— Что мешает нам быть вместе?
— Решение префекта лагеря не обсуждаются.
Ли, какие здесь все беспринципные! Они ни в грош не ставят кровные узы. И это тоже, Эн, но умысел в другом — чуешь внимание? Этрас Екшиувитаэ оло-Миайтажадон? Хочет показать недовольным пример? Умничка. Или поскорее спихнуть нас куда-нибудь подальше от себя. Ой, а вон тот же?.. Да, переплывший Сверьялус. И родственник, чей лист к основанию ближе. У него глаза как те... Ли! Хех, ладно, давай-ка...
— Эй! — опять без всякого уважения, будто и не эльфы мы, а скот какой. — За развеяние виспа немедленный перевод на рудники! — громко, без магии, но услашили почти все. Скрючив пальцы рук со шрамами, поймал обоих виспов, тем самым, видимо, совершив надругательство на гране святотатства прямо. Ух! — За нарушения правопорядка аналогично!
— Разуй глаза, служивый. За скотское обращение вызов(!!!) хочешь? — не отрывая взгляда от бьющегося в клетке из пальцев живого огонька, души, которую "застряли" в тварном мире.
— Пока ваши личности однозначно не идентифицированы, вы все здесь никто, — холодно объявил префект, решивший вмешаться. — И звать вас никак. Ясно?
— Наэнлион, это точно не морок и мы среди реальных эльфов? — оп-ля, всколыхнулись ауры от активировавшихся плетений. Раздалось несколько смешков, и с нервным окрасом в том числе.
— Не уверен, Лионаэн, — наши руки сложились двумя чашеками вместе, закрыв ото всех виспов, — Настоящие или реальные... — Вы чуете жар. Вы боитесь перегореть. Вы на перекрестке. Это из разряда сокровенного, лучшие шаманы племени Юблаарыж не смогли ничего выведать у контактировавших с Ли духов, добиваясь лишь выхода зерна Абсолюта из терзаемой духовной оболочки. — Ой! — руки в ту же секунду высветились вспышкой изнутри. — Гляди, виспы как мы породнились! — совершенно искренне. Два выпущенных огонька были одинаково белые и кружились парой между Эн и Ли.
— Вы пройдете собеседование немедленно. Прошу, следуйте за мной, — коротко кивнуло ледяное изваяние.
— Расходимся-расходимся, уважаемые, — тут же стали приходовать толпу. У десятка пар, следом попробовавшим поймать огоньки, ничего не вышло. — Ваши виспы станут васильковыми, когда придет ваша очередь. Расходитесь, уважаемые, на передвижение ночью во всем приюте введено ограничение, поторопитесь устроиться на ночлег... — пытаясь унять ропот и недовольство, впрочем, не столь громкое, с оглядкой на длину волос.
Нас все провожали взглядами. Ли импровизировал лед отрешенности, а Эн любовался на пару огоньков с таким же одухотворенным лицом, как и те юнцы, что уже примеривали на себе гордое звание "легионер", но совершенно не догадывались, что в позиционной войне они могут максимум рассчитывать на операции против недобитков строевых частей, что их будут мотылять пару десятков лет по учебным полигонам, пока не вымуштруют, пока не получат приму — элиту растят с младенчества, тот общительный эльф, встреченный первым, из таких, а двоего с ним классом пониже, из примы.
Виляя между палатками, увитыми лозой стволами деревьев, усеянными бухнущими цветочными завязями кустарниками, мимо сторонившихся праздно шатающихся эльфов, козыряющей милиции, понурого обслуживающего персонала, я размышлял о впоследнее время ускорившемся токе терминологических пузырей, абсолютно лишенных личного исторического окраса, имеющих факторно-ситуационный, словарно-энциклопедический характер.
Превратив ласкающий жест в ободряющий, прошел в соседнее помещение этого самого по себе гигантского шатра, разделенного гобеленами, конечно же, природной тематики.
— Присаживайтесь, этра Лионаэн Лис. Какое вино предпочитаете?
— На ваш вкус, этрас Екшиувитаэ.
— Извольте... — я оказался много более прилежным учеником погибшего наставника Эна.
— Садитесь, этра Наэнлион Лис. Вина?
— И фруктов к нему. Если можно...
— Просто Боалимитаэ, договорились?
— Конечно, Боалимитаэ, — сделав глоток точно такого же вина и сразу перейдя к бананасу, деликатесному для северных провинций.
— Расскажите о своем детстве, Наэнлион.
— Оно кончилось, когда орки раззорили мой страми-эолос... Я видел труп своего наставника... И лишь много позже разобрался, что сильнейшее чувство потери — это и по родителям, покинувшим тогда же мир живых... — осушив тонкий бокал из отсвечивающего васильковым хрустального стекла.
— Примите мои соболезнования...
— Когда вы стали осознавать себя, этра Лионаэн?
— Календарно обратная перспектива даст третью декаду арота. Более ранние... моменты, гм, сопоставимы с реальностью относительно и с большой погрешностью, выходящей за, эм, Диасаестусирарум.
— Расскажите о своем плене.
— Пытки, — возникла пауза. Фиг вам! — Это слово выражает все наиболее полно и кратко, — ввернул полуулыбку. Не провоцируйте абстрактными вопросами.
— Скажите, а когда вы встретились с Лионаэном?
— Сразу, как только уыт выследил со своими псами мой ночлег, поймал и притащил на стоянку дрыгна.
— Скажите, а когда вы встретились с Наэнлионом?
— Незадолго до удачного побега.
— Этра Лионанэн, вы намеренно затягиваете беседу?
— Знаете, как порой можно соскучиться по общению в располагающей обстановке, этрас Екшиувитаэ? Как вы смотрите на счет тонизирующего и позднего ужина?
— Наэнлион, что толкнуло вас на кровные узы, и как прошел обряд в обстановке плена?
— У меня никого не осталось, Боалимитаэ... А он... он воплощал скалу, за которой можно спрятаться от жестоких ветров судьбы, выражал непоколебимую уверенность в своих силах, не превратился в мразь. Избавление от проклятья шамана, имевшего шкурный интерес к кровнику, всего лишь стало поводом. Мы с Лионаэном были одни в кибитке, нам не помешали и орки, готовящиеся к штурму портового страми-эолоса Таипеналли.
— Почему вы решили породниться с Наэнлионом?
— Разговоры пленных никогда не касались кровных уз или родства. Поэтому я всего лишь хотел с помощью своей крови, которую не смогли заклясть шаманы и колдун, избавить свою главную ставку на удачный побег от некстати появившегося проклятья крови, грозившего его гибелью сорвать план.
— В чем он заключался?
— Стать личным рабом удра, а не просто привилегированным племенным. У меня были основания полагать, что при изменении метки артефактом, без непосредственного контроля шамана, заключенные в окровавленном ошейнике духи частью улизнут, нарушится функционал, и я смогу начать искать помощь за Сверьялусом, не опасаясь удушающего ошейника, срезающего голову.
— Поход варваров завершился с проклятьем Сверьялуса еще в уроте. Причина вашей задержки?
— Черный пламень и золото сияния. Мы не стали удаляться от реки, благосклонно отнесшейся к нам. Ошейники больше не висели на наших шеях, не было нужды в творящийся вокруг бедлам покидать щедрую реку, дарующую открывающим себя кровникам и стол, и кров. Когда природа и эфир пришли в себя, тогда и решили идти на юг.
— Наэнлион, вам знакомы наши традиции и законы, касающиеся брака?
— Угу, знакомы, да...
— Вы поделились своим знанием с Лионаэном?
— Конечно!
— Как давно вы носите такие длинные волосы?
— С момента кровничества.
— Уверены?
— Нууу... В плену из них пришлось отрезать... но потом на реке они вновь такими стали.
— Кушайте, не стесняйтесь.
— Лионаэн, вы знаете принятые традиции и законы, касающиеся брака?
— Да.
— Вы — отец?
— Да, первенец-сын жив и где-то здравствует.
— А ваш несовершеннолетний кровник может им никогда не стать — он уже не девственик и состоит в союзе с вами.
— Я лично присутствовал при дарении Наэнлионом ребенка. И роды прошли успешно, кстати. О подробностях я вправе умолчать, они не изменяют факта.
— Требуется анализ семени обоих.
— Какие действия, исключая получение проб, он подразумевает и сколько времени они в совокупности займут?
— Сущие пустяки — достаточно мазка на лепестке Авитаэльфиус, это лучший индикатор.
— Думаю, это может подождать окончания беседы, не так ли?
— Конечно, уладить эти формальности можно и после. Осталось решить вопрос с принадлежностью вашего листа.
— Не вижу серьезной проблемы, даже с учетом будущего восстановления памяти.
— Вы правы, были прецеденты, когда кровники отпочковывались в отдельную альтер-ветвь. Ваша кровь перемешалась до невозможности идентификации прима-ветвей. Вы меня понимаете, этра Лионаэн?
— Отчасти, этрас Екшиувитаэ. Раскройте свою мысль, пожалуйста.
— Я предлагаю примкнуть к моему стеблю Кедрус`Центаурея.
— Полагаю, и эта формальность терпит...
Разговоры беседовались заполночь. Трюки с вином и едой научился видеть еще у орков, осторожность при отложенном эффекте у эльфов — все это пакостлив, но не смертельно, хотя пойми тут, что им выгодно...
Держался, как мог, как умел, как получалось. Делал паузы, заполняя смакованием вина, плода или блюда. Учился отвечать так, чтобы задали нужный вопрос — удовлетворительно получалось, посредственно. Зато выявил мысленный канал для общения между префектом и его помощником, подозревая с самого начала, видя подтверждение по характеру вопросов. Что не пояснял Ли, спрашивали Эна, и наоборот, анализируя прямо на лету, как я, Лис, но куда мне до них? Вертелся, как уж на сковороде, часто ссылаясь на Сверьялуса. Подробности последней ночи в плену удалось сохранить втайне вместе со многими особенностями организации рабской жизни, но пришлось выдать кучу мелочей про пленных эльфов, про организацию дрыгна...
Следуя за виспами, удивлялся перестроившемуся восприятию. Ночь приобрела для меня совершенно особый шарм, сказочно фантастический. Детализация на порядок выше, если не качественно иное мироощущение — я видел сторожевых рысей, комки тьмы на траве, живые тени, порой сверкающие монетами глаз. Грацильные кошки обходили стороной круг света виспов, наш и тех, кто из новичков посещал уборные, кутаясь и ежась. Один раз тень подала угрожающее урчание, когда сонный эльф сильно отклонился от прямого пути, единственно разрешенного, подсвеченного мелкими роящимися мушками, превращая туалет в пускающую по траве лучи звезду.
Двухспальных койко-мест здесь точно не водилось, приходилось довольствоваться мертвым деревом, ватным матрацем, шерстяным одеялом да ситцевым бельем.
— А чего не вместе? — грустно.
— Сам виноват, балбес. Учиться надо было лучше.
— Умеешь быть ласковым, угу.
— Нас вообще поместили к местным старожилам, якобы больше свободных двухярусных коек нет. Надо хотя бы в первую ночь приличия соблюсти.
— Блюститель, угу. Всю ночь будем рыться в памяти.
— Не гунди, все равно выспимся.
— Может, мне боязно, ты не подумал?
— Спермотоксикоз это. Надо развивать силу воли.
— Ладно уж, давай искать инфу для определения нашего статуса.
— Не хочешь болтаться у кого-то между ног?
— Эх... С кем я связался?
Имея опыт со Сверьялусом, я больше не хотел иметь незапланиованное потомство, разбрасывать свое семя тут и там без понимания сути отныне нельзя. Самому для себя легко поставить запрет, осталось в строгости ему следовать. Мое семя раньше сжигало, теперь он бесплодно, однако сомневаюсь, что такое подойдет для анализа. Идея вертелась в голове, на крайний случай обращусь к друзьям — чую, префект лагеря не откажется прорастить ради какой-нибудь селекционной коллекции, например.
Еле-еле прояснил ситуацию с примыканием к его стеблю: либо вайя, без прав на титул, на высокие посты и должности, стезя воина, пастуха, мастерового; либо вассальная клятва и титул баронета. В обоих случаях это кабала, а с учетом военного положения автоматически судьба воина. Милости. Он однозначно не расщедрится по доброте душевной на титул без клятвы, тем более и не освободит это от воинской повинности. Остается вариант с покупкой низшего титула, хм. В лагере, в этой его части, ЦБ — Царский Банк, единственное учреждение подобного рода — нет, ростовщики здесь все мелкие, с окраины эолоса не выпустят без определения приютско-лагерной префектуры.
— Эй, новенькие! На жрачку опоздаете, — раздался прямо над ухом шепелявый голос, разбрызгивающий слюну.
— Баа, да это никак те самые кровники?
— Хи-хи-хи!
— Уха-ха!
— Гы-гы.
— Уиу, одежонка то чарованная!..
— Слышь, продай, а? Грош даю!
— Га-га, да ты его вчерась продул, Карась!
— Ужалься, Пчел.
— Гм, мы пройдем?
— Ыгы! Скуласт проводит птенчика, гы-гы.
— Э не! Сюда проходите, зайчики, хоть оба! Эхе-хе-хе!
Твари! Вон как кинжалы ненавязчиво демонстрируют. А тебя, зайчик, я запомнил — ты единственный притворялся спящим, ты отрезал, спрятал и вышел с ними. Не кипятись, волосы вновь отрастим, подумаешь, ло? И не вздумай меня под лезвие подставлять!!! Мы же вырубимся от боли. Зато регенерируем быстро и поставим себя, с этими отморозками иначе нельзя — не дойдет до их ганглий. Ты не уверен в приемах, за убийство последует кара. Ты прав, и знаю, как мы поступим. Виспы, а виспы, я приму вас, позже, обязательно, помогите....
— Печально...
— Ась?
— Чего прощебетал?
— Виспы, дарите свет.
Один ослепительно вспыхнул, появившись у правого глаза зайчика, второй у птенчика, что стоял у ближнего прохода, куда и прочие взгляды были обращены.
— Стоять! — гаркнул милиционер, по бокам которого алели чарами два зазубренных наконечника.
— Атны, мы тут ни при чем.
— Что за крики? — короткий мша, пока все промаргиваются под особо сильный ор из двух глоток, разрешение напитаться от моей ауры.
— Они ослепили Филапосала и Тоногауапа! — обвинительно ткнув пальцем, прошамкал выглянувший кривенький, еще промаргивающийся.
— Клянемся кровью, никого не трогали и магию никому во вред не применяли, — почти слаженно.
— Еще есть, что сказать, этраны?
— Мы можем идти?
— Да, а... — что там дальше узнать не удалось — силовой экран отделил нас и редких зевак от продолжения дознания.
Он выглядел довольным. Эмоции эльфов и орков разняться. Не сильно, важен суммарный вектор. Ли, хочу виспов сейчас! Рано заводить амикусов, и так уже на гране содалисов витают. До оформления долго ждать... Все-все, тренирую волю, босс. Хе-хе. И все же они так похожи на нас. Внешне.
Под хохот Эна и приглушенную память, открывал для себя латринарию. Хохот сменился румянцем и притворно в обиде надутыми губками. Лепестки этого туалетного растения детей просто подтирали, а взрослых эротично. А вот расслышанные утробные звуки моим чутким ушам вмиг опротивили. Пусть ненасытное оно так питается, пусть имеет цветок-писуар и умный пружинящий ложемент, которому и юбки не проблема, но вот как взбесится такой? Как начнет тянуть и глотать лишнее? Хищное растение. Эльф-параноик.
Экспресс-помывка оказалась из той же оперы. Шершавый пружинистый мох, два чашелиста с мелкими слизистыми усиками, обнимающие тело до шеи спереди и сзади, полностью заключячая тельце смельчака в ядовито розовую пасть. Румянец превратился в багрянец — даже туда проникли и головку залупили, магически воздействуя так, что эрекция не возникла. Быстрый эротический массаж всего туловища разом супротив даже несколько противного вроде как бодрящего возюкания. Шаг — и объятья бархатных листьев, убирающих все следы слизи, впитавшей грязь и потный жир. Для лица, ушей и шеи отдельный цветок, белесый сок для полоскания рта. И огромный слизень-студень для волос — касаешься затылком, а дальше он сам натекает на скальп, распутывая узел на затылке, заодно и подровнял их, почти ровно по плечи — уроды криво отрезали, коса еле скрыла агрехи, а сейчас будут спасать хвостики фееного подарка, потому как слишком коротки стали даже для ло.
