Кир. За юного мага замолвите слово

— Нет. Так нельзя. Вам не должно, — с каким-то непонятным испугом объявила женщина.

Нельзя? Не должно? Такой ответ показался мне несколько странным. Хотя... может тут просто такие порядки?

— Но вы должны нам помочь, — заявил ей Ликий. — Мы — ваши гости. И нам у вас очень плохо. Поэтому вы должны, нет — вы просто обязаны что-то сделать, — разозлился он.

— Новые покои я дать вам не могу. Никак не могу, — испуганно, но твердо объявила женщина.

— Эй-эй-эй, — вмиг разошелся приятель.

— Но ежели вам не нравится кровать, то я распоряжусь, и вам ее заменят. Такое вас устроит?

— Да, это подойдет, — с улыбкой победителя отозвался Ликий.

Второе решение принял уже я — я решил рассказать о нашем плохом самочувствии госпоже фон Евельди и под этим предлогом отпроситься в город. Я думал вернуться к Оуэну и, рассказав ему о нашей беде, спросить у него совета. Какой бы прескверный не был характер у нашего наставника, но в этом вопросе он бы не отказывать нам не стал.

Но хозяйка поместья и слушать меня не желала.

— Как мы с вами договаривались? Мы договорились с вами о работе на три дня, — с ледяной холодностью ответила нам она. — Ровно на три дня.

— Но....

— Условие было таким — ровно три дня вы гостите в моем доме. Только потом вы можете уйти.

Соблюдать условия договоренностей — это, конечно, важно. Но...

— Но случилось непредвиденное — мы заболели. Мы чувствуем себя плохо, и нам нужно что-то с этим делать, — скромно, но уверенно завил я ей.

— Болезнь — не причина покидать моего поместья. Если вы заболели, я пришлю к вам лекаря моей дочери. Уверен, что лучшего врачевателя в нашем городе вы просто не найдете, — железным тоном заявила она.

О, тут есть лекарь? Это хорошо. Но...

— Но если наше недомогание и слабость имеют не обычный источник, то как он их сможет вылечить? Он же обычный лекарь? — усомнился я.

— Обычная ваша хворь или нет — пусть решает лекарь. Если она обычная, то вы остаетесь здесь, и выполните свой долг до конца. Разумеется, вам будет оказано должное лечение. Ну а если ваша, так называемая, хворь, это болезнь другого рода, тогда да — тогда я дам вам возможность покинуть свое имение. Но — никак иначе, — безапелляционно завила она.

Нежелание выпускать нас из особняка показалось мне весьма необычным. И не только это. Но что мы могли сделать? Фон Евельди сидела перед нами такая властная, решительная, непоколебимая, вся в белом, словно сама зима на вершине ледяной горы. Разве мы могли воспротивиться ей? Тем более здесь, в ее собственном доме?

— Жесткая женщина, — заявил Ликий, наблюдая за тем, как слуги выносят из нашей комнаты одну кровать и заменяют ее другой. — Крепкая и непробиваемая, как гранит.

— Она из тех женщин, кто знает, чего хочет, и получит это любыми способами, — пробормотал я, все еще думая над услышанным.

— Да, похоже, что так, — согласился Ликий.

— И это странно, — вновь пробубнил я.

— Что странно? — тут же насторожился напарник, и, прекратив наблюдать за слугами, резко повернулся ко мне.

— Что странно? — Я вынырнул из размышлений и оглянулся по сторонам. — Вот что. Гляди. — Я разложил все свои сомнения по полочкам и начал их озвучивать. — Она наняла нас, чтобы мы устраивали. Так?

— Так, — легко согласился он. — И что?

— Хорошие представления, яркие. Достойные ее любимой дочурки, — чуть подправил картинку я. — Так?

— Так. — Он снова согласился. — И что?

— А-то, — хмыкнул я, — что наши с тобой выступления с каждым разом все хуже и хуже, ведь мы с тобой становимся все слабее и слабее. И хозяйка не могла, просто не могла этого не заметить.

— И что?

— Как что? То, что она нам на это не жалуется. Она — и не жалуется! — многозначительно выдал я. — Понимаешь? Сегодня нам с тобой могли наколдовать только по шесть заклинаний. Это ровно вдвое меньше, чем мы могли делать вначале. И она не могла этого не заметить. Никак не могла. И что? — Я бросил на него вопросительный взгляд. — А ничего. Ни слова. Ни пол слова. И мне даже кажется, что... — Я замолчал, боясь произнести зародившуюся мысль.

— Что? Что, гоблин побери, тебе кажется? — спросил он меня уже несколько испуганно.

Но я молчал — зародившаяся в моей голове мысль напугала меня самого, и я не желал ее озвучить.

— Давай я скажу ее потом — после того, как нас осмотрит доктор. Вдруг все это мои домыслы, а этот доктор разом их развеет.

— Ну давай...

Лекарь появился у нас ближе к обеду. Им оказался высокий худощавый старичок с бегающим взглядом и с ни на мгновенье не закрывающимся ртом.

— О, господа юные маги? Очень рад. Очень рад, — затараторил он, пожимая наши ослабевшие руки. — Говорят, что вы захворали? Так это не беда — для этого тут нахожусь я, известный лекарь Завариус. Что ж, раздевайтесь до пояса и садитесь на кровать, — тут же распорядился он.

Мы подчинились. Лекарь тут же стал бегать вокруг каждого из нас, заглядывая то в глаза, то в уши, то в рот. Затем он послушал, как бьются наши сердца, поглядел, как вздымается грудь, послушал наш кашель и оценил цвет нашей кожи. И лишь под конец выслушал наши жалобы.

— С вашими телами все в порядке, — выдал он вердикт своим дребезжащим голосом. — В телесной сфере с вами абсолютно все в порядке — просто вы немного устали.

Этот ответ нисколько меня не успокоил.

— В телесной? А в магической? — спросил я о том, что волновало меня куда как больше.

— В магической сфере, судя по вашим словам, у вас действительно беда — этого я отрицать не стану. Столь сильное и резкое уменьшение магического запаса, это, конечно, хм. — Старичок задумчиво поскреб свою куцую бороду. — Но, заверяю вас — здесь нет ничего смертельного или непоправимого...

— Как это нет? — вмиг возмутился Ликий. — Наши силы уменьшаются с каждым новым днем...

— Да, это беда. Но не непоправимая, — сразу же исправился лекарь. — Ведь я знаю, что тому причиной!

— Что? — разом воскликнули мы.

— Вы не могли не заметить, что это семья достаточно богата, а потому она использует для готовки разные редкие пряности, — принялся объяснять старик с улыбкой. — Ключевое слово тут — редкие. И одна из таких трав называется тмиян. Эта трава имеет очень приятный вкус и аромат, и для обычных людей нисколько не опасна. Так же, как и для магов. Но в редких, очень редких случаях эта пряность может ослабить их магическую силу. И, похоже, у вас именно такой, очень редкий случай. — Сказав это, старик жизнерадостно улыбнулся.

Увидев, что лекарь улыбается, Ликий так же немного успокоился.

— То есть это всего лишь трава? Это она нас так... приложила?

— Именно так — трава. Необычная и редкая, но все ж таки трава, — заверил приятеля лекарь.

— Выходит, от этого можно излечиться? — задал он самый главный вопрос.

— Излечиться? Нет. — Завариус рассмеялся и замахал руками. — Но все, что вам нужно, это просто прекратить употреблять эту траву.

— Просто прекратить?

— Да. И тогда ваше здоровье вновь станет таким, как было. Поэтому я сейчас же пойду к хозяйке и сообщу ей, в чем корень ваших бед, и она тут примет меры. Пройдет всего несколько дней, и вы вновь станете, как огурчики, и забудете все, словно страшный сон. — Старик весело и задорно рассмеялся.

— Нам просто не нужно есть этот злосчастный тмиян, и наше недомогание пройдет само собой? — все еще недоверчиво поинтересовался Ликий.

— Вот именно!

Задав еще несколько вопросов, Ликий наконец-таки отпустил довольного своим результатом лекаря, и радостный, повернулся ко мне.

— Видишь — все решилось, — заявил он с сияющим лицом. — Оказывается, все дело в каком-то тмияне. Не будем его есть — сразу же поправимся. Ну, чего хмуришься? — спросил он, видя, что я не разделяю его приподнятого настроения.

В ответ я скривился. Эх, не люблю быть носителем плохих новостей...

— Ликий, — обратился я к нему. — Помнишь, я рассказывал тебе, что проводил много времени со своим соседом, алхимиком-зельеваром? — спросил я его.

— Помню. И что?

— Понимаешь, хороший зельевар должен уметь разбираться во всех известных растениях.

— Помню. И что?

— А-то, что старик Арбар — очень хороший зельевар. И он рассказывал мне про такую траву. Так вот — никаких таких свойств у нее нет.

Ликию понадобилось несколько мгновений, чтобы сделать вывод.

— То хочешь сказать, что тот лекарь нам просто врал?

— Да. Лекарь хозяйки нам просто врал.

В комнате повисла кладбищенская тишина.

*

— Козел рогатый! Дедуган пархатый! Сморчок подберёзовый! Пень стоеросовый! — Возмущению Ликия не было предела. — Он врал. Мне врал. Врал в лицо. Мне, магу, в лицо, а! Вот же ж я его... — Я услышал, как захрустели костяшки пальцев.

— Да тише ты, — хмуро ответил я. — Неужели ты не понимаешь, что то, что он врал нам в лицо, это еще полбеды. Понимаешь?

— Это — пол беды? Тогда в чем вся беда? — Ликий повернул ко мне красное от гнева лицо.

— А то, что Завариус — лекарь хозяйки. Значит, он лгал нам не просто так, а намеренно. По ее повелению.

— Ты думаешь?

— Я уверен.

— Хм. — Ликий нахмурился. Краска потихоньку стала сходить с его лица. — Думаешь, что Матильда, распорядительница, не хотела менять нам покои тоже из-за нее?

— Очень может быть.

— Хм...

— Похоже, что что все это — какой-то план хозяйки. План госпожи фон Евельди, — заявил я ему убежденно.

— Вот же ж змея, — возмутился он. — План у нее. Но какой!

Хотелось бы знать. Очень хотелось бы знать. Но сколько бы я не думал, сколько бы ни напрягал свою головушку, этого я пока понять не мог. В магических книгах говорилось, что сила мага может уменьшиться или из-за влияния магического артефакта, или из-за очень особенных ядов, или из-за очень сильных переживаний. Я уже понял, что дело тут не в волнении. И не в ядах — я видел, что нам насыпали еду из общего котла. Значит, остается магический артефакт. Но, насколько мне известно, артефакты подобного рода должны быть весьма немаленькие — величиной где-то с локоть, не меньше. А такой большой кристалл в нашей комнате, даже если захочешь, не спрячешь — негде.

Других идей, взятых с головы, у меня имелось в достатке. Но чем дальше я в них копался, тем больше разумел, что зарываюсь в никуда.

Но одно я понял точно — мне не помешает чья-либо помощь. А кто единственный человек в этом доме, кто мог бы мне помочь? Правильно — это Йетта.

— Лик — идем искать Йетту, — распорядился я. Парень не стал спрашивать, что и как, а просто кивнул — идем.

Служанку мы нашли в большом саду для слуг и гостей — она старательно пропалывала землю рядом с кустами разросшихся гладиолусов. Убедившись, что рядом нет никого из слуг, мы обступили девушку с двух сторон, отсекая ей все пути для возможного побега.

— Йетта, нам нужна твоя помощь! — сразу заявил я. — Твоя хозяйка что-то с нами делает. Что-то нехорошее. И ты должна, нет — просто обязана нам помочь.

— Ой, господа маги, как вы меня напугали. — Услыхав мой голос почти над самым ухом, девушка вздрогнула и выпрямилась. — Вы чего? — спросила она испуганно.

Пришлось повторять.

— Твоя хозяйка что-то с нами делает. Что-то нехорошее. Что и как — мы не знаем. Поэтому мы хотим, чтобы ты нам помогла, — повторил я ей свою просьбу. Я старался говорить внятно, но из-за слабости и охватившего меня волнения моя речь получилась немного сбивчивой.

Но все же Йетта все поняла. Поняла, и испугалась еще больше.

— А я-то тут при чем? Идите и сами говорите с хозяйкой. — Девушка резво замахала руками, давая понять, что не желает в это впутываться. Оно и понятно — идти супротив хозяйки...

Потеряв терпение, в беседу вмешался Ликий.

— Йетта! Йетта! Ты глянь на меня. Глянь. — Парень резко развернул ее к себе, да так, что девушка ойкнула и выронила сапку из рук. — Глянь на меня, на мое лицо. Глянь и скажи — разве это я?

— Что вы делаете, господин маг! Мне же больно! — Служанка сделала шаг назад.

Но Ликий не унимался.

— Разве таким я приехал в ваш особняк? Таким? — Он сделал шаг вперед. — Ну, глянь на меня. Таким?

— Господин маг, мне больно! — Девушка резко дернулась, выдергивая руку. Боль взяла верх над разумом, и она повернулась к Ликию с желанием бросить ему в лицо что-то не очень приятное. Внезапно ее глаза округлились, словно она увидела что-то страшное. Затем девушка резко перевела взгляд на меня, а потом — снова на моего напарника, и ее испуг никуда не делся. Наоборот — он только усилился.

— Ой, мальчики — вы так ужасно выглядите, — произнесла она и тут же закрыла рот ладошкой — верно, простой служанке не дозволено так разговаривать с магами. Но мы не обиделись — не до того.

— А я о чем говорю! — с мрачным видом согласился Ликий. — Я подхожу к зеркалу, и вижу там не красивого молодого юношу, а неизвестно кого с красными сонными глазами и осунувшимся лицом. Ну скажи — разве это я? Волчье стерво — ну разве ж это я, а? — продолжал возмущаться он.

— Нет, господин маг. Вы были куда красивее, — без капли подобострастия заверила парня Йетта.

Отлично — она видит, как сильно мы изменитесь. Сильно и быстро. А значит должна понимать, что этому должна быть причина.

— Йетта. Что-то происходит с нами в вашем особняке, — заявил я ей со всей возможной уверенностью в голосе. — Что-то плохое. Но мы не можем понять, что именно. И только ты нам можешь в этом помочь, — спешно заверил я ее.

— Я? — Изумлению девушки не было предела.

— Да, ты. — Я вложил в эти слова всю своею уверенность.

— Но... Но что я могу? Я всего лишь служанка, — возразила она разумно.

— Так это и хорошо. — спешно заверил я. — Как служанка, ты можешь без проблем поговорить со всеми домашними слугами. Расспросить их, что да как. Может, что и вызнаешь, — предложил я ей.

— Расспросить? — Видя, что ничего сложного от нее не требуется, девушка несколько расслабилась.

— Да.

— А кого?

— Начни лучше с вашего лекаря Завариуса, — предложил я Йетте. — Он точно должен что-то об этом знать.

— Ха! Спросить-то я могу, — насмешливо сказала она. — Но разве он мне что расскажет? Кто он такой, а кто я? Я ж простая служка. Хотя... — Девушка на миг призадумалась. — Поговаривают, что он без ума от крепкой сливовой настойки, — подумав, заявила она. — Но хорошая настойка стоит немалых денег...

Мы ответили не сговариваясь.

— Покупай. Мы за все заплатим, — разом воскликнули мы.

— Хорошо. Я попробую, — наконец согласилась она. — Но обещать ничего не стану, — на всякий случай предупредила она.

— Сделай все, что сможешь, — не стал настаивать я.

Я. Но не Ликий.

— Но если мы умрем, это будет на твоей совести, — не стал стесняться он

Эх, Ликий, Ликий — ну кто же так разговаривает с девушками?

На всякий случай на обеде мы почти ничего не ели, а вернувшись к себе, стали отдыхать не в кровати, а в дальних от нее углах комнаты, подстелив под себя одеяла и подушки. Но это не помогло — выйдя на послеобеденное представление, мы показали еще худшие результаты, чем этим утром.