особого интереса.

— Добрый день. Рад знакомству... что случилось?

— А вы не догадываетесь? — прищурился Сеня.

Олег покачал головой. Потом задумался.

— Валя? Она написала заявление?

— Не хочет она его писать, — махнул рукой Сеня. — вы лучше просто так объясните, что происходит? А то обозвали девушку, ударили, и она даже не понимает — за что? Обидно так-то...

Олег выпрямился.

Теперь это был уже не спаниель, а пожалуй что, французский бульдожка. Сопящий такой...

— Ах, она не понимает? А спать с этим уродом — нормально?!

Ирина смотрела на Олега, не отрываясь. И...

Словно карточку читала.

Любит он свою Валентину, любит. Очень. И переживает, и грустит, и тоскует из-за того, что ничего сделать не может. Но твердо уверен, что та ему изменила.

А простить он не сможет.

Даже собаки не прощают предательства. Недаром говорят — Иудин грех один из самых страшных.

— Вы сами видели, что она вам изменила? — тихо спросила Ирина.

— Свечку не держал, — огрызнулся Олег.

— А что тогда? Рассказывай, давай, как дело было?

Олег вздохнул.

Забавно, но Марина угадала почти до мельчайших подробностей. Действительно, не дура.

Подошла вчера к Олегу мадам Жаба Крысовна, и как она это умеет, щурясь и жмурясь, завела задушевный разговор. И ведь не пошлешь откровенно, потом гадить будет.

Ах, такой молодой, такая семья хорошая, и такая ситуация...

Все же не стоило жену-то отпускать с посторонним мужчиной, и не первый раз уже...

Олег любимую не подозревал. Но...

При таком раскладе стоило проверить? Вам не кажется?

Сене и Ирине не казалось, они были полностью уверены.

Что сделал Олег?

Да просто позвонил в номер жены. Раз, второй, третий... что характерно — не дозвонился.

Позвонил на сотовый.

Валя ответила, что готовится спать, что все в порядке... пусть больше не звонит.

Выждал еще три часа. Опять позвонил на телефон в номере.

И опять — нет ответа.

Вопрос — в чьем номере спала Валечка?

— А ее не могли просто поместить в другой номер? — предположила Ирина. — Допустим, в старом трубу прорвало, или еще чего... вы администратору не звонили?

— Звонил. Ничего у них не прорывало... откуда б я телефон ее номера узнал?

— Логично. А она сама что говорит?

Олег вздохнул, словно кашалот, вынырнувший с километровой глубины.

— Не знаю. И слушать не хочу, боюсь не сдержаться.

— Если мы поговорим?

— А что это изменит — теперь? — Олег смотрел вовсе уж безнадежно. — В чем смысл?

— В установлении истины, — просто сказала Ирина.

— И что с нее толку?

— Хоть знать будете, по доброй воле, или как. И что, и где...

Радости в глазах Олега не прибавилось.

* * *

— Давай-ка ты к этой Вале, — решил Сеня.

— А ты?

— Поговорю с Маринкой еще раз. Где можно найти эту осведомленную жабу. То есть Жанну.

Ирина молча кивнула.

В преподавательской продолжалась вакханалия, иначе и не скажешь, из слез и соплей. Рыдания, страдания, платочкоотжимания...

— Валентина, можно вас на минутку?

Валя поглядела глазами побитой кошки.

Ирина решительно извлекла ее из-за стола, покосилась вокруг.

— Где бы нам поговорить? Чтобы никто не слышал?

Судя по лицам, интересно было всем. Но спорить тоже дураков не было.

Выручила Марина, которая протянула ключи.

— Мой кабинет. У меня сейчас нет пары...

— Спасибо.

* * *

Кабинет оказался большой пустой аудиторией. Чем Ирина и воспользовалась, затащив Валю в противоположный конец от двери. Теперь подслушивай, не подслушивай... о!

Еще и музыку на телефоне включим. На всякий случай.

И положим сотовый поближе к двери, чтобы перебивал часть звуков.

Валя продолжала всхлипывать. Ирина покачала головой.

— Валь... ты мужу изменила? С заведующим?

Может, и не стоило вот так, в лоб, но чего церемониться?

Валя побледнела, покраснела, пошла пятнами...

— Н-нет...

Врет.

Ирина махнула рукой.

— Будешь вешать мне лапшу на уши, сильно обижусь.

— Я не...

— Один — или два раза? На конференциях?

— Два... ой...

Ирина довольно кивнула. Молодец, Маринка, теперь она поняла, почему Сеня с ней не только встречается, но и дружит. Умная женщина — редкость в наши времена. А уж наблюдательная и не болтливая, вообще почти сокровище Голконды.

Правда, вот жениться на такой желающих мало. Нужно быть как минимум, не глупее, а кому это понравится? Рядом с дурой ты всегда орел, а тут... тут еще перья повыщипывать могут.

— Оба раза на конференциях?

Валя всхлипнула, шмыгнула носом — и слова полились потоком.

Ну да.

Ситуация была именно такой.

Год близился к завершению, диссертация хоть и была готова, но ее ж еще и защитить надо, а тут без связей и знакомств никак. На этом этапе все зависит от научного руководителя.

Намеков Валя не то, что не понимала, она их просто не видела. Поэтому профессор высказался прямым текстом. Мол, не хочешь по-хорошему, останешься без диссертации.

На вопрос, понимает ли он, что у нее муж, ответил, что тоже женат. И никаких последствий ему не нужно.

Уж извини, дорогуша, но разводиться тут никто не собирается, переспали — и разошлись. Хочешь, не хочешь, а все равно придется.

Альтернатива?

Вылетишь с кафедры в три счета.

Аспирантура закончена? Диссертация не защищена? Мест нет! Сокращение!

Второй вариант куда как приятнее. И защита пройдет как по маслу, и булочка найдется. В частности, тепленькое место и даже ставка преподавателя. Хочется ведь?

Хотелось.

Но кололось.

И профессор, доктор наук и еще куча регалий, нанес последний удар.

Муж не узнает. Никогда.

Или... если Валя все-таки откажет, он сделает так, что Олег узнает обо всем. Что у них было, как было... во всех позах и подробностях.

Не было?

А кого это будет интересовать? Ложки найдутся, осадок останется...

Валя решила посоветоваться с мамой. Та сказала, что выбора нет. Выбирать, конечно, дочке, но стоит ли из-за сомнительного целомудрия рушить свою жизнь?

Ну, потерпит пару раз, с Вальки не убудет. Зато жизнь обеспечена на несколько лет вперед. А Олег... что — он такой безгрешный? И никого? И никогда?

Девственником достался, да?

Уговоры сделали свое черное дело.

Валя махнула рукой и согласилась. Хотя не стоило, вот уж факт. И продавать себя — неприятно, и удовольствия никакого, а теперь еще и Олег...

— Я не думала, что я его потеряю, — размазывала сопли жертва убеждений.

Вот, теперь она не врала.

И что с ней делать, с дурой?

Ирина подумала.

— Знаешь, можно бы сказать мужу, что научный руководитель сделал тебе неприличное предложение.

— И?

— Ты его не приняла. Крутила хвостом, посылать его было страшновато, а потому... у вас там банкет или что-то такое было?

— Да, нечто вроде.

— Вот. К примеру, ты договорилась с какой-нибудь девушкой и провела ночь у нее в номере.

Валя задумалась.

— Есть такая... Танька Семкина. Мы вместе учились... сейчас я ей позвоню.

— С моего телефона, — остановила Ирина.

— Почему?

— Потому что потом ты ей позвонишь в первый раз. Со своего номера. Поняла?

Валя закивала.

— Спасибо.

Ирина взяла телефон. Подошла к двери.

Нет, никто не подслушивает.

— Ты поняла, что ей говорить?

— Да.

— Набирай номер. Я постерегу, чтобы никого не было...

Валя отчаянно закивала и принялась договариваться.

Ирина задумалась.

Правильно ли она делает?

С одной стороны, она сейчас врет. И покрывает чужое вранье, и вообще... это нехорошо. Подло как-то. Гаденькое ощущение.

С другой стороны... в главном-то они не врут. Ни Валя, ни Олег.

Любят они друг друга.

До слез, до соплей, до слюней... может, они потом свой мир с кем-то другим и построят. Но вот здесь и сейчас она точно понимает — это их судьбы. Их...

Друг без друга у них многое может получиться. Диссертации, семьи, дети... только счастья не получится. Дура эта Валя.

Дважды дура, что мать послушала, трижды дура, что поддалась на провокацию...

— Я все.

— Ты хоть понимаешь, что второго шанса не будет?

Валя закивала.

— Да. Спасибо...

— Сопли вытри. Сейчас я поговорю с Семеном... подожди пока здесь, что ли?

Валя кивнула.

Ирина выглянула за дверь.

Семен беседовал с какой-то теткой посреди коридора.

Ирина пригляделась.

Вот полтинник в евро против гнутой подковы — это и есть та самая Жаба?

Невысокая, полненькая, но не расплывшаяся, а такая, крепко сбитая. Правда, непропорциональная. Торс длинноват, ноги короткие, попа обвисла, да еще стрижка неудачная, она зрительно удлиняет череп. Хотя модная, и с цветными прядками, явно дама на себя денег не жалеет, в хорошие парикмахерские ходит...

Одета тоже неплохо.

Джинсы, свитер... явно молодится...

Ирина зло прищурилась. Знала она такой типаж, знала... И пошла к коллеге. Походкой от бедра.

Просто так, провоцировала ее эта Жаба на что-то резкое...

Давить таких надо!

Лучше — танками!

Им-то что, они нагадят, отряхнутся и дальше пойдут, а что у людей жизни разбиваются... да что эти дряни понимать могут?

Ничего.

Никогда они ничего не поймут.

— Я все, — мурлыкнула Ирина.

— Отлично. Знакомься, Жанна Борисовна. Пиркина.

Ирина прищурилась.

— А мы уже заочно знакомы, правда, Жанна Борисовна?

Женщина едва не фыркнула ей в лицо.

— Неужели?

— Да, вы знаете, я столько о вас наслышана, столько наслушалась, — Ирина смотрела прямо в глаза тетке. — Это же вы та самая Жанна Борисовна, которая вот уже тридцать лет спит с заведующим кафедрой?

Тетка аж задохнулась от возмущения.

— Я... я...

Но прежде, чем она успела договорить, Ирина атаковала вновь и вновь.

Словно окровавленную шпагу вгоняла в тело врага.

— Та самая, от которой муж ушел, дети сбежали, внуков она никогда и не увидит, а все потому, что любит власть. Только власть и ничего кроме власти... Это ведь так здорово — пакостить людям, правда? Так приятно, так мило, видеть, как они перед тобой корчатся, заискивают... вы и в семье такое проворачивали. И мужа затравили, он сейчас с другой и счастлив. И это правильно. И дети от вас бегают, и деньги ваши им не нужны. Никакие деньги не окупят подлости и лживости. С чего от вас дочь сбежала? Может, не стоило ее парня травить, как таракана? И пакости ему делать не стоило, и на работе подставлять — тоже? Но у вас ведь был уже выгодный жених, а девчонка влюбиться вздумала... дура. Хорошо хоть жених на вторую согласился, только вот ему такая теща тоже без надобности, правда? Денег даст, а детей у вас нет. И никого нет.

— Ты...

Ирина говорила уже громко и звонко, наотмашь била словами, и плевать ей было, кто там что слышит.

— Я! Я это знаю, и ты знаешь... ты и Валентину оболгала просто потому, что не могла видеть, как она счастлива. Не могла рядом с ней находиться — и не подгадить. Поперек горла тебе чужое счастье! Жаба задавила!

Женщина тяжело задышала, схватилась за сердце.

— Ниже и левее, — припечатала Ирина. — Хватит врать, тебя в космос запускать можно! В террариуме! Ничего у тебя не болело и не болит! И не заболит! Бог к себе такую дрянь еще до-олго не призовет, ты долго будешь жить. Одна жить, мучиться, зубами скрипеть, но жить! Попомни мои слова, мечтать будешь, чтобы хоть кто-то пришел, позвонил, а никого рядом не будет. И церковь тебе не поможет, потому что врешь ты даже на исповеди. Глазки потупишь, а сама думаешь, как бы еще толику власти урвать. Мало тебе!